Влиятельная тётушка
Действительно, уроженец Воронежа Борис Никонов на момент поступления запроса уже вышел на свободу. Отсидев всего 15 месяцев, он на удивление московской милиции, благополучно покинул ростовскую колонию, где по решению суда Ленинградского района Москвы должен был отбывать наказание аж целых 15 лет! Получил же Борис этот самый большой по тем временам срок за серию крупных разностатейных преступлений, в числе которых было и вооружённое нападение на московского милиционера.
Однако, как выяснилось, согласно поданной Никоновым апелляции, Верховный суд пересмотрел его дело, заменив статью о вооружённом разбое статьёй, где речь шла о простой краже. Плюс ко всему тот суд зачёл ещё Борису и четыре с небольшим года, на которые раньше направляли его лечиться в психиатрическую клинику и откуда он, кстати, сбежал. Таким образом, вместо максимального для уголовника срока, провёл он в заключении лишь чисто символические месяцы. А сведения о нём, поступившие из Москвы в Воронеж, оказались ложными не по вине информцентра МВД. Ведь причиной тому была справка из колонии, которая не пришла туда вовремя.
Ещё в августе 68-го получил старший Никонов вольную. По сведениям компетентных лиц, «отмазала» вора от длительной «отсидки» его очень влиятельная тётушка, которая занимала высокий дипломатический пост в одной из скандинавских стран. Имея определённый вес в столице, она могла либо «скостить» сроки, вынесенные приговором, либо заменить тюремное заключение лечением в психушке. Хотя в том, чтобы попасть в последнюю, Никонов и сам чувствовал себя достаточно поднаторевшим.
Начав отсчёт своим судимостям с 1947-го года, с 16 лет, Борис Дмитриевич Никонов, как Вы уже поняли, в местах заключения долго не задерживался. Будучи прописанным и проживающим в Москве, в ней он и оттачивал своё воровское мастерство. Но в конце пятидесятых, имея уже серьёзные судимости, он, согласно тогдашним законам, был вынужден временно выехать из столицы и переселиться к своим родственникам в Воронеж. Здесь Борис активно ворует и здесь, наконец, о нём узнают. Его задерживают, судят и, признав невменяемым, направляют на лечение в психбольницу «Орловка», откуда Никонов практически сразу совершает побег.
Бежит он и из ленинградской клиники, куда его определили, объявив сумасшедшим после активной преступной деятельности в городе на Неве. И вот, снова столица, снова дерзкие, но уже вышедшие за обычные рамки преступления, и снова хорошо разыгранная симуляция душевнобольного, увещевания и «отмазка». И всё-таки то обстоятельство, что Борис Никонов ещё с августа 68-го разгуливал по Москве, отнюдь не означало, что именно он должен быть причастен к краже у Давида Ойстраха.
Таинственные отпечатки
По словам бывшего заместителя начальника следственного отдела УВД Воронежской области Михаила Юрьевича Глускина, версию о причастности Бориса к краже у Ойстраха требовалось тщательнейшим образом проверить, чтобы или отбросить или подтвердить. А основывалась проработка этой версии на обнаруженных в квартире скрипача отпечатках чьих-то рук пальцев на грампластинке и ребра ладони на чёрной женской сумочке.
Чтобы узнать: кому принадлежали таинственные следы, сотрудники МУРа сначала дактилоскопировали самого Давида Фёдоровича и его жену Редчайшая возможность представилась им заиметь отпечатки рук человека мирового имени и славы, пленившего божественной игрой на скрипке миллионы людей планеты. Но следы оставленные, на пластинке и сумочке, были далеки от отпечатков гения и его супруги. А значит, предстояла большая кропотливая проверка на соответствие этих следов людям, проживающим в Москве под фамилией «Никонов».
Тысячи оттисков рук исследовали москвичи, сверяя каждую линию, каждый папиллярный узел. Но ни один из московских Никоновых, чьи «ручные факсимиле» попадали на сверку, и близко не напоминали субъектов, орудовавших в ойстраховской квартире. Тогда-то и решили сравнить отпечатки воронежского Никонова.
К сожалению, дактилокарта, имевшаяся на Бориса, была не совсем чёткой и полной. Поэтому требовалось получить новые, свежие оттиски. Сделать это совершенно незаметно, чтобы подозреваемый даже не догадался, что у него их взяли, выпало на долю воронежских оперативников.
Обнаружив Бориса в Воронеже, оперативники застали его в одном из местных кафе. И вот, когда Никонов взял стакан кофе и, оставив его на столике, подошёл к буфетчице за заказанным бутербродом, они потихоньку заменили стакан своим, куда был перелит кофе. Пустую же посуду один из оперативников спрятал в свой карман, и, быстро выполнив эту операцию, они моментально ушли.
Отпечаток ребра ладони, снятый с этого предмета, и след на сумочке полностью совпали. И, стало быть, появились доказательства, что в квартире Давида Ойстраха побывал именно воронежский Никонов.
Итак, как станет известно, навязчивое желание обворовать знаменитого скрипача у Бориса Никонова появилось давно. Однажды на допросе по предыдущему делу, отнекиваясь от какого-то эпизода, Борис с возмущением вымолвил: «Вы мне, может, ещё припишете и кражу из квартиры Ойстраха?» Видимо, отпетый вор не раз «прицеливался», ждал удобного момента и, наконец, дождался
Как украсть миллион?!
Свой юбилей, как, впрочем, и предыдущий день рождения Давид Фёдорович не праздновал, потому что был занят подготовкой к очередным гастролям. И вот, спустя три недели после очень скромного чествования юбиляра в консерватории (а исполнилось ему тогда 60 лет), в доме, где он жил, сложились вполне устраивающие Никонова условия.
Во-первых, квартира Ойстраха пустовала, так как он отбыл в длительную гастрольную поездку. Во-вторых, соседям, жившим своими осенними заботами, особо недосуг было присматривать за ней. Тем более что на лестничной площадке у скрипача других квартир просто не существовало. В-третьих, во всём доме шёл капитальный ремонт. Он-то и позволил преодолеть многие препятствия для проникновения, как в само здание, так и в квартиру.
Помните старый американский фильм с Питером ОТулом «Как украсть миллион»? Так вот. Для того, чтобы беспрепятственно вскрыть квартиру, Борис Никонов решил воспользоваться тем же экранизированным приёмом: заставить несколько раз сработать охранную сигнализацию. Пара вечеров, и замученная ложными выездами ночная милиция, вопреки правилам, берёт и отключает сигнализацию на пульте. А тем временем «наш герой», поднявшись на пятый этаж, орудует отмычками, открывает ими два сложных французских замка и весьма аккуратно, чтобы не оставить следов дверного взлома, сбивает третий.
Аналогии с романом
Согласно материалам следствия, 17 октября, в день проникновения в квартиру Ойстраха, Борис поручил своему младшему брату Сергею купить гвоздодёр, не поставив того в известность, для чего он ему требуется. Гвоздодёр потом так и не нашли, но, вероятно, именно им Борис и оторвал последний замок.
Если проводить аналогию с вайнеровским романом, то вместо гвоздодёра там был другой инструмент взлома воронёная воровская фомка с вдавленным на ней знаком в виде двух коротких молний. По сюжету этого произведения, сотрудники милиции обнаружили её в проёме между сиденьем и спинкой стула, куда она завалилась совершенно случайно. Случайно выпал из чемодана и подлинный никоновский эспандер. Хотя что там реальные и придуманные улики! Отнюдь неспроста ведь ввели в свой роман братья Вайнеры такой персонаж, как Яков Крест, он же Данила Спиридонович Никодимов.
Напомню, по роману Крест заказал кражу скрипки, узнав о ней от сокамерника Юрия Лопакова, с каким они совершали побег из колонии. Лопаков же, который во время побега утонул в Енисее, был другом детства Григория Белаша, работавшего настройщиком музыкальных инструментов и частенько захаживавшего к Полякову (в фильме Лопаков и Крест объединены в один персонаж).
Так вот, судя по всему, Борис Никонов и являлся прототипом Якова Креста, как Ойстрах Полякова. Разница лишь в том, что Борис не был заказчиком кражи, а сам её совершал, не посвящая в это ни людей из своей среды, ни каких-то посторонних лиц. А, кроме того, в художественном повествовании Вайнеров просматривается несколько небольших отличий Бориса Никонова от Данилы Никодимова по кличке Крест и несовпадений в том: как и когда была совершена кража у скрипача.
К примеру, Крест у Вайнеров был 21-го года рождения. Борис же родился в 31-ом. Квартиру Полякова вскрывали в ночь с 15-го на 16-е октября 70-го года. А Никонов это сделал в ночь с 17-го на 18-е октября 68-го. Бориса, как Креста, никогда не судили Ленинградским военным трибуналом. Проживал он в большом городе, а не где-то в дальнем Подмосковье. Не исполнял Никонов и роль водопроводчика, который по роману за две недели до обнаружения кражи ремонтировал у скрипача дверной замок и в это время снял дубликаты ключей. Однако кое-что связывало его и с вымышленным водопроводчиком.
Дело в том, что в качестве водопроводчика у Вайнеров выступил некий персонаж по фамилии Мельник (в сериале его сыграл Михаил Пуговкин), который был мастером воровского инструмента и жил на станции Голицино. Именно он, согласно сюжету, изготовил фомку, открыл квартиру, а впоследствии, когда Григорий Белаш (в фильме эту роль исполнил Александр Филиппенко) похитил скрипку, передав её Кресту, совершил кражу остальных ценностей, принадлежащих Полякову. Причём перечень ценностей, приведённый Вайнерами, частично совпадает с украденным у Ойстраха.
Более того, вдаваясь в детали их произведения, можно увидеть, что Мельник прослыл в округе местным умельцем и имел кличку «Часовщик». Борис же Никонов до своих судимостей тоже был мастеровым парнем, работая часовщиком в одной из московских мастерских. Там, видимо, он и освоил ремесло изготовления ключей и отмычек
Кражи после кражи
Итак, в ночь с 17-го на 18 октября Никонов-старший входит в огромную пустующую квартиру и, включив свет в просторной прихожей, начинает рыскать по кабинету, шикарному музыкальному залу, спальне и остальным комнатам в поисках ценных вещей и денег.
Погрузив набранное в свой портфель, Борис спокойно покидает квартиру. А днём 18-го он, не вдаваясь в подробности, рассказывает о краже Сергею, и называет адрес. Цель, которую преследовал Борис, оповестив брата, предельно проста: убедиться, погасил ли он в свет в квартире и прикрыл ли за собой дверь. Проявлять же родственную заботу о благосостоянии Сергея не было в его правилах. Ведь краденым Борис никогда не делился и делать исключения ни для кого не желал. «Хата свободна и в твоём распоряжении», сказав так брату, он вроде бы производит тем широкий жест. А чтобы раззадорить юношу, ещё добавляет: «Если из квартиры вынести всё, то хватит на всю жизнь».
После, попав под арест, Борис, наверное, не раз пожалел об этом. Но а пока окрылённый Сергей, которому было всего 18, старается оправдать оказанное ему доверие.
В тот же день, созвонившись со своим 19-летним приятелем, Николаем Лавровым, он встречается с ним, предлагая прокатиться на такси. Там-то, в машине, рассказывает ему об «одной квартире, хозяин какой в отъезде и где есть чем поживиться». Предложение соблазнительно, и два ещё несудимых друга отправляются на улицу Чкалова, находят дом и под видом жэковских ремонтников становятся его временными «опекунами».
Уже поздний вечер, обитая чёрным дерматином дверь слегка приоткрыта, свет выключен. Чиркнув спичкой, Сергей видит стоящий на трюмо телефон, а рядом с ним записную книжку. Недолго думая, он вырывает из неё листы (эксперты насчитали всего 13) и по одному жжёт их, освещая помещение в поиске вещей и денег. Кстати, о жжёных листах из записной книжки шла речь и у Вайнеров, как и о сувенирных свечах, какими затем пользовались воры. Не присутствовал в романе лишь фонарик, который они также нашли в квартире.
Не знавший, что квартиру потрошил брат Сергея, и, поняв, что сам Сергей тут впервые, Николай Лавров сначала удивился царившему в ней беспорядку. Но вскоре, когда у него появились деньги, его охватило полнейшее безразличие к этому. Причём не исчезло оно даже тогда, когда Николай увидел стоявшую на комоде фотографию Ойстраха и догадался, где он находится.
Как установит следствие, Сергей Никонов и Николай Лавров побывали в гостях у Давида Фёдоровича аж пять (!) раз, а в первую ночь даже дважды. То есть, как говорят оперативники, они буквально «доили» квартиру, приходя туда с пустыми, а уходя с полными чемоданами и сумками.
Скорее по неопытности, а, может, из-за спешки не заметили они, как упал посторонний предмет эспандер. Однако в остальных своих действиях начинающие квартирники могли дать фору многим профессиональным ворам.
«Джентльмены удачи»
Как-то раз ребята приехали на такси и, остановив автомобиль прямо напротив ойстраховского дома, велели шофёру ждать. Когда же они с пожитками вышли и направились к «Волге», их остановили охранявшие здание милиционеры. Стражи порядка поинтересовались откуда вещи. Но Сергей быстро сообразил и без дрожи в голосе ответил: «Да, понимаете, ремонт тут затянулся надолго, а нас попросили кое-что перевести из квартиры Ойстраха»
Каких только курьёзов не бывает в жизни. Курьёз этой истории состоял в том, что, приняв его слова «за чистую монету», милиционеры выразили им сочувствие и даже помогли погрузить вещи в машину.
Грандиозный успех операции ребята отметили ещё в квартире Ойстраха, распив прямо там принесённую с собой бутылку водки «Праздничная» и оставив её на столе. Кстати, в романе есть похожий эпизод, когда сосед Полякова алкоголик Обольников открыл изготовленными заранее дубликатами дверь его квартиры, и, войдя в неё, полез в бар, где нашёл и осушил бутылку портвейна.
Разумеется, выпить приятелям было за что. Большую россыпь облигаций госзайма, иностранной валюты и советских денег взяли они помимо носильных вещей и аппаратуры. Но в отличие от опытного и расчётливого Бориса, который постарался краденное спрятать, Сергей с Николаем сразу принимаются за растранжиривание солидных пачек.
Из 25-ти тысяч украденных ими рублей в нашей и иностранной валюте, немало удалось им истратить на друзей, в ресторанах и в магазине «Берёзка». Часть валюты Сергей отдал Борису по его требованию, а оставшиеся деньги они спрятали дома или доверили родственникам. Сначала почти вся валюта хранилась у Лаврова. Хотя при обыске у него обнаружили только шесть с половиной тысяч долларов и 600 рублей. Некоторое время, приличная сумма американских долларов, а также 10 нумизматных золотых монет находились у его отчима. А две пачки долларов и 2 тысячи рублей зашила в свой пояс мать Николая, хранившая их затем у себя на работе в помещении московского стадиона «Труд».
Что же касается вещей, то большинство из них Лавров и Никонов-младший продали, подарили, или опять-таки передали на хранение своим знакомым и близким. Как свидетельствуют следственные материалы, кое-что было обнаружено у их общего случайного знакомого в Москве. У него оказались проданные ему швейцарские мужские часы, карманный приёмник «Sony», мужская кофта и два махеровых шарфа.