Аню затрясло мелкой дрожью. И что, вот это и есть чудо? Бред какой-то.
Оставив женщин на кухне и поборов головокружение, девушка спешно собралась, выбежала из дома, прыгнула в трамвай и проехала две остановки до парка. Еще даже не стемнело, но вдруг?
На дорожках было малолюдно. Аня мысленно отчаянно звала скрипача, но он не появлялся. «Ну где же ты, Илья?!» бормотала она. Совсем скоро спустились первые сумерки, парк наполнился людьми и светом фонарей.
Илья! не выдержав, крикнула Аня в толпу. Несколько прохожих обернулись, один даже откликнулся, улыбаясь, но она махнула на него рукой.
Илья! Ты нужен! Срочно!
Он вышел из-за дерева, держа в руках футляр погода нынче была ясная. Темные глаза музыканта пылали гневом и не предвещали ничего хорошего.
Илья
Дочудилась?
Откуда ты
Монет недосчитался. Ну и что случилось с твоим Алешей?
Его забрали Органы опеки! Какое же это чудо? Его мама горем убита! Это вообще не вписывается ни в какую логику, его не имели права забирать!
Илья стиснул зубы злился он не на шутку.
Аня, чудо это огромная энергия. Оттуда, он показал наверх. Именно поэтому все должно быть по списку. Чудеса нельзя раздавать всем подряд. Вот и случилась беда.
Аня виновато кивнула. Теперь она понимала. Но она же хотела как лучше
Ты можешь все отменить? Пожалуйста
На глаза ее навернулись слезы да, сейчас она позорно разрыдается прямо посреди парка. И поделом, сама наломала дров.
Илья взял ее под руку и повел прочь из парка. Сели в трамвай, ехали молча.
Вон их квартира Там, на третьем этаже
Жди у подъезда, буркнул музыкант и, отдав Ане футляр на хранение, исчез за тяжелой металлической дверью. Код домофона он набрал безошибочно.
Она успела истоптать все прилегающие к тротуару сугробики мерить шагами туда-сюда вычищенный асфальт ей казалось недостаточным. Вот застудит ноги набравшимся в ботинки снегом и заболеет воспалением легких в наказание. «Как же так, Нюта, отчитывала она себя в мыслях маминым голосом. Мало того что своровала монетку, так еще и применила ее кое-как»
Спустя минут пять-семь (или вечность, если мерить время Аниными шагами) из подъезда вышел Илья. В руках он держал верхушку-звездочку, как будто только что снял ее с елки. Она была не такая, как в их квартире, но похожа: лучистая и с хвостиком.
Илья замахнулся и грохнул звезду об асфальт та разбилась и разметалась на тысячи нет, не осколков огоньков. Они почти сразу же погасли, и от неудавшегося чуда не осталось и следа.
Повисла густая тишина.
И что, это всё? спросила Аня, протягивая футляр скрипачу.
Всё. Подожди, сейчас отменится.
И действительно через пару минут к подъезду подкатила машина, из нее вышли две женщины строгого вида, а следом пулей выскочил взъерошенный Алеша.
Ан-ня! закричал он и кинулся к ней на шею. Ан-ня, всё в п-п-порядке, в-всё хорош-шо!
Волнуясь, он запинался еще больше. Но, кажется, у него и правда все было более-менее в порядке.
Вы кто? спросила женщина из опеки.
Я соседка. Алешина мама сейчас у нас. Он может вернуться домой?
Да, вы его отведете к матери? Вы простите, вышло недоразумение. В администрации что-то напутали. Сожалею, что ребенок понервничал, приносим официальные извинения.
Алеша все никак не мог разомкнуть руки и отпустить Аню, горячо сопел ей в ухо. Но потом он заметил Илью и его футляр.
Ух ты! Т-там с-скрипка, да? М-можно посмотреть? Пожа
* * *
Алеша наотрез отказался идти в гости без Ильи. Тот, пробурчав что-то себе под нос, все же согласился зайти «на минуточку» и, конечно, остался на весь вечер. Снова обнимались, запланированный пир состоялся Саргисяны принесли коньяк и пироги, все вместе дружно нарезали салатов, Виталий Семенович запек мясо по фирменному рецепту. Аня представила Илью как своего однокурсника не говорить же, что это скрипач добытчик чудес?
Алеша терпеливо ждал, пока все нарадуются вволю, но в конце концов не выдержал:
Илья, по-играй По-играй, пожа
Плотный ужин, видимо, заставил музыканта подобреть и смириться с судьбой он даже улыбнулся несколько раз за вечер. Илья достал скрипку из футляра, приноровился и заиграл разудалую веселую мелодию, от которой хотелось хохотать и танцевать. Все захлопали в ладоши в такт.
Внезапно елка ожила ветви ее зашевелились так, будто и она была готова пуститься в пляс. Аня на миг даже подумала, что это новые чудеса падают в мир, чтобы для кого-нибудь сбыться игрушки бренчали почти в унисон с мелодией
В следующее мгновение елка накренилась и, словно в замедленной съемке, опрокинулась на пол. Из-под еловых лап выбрался Паштет, напуганный собственным деянием; утащив за собой клочок мишуры, он взвился на шкаф.
Илья заставил скрипку замолчать, все замерли.
Виталий Семенович подошел и поднял елку, присмотрелся, оценивая нанесенный Паштетом ущерб.
Ого! заявил он. А у нас тут еще одно новогоднее чудо! Все игрушки целы!
«Завтра я попробую еще раз», наверняка подумал Паштет.
Отражения
В первые секунды ничего не происходило.
Антон тупо смотрел на свою ладонь, на побелевшие, будто застывшие во времени края пореза. Потом побежала кровь, следом нагрянула пульсирующая боль.
Да твою ж за ногу! в сердцах воскликнул мужчина, ища под рукой что-нибудь, чтобы зажать рану. На полу валялись осколки разбитого зеркала.
У тебя там всё в порядке? крикнула из соседней комнаты Наташа, его жена.
Да-да, ерунда, немного порезался.
Поди возьми пластырь на кухне!
Угу, пробубнил он себе под нос, прижимая рану подвернувшейся тряпкой.
Антон посмотрел под ноги: зеркало раскололось на несколько кусков, на некоторые попала его кровь она отражалась от поверхности и как будто множила саму себя. В одном из осколков он увидел собственное лицо. С бородой. Антон отродясь ее не носил, да и сегодня с утра побрился. А этот смотрит, глазами хлопает. Густая борода, аккуратная, немного в рыжину.
Он моргнул видение исчезло. Снова привычная физиономия глядит на него из осколка зеркальца. Не выспался, вот и мерещится всякое, бывает.
Антон стал собирать разбитое стекло. Надо же, как вышло, и ведь не хотел бить, а оно как-то само. В другом осколке снова мелькнул бородатый Антон, но здешний, гладко выбритый, от него отмахнулся.
* * *
Было тихое зимнее утро. Новый год уже отсверкал и отгремел, но праздники продолжались. Антон, хоть и был атеистом до мозга костей, всегда любил седьмое января за его покладистость и неразгульность. Ему казалось, что рождественским утром тишина особенная, сплетенная из тонких нитей самого мироздания. Порой он любил предаться философии.
Сейчас он шел городскими улицами, едва сбросившими утреннюю дрему. В бурой снежной кашице под ботинками тут и там попадались блестки из хлопушек. Редкие люди, редкие машины, подсвеченные гирляндами витрины закрытых магазинов Антон возвращался домой от Кристины. Жена уже давно перестала спрашивать, где он время от времени проводит вечера и ночи, а может, и вовсе догадывалась или даже знала. Впрочем, какая разница? В жизни на два лагеря он барахтается уже второй год, и кажется, что всех все устраивает.
«Ну да подумал Антон. Все устраивает»
Он шумно вздохнул, пытаясь отогнать от себя волну тоски. Все устраивает.
Батюшки! Мотя! Растяпа ты дворовая!
Ругань и металлический лязг ворвались в тишину рождественского утра. Кричала торговка ее укрытый тентом стол со всякой ерундой стоял ближе ко входу в метро. И когда это в жизнь города успели вернуться такие вот уличные торгаши?
Щенок-бездомыш, бурый, пухлый, с веселым хвостом, похожим на веревку, с грохотом перевернул миску. Она прокатилась по нескольким ступенькам перехода, оставляя за собой след из каши, которую уже вовсю подлизывал неуклюжий Мотя.
Я, между прочим, все утро эту кашу варила, жри давай, обормотина!
Антон как раз поравнялся с торговкой обыкновенной, в сущности, женщиной, бойкой, хоть и в летах. Разодета она была настолько пестро, что при желании ее можно было принять за цыганку, но желания такого у Антона не возникло.
А, молодой человек! С Рождеством вас!
И вас, буркнул Антон в надежде, что на этом от него отстанут. Но вышло наоборот даже Мотя, оказавшаяся девочкой, подошла и стала обнюхивать его ботинки.
Смотрите, вас и собачка поздравляет! А купите безделушку, порадуйте кого-нибудь.
Спасибо, не нужно.
А что так?
Антон хмуро втянул голову в плечи. Нагрубить или просто уйти ему никогда не позволяло чертово воспитание, будь оно неладно.
Закончились праздники уже.
Да будет вам! Порадовать можно и без календаря!
Обреченно вздохнув, мужчина стал рассматривать безделушки. На столе, местами припорошенном снегом, скопилось много хлама, как на блошином рынке: какие-то бокалы, значки, шкатулочки, старые открытки. Антон даже разглядел пачку махорки его дед курил ее через «козью ножку»: сворачивал трубочку из газеты и подгибал кончик вверх, чтобы дым не так ударял в голову. Гадость какая. И зачем продавать эту отсыревшую древность? Хотя вот так поджечь бы, да подышать дедовым ароматом, как в детстве
Я не люблю праздники, вдруг выдал Антон, удивившись своему откровению.
А чего так?
Тем временем любопытная и сытая Мотя устроилась прямо на кончике его ботинка и зевнула. Не самый внимательный слушатель.
Раздражает вся эта мишура. Суета. Подарки. Елки.
Ну, стало быть, вам повезло, что все это почти закончилось, не став его переубеждать, засмеялась торговка.
Антон взял в руки пачку махорки, принюхался, но так и не понял, тот это запах или не тот. Больше пахло отсыревшей коробкой.
Все это сплошная декорация. Корпоратив на работе декорация, украшения декорация, даже жена и сын декорацией становятся. И всё, в общем. Картонное, как в дурацком телешоу. Переснимают сцены по миллиону дублей, только меняют таблички для зрителей: «Аплодисменты» или «Смех». И я среди этих созерцателей, и не уйти никуда сказали в ладоши хлопать, вот сиди и хлопай.
Он раздосадовано бросил пачку махорки обратно на стол. Чего он так разговорился-то?
Э, милок Нет, тебе ничего у меня покупать не надо. Не продам.
А что так? тупо спросил Антон, как будто его вдруг лишили чего-то важного.
На вот тебе, торговка достала из кучи хлама старое зеркальце, с пару ладоней размером, в обычной деревянной раме с простенькой резьбой. Это не за деньги и не в подарок.
Антон машинально взял протянутое зеркальце, повертел его и так, и эдак.
Зачем?
Мотя грозно гавкнула на подлетевшего голубя, тот шумно поспешил ретироваться, подняв крыльями вихрь снежинок.
Разобьешь узнаешь.
* * *
Ничего бить Антон, конечно, не намеревался. Он положил зеркало в сумку и вообще забыл про него, пока не стал собираться на работу. Оно выскользнуло из рук молниеносно, ударилось о край стола, тут же раскололось, поранило Антону ладонь, приземлилось на пол и раскололось еще больше.
Другой Антон снова появился «в кадре» одного из кусочков. Здешний Антон смотрел а что еще он мог сделать? Бородач был странно одет, как будто в форму врача, да и обстановка была похожая: белые кафельные стены, широкий стальной стол И маленькая новогодняя елочка на полу в самом уголке.
Появилась женщина и притащила следом какую-то модную псину то ли шпиц, то ли еще какая «хуа». Антон немного побеседовал с хозяйкой (ни звука не было слышно), потом поднял собаку на стол и стал осматривать, поглаживая пса по спине и улыбаясь.
Вот те на! Антон ветеринар!
На третьем курсе экономического он чуть было не срезался во время сессии в гробу он видал всю эту эконометрику и финучеты. «Дорогие родители, я хочу бросить экономику и поступить в ветеринарный институт».
Мама и папа Антона тогда не оценили сыновнего порыва, подсчитали, во сколько им уже обошлись пять семестров в престижном вузе и категорически отказались принимать в свою реальность «Антошу-Айболита». Он затаил на них крепкую обиду, но доучился, нашел хорошую работу, потом еще одну получше. И так дослужился до сытной должности в крупном банке. Про ветеринарный институт он и не вспоминал до сегодняшнего дня и никогда не заводил дома ни одного животного, даже когда сын Сеня вымаливал хомяка. Как отрезало.
Ничего себе! в дверном проеме возникла жена Наташа и оглядела учиненный Антоном бардак.
Он машинально схватил три самых крупных осколка, те, на которые попала его кровь, и спрятал в сумку. Мало ли что еще там можно разглядеть? А о том, что за чертовщина такая творится, он подумает позже.
Я же сказал, ерунда. Сейчас приберу.
Но Наташа уже сходила за веником и совком. Подметала она шумно, осколки бряцали и неприятно резали слух Антона (как будто порезанной ладони мало).
Что ты вообще разбил-то такое? Не припомню этого зеркала.
Да старая безделушка, в ящике стола нашел, уронил. Теперь уже неважно.
Жена озадаченно посмотрела на битые сверкающие кусочки.
Плохая примета. Говорят, семь лет несчастий приносит. Ты же не смотрелся в осколки?
Антон тоскливо глянул на жену и, ничего не ответив, продолжил собираться на работу.
* * *
Первые рабочие будни после новогодних праздников едва ли можно назвать трудовыми. Время все течет, а день никак не кончается, и прошлогодние уже стикеры, напоминающие о задачах, кажутся чьей-то шуткой.
Работать Антон не мог. Не мог даже имитировать работу: все мысли его были заняты осколками зеркала, лежавшими в сумке. Он украдкой достал тот кусок, где жил Антон-ветеринар, но увидел лишь собственное отражение. Промычав что-то себе под нос, стал всматриваться в другой на нем тоже осталось пятнышко его крови, уже бурое, смазанное и почти стершееся.
Зеркало как зеркало. Но через мгновение он увидел ее. Их обоих. Они наряжали елку, а рядом крутилась собака так, наверное, выглядела бы повзрослевшая Мотя.
Здешний Антон встретил Кристину несколько лет назад на совместном с партнерами корпоративе. Уже Да, четыре года прошло. Надо же. Потом они виделись на деловых ужинах. И, наконец, в квартире у Кристины. Замуж она не хотела, детей тоже, домашний очаг ее не интересовал. Только постоянный любовник, «надежный, как скала». Антон стал этой скалой. Отчего-то ему нравилось жить на два фронта воюя на одном, он отдыхал от другого. Но спустя полтора года боев он устал, и вовсе не совесть мучила его. С совестью легко договориться. Но Кристина тоже постепенно превращалась в декорацию, и Антон уже не знал, где проходит граница между сценой и залом и кто заправляет всем этим представлением.
Но в осколке зеркала они казались совсем другими. Антон различил знакомую обстановку загородный дом Кристининых родителей, там он бывал не раз. Они были женаты (на безымянном пальце у девушки сверкало кольцо) и как-то по-свежему счастливы. В каждом движении, в каждом поцелуе проскальзывала жизнь необремененная, легкая. Антон смотрел на эту парочку и спрашивал себя: «А было ли такое здесь, в этой жизни? Или всегда лишь имитация?» Нащупать правильный ответ он так и не смог.
На что ты там смотришь? окликнул его Денис, младший менеджер.
Антон поспешно убрал осколок в ящик стола.
Да так Диафильмы.
Диа что?
Денису было двадцать. Он не знал, что такое диафильмы.
Неважно.
Похоже, коллега спугнул второе видение теперь и этот осколок показывал давно приевшееся усталое лицо. Иллюзия (или не иллюзия?) счастливой жизни с Кристиной развеялась так же, как и Антоша-Айболит.
А вот третий осколок, о который он оцарапал палец до крови, доставая его из сумки, показал ему что-то совсем уж несуразное.