Шеппард расстроенно нахмурился. Он знал, что привлечь всех троих офицеров могло лишь что-то очень значительное.
Млумба, а почему ушли Депре и остальные? Что они ищут?
Панго, буркнул каннибал, что на банту означало «пещеру» или «яму». А потом, насупившись, изобразил, будто роет лопатой землю, поглядывая на Шеппарда понял ли тот.
Шеппард прищурился, после чего и вправду понял.
Ты хочешь сказать, шахту?
Млумба коротко кивнул.
Oui. Шахту. В плохом месте. Мфупа Уфалме.
Шеппард уставился через реку, мысленно переводя последние слова каннибала.
«В Царстве Костей»
Хотя название звучало зловеще, Шеппард не придал ему особого значения. Он знал, что в непроходимых джунглях осталось еще множество неисследованных мест. Вообще-то говоря, он и сам открыл неизвестное картографам озеро и через пару-тройку месяцев был даже приглашен в Лондон, в Британское королевское географическое общество, чтобы обсудить это открытие. И все же куда распространенней суеверий, цветущих пышным цветом в этих краях, были слухи о сокровищах и неведомых царствах, затерянных где-то в самой глубине джунглей. Где в итоге и находили свою погибель многие из тех, кто соблазнился подобными сказками.
«А теперь, похоже, еще и трое бельгийцев».
Зачем они ищут эту шахту? спросил Шеппард. Что рассчитывают там найти?
Повернувшись, Млумба гаркнул что-то своему престарелому соплеменнику со сплошь татуированным лицом, что выделяло его среди прочих как мганга, или же колдуна-целителя. Заппо-Зап никогда не передвигались по стране без шамана, который отпугивал от них висука и рохо мстительных призраков и духов тех, кого они убили и съели.
Иссохший старик присоединился к ним. На нем были лишь узенькая набедренная повязка и ожерелье, украшенное резными фигурками из слоновой кости и деревянными амулетами. Губы его лоснились после недавнего пира. Млумба что-то требовательно спросил у мганги на каком-то диалекте басонге, так что Шеппард ничего не смог разобрать.
Наконец шаман насупился и принялся перебирать перепутанную массу амулетов у себя на шее. Снял с шеи заплетенную косичкой петлю, с которой свисал единственный талисман маленький металлический диск, размером не больше ногтя большого пальца. Старик потряс им перед Млумбой, который выхватил его и передал Шеппарду.
Капитэн Депре нашел это. На шее у другого мганга из этой деревни. Капитэн стегал и стегал кнутом, чтобы заставить его говорить. Крики две ночи. А потом мганга рассказал ему, откуда это.
Из Мфупа Уфалме пробормотал Шеппард. Из Царства Костей.
Млумба, скривившись, кивнул, явно чем-то недовольный.
Шеппард изучил амулет. Похоже, это была монета, почерневшая от времени, с просверленной посредине дырой, через которую и был продет витой шнурок. Одна сторона была достаточно потерта, чтобы открыть сияние золота.
Шеппард ощутил, как наваливается отчаяние.
«Не удивительно, что Депре был так жесток»
Для такого порочного человека предвкушение золота должно сиять гораздо ярче, чем любые нормы на слоновую кость или каучук. При всех слухах о потайных городах и сокровищах, спрятанных в джунглях, ни один не мог сильней разжечь вожделение алчного человека, чем история о затерянном где-то золоте. Кладоискатели веками прочесывали джунгли, выискивая такие сокровища. По-прежнему передавались из уст в уста легенды о золотых копях, вырытых исчезнувшими римскими легионами или даже ветхозаветными воинами царя Соломона.
Шеппард вздохнул, слишком хорошо зная, сколько авантюристов погибли в ходе таких вот безрассудных вылазок. Он уже начал опускать золотой кружок когда отблеск солнечного света вдруг проявил какие-то буквы на другой стороне монеты. Он опять поднял ее к глазам и наклонил, открывая полустертую надпись. Как следует присмотрелся, и тут глаза его пораженно распахнулись. Чтобы окончательно убедиться, преподобный потер монету, открыв имя, написанное на латыни.
Presbyter Iohannes.
Пальцы сами собой еще крепче сжали золотой кружок.
«Не может такого быть»
Хотя имя было на латыни, Шеппард сразу понял, что эта золотая монета не была отчеканена каким-то римским легионом. И золото для нее не было добыто воинами царя Соломона. Нет, то, что на ней было написано, намекало на совсем другую историю, столь же фантастическую, как и все остальные.
Пресвитер Иоанн пробормотал он, переводя с латыни.
Про могущественного христианского «царя-попа», царство которого некогда якобы процветало в Африке, Шеппард узнал еще во время учебы в семинарии. В соответствии с текстами, датирующимися двенадцатым веком, пресвитер Иоанн почти в течение века правил древней Эфиопией. Утверждалось, что он чернокожий потомок Бальтазара, один из трех волхвов, пришедших поклониться родившемуся в Вифлееме младенцу Иисусу. Молва приписывала царству пресвитера Иоанна не только астрономическое богатство, но и владение множеством тайных знаний легенда даже связывала его с Источником вечной молодости и так и не найденным Ковчегом завета Господня. Многие века европейские правители пытались отыскать этого достославного персонажа. Посылали эмиссаров, многие из которых бесследно исчезли в джунглях и так и не вернулись назад. Даже Шекспир упомянул этого загадочного патриарха в своей пьесе «Много шума из ничего».
Однако большинство нынешних историков скептически отметают это предание про черного христианского царя, правящего на безбрежных просторах Африки, считая его не более чем мифом.
Шеппард не сводил взгляда с имени, отчеканенного на золоте. Ему хотелось воспринимать то, что он держал в руках, как некоего рода фальшивку. И все же, будучи сыном раба, он не мог так поступить. Вместо этого преподобный ощутил трепет родства с этой легендой, с еще одним чернокожим христианином, жившим много веков тому назад.
«Может ли быть хоть сколько-то правды за всеми этими историями?»
И хотя предвкушение золота вполне могло заманить в лес капитана Депре, Шеппард не мог противиться своему собственному стремлению не к богатству, а к истории, на которую намекала эта монета.
Опустив талисман, он повернулся к Млумбе.
И давно уже нет Депре и остальных?
Тот покачал головой.
Двенадцать дней. Они взяли с собой двадцать человек. В злобно исказившемся рту сверкнули остроконечные зубы. И моего брата, Нзаре. Я говорил ему не идти. Но капитэн заставил его.
Шеппард почувствовал, что в этом и крылся корень ярости каннибала чем можно было воспользоваться.
Тогда давай заключим мкатаба. Строго между нами.
Безволосые брови Млумбы настороженно сошлись на переносице.
Нини мкатаба?
Шеппард приложил руку к рубашке, накрыв сердце.
Я отправлюсь в Мфупа Уфалме и приведу тебе твоего брата но только если ты поклянешься, что ты и твои люди останетесь здесь и не отправитесь дальше в земли бакуба.
Млумба обвел взглядом руины деревни, размышляя над предложением.
Дай мне три недели, умоляюще добавил Шеппард.
Рот Млумбы лишь скривился еще сильней.
Шеппард напряженно ждал ответа. На худой конец, эти недели могли бы дать обитателям деревень на территории бакуба возможность покинуть родные места и укрыться в лесу. Он молился, чтобы предложенный им неравный размен фигур помог защитить эти пятьдесят тысяч душ от предстоящего варварства.
Наконец Млумба поднял три пальца.
Тату недель. Мы останемся. Он бросил взгляд на раскиданные вокруг трупы. А потом я опять проголодаюсь.
Шеппард невольно содрогнулся от омерзения при угрозе, прозвучавшей в этих последних словах. Представил себе ухоженные улочки столичной деревни бакуба, уставленные статуями предыдущих царей и наполненные смехом женщин и детей. Представил себе, как эти счастливые звуки сменяются криками боли, а по чистеньким улицам текут потоки крови.
Он посмотрел через реку Касаи на темные джунгли за ней. Преподобный не знал, есть ли там и вправду какая-то затерянная золотая шахта. Он даже сомневался, соответствует ли истине латинская надпись на монете. И явно не верил в какие-то древние проклятия, уходящие своими корнями в Царство Костей.
Но вонь горелой плоти напомнила ему одну непреложную истину.
«Мне нельзя их подвести».
Часть первая
Вторжение
1
23 апреля,
07:23 по центральноафриканскому времени
Провинция Чопо,
Демократическая Республика Конго
Пробудил Шарлотту Жирар жгучий укус какого-то насекомого, вернув ее к грубой реальности. Ей снилось, будто она плавает голая в бодряще прохладном бассейне загородного поместья своих родителей на Французской Ривьере. Хлопнув себя по шее, она резко села под пологом жаркого, пропитанного влагой шатра. Воздух душил и затоплял, как болото. Вдруг еще один укус в тыльную сторону другой руки. Вздрогнув, Шарлотта потрясла ладонью, запутавшись в москитной сетке вокруг раскладушки.
Выругавшись по-французски, высвободила руку. Уставилась на виновника, ожидая увидеть одну из кусачих черных мух, наводнивших ооновский лагерь для беженцев. Но на запястье у нее сидел красно-черный муравей длиной с ноготь большого пальца. Его жвала глубоко впились в ее плоть.
Пораженная, она щелчком сбила насекомое в сетку, где то полезло вверх по марле. С глухо забившимся сердцем продралась сквозь занавеси вокруг раскладушки. Цепочки ползущих муравьев тянулись по полу спального шатра, зигзагом поднимались по стенам.
«Откуда они тут взялись?»
Достав сандалии, Шарлотта перевернула их и постучала о землю, вытряхнув еще несколько заблудившихся муравьев, а потом на цыпочках прошла по полу, похожему на ожившую географическую карту. К счастью, одеваться не пришлось накануне она завалилась спать прямо в голубой медицинской униформе и белом жилете.
На ходу мельком глянула на себя в стоячее зеркало, на миг шокированная собственной внешностью. Ей не исполнилось еще и тридцати, но выглядела она лет на десять старше. Свои черные волосы Шарлотта обычно стягивала в практичный хвостик на затылке, но сейчас он весь разлохматился и покосился распустить его перед сном она тоже не удосужилась. Глаза у нее были все еще припухшие, с темными кругами под ними от непроходящей усталости. Кожа на лице облупилась после многих дней, проведенных на солнце. Ее косметолог на Монмартре пришла бы в ужас, но здесь, в тропическом лесу, у нее не было времени для изысков вроде кремов от загара и увлажняющих лосьонов.
Прошлым вечером, уже хорошо после полуночи она без сил свалилась на свою раскладушку. Шарлотта была самым молодым из четырех членов медицинской бригады организации Médecins Sans Frontières «Врачи без границ», работающей в лагере. Медперсонала катастрофически не хватало, а в расположенный в большой деревне лагерь вливались все новые толпы беженцев, пока джунгли к востоку продолжало затапливать практически непрекращающимся ливнем.
Восемь дней назад ее забросили сюда вертолетом из города Кисангани, где она одно время работала консультантом в рамках программы «Здоровые деревни» ЮНИСЕФ[14] в основном на подхвате. Но здесь, в лагере, сразу пришлось впрячься по полной. Всего два года назад закончив ординатуру по педиатрии в Сорбонне, Шарлотта решила как-то отплатить за науку, подав заявление на годичную стажировку с «Врачами без границ». В тот момент это представлялось замечательным приключением тем, что она была решительно настроена испытать, перед тем как погрузиться в рутинные будни какой-нибудь клиники или больницы. Вдобавок часть своего детства она провела в соседней Республике Конго[15], в ее столице Браззавиле, и с тех самых пор всегда мечтала вернуться в эти джунгли. К несчастью, прошедшие годы значительно приукрасили представление Шарлотты об этом регионе и определенно не подготовили ее к трудностям жизни в тропическом лесу.
«Вроде того факта, что всё здесь пытается съесть, ужалить, отравить или облапошить тебя».
Подойдя к пологу жилого шатра, она протолкалась за него на мутноватый утренний свет. Прищурилась после темноты, прикрыла глаза ладонью. Справа от нее раскинулись соломенные хижины и крытые жестью убогие хибары деревни. Значительная часть жилья здесь уже была сметена расположенной по соседству рекой Чопо, вздувшейся после продолжительных ливней. Слева, уходя далеко в лес, громоздилось скопление типовых шатров и сооруженных на скорую руку шалашей здесь ютились беженцы из других деревень, вынужденные спасаться от паводка.
А люди продолжали стекаться сюда каждый день, переполняя и без того забитую до отказа территорию.
Дым нескольких костров практически не справлялся с вонью, разносящейся из выгребных ям. Количество заболеваний холерой росло как на дрожжах, и медикам уже не хватало физраствора и доксициклина. Только вчера Шарлотте пришлось иметь дело и с десятком случаев малярии.
Это едва ли был тот буколистический мир природы, который она представляла себе в Париже.
Словно чтобы еще раз напомнить об этом, вдали зловеще громыхнул гром. В течение последних двух месяцев над этим районом постоянно проносились сильные грозы, превращая окрестные земли в болото хотя календарный сезон дождей вроде еще не наступил. Это был самый высокий уровень осадков, зафиксированный более чем за целое столетие, а прогноз обещал лишь новые ливни. Паводковые воды угрожали затопить всю центральную часть Конго, а из-за местной коррупции и всяких бюрократических препон вопросы помощи пострадавшим решались со скрипом или не решались вообще. Шарлотта буквально молилась, чтобы ооновцы поскорей прислали вертолет с очередной партией медикаментов и прочих припасов, пока ситуация здесь не стала по-настоящему катастрофической.
Подойдя к госпитальному шатру, она увидела присевшую на корточки маленькую чернокожую девочку, исторгающую под себя струйку бурой жидкости. Муравьи забирались малышке на ступни и уже устроились у нее на коленях. Та плакала от их укусов, пока какая-то женщина, очевидно, ее мать, не подхватила ее себе под мышку и не отряхнула ей ноги.
Поспешив туда, Шарлотта помогла собрать оставшихся муравьев. Показала на госпитальный шатер. Ее суахили[16] оставлял желать лучшего.
Дава, произнесла она, увлекая за собой женщину и дитя. Вашей дочери надо лекарство.
Обезвоживание и от холеры, и от тысячи прочих этиологий могло убить ребенка меньше чем за день.
Куза, куза, настойчиво повторяла Шарлотта, проходя вперед.
Кругом уже суетились местные. Многие вооружились метелками из пальмовых листьев, сражаясь с полчищами муравьев. Она пристроилась за туземцем из племени балуба, который обмахивал такой метелкой дорожку, ведущую к госпитальному шатру. Следуя за ним по пятам, Шарлотта успешно добралась до брезентового полога перед входом. Из-за него сразу вырвался запах дезинфектанта и йода, на миг заглушив повисшую над лагерем вонь.
Один из врачей Корт Джеймсон, седовласый педиатр из Нью-Йорка заметил ее появление.
Ну что там у вас, доктор Жирар? спросил он на английском фактическом языке медперсонала.
Очередной случай диареи, отозвалась она, заводя женщину и ребенка внутрь.
Сейчас я ими займусь. Но сначала он передал ей дымящуюся жестяную кружку с кофе. Подзаправьтесь. Похоже, что вы едва успели открыть глаза. Пара минут погоды не сделает.
Благодарно улыбнувшись, Шарлотта обеими руками приняла кружку. Вдохнула аромат. От одного только запаха сердце забилось чаще. Кофе здесь был густой, как сироп, далеко не тот изысканный petit café в ее излюбленном парижском бистро. Вся медицинская бригада уже обрела натуральную зависимость от этого варева и уже чуть ли не всерьез обсуждала возможность употреблять его внутривенно.