Исчезающая в бездне - Шольте Астрид 7 стр.

Слишком скромная. Слишком серьезная. Слишком ранимая.

Я никогда не соответствовала людским ожиданиям.

Моими единственными друзьями были Элизия и ее лучший друг Даон, который проводил со мной время лишь потому, что был без ума от моей сестры. Иногда по ночам я лежала, уставившись в потолок, и думала: вот бы мне стать другой, более дружелюбной, лучше, чем сейчас,  а еще я размышляла, можно ли считать Элизию моей подругой, или же она была вынуждена общаться со мной потому, что мы сестры.

Была ли я обузой для нее?

 Рэйлан,  представился смотритель, нарушив тишину.  Рэйлан Бассан, а ты Темпеста?

 Темпе,  поправила я его и наконец-то согласилась пожать ему руку. Я знала за собой привычку ставить людей в неловкое положение, но при этом я также заметила, что, если помолчать чуть дольше, чем принято, люди покажут больше, чем им хотелось бы. Иногда мне нужно было это время, чтобы собраться с мыслями.

Когда наши руки соприкоснулись, Рэйлан посмотрел на мои загорелые, темные пальцы, сравнивая их со своей бледной рукой. На его запястье я заметила красивый браслет с круглым черным экраном. На нем ничего не было, кроме синей полосы по краю. Я отпустила его руку, и из моей груди вырвался вздох.

Это же эхопорт.

В последний раз я видела его, когда отец еще был жив. Такие эхопорты носили только смотрители, чтобы следить за оживлением мертвых. Когда мы были маленькими, он одновременно завораживал и пугал нас с Элизией. Отец запрещал нам к нему прикасаться.

 Это не игрушка,  говорил он нам.

 Для чего он нужен?  интересовалась я.

Каждый раз он многозначительно смотрел на маму, прежде чем ответить:

 Не вашего ума дело.

Мы с Элизией думали, что в нем заключена власть над жизнью и смертью, и если до него дотронуться, то сердце станет черным, как круглый экран, а в груди образуется глубокая дыра. В детстве мы на спор подбивали друг друга пробраться в комнату родителей, пока папа спит, и дотронуться до экрана. Но убегали, так и не добравшись до него.

Рэйлан несколько раз кашлянул, и мне пришлось отвести глаза от его руки.

 Я буду рядом с тобой на протяжении всей процедуры оживления твоей сестры.

Что этот мальчик знает о горе и смерти? Держа его за руку, я почувствовала, какая она мягкая и слабая. Обойдусь без него.

Я подняла брови, ожидая, что будет дальше.

 Тебе выдали таблетки на случай, если тебе станет плохо?  Из-за маски его голос звучал приглушенно.

 Да,  решила я ему помочь.  Когда я приплыла на остров.

 Отлично,  односложно ответил он. Кажется, он такой же немногословный, как и я. Как же тогда он собирается меня успокаивать? Я снова вспомнила, что рядом с папой каждый человек чувствовал себя важным и услышанным.

Я уже не помню, сколько ночей отец сидел у моей постели после одного неудачного дня в школе. Я пожаловалась ему на детей, которые меня обзывали и говорили, что на мне отметина мертвых, потому что мои родители работают на Палиндромене, тогда как почти все другие родители работали на затонувших объектах мореходами или рыболовами. В каком-то году мои одноклассники распустили слух о том, что я родилась в резервуаре и являюсь плодом одного неудачного научного эксперимента.

Папа сказал, что они высмеивают то, чего не понимают, и людей, непохожих на них. Особенных. Что они нападают от страха. Он называл меня своей огненной рыбкой, освещающей самые темные воды. Сейчас он вряд ли бы это сказал.

Я прогнала воспоминания и сосредоточилась на Рэйлане.

 За нами находится зал оживления,  он указал на дверь за моей спиной.  Здесь твоя сестра будет находиться сутки после воскрешения.

Я бы хотела хоть на мгновение увидеть папу, чтобы сказать, как сильно я его люблю. Но Элизия отняла у меня эту возможность.

 Я уже это проходил,  сказал он, показывая вокруг себя.  И знаю, как это непросто.

 Ты тоже кого-то потерял?  спросила я и заметила, как его лицо исказилось от боли. Неужели на Палиндромене требуют, чтобы смотрители сами прошли процедуру оживления со своими близкими? Наверное, это помогает им почувствовать сострадание к клиентам. Возможно, он на собственном опыте понял, что горе накладывает отпечаток на каждое пробуждение, и после благословенных часов сна, когда ты наконец забываешь обо всем, оно делает часы бодрствования невыносимыми.

Неужели папа тоже прошел эту процедуру с кем-то из своих близких, будучи смотрителем? Он никогда не говорил об этом, а его родители и старшая сестра умерли от соли в легких и не могли быть оживлены.

Рэйлан кивнул.

 Эта процедура позволила мне провести еще немного времени с моим другом.

Я увидела, а точнее, почувствовала печаль в его голосе.

 Ты был рад снова его увидеть?

Из его груди вырвался тяжелый вздох, задержавшийся в маске.

 Да.

Звучало не слишком убедительно.

Он дрожащими пальцами поправил бандану, как будто нервничал.

 Сколько оживлений ты провел?  спросила я. Он вел себя так, будто ему предстояло прожить эти двадцать четыре часа. Хотя, с другой стороны, возможно, это я так на него действовала. Ведь только папа считал меня огненной рыбкой, а остальные говорили, что я слишком пристально смотрю в глаза или, напротив, слишком быстро отвожу взгляд. Дети считали меня странной из-за того, что я была тихой, серьезной и спокойной. Они не понимали, что у меня на уме и полагали, что я замышляю недоброе.

Они часто окружали меня, бросали песок мне в волосы, крича: «Водная ведьма, водная ведьма, водная ведьма». И скакали вокруг меня. Так они хотели защититься от Подводных богов, защититься от меня.

Но я никогда не желала им ничего плохого. Зачастую я вообще о них не думала, а была погружена в свои мысли о том, как общаться с этими детьми, которые сразу меня возненавидели. Как показать им, что я такая же, как они. Пока я молчала, они пришли к выводу, что я странная и отталкивающая, а значит, со мной лучше не иметь никаких дел.

 Я присутствовал при десяти оживлениях,  сказал Рэйлан, когда я уже забыла о своем вопросе.

 Это много?  Я никогда не спрашивала у папы, сколько он видел оживлений за свою жизнь. Я же не знала, что потом будет уже поздно. Мне казалось, что, когда я повзрослею, родители по-прежнему будут рядом и я буду наслаждаться общением с ними, а также смогу задать вопросы, которые не успела задать в детстве. Для меня они были теми, кто меня любит и воспитывает. Я не знала, какими были Минда и Дерен, встретившиеся на Палиндромене и полюбившие друг друга. А сейчас было уже поздно.

 Да,  ответил Рэйлан, отвлекая меня от моих мыслей.  Я работаю здесь всего полгода.

 Ты с Эквинокса?  Я вспомнила, что мне сказала Нессандра, сама я никогда не видела Рэйлана. Подойдя поближе, я разглядела под маской щетину, а значит, он учился на несколько классов старше меня. Но я перестала ходить в школу в двенадцать лет, после смерти родителей. Поскольку у нас больше не было родителей, зарабатывающих деньги, нам с Элизией пришлось нырять, чтобы было, чем платить налоги. Благодаря им тело Элизии могло храниться в резервуаре последние два года.

 Да,  ответил он.

Я в замешательстве посмотрела на его светлую кожу. Большинство из тех, кто жил на рифе, не смогли сохранить столь бледную кожу, поскольку все время пребывали на солнце.

 Я знаю, о чем ты думаешь что я бледнее костной рыбы, верно?  Он вытянул обе руки, и я слегка улыбнулась в ответ.  Вот что бывает, когда проводишь все свободное время в помещении, учась на смотрителя.

 Ясно,  сказала я, а сама подумала, что я ни разу не видела человека с такой светлой кожей. Даже в классах на Эквиноксе мы были подвержены воздействию разных природных явлений.

 Уже почти полдень,  отметил Рэйлан, указывая на дверь за нами. Казалось, что он хочет поскорее от меня избавиться.  Каждый день в это время на Палиндромене выполняют заказ на оживление пациентов,  объяснил он.  Мы шутим, что само слово заказ тоже является палиндромом.

Мне это вовсе не показалось смешным, но я кивнула.

 Палиндром это слово или фраза, которые одинаково читаются слева направо и справа налево,  пояснил он.  Наша станция называется Палиндромена, поскольку мы поворачиваем смерть вспять, чтобы она уступила место жизни, но затем пациент вновь умирает.

Я вздохнула, не в силах скрыть своего раздражения.

 Я знаю, почему она так называется.

Он пожал плечами и откашлялся. Теперь я точно поставила его в неловкое положение, но мне было все равно.

 Значит, твою сестру привезут в палату,  и он снова указал на дверь.  А я буду в комнате ожидания.  Он жестом показал на комнату, в которой мы находились.  На случай, если я тебе понадоблюсь.

 Все двадцать четыре часа?  спросила я.  Разве ты не будешь спать, есть?  Увидев, что он и бровью не повел, я добавила:  Ходить в туалет?

Он нехотя засмеялся:

 Если я тебе понадоблюсь, то нет.

Хорошо. Мне показалось, что это перебор, но откуда мне знать? Возможно, людям требуется постоянная поддержка. В ознакомительном фильме сказали, что я могу впасть в состояние шока, когда увижу свою сестру. Но это не входило в мои планы, ничто не должно было меня отвлекать.

 Ты готова войти туда?  спросил он, водя большим пальцем по экрану эхопорта. Интересно, он подал ученым сигнал, чтобы они оживили Элизию? Жаль, что папа не объяснил мне все подробности процедуры.

Я представила, как моя сестра спокойно лежит на кровати, с синими губами и невидящими глазами, обращенными на потолок, а ее кожа покрыта ракушками, как сыпью. Что шевельнется первым? Глаза? Пальцы?

У меня внутри все сжалось. Страх. Это всего лишь страх.

Когда я наконец смогла кивнуть в знак согласия, у меня пересохло во рту. Рэйлан дотронулся до экрана эхопорта, и на нем появился второй синий круг. Он закрыл глаза, будто задумавшись о чем-то, и опустил плечи, а затем открыл глаза и произнес:

 Совсем скоро она будет здесь.

Глава седьмая

Лор

Счетчик еще не запущен

Понедельник, 11:50

За десять минут до оживления

Одного взгляда Темпесты Алерин хватило, чтобы я захотел немедленно сбежать обратно в Аквариум.

Она следила за каждым моим движением проницательным и строгим взглядом. Я почувствовал, что снова стал видимым, а я так отвык от этого за неполных два года своего заточения. Разумеется, ко мне приходил Рэй, но эта девушка рассматривала меня очень пристально.

Ее глаза хоть и были теплого коричневого цвета, почему-то не излучали теплоты. Я заметил узкий подбородок и плотно сжатые губы. Девушка была худой, с выпирающими ключицами и заостренными скулами. Смуглая кожа потемнела от постоянной жизни на воде, а ее волосы были цвета темного неба без звезд. Она была одной из самых красивых девушек, которых я когда-либо видел. В прежней жизни, до той трагедии, я бы непременно пригласил ее на свидание.

Я не знал, как обычно ведут себя клиенты, но в ее поведении было нечто странное. Я увидел, что внутри нее полыхает пожар, причину которого я не понимал.

Зря я в это ввязался, меня непременно разоблачат. Она узнает, что я не смотритель.

А может, я просто забыл, как общаться с другими людьми, не считая Рэя. Забыл, что чувствуешь, когда на тебя смотрят и пожимают тебе руку. Я чуть было не отдернул ее, ощутив крепкое рукопожатие. Затем она увидела мой эхопорт. По шоку, отразившемуся на ее лице, я понял, что она знает о том, что он напрямую связан с оживлением ее сестры. Но откуда? По ней не скажешь, что она уже проходила всю эту процедуру.

Потом она взяла себя в руки и сделала вид, будто ее ничто не волнует. Как будто это не ей предстояло вскоре увидеть умершую сестру. В ее взгляде чувствовалось напряжение, но было видно, что она скрывает свои эмоции. Возможно, она стеснялась плакать перед незнакомцем? Но я не заметил горя в ее глазах, на самом деле по ее виду нельзя было ничего понять. Но ведь должна же она что-то чувствовать. Никто не в состоянии справиться с горем без страха, не принимая его близко к сердцу.

 Она уже очнулась?  спросила Темпеста. Ее реакция отличалась от той, о которой предупреждал Рэй. Я ожидал слезы, радость, мандраж, но не то, что увидел у нее.

Она была чересчур спокойной и сдержанной, и это меня здорово пугало.

 Да,  ответил я и покрутил запястьем, чтобы немного ослабить ремешок. Эхопорт был закреплен словно якорь. Я не хотел смотреть на экран, не хотел видеть два синих кружка, зная, что они означают.  Элизия скоро будет здесь.

Я нажал на кнопку, расположенную на панели, и дверь открылась. Мы вошли в палату, предназначенную для оживших пациентов. Посередине стояла узкая кровать, в окне на дальней стене было окно с видами океана вместо скал, в которые были встроены стены станции. Именно это увидела бы Элизия Алерин, если бы очнулась на Эквиноксе после несчастного случая. Жестокая уловка, так же как и вся эта операция.

Я не горел желанием в этом участвовать, но при этом мои глаза с жадностью разглядывали комнату мне было приятно увидеть что-то, помимо темного и сырого Аквариума.

Темпеста молча оглядывала комнату, спрятав руки за спину.

Почему она не проронила ни слова?

Я достал цифровой планшет из заднего кармана и быстро пробежался глазами по информации о ее сестре, чтобы занять чем-то время.

Кроме того, там были десятки фотографий Элизии. После смерти, с пустыми глазами. Каштановые волосы раскинуты по плечам, белая кожа, синие губы.

Я выключил планшет, чтобы Темпеста не увидела.

Нарушив молчание, я указал на серебряный поднос и сказал:

 Здесь еда для твоей сестры, когда она проголодается. Если тебе что-то понадобится, просто нажми на кнопку у двери, и я открою ее снаружи.

 Хорошо,  сказала она еле слышно.

Эхопорт зажужжал, посылая импульс по всей моей руке. Я взглянул на дверь в соседнюю комнату, ведущую в то крыло, где оживляли пациентов. Лампа над ней вместо красного стала желтой.

 Твоя сестра скоро появится,  сказал я. Лицо Темпесты побледнело. Я впервые увидел, что она волнуется, и сделал шаг вперед.  Все будет хорошо.

Она метнулась прочь от меня, как испуганная рыбка.

 Я справлюсь.

Мне нужно было идти, но я не хотел оставлять ее одну в такой ситуации.

 Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь,  начал было я, но она меня не слушала, а неотрывно смотрела на желтую лампу.

 Что так долго?  спросила она.

 Она будет здесь через несколько секунд.  Я хотел задержаться на случай, если ей понадобится помощь, но Рэй оставил четкие инструкции: нужно выйти до того, как появится пациент. Чтобы скрыть правду.

Мои ноги не двигались. Вероятно, из-за того, что запах в этой комнате напомнил мне о том, как я в последний раз виделся с Каленом два года назад?

Я постарался забыть вид его безжизненного тела и сосредоточился на Темпесте. Она смотрела перед собой стеклянным взглядом, не мигая.

 Здесь туалет,  сказал я, указав на узкую дверь в углу.  Если захочешь поговорить, я буду снаружи. Оставляю тебя одну.

 Одну?

Она хотела, чтобы я остался?

 Я имел в виду, наедине с сестрой.

Она плотно сжала губы и повернулась к двери.

 Когда Элизия появится,  произнес я и заметил, как Темпеста вздрогнула, услышав имя сестры,  запустится обратный отсчет.  Я указал на часы, висящие на стене.  Мы уведем ее за несколько минут до окончания двадцати четырех часов.  Ей не придется снова увидеть сестру мертвой.

Я наконец-то смог сделать шаг в сторону комнаты ожидания.

 Удачи, Темпеста.