Палец при касании почувствовал холод и легко скользнул при нажатии в сторону. Искривление чуть заметное, профессионалы работали. Лучи браслетов не дают отражения, словно камень проглатывает фотоны. Рамка, окаймляющая зеркальный квадрат, оставлена в естественном виде с неровностями, зёрна-кристаллы легко прощупываются подушечками пальцев. На рамке пятна, слегка выделяющиеся разными цветами. Скорее, присутствует не сам цвет, а лёгкий намёк на него. Присмотревшись, я поняла, что все пятнышки имеют как различную окраску, почти съеденную временем, так и разную форму. Квадратики, кружочки, овальчики.
Внимательно присматриваясь, я обошла загадочный предмет. И остановилась там, где пятен меньше два квадратика в центре и два кружочка по краям полосы, примыкающей к ближнему краю чёрного квадрата. Глаза успели привыкнуть к неустойчиво-скудному освещению, и я отметила ещё несколько пятнышек: хорошо заметные зелёные овальчики по вертикали справа и слева, и десяток круглых «кнопок» по верхней горизонтали. «Кнопок!» зафиксировала я в себе вязкую ассоциацию. И сказала себе: вся эта странная конструкция, нисколько теперь не напоминающая стол, схожа с компьютерами дохромотронной эры. Конечно, только схожа, только напоминает. Я решила проверить догадку и дотронулась до нижнего левого квадратика. Тотчас зеркало замерцало, осветилось изнутри, и по нему пробежали какие-то знаки. Ещё раз коснулась той же кнопки экран потух. Итак, перед нами демонстрационный экран, работающий, действующий, функционирующий! Компьютер инков? Но это невозможно, такие факты не выпадают из истории! И не розыгрыш вся эта катавасия с лабиринтом в Пакаритампу такое тоже немыслимо. Пакаритампу гора, откуда в мир сошли первые Инки, откуда началась королевская линия, которую и желает ухватить Гилл за отпечатки генов в истории. Или ещё за что-то, я до конца не поняла. Гора, где погребён первый Инка! Замурован тут. Может, его спрятали внутри этой хитрой машины? Я дотронулась до правого квадратика снизу. Экран, как и ожидалось, замерцал и засветился. На этот раз по нему поплыли справа налево, сменяя друг друга, живые картинки. Светлана ойкнула, «девочки» разом ахнули. Какое-то время, затаив дыхание, мы рассматривали незнакомые пейзажи, лишённые всякого человеческого присутствия, но тем не менее чарующе прекрасные: горные и равнинные реки, озёра, берег океана, леса, горы, ущелья, долины Невероятно красивая Земля неизвестных веков.
Итак, кое-что прояснилось: левый квадратик выводит на экран знаковую информацию, правый образную. Ими можно работать и одновременно, сочетая картинки и письмо. Я попробовала варьировать касания на правую кнопку. «Компьютер» не сразу понял по экрану пробежали цветные сполохи но сообразил и выдал одно изображение, развёрнутое на весь экран. На этот раз там люди: краснокожие, облачённые в набедренные повязки, они строили пирамиду! Что-то здесь показалось знакомым, но что я не смогла сразу определить. Прямо какое-то дежа вю! Повернулась к девочкам, но они потеряли интерес к находке. «Ну, доисторический хромотрон, и что?» Обрадованная и расстроенная, не думая, я ткнула указательным пальцем левой руки в левый зеленоватый овальчик.
Картина строительства пирамиды, кажущаяся знакомой, исчезла. По экрану побежали сполохи, а затем высветилась живая, в действии, композиция, которую я не решилась бы показать и себе, будь на то моя воля. Но с волей что-то произошло в момент касания зелёного овальчика в голове словно задул сквозняк, в висках закололо, на секунду затуманилось зрение. Но если знать всё заранее! кто не помнит, чем кончила свои недолгие годы Кассандра? Нет, не пойду я в цыганки-гадалки.
Как только голова прояснилась, на экране возникло изображение. Но какое! Вначале явился Адраст, расстроенный, с немым вопросом смотрящий прямо в глаза; затем откуда-то зазвучал женский голос. Ясно, что говорящая женщина обращается именно к Адрасту. Голос чёткий и громкий. Поначалу я ужаснулась, но как только до меня дошло, что разговор идёт на древнем мёртвом кечуа, немного успокоилась. Но тембр, интонации узнаваемы! мои интонации, мой личный, неповторимый тембр. Да, такое было на самом деле, и теперь, извлечённое из моего дырявого мозга, повторяется. Почему дрянная машина выбрала эту ячейку памяти? Не единственная же она у меня? Ячейку, которая, я надеялась, надёжно закрыта и запечатана! В ней спрятан момент, в который я круто переменила свою жизнь. И не только свою! Только подумала об этом, экран разделился на две неравные части вертикальная черта отдала левую треть Гиллу. Гилл стоит и смотрит через преграду-черту на Адраста и невидимую меня, стоящую напротив Адраста. А ниже фигуры Гилла возникло изображение Иллариона и Светланы, тянущих друг к другу руки; но какая-то невидимая сила разводит их в стороны, не внимая мольбам и слезам. Я знаю, что это за разводящая сила мои ложь и предательство. Самое великое предательство моей жизни.
О, как противно слушать себя со стороны! Со стороны и из будущего Уходя к Адрасту, я предала Гилла и себя. Обманула Адраста. Развела детей, лишила их ощущения родительского тыла. И никто даже не догадался, что всё это я проделала расчётливо, продуманно, выверено до мелочи. Это был мой план, а близкие люди стали в нём статистами. Мини-спектакль, мини-реконструкция.
Началось всё шесть лет назад. Остро захотелось принять участие в работе, связанной с Пятой Звёздной. Пик интереса к звёздам, обещание великой славы. Я отыскала слабое звено в команде. И нашла способ сблизиться с Адрастом, инженер-пилотом вне земных слабостей, невероятно занятым. Была у него женщина. Ничего себе на вид, и влюблённая в него как собачка. Редкая женская порода, как и собачки, но Но мужчины почему-то предпочитают не преданных, а обаятельных. И хитреньких Обойти ее не составило труда. Очаровала его и подчинила своим капризам. Согласно устоям, Адраст не мог соединиться со мной, превратить любовную связь в имеющий перспективы союз. Этнографы в космосе не требуются. Но я год как занималась экзосоциологией, а это как раз то, что надо. Как он обрадовался, когда я «случайно» обмолвилась о своей второй профессии! И добился моего включения в группу сверх штатного расписания. Теперь мы могли быть вместе, и никакой консул не привлёк бы его к общественной критике. Обещанная слава улетучилась как дым на ветру после исчезновения корабля где-то за орбитой Плутона.
Теперь, на экране Римаковского заколдованного компьютера, я говорю правду, открываю её Адрасту. А значит, всем. Но говорю на кечуа, которого тут никто, кроме меня, не знает. Светлана понимает, но самые азы, до неё не дойдёт, да и проблемы не детские. Да, я вернулась к Гиллу, к Иллариону. Неужели опять таким же путём, тем же способом?
Саморазоблачение обмана вранья! на экране продолжается. Озвучиваются мои тогдашние мысли. Неужели я думала такими беспощадными словами?
Я не люблю тебя, Адраст. Я занимаюсь с тобой сексом ради того, чтобы пролезть в команду обеспечения Пятой! Это мне позарез надо ведь по возвращении или даже получении первых донесений из экспедиции все мы поднимемся минимум на ранг выше. В близкой и реальной перспективе участие героями на ежегодном ритуале в Храме. И тогда жизнь состоялась! И можно биться за место в Шестой Звёздной. Гилл? А что Гилл? Причём тут мои чувства к нему? Ведь чувства у нас второстепенны. С Гиллом не взлететь, он до кончины будет копаться в прахе. Оттуда что можно выкопать, вычленить? Ничего, кроме сомнительных исторических спектаклей-реконструкций
Виртуальный Гилл слушает спокойно, чуть печально. Внешне спокоен, держится. Впрочем, он и в реальной ситуации такой. Ведь ни разу не накричал на меня, не оскорбил. А было за что. Было! Но Илларион! Но Светлана! Несмотря на все амбиции, я всё-таки женщина, всё-таки мать! Они мои дети, не чужой тётки!
Гилл и Адраст молчат, разделённые барьером-чертой пещерного компьютера. Я впервые могу сопоставить их вот так, близко и рядом. Как же они непохожи! Адраст мужественен и ярок: аккуратное, отточено-правильное, с прямыми углами, лицо под чёрной шапкой спутанных волос. Он не любил стилизованных причёсок, ибо «стиль объединяет, а не выделяет». Могучий торс борца-чемпиона. Я помню силу его ласк. А глаза их невозможно забыть: очень крупный зрачок, почти без радужки, зеленоватые белки. Гилл высок и светел, загар не пристаёт к его бледно-красной коже. Тонкие губы, подбородок с ямочкой. Его с детства считают волевым. Возможно. Я хорошо знакома с его холодной реактивностью, с его талантливым телом. А спортивные соревнования не любит. Не хочет быть первым? Возможно. Что привлекает к нему любого это улыбка, осветляющая всё вокруг. Но редкая. Кого из них я люблю по-настоящему, без фальши?
Внутриэкранная Элисса продолжает открывать тайники своей души, а я реальная стою без движения. Стыд и страх? Не может быть! Неужели страх перед разоблачением сильнее иных чувств? Я чуть не заплакала от обиды и злости. Новая вспышка эмоций повлияла на работу каменного компьютера экран погас, только жёлтые волны катятся слева направо. От левого берега моей жизни к правому
Пещерный суд! Суд римаковской, асмодеевской программы или её древнего создателя! Или?.. Но нет, о том и подумать страшно. Если Гилл с Илларионом узнают! Каким образом этот камень отражает мысли, да ещё и переводит в живые кадры? И сохраняются ли они в памяти камня? Но о чём это я? От себя-то не уйдёшь. Только бы не испортить судьбу ещё больше. И не только себе.
Я постояла над померкшим экраном и повернулась кругом. Надо держаться. И так, чтобы никто ни-ни «Девочки» глазеют на меня вопросительно-озадаченно. История жизни «шефа» для них не секрет. Чем-то особенным их не поразишь. У многих драмы поизвилистей, позапутанней. Только вот Светлана Дочь смотрит взросло и сочувственно. Так могла бы смотреть всё понимающая близкая подруга. Но в друзьях-подругах пусть разбирается Гилл. Мне не до сердечной преданности. Кто её видел в нашем веке? А со Светланой после! Девочек-коллег-помощниц требуется увести в сторонку, пока горячо. Я строго спросила:
Вы поняли что-нибудь?
А что тут сложного и значительного? ответила Альба, Ребята в прошлом тоже были грамотные. Вот и нарисовали компьютер да спрятали внутри скалы.
Я сочла необходимым возмутиться: пока всё шло без намёков, но отключить их от виденного требуется понадёжнее:
Ну что вы, девочки! Это же настоящее открытие. Это же Кодекс! а про себя добавила: «Кодекс жутких откровений и предсказаний», Кодекс, так называют рукописные книги. Называли. А перед нами модернизированный вариант тех самых древних самодельных книг. Понимаете?
«Девочки» растерянно молчат, и я продолжаю просвещение. Чтобы не отвыкали от руководящей роли «любимой» Лиссы. К тому же это единственный способ, которым я могу и себя привести в рабочее состояние. Пора выбираться из лабиринта, да ноги отказываются идти. Сеанс принудительного откровения нагрузил больше, чем выступление на Олимпиаде в году Неважно, каком. Там я завоевала второе место на региональном конкурсе обаяния. Пока высшее достижение в жизни. Но ничего, я ещё добьюсь кое-чего!
Для успеха Реконструкции неоценимая находка. Конечно, с Хромотроном никакая книга не сравнится экран любого размера в любом месте, управление голосовое, смотришь и слушаешь всё, что пожелаешь. Но в книгах свои плюсы. Хромотрон вытеснил и рукописные, и типографские. Но книга соединяла людей: точнее, объединяла вокруг слова, воздействовала на чувства. (Неужели это я говорю?) А Хромотрон для нас что? Нечто, стоящее за пределами восприятия. Он отделил нас от себя и разделил между собой. Я только теперь поняла, что Реконструкции Гилла это попытки восполнить тот пробел, который образовался после воцарения Хромотрона. Синтетическое искусство, создаваемое посредством Хромотрона оно в принципе безлично, рассчитано на узнавание, но не сопереживание. Книгу надо было сохранить. Пусть хоть как элемент интерьера ведь было время, когда люди заставляли полки в своих домах одноцветными томами. Да, некоторые владельцы их никогда не раскрывали, но опосредованное действо сохранялось.
Я озвучивала не своими словами всё, что шло на ум, и нервный стресс постепенно отпускал. Из памяти девочек странная картинка с участием известного всем астролётчика Адраста вытеснялась избыточной информацией о загадочных книгах. Плюс ещё перемена отношения к задачам Реконструкции, к которой они имеют отношение лишь тем, что Консулат через мой выбор привлёк их.
Человеческий мозг при чтении книги работает в полном объёме, активно привлекая резервы психики, в том числе чувства. Происходит процесс сотворчества. В мире существовало столько вариантов одного романа, сколько у него было читателей. И они не сходились не только в мелочах, но часто и в главном. Не было господствующего стереотипа!
Лисса, ты говоришь, как Теламон на праздниках. А сама можешь прочесть эту книгу? Каменную? спросила Альба.
Я насторожилась. Ну что за девица? Интеллекта минус ноль, а лезет туда, где и великие профи мозги свихнут. Недостаточно продуманно я скомпоновала группу поддержки. Ведь всегда помнила: избегай крайностей! Рядом не должно быть ни чересчур умных, ни слишком глупеньких. Мысли тех и других не просчитываются, управлять ими трудно, предсказать поведение невозможно. Я не Гилл, в чужие мозги проникать не способна. Да кто ж думал, что выйдет такое? И средненьких под рукой держать непростая задачка, средненькие нужны всем, кто ищет место поближе к солнышку.
Пока нет. Пока она воспроизводит содержание в случайном порядке. Тут нужен человек-читатель, погружённый в контекст, соответствующий времени её создания.
Гилл это сможет? Альба настаивала, что становилось подозрительным.
Гилл сможет. До него такую сверхзадачу в Реконструкции никто ещё не ставил воссоздать сознание человека из прошлого и поговорить с ним.
Другими словами, вызвать тень, дух умершего? Как делали в древности?
Реконструкция не мистический сеанс. Тут чистая наука, сплав физики, психологии, другого Неизвестно, что получится, но замысел многообещающий.
Я убеждала, скорее всего, саму себя, нежели Альбу. И неизвестно, сколько бы я ещё говорила «как Теламон», если б не Светлана, которой надоела скучная лекция непонятно о чём. Каким-то невероятным образом каменная тумба, на первый взгляд представлявшаяся монолитом, опустилась в пол на полметра, и экран с сенсорами управления застыл на уровне её пояса. Светлана совершенно свободно касалась то одной, то другой «кнопки» и зеркало-экран рождало разнообразные пейзажи. Наконец она остановилась в выборе.
Экран изобразил звёздное небо с краешком земного диска в левом нижнем углу. В самом центре висит странная конструкция, напоминающая хаотично продырявленный шар розового цвета. Вблизи не наблюдается ни одной космостанции, ни одного спутника, которых миллион в околоземном пространстве. Дырчатая конструкция не кажется искусственной; при взгляде возникает ощущение, что она живая. А всё живое, как известно, кое-что соображает. Интересная штучка висела когда-то в земном небе.