Это могут быть другие дырки, возразил Оливер.
Те самые. Я помню. Холлис вытащил большие голубые конверты.
Значит Мэв посмотрела на диван. Значит, и диван тот самый.
Она закрыла глаза, ощущая, что вот-вот выступят слезы, и, сделав шаг назад, натолкнулась на Оливера. Его тело было мягким и теплым. Но он отодвинулся.
Вам, наверное, стоит остаться здесь, продолжал Холлис, пока не прочтете все это.
Он протянул Мэв конверт с ее именем, а затем раздал остальные. Все смотрели друг на друга, ожидая, кто первым начнет читать.
Предполагалось, что мы должны были их найти? спросила Лорна.
Я думаю, он рассчитывал на это, ответил Холлис.
Это не он, пробормотал Оливер.
Мэв посмотрела на него. Ей хотелось успокоить Оливера, взять за руку и сжать. Но каждый раз, когда она немного приближалась к нему, он отстранялся. Она снова закуталась в свитер.
Ну что ж, если никто не собирается
Холлис осторожно открыл свой конверт. Лорна, стиснув зубы, открыла свой. Мэв смотрела на Оливера и Элли, ожидая, что они будут делать. Когда Элли разорвала конверт, Мэв сделала то же самое. Оливер с тяжелым вздохом последовал их примеру.
Поначалу Мэв слишком увлеклась, наблюдая за другими, и просто держала конверт в руках.
Лорна поднесла руку ко рту и закрыла глаза.
Элли замерла в неподвижности. На ожесточившемся лице начали одна за другой проступать морщины, на руках вздулись вены.
Оливер пробормотал себе под нос «чушь собачья».
Холлис побледнел, энергия, казалось, полностью оставила его.
Наконец-то и Мэв решилась посмотреть. В конверте оказались фотокопии кредитных карт на имя ее невестки. Лимит по картам был почти полностью исчерпан. Каждая строчка напоминала о различных покупках, включая свитер, который сейчас был на ней, и оставшуюся внизу красную дорожную сумку.
Холлис сложил бумаги, которые получил, и сунул обратно в конверт.
Итак. Он постучал конвертом по ладони. Его голос был ровным, но звучал тоном выше, как у человека на два дцать лет моложе. Думаю, если мы признаем, что на самом деле произошло той ночью, то в обмен ничего из этого, что бы это ни было он поднял конверт, не выйдет наружу.
Что до меня, то я не вижу тут ничего страшного для себя. Мэв попробовала сложить бумаги так, как это сделал Холлис, но ничего не получалось у нее тряслись руки. У меня было разрешение. Она сказала, что я могу пользоваться. Почему он почему он думает, что может шантажировать меня этим? Он неправ. Он ошибается.
Оливер вырвал у нее бумаги и помахал ими перед ее глазами.
Перестань говорить «он». Это не он! И на это есть одна очень веская, черт побери, причина. Ты ведь помнишь, да? Он мертв. Каллум мертв!
Ужас пронзил всех одновременно. Теперь, когда имя прозвучало вслух, назад пути не было. Теперь нельзя было сделать вид, что у них есть шанс, что речь идет о ком-то другом, не о нем. Теперь они больше не были взрослыми людьми, постояльцами пансиона они снова стали студентами-первокурсниками в грязной гостиной съемного дома.
Мэв споткнулась и ухватилась за дверной косяк.
Мэв? окликнул ее кто-то. «Лорна», подумала она, но глаза у нее были закрыты, и она пыталась показать им всем, как сильно старается не плакать.
Со мной все в порядке. В порядке. Не трогайте меня! Я в порядке.
Она не была уверена, что кто-то протянул ей руку, но было легко представить, что это так. И еще легче было понять, что никто ей руки не протянул.
Я устала. Я ехала несколько часов. И как только я добралась сюда, меня втянули во все это, а я жутко промокла и замерзаю, и все, чего я хочу, это принять душ, переодеться, а разбираться со всем этим можно завтра с утра!
Когда она осмелилась взглянуть на них, то увидела, что все смотрят на нее, но ни у кого в глазах не было жалости. Одно только раздражение. Они были в ярости от того, что им снова приходится терпеть ее. Она знала, что так и будет.
Мэв, сказал Холлис, нам, наверное, стоит поговорить о
Нет! Я слишком устала для разговоров. Не сегодня.
Она остановила себя. Нельзя полностью сломаться. Тогда они не станут ее слушать.
Короче, вы делайте что хотите, но я сейчас не собираюсь думать об этом. Я приму душ и лягу спать, а утром мы сможем это обсудить.
Мэв собрала бумаги, которые Оливер бросил на пол, и вышла, не дожидаясь ответа. Спустилась вниз и схватила свою красную сумку. Тепло от камина было приятным, и она стояла и думала, каково это, если б она могла сунуть руки в тлеющий торф и не обжечься. Но, как и многое другое, это было невозможно.
Когда она снова поднялась наверх, оказалось, что все уже расходятся. Оливер не обратил на нее внимания и захлопнул за собой дверь в комнату номер три. Лорна встретилась с ней взглядом и попыталась улыбнуться, но не смогла, и направилась в комнату номер один.
Поднимаясь по лестнице, Мэв успела заметить Элли, прежде чем та скрылась в комнате номер пять. Мэв нашла свою комнату комнату номер четыре, и в этот момент Холлис позвал ее по имени.
Если захочешь поговорить, я недалеко, в другом конце коридора. Он бросил взгляд на дверь своей комнаты. Как в старые добрые времена.
Спасибо, Холлис. Правда, спасибо.
Она осталась одна в коридоре, представляя, как Каллум машет ей рукой на прощание и исчезает за дверью, как и все остальные. Но это невозможно. И причина, по которой это невозможно, была именно той причиной, по которой их всех собрали здесь.
45 минут назад
Щетки метались по стеклу, не успевая за хлещущим дождем. Навалившись грудью на руль, Мэв напряженно смотрела вперед, пытаясь понять, какой дорога будет дальше. Изначально она рассчитывала попасть на остров раньше, при дневном свете, но ей пришлось сесть на более поздний паром. Темнота усилила ее страх настолько, что ее трясло, хотя она знала, что должна чувствовать себя счастливой. Это то, чего она хотела годами. По крайней мере, половину своей жизни. Все будет просто идеально. Все будет в порядке.
Кроме того, что, конечно, так не будет. Потому что когда это она получала то, чего хотела?
Нет, проговорила она. Эти выходные посвящены переменам. Помнишь? Позитивные мысли. Позитивные мысли. Позитивные мысли.
Звякнул телефон, но она поборола желание посмотреть сообщение.
Он звякнул снова. Мэв постучала пальцами по рулю.
Ты почти на месте. Можешь подождать еще пять минут, прежде чем проверять чертов телефон.
Она упорно смотрела на дорогу, отсчитывая секунды.
Видишь? Нет ничего такого срочного, что не может
Телефон звякнул в третий раз.
Мэв схватила его и проверила текстовое сообщение. И подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть впереди внедорожник. Она резко вывернула руль вправо. Машину занесло на мокрой дороге и развернуло на 180 градусов.
Несколько секунд Мэв слышала только собственное дыхание.
Когда к ней наконец вернулась способность соображать, она посмотрела на телефон и попыталась набрать «ОК!», но пальцы не слушались, и она нажала не на те буквы.
Сообщение не стерлось.
Видишь? Позитивные мысли.
Она улыбнулась, поцеловала телефон и бросила его на пассажирское сиденье.
Появившийся поворот приглашал свернуть, огни дома манили, обещая тепло, общение, перемены. Все это ожидало ее. Все для нее. Но когда она припарковала машину, дождь пошел сильнее, и заставить себя открыть дверь было выше ее сил.
Все в порядке. Мэв закрыла глаза, словно читала молитву. Ты хороший человек. Ты нравишься людям. Тебе нечего доказывать. Ты
Она забыла следующую фразу и достала из кармана ламинированные карточки-подсказки.
«Ты хороший человек», прочитала она и перешла к следующей карточке.
«Ты нравишься людям».
Ну, некоторым людям, иногда, предполагаю.
«Тебе нечего доказывать».
Что не очень-то приятно, не так ли? Если тебе нечего доказывать, разве это не значит, что у тебя нет ничего стоящего, что нужно доказывать? Надо бы поговорить с ней об этом.
Так. «Ты можешь достичь всего, что задумаешь. Чего бы ты ни захотела».
Мэв посмотрела на дом, как будто его спокойствие могло каким-то образом передаться ей. Она впитывала каждую мелочь каждое окно, каждую черепицу. Дом укроет ее. Защитит.
Ты хороший человек. Ты нравишься людям. Тебе нечего доказывать. Ты можешь достичь всего, к чему стремишься.
Она спрятала карточки в карман. А если не сможешь, запрись в своей комнате и не выходи оттуда до конца выходных.
С сумкой в одной руке и телефоном в другой Мэв выскочила из машины под проливной дождь. Куртку она повесила на руку, решив, что добежит и так.
Второпях она уронила сумку, а затем, поднимая ее, уронила ключи. С курткой тоже не повезло зацепилась за какой-то куст у входа и упала прямо в лужу.
Когда она наконец ввалилась в пустой холл со всеми своими вещами, волосы и одежда под проливным дождем промокли насквозь.
Эй, есть кто? Господи, я вся мокрая. Эй? Ой, черт
Сумка выскользнула из мокрой руки, и Мэв бросила ее.
Эй, там? Мне надо зарегистрироваться. Надеюсь, я не опоздала. Я заблудилась. Пропустила поворот раз пять, наверное.
В тишине чувствовалось какое-то ожидание, как будто предполагалось, что она скажет что-то еще. Услышав шум, доносящийся из комнаты справа, она направилась к двери. Господи, с одежды капает, обувь хлюпает. Что за впечатление она произведет, подумала Мэв и открыла дверь.
Привет-привет. Извините, если помешала! Я
Но когда она увидела всех собравшихся, единственной ее мыслью было, что вряд ли эти выходные пройдут хорошо.
Вечер пятницы / субботнее утро
3
Холлис
Кровать просела под весом Холлиса, а он все смотрел на светящийся прямоугольник своего телефона. Батарея полностью зарядилась, но сообщений не было, как не было и сигнала. Черточки в углу экрана говорили о том, что телефон подключен к вайфаю, но Холлис не мог получить доступ к электронной почте или Интернету. Считать ли подарком судьбы, подумал он, что у него нет возможности спросить Линду, что происходит? Что он расспросит ее позже, когда переживет эти выходные? Дочка устроила ему ловушку или она ничего не подозревала? Сможет ли он обойтись еще час без ответа?
Холлис знал, что Линда не выключает телефон по ночам. Он мог звонить и звонить, пока дочь не ответит. Он уже представлял, как она плачет, спрашивая, почему он обращается с ней как с подозреваемой. Скажет, что просто хотела сделать что-то что-то приятное. Что она ничего не знала.
Не знала чего?
Линда и в самом деле ничего не знала ни о Колдуэлл-стрит, ни о Кэхиллском университете. Он, черт побери, уверен в этом.
Холлис сунул телефон в карман. Темное пространство комнаты перекликалось с тишиной во всем доме. Остальные спали или делали вид, что спят.
Ему хотелось вернуться домой, забыть об этих выходных, забыть, что Линда каким-то образом вовлечена в эту историю. Все, чего он хотел, приступить к работе в понедельник в новом костюме и галстуке. Раскрывать дела, к которым он сам не имеет никакого отношения. Но конверт, лежащий на столе, напомнил ему, что если он уедет сейчас, то будущее станет невозможным.
Он встал и зашагал по комнате, набирая текст, который, как он надеялся, не прозвучит как обвинение.
Имя Каллума пробудило воспоминания, которые Холлис давно задвинул в самые глубины памяти и никогда к ним не возвращался, как задвигают папку с уликами нераскрытого дела. Теперь папка открылась, и он копался в ее содержимом. Холлис вспомнил, как Каллум мог появиться в комнате, и никто не замечал, каким образом он туда попал, несмотря на его шесть с лишним футов роста. Как он вызывался помочь с посудой после вечеринки, даже если сам в ней не участвовал. А в тот день, когда умерла бабушка и пришлось спешно уехать домой, Каллум оказался единственным человеком в доме. Он обнял его и сказал, что свяжется с преподавателями и достанет все нужные конспекты. Это не было пустым обещанием. Когда Холлис вернулся на следующей неделе, Каллум положил на его стол стопку конспектов, разложенных по темам.
Холлис настойчиво пытался воспроизвести в памяти голос Каллума, но ему мешал шум дождя, шипение радиатора и шуршание мышей между стенами.
Сообщения по-прежнему не отправлялись. Он уже был готов швырнуть телефон об стену, но, подумав, сунул аппарат в карман и вышел из комнаты.
Камин внизу пылал красным светом, но торф горел без пламени. Маленькая лампа на стойке администратора слабо освещала помещение. Теперь казалось, что его шаги были единственным звуком во всем доме. Холлис остановился, безуспешно стараясь вспомнить, когда ему в последний раз доводилось находиться в такой тишине. В многоквартирном доме в Манчестере, где он жил, было так много людей, которые приходили и уходили независимо от времени суток, что он иногда чувствовал себя проводником в поезде. Здесь же он казался сам себе призраком.
Холлис зашел в салон и сел за барную стойку. Придвинул к себе бутылку «Гленливета», оставленную кем-то без присмотра, и представил себя, как он это часто делал, солидным зрелым мужчиной. Затем принялся постукивать ручкой по блокноту, верой и правдой служившему ему, когда он был патрульным. Ребята купили ему новый блокнот к первому дню работы детективом. Запакованный в пластик, он лежал дома на столе, дожидаясь понедельника, так же как и костюм и ботинки в шкафу. На этом, старом, виднелись царапины, оставшиеся с тех пор, как они с Лэндри подрались. Внутри оставалось несколько незаполненных страниц достаточно места, чтобы записать свои впечатления о том, что произошло в «Волчьем вереске». О Линде он побеспокоится позже. Сейчас важно распутать цепочку, которая привела его сюда.
Холлис был так сосредоточен на записях, что не заметил, как открылась дверь. Волоски у него на шее встали дыбом, и он резко обернулся.
Прости. Лорна прижимала книгу к груди. Я не думала, что здесь кто-то есть. Я могу пойти в другое место.
Все нормально.
Он кивнул на бутылку:
Хочешь выпить?
Она колебалась, затем села, положив книгу на барную стойку.
Нет смысла врать. Я за этим и пришла.
Несколько минут они пили в тишине, как будто кого-то ждали. Может, так оно и есть, подумал Холлис.
Что-нибудь интересное? Лорна кивнула в сторону его блокнота.
Просто заметки. Пытаюсь разобрать все это на части, чтобы потом собрать все обратно.
Он постучал ручкой по бумаге.
Не надо, прошу тебя. Она сжала пальцами виски.
Прости. Я понимаю, шум раздражает.
Да нет, не в этом дело. Просто это напоминает мне слишком многое И я начинаю чувствовать себя так, будто мы вернулись назад. Ты и я тихо сидим в гостиной. Я с книгой. Ты изучаешь свои записи, постукивая ручкой. Это чересчур тяжело. Она посмотрела в свой бокал. Думаешь, у нас посттравматическое стрессовое расстройство?
Не знаю. Холлис вспомнил кошмары, которые снились ему по меньшей мере раз в год. Может быть.
Он положил ручку на барную стойку, взял у нее из рук книгу: «Хичкок» Трюффо.
Разве ты не читала это в Кэхилле?
Это даже тот же самый экземпляр. Правда, уже не так интересно, как тогда. Я избавилась от большинства своих вещей того года, но до сих пор не могу расстаться с этой книгой. Видел бы ты мою квартиру
Она взяла у него книгу и провела ногтем большого пальца по корешку.
Ты загибала уголки страниц, заметил он.
Да, возможно.
При таком освещении Лорна выглядела моложе, волосы ее были все так же подстрижены, как будто это был шлем, защищавший ее от целого мира. Но он не мог представить ее той девушкой, которой она когда-то была. Как будто перед ним была фотография, поврежденная временем. Годы нанесли слишком много шрамов. Но, в конце концов, он видел то же самое, когда смотрелся в зеркало.