СОВетовские уроки - Галина Игоревна Шляхова

СОВетовские уроки

Галина Игоревна Шляхова

Дизайн обложки и цветной иллюстрации Анастасия Владимировна Илюшина

© Галина Игоревна Шляхова, 2022

ISBN 978-5-0059-2945-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Нечто вроде авторского предисловия и глоссария

несколько пояснений, предвосхищающих возможную критику

Около года назад моя книга «СОВетовские уроки» была, как я полагала, на стадии «почти готова». Из опыта работы над художественными произведениями в предыдущие несколько лет1 я усвоила, что процедуры издания тиража и знакомства с новинкой читателей мне даются куда сложнее, чем сам процесс написания текста. Поэтому я решила тогда, в ноябре 2021 года, что пора анонсировать готовящуюся к выходу книгу, чтобы, пока я внесу последние штрихи в её содержание, уже была определена её дальнейшая судьба. «СОВетовские уроки»  мой первый опыт литературы нехудожественной, а потому мне оказалось в данном случае гораздо важнее позаботиться о том, чтобы текст нашёл свою аудиторию.

Но внезапно вышло всё наоборот: уже были найдены первые читатели, с нетерпением ждущие книгу, достигнуты договорённости с площадками для проведения презентаций, привлечены спонсоры для заказа тиража, задействован талантливый дизайнер, оформивший обложку моей мечты,  а текст так и застрял на стадии «почти готово». Я страшно переживала, понимая, что всех подвожу, что вышли все обещанные мной и мной же многократно переносившиеся сроки, но меня словно заколдовали или прокляли: без малого год или наваливались личные обстоятельства, или некие внешние, потрясавшие всё общество, катаклизмы то в одной то в другой форме мешали мне завершить начатое.

А сегодня, поставив наконец последнюю точку и перечитав, что получилось, я с изумлением задумалась: что же могло казаться мне «почти готовым» прошлой осенью, если столь многое из вошедшего в мой труд было навеяно событиями именно последних месяцев? Ответ на этот вопрос уже не отыскать: работая над текстом столь долго, возвращаясь к нему порой после недельных перерывов, компилируя черновые заметки, в рукописном и электронном виде накопившиеся тем временем в огромном количестве, я ни за что уже не вспомню первоначальный замысел. Очевидно лишь, что, если бы книга увидела свет год назад, она была бы минимум вполовину менее богата фактами и выводами. И, утешая себя теперь в отношении непростительно затянувшихся дедлайнов, должна признать  отчасти в своё оправдание, а отчасти просто справедливости ради,  что в том виде, в каком они попадут в итоге к читателям, «СОВетовские уроки» могли появиться только сейчас. Похоже, им необходимо было как следует «вызреть».

За исключением самой СОВет в тексте почти нет упоминаний имён собственных  ни лиц, ни организаций. Мне подумалось, что жанр Книги в отличие от статьи работает на вечность, а не злободневность, а потому это не место для «полезных ссылок», которые рискуют устареть уже спустя пару месяцев. Если вы через несколько лет вспомните про это издание и решите снять его с полки, чтобы перечитать фрагменты, многие учреждения, о которых я рассказываю в тексте, уже успеют сменить название, или модифицировать принципы работы, или и вовсе закрыться  и прикладного характера у моих точных отсылок к ним не останется. Зато общее описание процессов третьего сектора и выводы, основанные на опыте выживания и развития миниатюрной благотворительной организации, сохранят и интерес, и актуальность, и со временем даже обретут историческую ценность. Я полагаю, части моего повествования, которые могут быть кем-то восприняты как практические рекомендации, тем не менее даже в том обобщённом виде, в котором они в результате изложены, способны придать верное направление действиям тех, кто пожелает ими воспользоваться.

Кроме того, обезличенность как стиль книги в целом избавил меня от деликатного замалчивания и ретуширования персонажей, фигурирующих в негативном ключе. Понимая, что любой авторский труд субъективен, я не хотела бы в глазах широкого круга читателей компрометировать кого-то из людей и организаций, которым в рамках своих воспоминаний не могу дать иную оценку кроме отрицательной.

Также пояснений заслуживают некоторые многократно встречающиеся в тексте слова, в отношении которых существует путаница в связи с расхождением их значения в обывательском языке и в роли отраслевых терминов. Поскольку их значения и границы употребления размыты, есть необходимость уточнить, что именно под ними имеется в виду в данной книге.

Третий сектор, в общем-то, уже закрепился в языке как довольно однозначный термин, однако для людей, далёких от данной отрасли, иногда возникает риск путаницы с паронимом2 «третичный сектор экономики», который был введён в понятийный аппарат социальных наук Аланом Фишером и означает сферу услуг в противовес добыче сырья и промышленному производству. Не имея с этой моделью ничего общего, третий сектор, который не раз будет упоминаться в моей книге, означает совокупность благотворительных структур, тогда как первые два сектора, которым он противопоставлен, представлены государственными органами и бизнесом.

НКО (некоммерческая организация). В следующих разделах книги будет основательно рассказано о том, какие бывают некоммерческие организации. И мы убедимся, что далеко не все они благотворительные. Однако, во избежание плеоназмов и тавтологий, там, где контекст, на мой взгляд, позволяет такого рода обобщения, я использую понятия НКО и (реже) фонды как синонимы благотворительных организаций.

Гражданское общество признаётся исследователями «ускользающей концепцией»: полагают, что можно насчитать «десятки, а то и сотни» определений понятия, и причины такого многообразия подходов кроются в «изобилии позиций по ключевым вопросам, которые раскрывают его смысл»3. Не претендуя на универсальность, давайте условимся, что на страницах этой книги я использую словосочетание «гражданское общество» и слово «граждане», когда говорю об индивидах, участвующих  активно или пассивно  в благотворительности и волонтёрстве вне каких-либо учреждений  коммерческих, некоммерческих или государственных, самостоятельно, представляя своими действиями и мыслями только самих себя как физических лиц.

Есть также слова, которые я стараюсь не употреблять, хотя в ряде контекстов они уместны, приняты сектором, закреплены в качестве устойчивых выражений или даже терминов. Ввиду их распространённости мне не удаётся полностью достичь их искоренения из моего лексикона за счёт перифраз и синонимов (хоть я и стараюсь), а потому для меня важно на первых же страницах пояснить моё восприятие их.

Пожертвования. Как гласит пословица библейского происхождения, «да не оскудеет рука дающего». Эта же мысль встречается в моей любимой книге Эриха Фромма «Искусство любить»: «Давать приносит больше радости, чем получать, не потому, что это  лишение, а потому, что этим актом я подтверждаю тот факт, что я жив»4. Слово «пожертвование» содержит в самом своём корне идею уступки, самоотречения, отказа от чего-то ценного. На самом же деле человек занимается благотворительностью, когда может и готов делать добро, ничего не теряя, но лишь получая удовлетворение, не беднея, а в метафорическом смысле, напротив, обогащаясь. Вот почему применимо к средствам, выделяемым на помощь нуждающимся  в частности нашим подопечным  мне уместнее кажутся «банковские» термины «вклады» и «взносы». Но понятие «пожертвование» обойти не всегда уместно  как минимум потому, что оно зафиксировано в Гражданском кодексе (ст. 582): так закон рекомендует называть «дарение вещи или права в общеполезных целях».

Передержка и пристройство. От обоих этих слов веет снисхождением. В них как будто заложен оттенок смысла: «Зверушки никому не нужны, но из милости давайте их приютим, временно у себя подержим и куда-нибудь пристроим». А СОВет в участь своих подопечных вкладывает в корне другой посыл. Животные приносят радость, и мы работаем над тем, чтобы ввести моду на традицию их заводить, поэтому получающие питомца должны считать это за престиж и честь, а не оказываемое ими одолжение. Процесс попадания питомцев в дом  это, в моём понимании, взаимный поиск друг друга, а вовсе не навязывание животных людям.

Зоозащита. Существует в русском языке некая двусмысленность со сложными словами, оканчивающимися на -защитный. Правозащитный  это защищающий права, а вот солнцезащитный, несмотря на точно такое же морфемное образование, это защищающий не солнце, а от солнца. И когда я ознакамливаюсь с некоторыми зоозащитными законопроектами и концепциями, у меня остаётся двойственное впечатление: собираются ли они защищать животных от злоупотреблений людей или интересы людей от животных без заботы о последних. Кроме того, слово вызывает ассоциации со стоящим за ним образом. А ряд зоозащитников сформировали такой имидж, с которым ассоциироваться не слишком бы хотелось. В связи с отсутствием другого ёмкого термина, обобщающего движения, занимающиеся благотворительной деятельностью в поддержку животных, я, конечно, вынуждена говорить о принадлежности моей организации к зоозащите, но всякий раз, когда мне приходится произносить или писать это слово, да ещё и применимо к СОВет, внутри меня недовольно морщится воображаемый котик.

Волонтёр, добровольчество. Здесь, видимо, сыграли роль мои личные ассоциации  которые, впрочем, подозреваю, мало расходятся с узуальными. При слове «доброволец» в моей голове возникает образ либо дружинника из народного ополчения, либо пионера в красном галстуке, несущего сдавать металлолом. При слове «волонтёр»  хотя я, как специалист по гражданскому обществу, прекрасно знаю, насколько разных возрастов и иных социальных параметров люди попадают под это определение  мне представляются молодые люди с подчёркнуто оптимистичными улыбками в ярких футболках. А вот при уточнении «волонтёр-зоозащитник»  пожилая кудрявая дамочка с энергичным голосом, выкрикивающим лозунги в поддержку кошек и собак. Я ничего не имею против всех этих людей, они хорошие. Но при чём здесь СОВет?.. Поэтому тех, кто причастен к нашей деятельности, я в зависимости от степени и характера их причастности обычно зову или членами Правления, или помощниками, или стажёрами.

Хозяин. На первый взгляд, безобидная и давно устоявшаяся традиция величать так человека, содержащего питомца (в связи с чем избегать в речи этого слова в соответствующих контекстах у меня получается хуже всего). Но почему-то, если мне радует слух, когда меня называют хозяйкой дома, меня коробит, когда меня называют хозяйкой моих котов. В словаре Ожегова мы найдём в толковании слова «хозяин» два основных посыла: владение чем-либо и распоряжение кем-то, кто находится в подчинении. Проецируя эти постулаты на животных, мы подспудно отказываем им в уважении. Если ставить акцент на второе значение, мы тем самим подчёркиваем свою власть над ними; если же на первое, то мы соглашаемся с законодательной несправедливостью, допущенной российским Гражданским кодексом, согласно которому животные приравниваются к имуществу (ч.1, ст.137). В ноябре 2016 года на зоофоруме ProZoo я выписала одну цитату из речи члена Общественной палаты Артёма Кирьянова про концепцию отказа от имущественного подхода к животным: «Животное не собственность, а субъект права с ограниченной дееспособностью, при котором хозяин  опекун». В этом направлении, на мой взгляд, и следует развивать идеологию. Поэтому я не очень люблю называть себя хозяйкой Тихона и Пряника. Они мой коты, а я их человек, не более того.

1. От ожиданий к реальности

Пожалуй, подобную книгу, основанную во многом на личном опыте и на историях из жизни своей собственной организации, автор должен начать с того, чтобы представиться. И первое, что я в этом самопредставлении считаю нужным сообщить,  это моё образование.

Дело в том, что сама я крайне не люблю, когда люди голословно провозглашают себя экспертами и позволяют себе издавать тексты, читать лекции и проводить тренинги по темам, о которых совершенно неясно, откуда они вообще имеют понимание. Например, сплошь и рядом встречаются коучи личностного роста, которые по диплому не психологи, как было бы логично от них ожидать, а экономисты. Не менее часто в нашем перевёрнутом с ног на голову мире подсовываются ещё более странные эталоны: люди, которые в принципе ничему толком не учились, кроме как (надеюсь, что хотя бы) школьным предметам, но решили учить других, потому что достигли «Успеха», измеряемого обычно количеством подписчиков в соцсетях и прибылью с рекламы. Проблема в том, что делиться они пытаются не самим «Успехом» (что было бы с их стороны мило и щедро, но нет, увы), а «Знаниями». Но сложно делиться тем, чего у тебя самого нет.

Да, я придерживаюсь консервативного подхода и уверена, что, как ни многое может дать нам в любом деле практика, основываться она должна на теории, чтобы человек получал всё же комплексное представление о сфере своей работы.

Итак, обосновать своё решение о создании этой книги по вышеназванному критерию мне не составит труда. В 2014 году я получила красный диплом магистра, защитив выпускную квалификационную работу на Кафедре экономики и управления в негосударственных некоммерческих организациях НИУ ВШЭ5. И моя дальнейшая деятельность в третьем секторе стала закономерным продолжением интереса к профильным университетским предметам. Во время учёбы нам часто давали в рамках семинарских занятий задания на моделирование, в которых так или иначе обыгрывался вопрос «Если бы вдруг вы открыли НКО, что за организация это была бы?». И, из раза в раз проигрывая гипотетическую ситуацию, я снова и снова «открывала» то, что в итоге и открыла  клинику, в которой могли бы безбарьерно получать ветеринарную помощь нуждающиеся животные.

Казалось бы, всё сложилось чудо как гармонично: изучила со всех сторон теорию  через год стала применять её на практике.

Но все вы наверняка не раз слышали тезис о том, что, погрузившись в реальную жизнь, человек понимает, что теперь пора забыть всё, чему его учили, и учиться заново  уже не по учебникам и конспектам, а непосредственно в процессе работы.

И вот, при всём моём уважении к образованию, о котором я рассуждала выше, я вскоре начала подозревать, что меня ждёт нечто подобное.

Первым насторожившим меня «тревожным звоночком» стала реакция моей научной руководительницы, когда я поделилась с ней планом учредить СОВет. Она стала меня отговаривать! Она, два года учившая меня, как прекрасен мир благотворительных организаций, и, пожалуй, больше всех виновная, что в мою голову пришла подобная идея!..

Через некоторое время я догадалась, в чём подвох.

Рассказывая на лекциях вдохновляющие вещи о третьем секторе, нам забыли сказать, что

все инструменты фандрайзинга6 доступны только после первого года работы НКО, когда она уже «проявит себя», а вот каким чудом и на какие средства ей в течение этого самого первого года выживать и себя проявлять, сведений нет;

изучение законодательства об НКО и требований к подготовке учредительных документов никак при регистрации не поможет, потому что в Минюсте, особенно в территориальных его органах, ничего из этого не изучали, а значит вполне могут из раза в раз возвращать на доработку устав, заставляя править соответствующие ФЗ 77 пункты на противоречащие ему;