Конечно, о чём же речь?
Разбавить чай. У меня, в связи с травмой, адски раскалывается голова.
Как будет угодно. Так вот к чему эта ваша странная повязка! Под ней, должно быть, находится согревающий или охлаждающий пластырь? Я было подумал, что это какая-то новомодная безделушка, что-то вроде украшения.
Всегда терпеть не мог никаких украшений.
Быть может, напрасно. Конечно, если вы не питаете интереса к противоположному полу.
Я бы предпочёл избегать с ним контакта в том самом смысле, покуда это возможно.
Жаль. Вы многое теряете. Хотя, быть может, вы, как многие дети этой освящённой солнцем страны, слишком рано повзрослели. Принялись строить стены, не успев как следует рассмотреть того, что ими скрыто.
Вы точно мысли мои читаете.
Это всё тот же Снайдер. Как вижу, вы им не на шутку прониклись, раз эти слова так глубоко в вас засели? Я ли не прав?
В точку.
Приятно слышать. Позволите познакомить вас с моими трудами?
Почту за честь. В чём они состоят?
О, это будет жемчужина моего магазинчика. В своих путешествиях я имел наглость раздобыть старую немецкую печатную машинку образца 43-го года. Как знать, быть может, машинистка Геббельса в спешке отпечатывала на ней его поганые строчки прожжённых антисемитизмом мыслей. А, может, какая-нибудь прелестная фрау сотворила ею шедевральный роман или ворох рассказов, быть может даже сказок для своих непосед-детишек. Чтобы читать их им на ночь.
Кто знает, какие истории скрывает заржавевший кинжал!
Золотые слова. Так вот, моё хобби состоит в как бы это приличнее назвать пожалуй, другого слова не найти состоит оно в переводах любимых книг. Незадолго до переезда в Японию, а это, возможно, конечная точка моего путешествия длиною в жизнь, я взял за правило переводить и отпечатывать в день по крайней мере два листа текста. И побудила меня к этому книга Снаудера. Тот самый Каскад_6.
Великий человек
Да, он объединяет поколения пускай и весьма своеобразно. Так вот вдохновила меня конкретно эта строчка про глаза смотрящего и власть. Видите ли, мне по силе не менее одиннадцати языков. На семи из них я свободно изъясняюсь. На четырёх могу позволить себе скверно ругаться и один освоил, кажется, в совершенстве.
Позвольте угадать, на каком
Воля ваша.
Окинув старика оценивающим взглядом, Тамура на миг зажмурился. Чего гадать, лишь один язык в современном мире открывает столь огромное число дверей. Дверей в удивительные литературные миры. Дверей в передовые страны с историей, достойной пера поэта.
Английский.
Вне всякого сомнения, мальчик мой. Можно мне вас так называть?
Извольте.
Так вот, недели три назад я закончил свой непосильный труд. Отправил листы в типографию, попросив сшить из них книгу в твёрдом переплёте. Последние три дня, разобравшись с обстановкой этого гаража, с переоборудованием его под магазин замена дверей, развешивание зеркал, покончив со всем этим я сел рисовать обложку на папирусе. Современные издатели называют то, чем я занят, Супер-обложкой. Занятие медитативное. То, что надо после потрясений, пускай и приятных.
Ей отведено особое место, я полагаю?
На витрине ей предназначена особая резная подставка. Я намерен давать её читать другим людям как бы на время. Не напрокат, это слишком меркантильно для меня. В этом хобби я намерен находить скорее отдушину, нежели выгоду. К тому же извлечение прибыли несёт с собой неизбежное нервное напряжение, от которого я намерен, напротив, всеми методами избавляться.
Вы великолепны
О, полноте. Лучше взгляните поближе и скажите, как вам.
Тамура с трепетом поднял на руки книгу. Провёл пальцем по рельефу рисунка ручной работы. Сняв суперобложку, он вчитался в текст. Слова были незнакомыми.
Это сильно отличается от того, что читал я.
Красота и ум в глазах смотрящего подчас в намного большей власти
..чем в руках того, кто эти зеркала
..ваяет.
Могу я
Что?
Попросить вас
Ну разумеется.
Понимаете я не имел возможности оценить всю полноту оригинала и английский мне уже сколько лет неподвластен
Прискорбно это слышать.
Я имел непростительную глупость заказать у пары поганцев-халтурщиков перевод, качество которого оставляет, мягко говоря, желать лучшего. Я имел знакомство с испорченной жемчужиной
Тем полнее будет наслаждение
От вашей работы.
От НАШЕЙ работы. Я только помог Снаудеру, помогая себе. Хотя он меня о том не просил. Я полагаю.
Я отнесусь к экземпляру со всей осторожностью и почтительностью, с какой смогу.
Знаете, учитывая обстоятельства нашего встречи, я намерен вам её подарить.
О, что вы
Вы ведь не думаете, что у меня всего один образец? Вы ведь не столь наивны. Я заказал пять копий. При мне две, остальные лежат по коллекциям родственников. Брат должен получить одну как раз ко дню рождения.
Премного благодарен но это слишком для меня.
Я настаиваю.
Мне будет не легко с этим свыкнуться.
У вас на то все будни оставшейся недели.
И выходные, что грядут за мигом суеты.
Красиво сказано.
Красивые глупости говорить не трудно.
Насладившись разбавленным чаем без сахара, Тамура, ошарашенный, шёл домой. Вспоминая обрывки состоявшегося разговора.
Предпочитаю чай без сахара. Чем крепче тем лучше, главное, конечно, не доходить до крайности. Иначе не почувствуешь сам вкус чая, только беспросветную горечь. Так и жизнь стоит пить. Какой бы пресной она поначалу не показалась, вкус её в полной мере познаётся лишь по прошествии времени.
Умный старик
По молодости я достаточно хлебнул этого сахара. Пару раз по ошибке насыпАл себе соли. Но теперь ни-ни.
И забавный
Помню, как-то взбрело мне в голову начать делать закладки ко всем книгам, что я брал в библиотеках и оставлять на них свои контакты. Но не просто писать буквы и цифры, а выводить на них полноценные иллюстрации. Так я встретил свою жену. А ещё однажды мой младший брат нашёл закладку пятилетней давности. Он очень долго не мог поверить, что это моих рук дело. Меня к тому моменту в родном Бангалоре уже года два как не было.
Чёрт возьми, ему лет сколько, а послушать, так душой он моложе меня
Рано взрослеют
А всё эти чёртовы стены
Принеся книгу домой, Тамура, весь сияющий, раскрыл свой читальный столик, водрузил на него книгу и долго не мог унять волнения. Дыхательные упражнения помогли. Наконец он раскрыл первую страницу, залпом проглотил первую главу, как вдруг вспомнил
Он собирался поесть.
***
Проведя несколько часов наедине с книгой и наваристыми блюдами от Кобаяши-сан, Йори Тамура испытал сначала невероятное восхищение мастерством перевода и слога своего нового друга, с головой ныряя в океан образов и острых ощущений. Он словно живьём побывал в голове юной дворянки 18-го века, ощутил всю остроту одиночества, колющего у тебя под ложечкой и в самое сердце. На него вновь нахлынул кровавый туман, но то было долгое, мучительное и приятное чувство болезни. И когда одинокая Рене наконец-то затянула петлю ремня вокруг своей тонкой бледной шеи, впадая в смертельный экстаз последние строчки щелчком разбудили Тамуру.
Мир вокруг стал холодным и жёлтым. Будто в красной комнате кто-то включил свет.
Ему захотелось пробежаться ещё раз по всей книге глазами, прежде чем захлопнуть её. Но пальцы ощущали какую-то недосказанность.
Перевернув страницу в сторону оглавления, Тамура наткнулся на цикл переведённых коротеньких интервью.
Таких я раньше не видел.
Смотри приписку. Это эксклюзивные ответы на вопросы для посетителей частного фестиваля «Burning Flag»
Тогда откуда у старика из Бангора эта информация.
Головой подумай. Или сам на фестивале был или кто-то из его родственников.
Так вот, почему он с таким пиететом отзывался об этом «молодом человеке».
Возможно, он его лично знает.
Быть может, ему известно гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
Да и на второй.
Быть может, он даже бывал у Снаудера дома!
Вот только теорий заговоров здесь не надо, а? Не в моей голове!
Только представь, побывать у него дома, увидеть места, где рождаются эти шедевры.
Ты начинаешь меня пугать
Побывать в его голове
Акстись!
Посмотреть на мир его глазами
Вырвать их из рук
Как древние топазы
Успокойся!
Я спокоен.
Мне страшно за тебя
Всё хорошо.
Мне страшно от того, что я вижу в твоей голове
В ней словно пылающий металлический штырь.
Горящая стрела
И она вращается.
Это больно. Так не должно быть!
Она укажет мне путь.
Какой ещё путь?
Время покажет.
Давай лучше
Смотри в книгу.
В серии коротких интервью Снаудер пел дифирамбы порнозвезде под псевдонимом Jean Gray3, как лучшей актрисе современного кино. Поносил Стенли Кубрика как дилетанта от мира спецэффектов и неустанно острил.
Но в самом-самом конце он как бы невзначай сказал:
« Ваш последний роман, кажется, вместо лёгкого хлопка выдал самый настоящий взрыв. Как думаете, в чём причина?
Не без этого. Если честно. Мне уже давно плевать. Читает эти книги кто или нет. Насчёт хлопка не знаю. Он принёс мне столько денег, что я больше никогда не напишу уже ни одной книжки.
Смею заверить, это расстроит ваших фанатов.
Не стоит. Я откровенно устал. И как-то последние лет пятнадцать им было плевать, и вот теперь они заинтересовались. Я этих бумажных кирпичей уже столько настрочил, что им их ещё до самой моей смерти не прочитать.
Неужели больше ничего нового не выйдет?
Ну только через мой труп.
Помилуйте!
Мой издатель взял с меня разрешение опубликовать ещё десять моих рассказов. Самых ранних.
Это уже хорошая новость.
Как по мне. Без разницы.»
Йори тупо глядел в стену. Лицо его онемело.
Как это так?
Не будет больше ни единой книги. Ни единого рассказа. Ещё много-много лет.
Красное удушье ползло от ног к горлу. Йори показалось, вены на его руках почернели. Со стороны он выглядел страшнее, мертвенно бледный, словно снова получил мячом по голове.
Пугающий озноб охватил все его конечности. Борясь и судорожно глотая воздух, Тамура наконец пришёл в себя. Красная болезнь отступила на мгновение. Но лишь чтобы уступить маленькой желтой точке. Дурно пахнущей крошечной лужице, всегда находящейся за твоим затылком. И нет никакой возможности её стереть.
Это не может быть правдой!
Ты сам это только что прочитал