День рождения - Марголина Ольга 5 стр.

Первая попытка уснуть закончилась неудачей.

 ЧЭТ, ты спишь?

 Нет.

 ЧЭГ, ты спишь?

 Не могу.

Зажгли свет, поговорили, почитали, потушили свет.

 ЧЭТ, ты спишь?

 Нет.

 ЧЭГ, ты спишь?

 Конечно нет.

Почитали, обсудили внешнеполитические и корабельные проблемы, погасили лампы. Луна светила в иллюминатор, за стеной каюты скреблись волны. Думалось обо всем: о доме, о приобретенных шкурах, о туманном Колгуеве, куда нас могут не причалить, о завтраке, что будет через три часа.

ЧЭО размышляла о старости, ей в эти минуты переваливало за тридцать три года. В ее возрасте Илья Муромец слезал с печи для совершения подвигов, а Иисус уже их совершил и шел за то на Голгофу. А она плывет себе по Арктике и никаких подвигов.

Хитрые ЧЭТ и ЧЭГ радовались, как ловко они отстукали деньрожденнице поздравительную телеграмму от имени «СП-68». Наконец ЧЭО, которой хотелось встретить день рождения необычно, предложила:

 Девочки, пошли гулять!

 С ума сошла!  ЧЭГ.

 А что? Я готова!  ЧЭТ.

Набив при прыжке с верхней койки здоровенькую шишку, ЧЭТ тем не менее легко спрыгнула вниз. Девчата быстро нацепили брюки и куртки и вышли на открытую палубу. Теплоход, за исключением двух вахтенных матросов и лоцмана, спал. Надраенные палубы мокро сверкали, скамейки отдыхали от туристов, ветер легко поигрывал красно-белым флагом (знак того, что корабль ведет лоцман). ЧЭО-ЧЭТ в восторге взирали на лунную дорожку и благолепие в природе. Душа требовала творчества. Но таланта хватило только на переделку чужих стишков.

Очень довольные опусом, ЧЭО-ЧЭТ вернулись в каюту. Наступало утро 7 сентября 1968 года.

Но спать пришлось недолго. В 4:30 был завтрак, а все потому, что в 7 часов одетые по форме  1 туристы уже стояли в ожидании спецпоезда Дудинка Норильск (длина ветки 89 км).

В 8 часов поезд из трех вагонов пришел по одноколейке.

В 9:10 отъехали.

В 10:30 проехали 21 км (ст. Тундра).

Побродив 20 минут около путей по холодной болотистой тундре, влезли обратно.

В 11 часов тронулись дальше.

К 12 проехали еще 20 км.

В 12:30 пересели в другой состав.

Наконец в 14:00 приехали в Норильск. 6970 градусов с. ш.

Норильск.

Норильск удивительный город на семидесятой параллели. Его закладывали осужденные, строили реабилитированные, а сейчас в нем живут свободные молодые люди. Норильск заполярный Ленинград, так же строг и строен. Расположен в центре впадины и окружен вечно снежными вершинами сопок необыкновенной красоты. Город компактен, пятиэтажные здания украшены колоннами, лепкой и прочим декором. Они создавались в пятидесятые годы. Строгие коробки на окраинах принадлежность шестидесятых годов. Из ста сорока тысяч жителей пятьдесят тысяч детей, остальные их родители. Средний возраст горожан тридцать лет. Все взрослое население трудится на Медно-никелевом комбинате. Первый директор комбината Завенягин был заместителем наркома внутренних дел. Норильчане гордятся своим городом и комбинатом. Трубы его дымят днем и ночью. Воздух, пропитанный вонючим дымом, висит над городом. Даже олени не выдержали и ушли от греха подальше, за сотни километров от жилья. Грязным воздухом норильчане не гордятся, в выходные дни они предпочитают уезжать в тундровые леса, где на берегу полноводной реки строят маленькие домики или раскидывают палатки. А счастливчики получают путевки в местный профилакторий.

При виде профилактория мы охнули. На двух этажах удивительного здания выращен сад, не простой, а тропический, с птицами на пальмовых листьях и белками, прыгающими по веткам и стволам. Под пальмами накрываются столы, в комнатах удобная мебель, озонированный воздух, ванные и душевые помещения, спортзал

У норильчан все самое: самая богатая химическими элементами руда (пятьдесят шесть элементов таблицы Менделеева), самый красивый и благоустроенный заполярный город, самая северная в мире железная дорога, самая высокая рождаемость, самые сильные ветры (двадцать пять метров в секунду), самая низкая температура, при которой на работу добираются почти ползком, самые заснеженные сопки вокруг города и другое «самое». Последняя пурга здесь бывает в середине июня, первый снег в середине августа.

По улицам города шли хорошо одетые симпатичные люди. Они выходили из гастронома с полными сетками крупных помидоров и виноградом «дамские пальчики». «Пальчики» были из Средней Азии, помидоры с Поволжья, астры, что продавались на улице,  из Грузии, одежда в универмаге из Риги, картофель привозили из Вологодской области.

Насыщенный информацией и впечатлениями день мы заканчивали в модерновом кафе, где пышно отпраздновали (бутыль вина, триста граммов мороженого и три чашечки кофе с молоком) славную дату славного начальника экспедиции «СП-68».

1976 год

Узбекистан. Чарвак

Милый друг Олечка!

Сегодня исполняется 23 дня, как я уехала из Ленинграда, и можешь себе представить: за все эти 23 дня я получила только одно письмо от дочки Ирки. А уж от тебя я и вовсе не ожидала, что ты так скоро похоронишь в памяти мой светлый образ и не выдавишь из себя ни строчки. Это при твоей любви к эпистолярному искусству.

Зато я, в отличие от тебя (и от себя тоже), почувствовала вдруг неодолимое влечение к перу и бумаге и по приезде в Братск почти залпом выпустила семь писем в разные адреса. Письмо к тебе, восьмое по счету, было задумано в стихах, но сразу все написать не успела, а потом почему-то ничего не получилось и письмо осталось неоконченным, как симфония Шуберта.

А начиналось оно так:

Дальше следовали вопросы чисто риторического характера:

Вопросы должны были подготовить тебя к тем глубоким переменам, которые произошли во мне за последнее время. На эти якобы интересующие вопросы я давала исчерпывающий ответ:

Но чтобы ты, не приведи Господи, не подумала, что меня нисколько не волнуют производственные вопросы, я сочла нужным пояснить:

О том, что я не замкнулась на себе, и о разноплановости интересов свидетельствовали строчки:

Дальше было задумано небольшое лирическое отступление, которое, с одной стороны, давало тебе возможность осмыслить и усвоить полученные сведения, а с другой свидетельствовало о моих романтических наклонностях:

Эта строфа заставила меня глубоко задуматься о бренности и суетности всего земного это раз; и вспомнить, что у тебя как раз в этот период, когда будет лететь мое письмо, наступит день рождения!

Милый друг, Олечка! Конечно, я тебя поздравляю с рождением! Ты, легкая и творческая личность, скрашивала и скрашиваешь мою жизнь в институте и в командировках! Как интересно, хотя и не без твоего постоянного нажима на мою свободолюбивую натуру, мы провели эту весну в Чарваке! Сколько сотворили нужного узбекским людям! Мы старались дать им свет и цивилизацию,  кажется, оно получалось.

Поздравление тебе от Славки. Он работает здесь как одержимый. И мне приходится соответствовать. Вчера, например, измеряли температуру на правом берегу. А собственная температура при этом упала явно ниже нуля. Достаточно сказать, что в тот день шел снег. И был сильный ветер. И руки потом еще долго не сгибались и ничего не могли удержать. Но я не жалуюсь, потому что в остальном все хорошо. Прекрасная квартира, две плитки, горячая вода при холодных батареях, четыре кастрюли и в большом количестве капуста, из которой я готовлю закуску, первое, второе и десерт. Из прочих продуктов есть сметана, сахар, масло, сыр, молоко, чай и кофе. Мясных продуктов не было за все время ни разу. Зато есть разная замерзлая рыба, ее мы едим в разных видах, как и капусту.

А вот с Чарваком дело обстоит хуже. Знаешь, где жили наши коллеги после нас? В Гызылкенте, в доме колхозника на площади, где автостанция. А на ГЭС ежедневно ездили на директорском автобусе. По тому, с какой брезгливой миной сопровождалась эта информация, я поняла, что в доме колхозника комфортом не пахнет, а если пахнет, то чем-то противоположным. Для нас, если мы собираемся работать с изотопами, такой вариант и вовсе не подходит. Что ты на это скажешь? Как мы там будем писать отчет, а?

Завидую твоему светскому образу жизни: кино, филармония, слайды Правда, будь я в Ленинграде, я бы все равно никуда не ходила, но ты бы мне передавала свои впечатления в лицах и красках, мне бы этого было вполне достаточно.

А что нового в твоей личной жизни и в институте? Как твои музыкальные успехи?

Как отметила Д. Р.? Напиши, Олечка, если успеешь до нашего возвращения. Или передай Ольге Николаевне (она скоро к нам приедет) вместе с графиками и таблицами по Братской ГЭС. Да, попроси ее привезти полкило вареной колбасы за 2,20 руб. (умираю, хочу колбасы!).

P. S. Напиши, что у вас стояло на праздничном столе!

Будь здорова, целую тебя, привет от Славки.

Это письмо пришло как раз в день моего рождения. Галка, Галина Федоровна, случайно попала в цель, притом что письмо могло идти от восьми дней до месяца, уж я, бывалая командировочная сибирских ГЭС, знала это не по наслышке. А тут такая снайперская точность. Праздник мой проходил в традиционном стиле утром в Летнем саду я провела час,  ходила по дорожкам и вспоминала разные моменты из жизни, после чего пошла домой и начала готовиться к приему родных и друзей в количестве 18 человек В это же время звонил телефон и отрывал от готовки Словом, все, как обычно. Но Галино письмо вызвало шквал недавних воспоминаний. Именно недавних апреля этого года нашей первой с ней командировки на новый объект Чарвакскую ГЭС.

Летали мы вдвоем, но мысленно там часто обращались к своим ближайшим коллегам Ольге Николаевне и Славе. Ольга Николаевна наш руководитель, доктор технических наук (кстати, единственный д.т.н. во ВНИИГе, и не только), умнейшая женщина (и не только), моя муза (и не только).

А Слава коллега по фильтрационным проблемам и муж Галины Федоровны. С ним я знакома еще по вузу, а последние годы ездила в командировки на Братскую ГЭС. Терский был всегда полон научных идей, ими он собирался потрясать человечество и за них получить не меньше как Нобелевскую премию.

Иногда он срывался с научной стези и позволял себе выпить лишнего, но за этим Галка неукоснительно следила. В той апрельской командировке его с нами не было, как не было и Ольги Николаевны, но они были на связи, когда нам нужна была помощь в понимании сложных процессов вокруг этой плотины.

Чарвакская плотина из камней и земли на реке Чирчик была возведена в предгорьях Западного Тянь-Шаня на высоте 900 м неподалеку от города Ташкента. Издали она смотрелась громадной отсыпанной между склонами каньона «кучей» высотой в 169 м (почти 67-этажный дом).

Склоны и основание плотины сложены из известняков, в которых существует множество карстовых ходов и пещер диаметром до 10 м. Прежде чем возводить плотину, необходимо было основание укрепить. В нижней части «кучи» в бетонной пробке была устроена галерея (потерна), из нее велись работы по цементированию основания и бурились дренажные и пьезометрические скважины. С ними мы непосредственно имели дело.

Денно и нощно подходы к плотине охранял герой узбекского эпоса мужественный Фархад. Гигантского размера юноша, фигурой напоминающий Геракла или Самсона, изо всех сил швырял в реку громадный камень, который перекрыл русло и остановил погоню злых сил за ним и его любимой девушкой Ширин.

Когда мы начали работу на Чарвакской ГЭС, плотина была полностью построена, но принятию проектного напора мешала значительная фильтрация, которую невооруженным глазом можно было увидеть в дренажных штольнях в скале. То есть из водохранилища через плотину или основание вытекали небольшие речки. Где и как они образовывались? С какой скоростью текли? Вот на эти вопросы мы и должны были ответить. Причем ответить убедительно и корректно. На нас смотрела, как говорится, «вся Европа», а вернее, Средняя Азия.

В течение трех лет (19761979 гг.) наша лаборатория изучала в подземке температурный режим потоков и скорости фильтрации с помощью солевых растворов и органических красителей.

В первую командировку в маленький поселок гидростроителей ГЭС Чарвак мы прибыли весной 1976 года. Я по привычке вела дневник, куда вечером записывала основные события и впечатления. Галина человек творческий, сидя со спицами на кровати, помогала описывать впечатления в рифмованном виде. Получалось у нас довольно складно, а главное живо и с минимумом споров. Мы сочиняли на одной волне. Некоторые отредактированные позже стихи вошли в сборник «Несерьезные стишки» и книгу «Люди и плотины». А дневники той весны в маленьком блокнотике вместе с ежедневными стишками я нашла через 45 лет среди своих архивных папок. Считаю, что они по праву могут характеризовать тот период моей жизни и работы творческое время 70-х годов прошлого века.

30.03. Ташкент. Серо. Мрачно. Деревья голые. Люди одеты тепло. Поселок Чарвак. Днем солнце. Гуляем. Еда восторг. Поселились в двухэтажной гостинице в номере на втором этаже. Из окна вид на горы со снежниками, под окном растут деревья. Почки на них не набухли. Вечером пошли в кино, смотрели «Комиссар полиции обвиняет»  жуть! 1000 убийств.

31.03. В восемь утра едем представляться в группу КИА (контрольно-измерительная аппаратура) и сразу на катере проводить промеры глубины водохранилища. Целый день на воде (температура +3,5), на воздухе +1 7. Солнце. Горы. Чайки. Первая беседа с начальником гидроцеха блеск! На воде рождаю стих:

1.04. Оказывается сегодня перекрытие реки в Ходжикенте. А мы и не знали. Разговор с главным инженером Чарвакгэсстроя откладывается на завтра. В одиннадцать утра вместе с работниками управления едем на народный праздник. Об этом лучше всего сказать стихами:

Вечером в честь перекрытия был банкет, а мы напротив ресторана в своем номере раздавили бутылку портвейна.

2.04. В местной газете тоже было стихотворение о перекрытии:

Погода сорвала все планы. Льет дождь. Вместо обходной фильтрации обсуждали план работ и наши нужды. А после обеда состоялось знакомство с Арутюняном А. В.  главным инженером управления. Он обещал помочь с цементационной потерной. Улыбался.

3.04. Перед сном молились о солнце. Мало. Проснулись снег. Целый день снег. Планы рухнули: «базар йок. Чинар йок. Из-за снега выйти не мог».

Сидим в номере, а ведь суббота день отдыха. После слов р/с «Маяк»: «в Ленинграде снег, переходящий в дождь», родился стих:

4.04. Целый день непогода. Снег валит. «Ресторан йок, горячая вода йок, я голодный, холодный весь занемог». Мы сидим в номере, читаем, вяжем. Не пьем, едим всухомятку «плюшка здобный». Я смотрю на свою коллегу Галку, Галину Федоровну,  красивую, седую в футболке и черных колготках с быстро мелькающими в руках спицами и сочиняю стих: