Анечка, попроси, пожалуйста, Кутелева зайти в лесничество. Тут его сюрприз поджидает, и продолжил, положив трубку, обращаясь к Сергею: Тебя директор на моё место готовит, так что, если твой землячок инженер придёт сюда, ничего зазорного в том не будет. А пока я покажу границы лесничества, обходов, он подошёл к карте, висевшей на стене. Вот смотри: лесхоз занимает территорию всего Кавалеровского района и даже больше. Из Чугуевского прикреплено Сихотэ-Алинское лесничество, контора в Даданцах. Наше лесничество граничит с ним по Сихотэ-Алинскому перевалу и тянется по хребту на север до Тетюхинского района. От хребта река Нотта и её притоки, что текут на запад, впадают потом в Уссури, а она в Амур. Вот такое интересное место.
Там памятник на перевале стоит Пржевальскому, Венюкову и Арсеньеву, автобусом вчера ехал, сосед показал.
Точно! А на восток от перевала наше лесничество. Верховье Тадуши. Река впадает в Японское море. Центр лесхоза и нашего лесничества Кавалерово. В лесничестве восемь обходов, продолжал Владимир Михайлович, всего сто тысяч гектаров тайги, каждый обход лесника больше десяти тысяч.
Площадь приличная. У нас была равнина. Один лесной квартал сто гектар. Просеки по десять метров шириной, а посередине дорога для проезда машин к месту пожара. А здесь?
Дороги есть, хватает, а на пожар пешим ходом. Ранец на двадцать литров с водой за плечи, ноги в руки, грабли и вперёд: листья и хвою отгребать от огня или встречный пал пускать.
Да, тут и сравнивать с нашими сосновыми борами нечего. У нас пески, а тут, куда ни глянешь, горы, тайга. Русские обживают эти места сколько тут? Арсеньев писал в книжке, что на месте встречи с Дерсу в 1905 году ни одного домика не было. Значит, посёлку Кавалерово и семидесяти лет нет! Должно быть, леса первой группы? Тайга-то уникальная, размышлял вслух Сергей, разглядывая карту лесхоза.
Да кто его знает, ты у инженера спроси, какой они группы. Вдоль рек да по хребтам особая зона, а какая в тайге не скажу. С меня про план спрашивают, вот и приходится клянчить бензин или менять его на дрова у какого-нибудь предприятия, трактор брать на время. Людей не хватает, техники, бензопил, запчастей
Владимир Михайлович достал из своего письменного стола папки с документами.
Ознакомься: вот годовой, квартальный и месячный план лесничества, вот штатное расписание, вот справочники. А вот, он подвёл Сергея к книжному шкафу, таксационные описания, тут всё указано: границы кварталов, названия рек и посёлков, разберёшься. Вот в этих двух томах что в лесу растёт, какие деревья и кустарники, какая почва и трава. Интересно, но читать некогда.
В дверь без стука вошёл молодой человек в форме лесничего, светло-зелёной куртке с тремя золотистыми шевронами на рукавах и тремя звёздочками в петлицах. Сергей отметил, что волнистые тёмные волосы аккуратно подстрижены, сам сухощавый и выглядит очень молодо. Инженер внимательно глянул на Сергея в солдатской форме.
Познакомьтесь, обрадованно представил Владимир Михайлович, Агильдин Сергей Фёдорович из Казахстана. Представляешь, сам приехал без направления!
Сергей вышел навстречу, протянул руку для знакомства.
А это инженер лесного хозяйства Кутелев Виталий Георгиевич. Ну, вы тут пообщайтесь, а я пойду лесников с дежурства сниму, отправлю с Басаргиным за его хозяйством.
Земляки с удивлением и удовольствием пожали друг другу руки.
Давай присядем, предложил инженер, усаживаясь за стол лесничего. Сергей, придвинув стул, сел напротив.
Каким ветром тебя сюда занесло? Ну, давай, рассказывай! в его голосе прозвучали весёлые нотки, и он, приподнявшись со стула, по-приятельски легонько хлопнул Сергея ладонью по плечу, почувствовав накачанные мышцы.
Агильдин поведал свою историю с приездом в Кавалерово.
А у меня всё прозаичнее вышло. Я после техникума в разных местах успел поработать, затем приехал в родной свой город Алма-Ата, к родителям, в институт поступил на заочный факультет, женился. Там и сынишка мой родился. И сложились так обстоятельства: семья жены надумала уезжать, тёще климат оказался неподходящим, жарким, да и национализм стал проявляться в отношении русских. Один год я работал в городе на деревообрабатывающем комбинате краснодеревщиком, для Дома Дружбы из дуба и ясеня столярку делали окна, двери, перила, но надо было устраиваться по специальности в лесхоз. Куда? Тесть мой белорус. В Белоруссию? Тёща из Красноярска. В Сибирь? А они романтики, хоть и трое детей, и легки на подъём оказались. Я и предложил: а давайте посмотрим, где платят северные надбавки в самом южном районе страны? Достал справочник по заработной плате для работников лесной промышленности, и оказалось, что это Кавалеровский район Приморского края, широта Крыма и Талды-Кургана, триста километров севернее Алма-Аты. И ещё его величество случай. На работе у тёщи работал парень из Тетюхе, а это рядом, соседний район, и тоже к Крайнему Северу приравнен. Описал природу, сказал, что снабжение по особому разряду, всё в магазинах есть, красная икра круглый год. И заработки семьдесят процентов надбавка, и лето тёплое, и зима мягкая. Дал адрес, у кого можно на первое время остановиться. Родители быстренько продали дом в городе, отправили контейнер до Чугуевки и с младшими дочками первыми уехали поездом, а чуть позже и мы прилетели я, жена и сын четырёх месяцев от роду. Так самолётом и везли его в коляске. В Тетюхинском лесхозе свободной должности на тот момент не оказалось, а в Кавалерово на выбор лесничим Высокогорского лесничества, инженером лесного хозяйства и инженером охраны и защиты леса. И жилой двухквартирный дом вон из окна отсюда видно как раз достроили к зиме, тут квартиру и дали, две минуты ходьбы. Учусь на шестом курсе, весной диплом. Жена с ребёнком дома сидит пока, а мне удобно на этой должности к сессиям готовиться. Трудновато, конечно, на одну зарплату, но родители жены помогают. Первые два года мы всё порывались в Алма-Ату вернуться. Лето в Приморье, как в эпоху мезозоя, духота, влажность. Зимой снегу выпадает больше метра, а сугробы наметёт, так и того выше, а я его дико не люблю, я южанин, но привыкаю. В Казахстане тепло, но, как вспомню случай в автобусе и слова старого казаха, видимо из потомков басмачей недобитых, который потребовал от пожилой русской женщины, чтобы она ему место уступила: «Я хозяин страна», так желание и пропадает в Алма-Ату возвращаться. Хотя там все родственники остались и могилы дедов и бабушек, а в России мы среди русских свои, русские. Да и во Владивостоке мои родственники по материнской и по отцовской линии давно живут.
А у нас, в Семипалатинской области, много немцев и мало казахов, там я не замечал подобного, Сергей вспомнил родину, Казахстан большой, но мне приятно встретить земляка аж из самой столицы Алма-Аты, с Тянь-Шаня.
Да, это Заилийское Алатау, предгорья. Меня матушка родила на пасеке колхоза «Горный Гигант» в урочище Медео, дед с бабушкой там после войны пчеловодами работали.
Там же знаменитый каток, чемпионаты мира проводят, с восхищением заметил Сергей.
И альпийское разнотравье, медоносы, голубые ели и красивые пики гор с нетающими ледниками.
И как? Досталась тебе по наследству тяга к пчёлам?
Конечно. Я учебник по пчеловодству издания ещё аж 1937 года в четвёртом классе выучил, пчёлы для меня это особый мир, моё увлечение. Держал и в пустыне, когда работал в Прибалхашских песках, и в Алма-Ате, там у родителей квартира в Хрущёвском посёлке. И здесь, в лесхозе, возле дома стоят шесть ульев. Кочевать нет возможности, учёба, малыш, надо жене помогать, а для себя хватает, тайга-то рядом.
А в пустыню как занесло?
Я закончил в Лениногорске лесной техникум в 1967 году. Проходил практику в Павлодарской области, в Лебяжьем. В армию не взяли, по распределению работал помощником в Текесском лесничестве на границе с Китаем и Киргизией на высоте двух тысяч метров над уровнем моря. Тянь-шаньские горы, недалеко пик Хантенгри Там наша семья я, сестрёнка, мама и дедушка оказалась единственной русской семьёй на совхоз, где работали одни казахи. Ну, это я потом как-нибудь тебе расскажу. Зиму там поработал, но так и не привык, хотя казахский язык выучил. Жить на высоте две тысячи метров над уровнем моря непривычно для моего сердца, всё время его ощущал, объяснил в Управлении, и направили меня работать в пустыню, под Балхаш. А там лесничество за пятьсот километров от Алма-Аты, в пустыне Сары-Ишикот-Тау-Кум. Вот аж куда занесло, в Бала Топар! Бала по-казахски означает маленький, а Топар это протока, ответвляется от реки Или и впадает в озеро Балхаш неподалеку от этого села. Так что, если взять географическую карту, то повидал я природу Алтая Восточно-Казахстанской области, где учился после школы в техникуме, а климат там сибирский и красота осенью неописуемая. Символично получилось: в Большом Алма-атинском лесничестве родился на пасеке, а в Мало-Алма-атинском лесничестве, где работал спустя двадцать два года, с будущей женой познакомился.
Вот это биография! И когда ты успел? И это всего-то, получается, за восемь лет? Вот это да! Просто удивительно! Ты мне сейчас как родственник на всё Приморье! Бывает же так по жизни, когда друзья роднее брата родного!
Будем надеяться, что так и будет.
А Досыма Кимбаевича Есимбаева помнишь, завуча?
Конечно.
В Министерство его взяли, из Лениногорска уехал, теперь в Алма-Ате живёт.
Поеду в отпуск навещу. Душевный человек, помню его наставления, он как отец для меня был, опекал, советом помогал. Рад за него, инженер посмотрел на часы. Мне ещё документы директору на подпись, а с тобой не раз встретимся, ты ко мне частенько будешь заходить лесорубочные билеты оформлять на рубки ухода.
Молодые люди улыбнулись друг другу, крепко пожали руки.
В обед Сергей пошёл по указанному адресу устроиться на квартиру. Постучал по штакетнику забора, выясняя, нет ли злой собаки во дворе. Из-за времянки выскочила лайка, вызывая хозяина.
На крыльце появилась молодая девушка, его ровесница, с правильными чертами лица. Успокоив пса, она подошла к калитке.
В её голубых глазах, притягательных и красивых, он прочёл удивление. Наверно, она кого-то ждала, и Сергей втайне позавидовал тому парню.
Здравствуйте, Ломакины здесь живут?
Здесь. А вы что хотели?
В лесхозе сказали, что у вас свободная летняя кухня. Мне жильё снять надо.
Пошутили над вами, вспыхнула девушка и слегка покраснела. А, впрочем, на соседней улице живёт бабушка Севастьяновна, вот к ней сходите, ей помощник по хозяйству нужен. Вот и будете друг за другом присматривать, лукаво улыбнулась и объяснила, как пройти.
Хозяйка! позвал Сергей, придерживая рукой калитку. Из собачьей будки выскочила дворняжка, верно отрабатывая хлеб, заливисто завелась лаем. Из летней кухни, стукнув дверью, вышла бабушка.
Доброго здоровья вам! поприветствовал Сергей. Подсказали, что на постой можете взять, от Ломакиных иду.
Спасибо на добром слове, ответила она, подходя поближе и разглядывая парня.
Я из Казахстана, после армии. Устроился в лесничество на работу, а казённого жилья не будет, пожалуй, с год. Понравится тут так и свой дом поставлю. Ну, а пока на квартире придётся пожить. Пустите на постой, Христа ради!
Сергею посоветовал так обращаться сосед по пассажирскому автобусу, когда они ехали из Владивостока: «Староверы в Кавалерово частенько встречаются, они не откажут, если Христом Богом будешь просить о помощи какой».
Заходи. Только пёсика на цепь привяжу.
Севастьяновна жила одна, держала корову, сажала картофель и огородину всякую, обслуживая себя. Дочери и зятья помогали сено наготовить, урожай в погреб заложить. Но работ для мужских рук всегда во все времена хватало: дров наколоть, воды наносить, за скотиной убрать.
Ну, а сподручно будет помочь? поинтересовалась она.
В лесхозе вырос. Привычно. Справлялся.
Севастьяновна пригласила за стол, налила большую кружку молока, отрезала хлеба. Села рядом обсудить плату за постой и питание. Сговорились быстро. Не торгуясь, Сергей принял условия, рассказал о себе.
А вы, что ж, одна живёте? Родных нет?
Дочери выросли, а их три у меня, замуж вышли. Навещают. А в родном доме и стены греют.
А муж?
Муж на войне погиб. А другой позже ушёл из жизни ран было много, осколок в голове носил
Да, грустная история.
А чего ж тут грустного, на то она и жизнь. Счастья на мою долю выпало тоже немало. До войны мы втроём дружили, два друга любили меня. Выбрала я того, к кому сердце лежало. Поженились. Трое малых детей, один другого меньше, уже по койкам. Друг его всё не женится, к нам да к нам. Тут война. Погиб мой голубь. Дети подрастают, «где папка?» спрашивают. А сказать-то боязно, горе детям-то какое. С верой, что папка с войны придёт, жили. Война кончилась. Всё ждём. И тут как-то заходит наш друг в солдатском, с медалями, с вещмешком. Поседевший, натерпевшийся войны, постаревший. Узнать-то с трудом. И тут дети кинулись: «Папка приехал!» все в один голос и к нему на шею, от радости плачут. Как мне было сказать? Грешна. Святую ложь долго носила, пока не выросли. От людей-то не спрячешься. Но, и вправду сказать, никто ни меня, ни детей не корил, и словом не обмолвился, что дети-то ему не родные. В любви и согласии прожили мы, сколько Бог отвёл.
Пообедав и расспросив, где находится поликлиника, Сергей сделал прививку от клещевого энцефалита, зашёл в лесхоз забрать обмундирование, под вечер наносил из колодца воды, истопил баню, убрал в хлеве. Севастьяновна отвела ему свободную комнату, светлую и просторную, бывшую детскую спальню. Он подошёл к окну, разглядывая соседские усадьбы с домами, стайками и времянками, перекопанной землёй после собранного урожая, стожками сена. На соседней улице выглядывал дом Ломакина. «Дочка у него, конечно, красивая, вспомнил он, простая, деревенская. И ничего особенного такого в ней нет, но очень уж притягательная. И в лесхозе секретарша ничего из себя, цену держит, красавица. Но дома-то она другая: когда корову за титьки дёргаешь вот тогда спесь и проходит, знакомо».
Серёжа, прервала хозяйка, попарься в баньке с дороги, подала чистую старенькую простынь и пахнущее свежестью полотенце. Дубовый веничек под навесом. Потом приходи, повечеряем.
Сергей снова и снова поднимался на полок похлестаться распаренным веником, отмякнуть в деревенской деревянной баньке, отводя душу за годы службы в армии, облился ледяной водой из колодца. Оделся, отдохнул на маленькой веранде и зашёл в летнюю кухню. На столе стоял потемневший от времени медный самовар на большом подносе старинной работы, припорошённом золой, с фарфоровым заварным чайником в кованой узорчатой корзинке на трубе и блюдцем под краником.
Самогонки налить? спросила хозяйка.
Да нет. Я предпочитаю чай со смородиновым листом.
Листьев, цветов и ягод малины насушила, сейчас заварю, голубь, а смородина только в варенье, она захлопотала вокруг постояльца, выплёскивая скопившуюся от одиночества любовь.
А что это за девушка, что меня к вам отправила, Ломакина? поинтересовался он.
Ленка? Она славная. Заместо сына у соседа. Да не везёт ей. То мать ушла рано из жизни, то жених из армии привёз себе жену с ребёнком. По-соседски дружила с Федькой, он старше немного, в школу вместе бегали, потом заженихались, ждала его. А вон, видишь, как дело обернулось.