Должно быть, ты пришел издалека, сказала Фрея.
Да, очень. Думаю, через большую часть мира.
От Аслака, пастбищ хенгистов, в сухие красные пустыни Бег Сарры, через кустарниковые леса Астрака и Толласиатла, через города Тцунгчи с башнями, мимо больших каналов, которые великая Империя построила в свои последние дни и которые по-прежнему приносят струйки воды от полярных льдов в жаждущие земли юга, через развалины, вечные развалины, рушащиеся, полные песком кости древних городов, которые сотни тысяч лет назад были подобны бриллиантам и сейчас больше не существуют
Ее холодные руки коснулись его лица, задержались на тускло-белом шраме, который проходил через лоб и левую щеку.
Ты сражался, сказала она. Как ты сражался!
Да. Всю жизнь. Шрам? Я получил его в Алтарисе, когда вел бонсонианских копейщиков на штурм ворот. Я был командующим, сидел рядом с королями, охотился за преступниками, и у моих ног лаяли гармы. Я пил вино полководцев и ел крестьянскую баланду, я вел свою игру на замерзших высокогорьях Ларкина. Я разрушал города, и меня бросали в самые страшные темницы. Один король назначил цену за мою голову, другой хотел, чтобы я занял его трон, а третий шел передо мной по улицам, звонил в колокольчик и провозглашал меня богом. Но хватит.
Альфрик тревожно зашевелился, Ему снова было неспокойно, как будто
Фрея приблизила к себе ее лицо, и поцелуй длился долго. Потом она прошептала:
Здесь до нас, в Валькарионе, доходили слухи о великих деяниях и звоне цепей. На рыночных площадях рассказывали о падении Алтариса, и народ слушал долго после наступления ночи. Но почему ты не остался со своими королями, и полководцами, и завоеванными городами? Ты мог сам стать королем.
Я устал от всего этого, коротко ответил он.
Устал? От королевской власти?
А почему нет? Эти королевские дворы пустота. Варвар правит одним или двумя городами, называет себя королем и старается содержать двор, достойный такого названия. Все то же самое, всегда вечные споры, стервятники пируют на костях Империи. Я уходил на другую войну или в следующую часть мира и так и не научился оставаться на одном месте, когда выветрится его новизна.
Валькарион вечно нов, Альфрик. Человек может прожить здесь всю жизнь и не увидеть всего.
Возможно. Так мне говорили. Ведь все-таки это была столица великой Империи, и ее сокращающаяся территория все еще больше любого другого государства. Поэтому я пришел сюда, чтобы посмотреть самому. Альфрик уыбнулся, но на его лице в ночи была волчья улыбка. К тому же я слышал рассказы: волнения, борьба за власть между Храмом и Империей, а император старик и последний в своем роду, не способный получить ребенка от своей юной королевы Хильдаборг. Мне кажется, тут есть возможности.
Как это?
Ему показалось, что она, лежа рядом с ним, начала дышать быстрей.
* * *
Он засмеялся, резкий металлический звук в жилистом горле.
Откуда мне знать? Только когда заваривается такое адское варево, воин всегда может зачерпнуть добычи или власти в крайнем случае приключений. Если ничего другого, есть императрица. Говорят, она сама из варваров, рослая, принцесса Чоредона, сильная и энергичная, готовая оказать гостеприимство каждому знатному гостю и королю. Он почувствовал, как Фрея слегка напряглась, и добавил: Но теперь, когда я нашел тебя, Фрея, меня это больше не интересует. Покинь завтра со мной это место, и ты будешь носить королевские драгоценности Валькариона.
Или увижу твою голову на пике над стенами, сказала она.
Через окно и воющий ветер донеслись далекие удары большого гонга.
Даннос встает, прошептала Фрея. Сегодня ночью он соединится с матерью Амарис. Говорят, в такие ночи по улицам Валькариона ходят Судьбы. Она содрогнулась. Так бывает в такие ночи.
Может быть, сказал Альфрик, и волосы у него на затылке встали дыбом. Но откуда ты знаешь?
Разве ты не слышал? Голос ее дрожал, он словно сливался с воем ветра и размеренным, медленным биением гонга. Разве не слышишь? Император Ауреон умирает. Считают, что до рассвета он не доживет. С ним умирает Тридцать Девятая династия и наследника нет!
Ветер шумел под карнизами, выл в переулке, оконная рама дребезжала.
Да! Альфрик возбужденно рассмеялся. Это шанс. Клянусь Рухо, какой шанс!
Неожиданно он напрягся: в его голове громко прозвучал голос опасности. Он сел, насторожил уши, услышал слабый скрежет, царапанье да, под окном, совсем близко.