Сукины дети, всю обедню испортили, Дмитрий бросил ложку на стол и поднялся, будет так, как я скажу.
Мы, папаня, ничего не имеем супротив твоей идеи, спокойно произнёс Мишка, только когда по миру все вместе пойдём, тогда вспомнишь мои слова.
Выйди вон! закричал отец, стукнув кулаком по столу.
Мишка вскочил и пулей вылетел из избы, больно стукнувшись о низкий дверной проем. Парень был ростом под два метра. Следом за ним выскочил и Семён. Они зашли в огород и сели на скамеечку под яблоней. Мишка потирал ушибленный лоб.
Зря ты, Мишка с папаней споришь, Семён достал кисет, знаешь, что он все равно сделает по-своему. Только разозлил его и больше ничего. На, закури, лучше.
Да пойми ты, Семка, ненадёжно это все, Мишка оторвал кусок газеты и стал сворачивать самокрутку, сейчас голод в стране, с ним справится надо. Вот власть и придумала НЭП. Хитро задумано, ничего не скажешь. Экономику поднимут за счёт единоличников, а потом снова всех сравняют. Только тех, у кого нет ни пса, им терять нечего, а вот нас не только с ними сравняют, но и совсем сотрут в порошок. Понимать надо. Зазря только пупы надрывать будем. Придёт какой-нибудь уполномоченный и погонит пинками в Сибирь, и это ещё в лучшем случае. Время неспокойное, смутное. Верить никому нельзя, даже советской власти.
Может ты и прав, согласился Семён, да только папаню все равно не переспоришь, он про эту мельницу все уши прожужжал. Тоже мне, мельник нашёлся. Ты гулять пойдёшь сегодня?
Пойду, теперь есть чем посветить в темноте, засмеялся Миша, потирая шишку на лбу, только тебя с собой не возьму, мне и без тебя есть с кем время проводить.
А в избе в это время сидел Дмитрий и доказывал жене, что мельница нужна именно сейчас, пока есть возможность её купить. Авдотья вначале терпеливо слушала его и согласно кивала головой, пока ей вся эта кутерьма не надоела. Она встала и, взяв в руки ведро, заявила:
Покупай хоть мельницу, хоть черта лысого, только отстань, ради бога. Мне коров доить пора.
Дмитрий растерянно посмотрел на неё, плюнул с досады и потянулся к кисету.
Иди, кто тебя держит, а я пойду к Новиковым, попробую цену сбить. Этот черт упрямый цену никак не сбавляет, но я ещё упрямей его, измором возьму, скупердяя. Панова с собой прихвачу, он его в бараний рог в момент скрутит. Семка наш к их Лидке ладится, скоро сватами будем, так что должен помочь.
Неожиданная идея ему так понравилась, что он бросил кисет и чуть не бегом отправился к Панову. У того уже давно был шикарный ветряк за селом. Молоть к нему ехала вся округа, даже с дальних деревень приезжали. Василий Ильич всегда ходил довольный и важный, как кот после миски сметаны. Половина села была у него в должниках, особенно те, кто сейчас в кожанках носился и в сельсовете штаны просиживал. Но Панов не торопился взыскивать долги, он понимал, как это сейчас опасно. Он предпочитал выждать подходящий момент. Только вот этот момент в последнее время все больше отдалялся, грозя и вовсе сойти на нет. Но Панов не хотел в это верить и продолжал придерживаться своей политики.
Дома Дмитрий друга не застал и, не в силах откладывать задуманное, пошёл на мельницу. Он ещё издалека заметил длинную очередь из телег, нагруженных зерном. Подойдя поближе, узнал мужиков из соседнего села. Они сидели на скамейке у амбарушки и от нечего делать нещадно дымили, слушая местного говоруна Лешку Тараканова. Тому было за счастье набрести на такую очередь и отвести душу, рассказывая свои бесконечные побасёнки. Лешку из-за его пристрастия к байкам никто всерьёз не принимал, но за умение развеселить, всегда с удовольствием принимали в компанию. Лет ему было около тридцати, мужик он был видный, красивый, но страсть к рассказам портила все впечатление. Это распространялось только на того, кто не знал Лешку. На самом деле он был настоящий трудовик. Дома у него всегда было, что на стол поставить и что надеть. Жена Алена души в нем не чаяла, дети бегали за ним гурьбой. Лешка никогда не ругался, не кричал и, тем более, не распускал руки. Терпеливый и добрый, придумщик он был первостатейный. Вот и сейчас он что-то увлечённо рассказывал, махая руками чище мельницы, а мужики, слушая его, весело смеялись, утирая слезы. Дмитрий поздоровался с ними и, присев на сваленные мешки, достал кисет. Лешка как раз подходил к сути дела.
Смотрю я, братцы, а баба-то в воде как-то странно плывёт. Быстро так плывёт и руками совсем не работает, а сзади неё вроде как винт крутится, Леха показал руками, как было дело.
Мужики снова засмеялись.
Никак ты, Леха ей и накрутил винта-то, подначил его Егор Пименов, сосед Дмитрия, стукнув для убедительности кулаком по колену.
И тут она подплывает ко мне, не обращая на Егора никакого внимания, продолжал Леха, и высовывается эдак из воды. Тут я, братцы мои, так и обомлел. Глазищи у неё зелёные-зелёные, волосы черные, длинные, а титьки как у Машки Коробейкиной, кажная с ведро обливное. Остановилась она таким манером и говорит мне: "Давай я тебя, сокол мой ясный, поцелую в губы твои алые". И тянется ко мне, значит, с поцелуем, вполне убедительно так тянется. Меня как паралич разбил, ни ногой, ни рукой пошевелить не могу.
Тут Леха не руками шевелить надо, а другим местом, заржал Егор.
Лешка только досадливо махнул рукой.
А как только она повылезла малость из реки, тут я и заметил, что у неё вместо ног натурально хвост рыбий волочится. Ей богу, братцы, хвост как у карася, что у нас в пруду водится. Увидел я ентот хвост и ещё больше закаменел. А баба та обняла меня руками и так крепко поцеловала, что я чуть не задохнулся. А она, шельма речная засмеялась и шасть снова в воду и исчезла, как и не было. Я только тогда и пришёл в себя, а как очнулся, так бегом до самого дома бежал без оглядки. Русалка это была, самая настоящая, ей богу, не вру.
Не мог ты, Леха бегом бежать, никак не мог. Тут ты точно сочинил. Про русалку верю, а по беготню врёшь, как есть врёшь, снова встрял Егор серьёзно глядя на Лешку.
Это почему я вру, дядя Егор? подозрительно спросил Лешка.
Да с полными штанами хреновый из тебя бегун-то был, засмеялся Егор, хлопнув себя по коленкам. Мужики хором засмеялись. Лешка похлопал растерянно глазами и тоже засмеялся. Он никогда не обижался на шутки мужиков, и они этим непременно пользовались, но всегда в рамках дозволенного. Кулаки у Лешки были пудовые, и кто его знает, мог и не стерпеть обиды, махнуть нечаянно.
Дмитрий тоже посмеялся вместе с мужиками, докурил самокрутку и зашёл в мельницу. Он часто бывал здесь и знал все тонкости настройки жерновов, всегда непременно давал Василию советы, прекрасно зная, что мельник в них совсем не нуждался. Василий стоял у постава и следил за струёй муки. Время от времени он подставлял под неё широкую ладонь и проверял качество помола. Помогали ему двое здоровых сыновей, таких же коренастых как отец, только всегда угрюмых и необщительных. Василий в основном только командовал, да плату за помол собирал. Дмитрий поздоровался с мельником и кивнул в сторону амбара. Василий кивнул в ответ, и они вышли на свежий воздух, отряхивая мучную пыль.
Слышь, Василий Ильич, с ходу начал Дмитрий, надумал-таки я мельницу покупать. Только есть одна загвоздка. Новик, сволочь, цену не сбавляет. Поможешь по-свойски?
Василий грузно опустился на ветхую скамеечку, доставая вышитый цветами кисет.
Закуривай, Дмитрий Николаевич. Да ты садись, чего носишься. В ногах, как известно, правды нет. Хотя, её сейчас нигде нет.
Дмитрий подозрительно посмотрел на ненадёжную скамеечку, но из уважения к мельнику, осторожно присел. Скамейка жалобно пискнула под тяжестью двух мужиков. Дмитрий насторожился. Василий весело покосился на соседа и ухмыльнулся в густую бороду. Затея с покупкой явно ему не нравилась. Новиков на мельницу только по нужде ходил и почти все помолы были у Панова, а Дмитрий обязательно перебьёт часть клиентов в свою пользу, но и отказать другу он никак не мог. Лидка уже не раз говорила, что Семка сватов ладит, а значит, скоро Дмитрий в разряд родственников перейдёт. Василий не торопясь свернул папиросу, закурил и снова посмотрел на Дмитрия.
Сбить цену я тебе помогу, так и быть, а вот клиентов нам с тобой придётся поделить. Это я к тому, что бы все по справедливости было, без обид. Дружба дружбой, а табачок я предпочитаю свой курить и тебе советую.
Полностью с тобой согласен, обрадовался Дмитрий, так может сегодня, и пойдём, оболтаем Кузьку Новикова? Вечером покупку обмоем, все, как и полагается. А, Василий Ильич?
Оно что, можно и сегодня, растягивая слова для солидности, проговорил хитрый мельник, а не боишься, что в кулаки запишут?
Дмитрий покачал задумчиво головой, достал кисет и тоже стал сворачивать папиросу.
Мишка мне сегодня про тоже говорил, теперь ты. Чего вы все боитесь? НЭПа? Так его власть разрешила, а посему все законно, без обману.
То, что без обману, это и мне понятно, только вот надолго ли? Мишка твой книгочей известный, парень умный и ерунды не скажет. Ты зря его ругаешь, он дальше тебя смотрит и все понимает. Я и то с опаской жить начал, с оглядкой. Ты, Дмитрий Николаевич сам подумай. Революция народу вроде бы все дала. Землю, фабрики, заводы, но в коллективное, государственное услужение. Все вроде бы и твое, а с другой стороны получается, что и не твоё. Как ходил ты вкалывать за копейку, так и будешь ходить до конца жизни. Взять нас, крестьян. Мы были государственные, барина здесь отродясь не было, землю сами обрабатывали, подати платили. А что изменилось? Да все тоже и осталось. Налоги платим, землю обрабатываем. Хрип как гнули, так гнуть и будем. Ну, земли побольше дали, так её ещё поднять надо, эту землю-то. Кто был трудовиком, им и будет, а кто всю жизнь дуру гнал и работать не хотел, так они и сейчас не работают. В гегемоны себя записали, кожанки одели и в командиры залезли. Лишь бы не работать. А жрать-то, они все хотят. А где взять? Да у нас и будут отнимать. Помнишь, продразвёрстки? Отнимут наделы, мельницы, сгонят всех в гурты и будем, как на заводе работать за копейку. Коммуны создают. Там больше половины лентяев, не работают, а делят поровну. Это как, справедливо? Вот то-то. Ты подумай, прежде чем в собственники лезть.
Думал я, Вася, думал, бросив окурок, сказал Дмитрий, не могу с тобой не согласиться, но от своего не отступлюсь. Как там дальше будет, не знаю, а пока есть возможность, буду пользоваться. Так идём к Новику?
Идём, что с тобой поделаешь, только ко мне зайдём, переоденусь, вставая, согласился Василий.
Он прошёл в мельницу, дал указания сыновьям и друзья направились к упрямому Новикову, хозяину мельницы.
Добротный дом Кузьмы Новикова, крытый железом, стоял в центре села, недалеко от церкви. Сам Кузьма в одной рубахе во дворе чинил телегу. Тщедушный мужичек, лет около пятидесяти, он имел кроме мельницы большой клин отличной земли сразу за селом, вдобавок, занимался, как и Дмитрий, производством кирпича, держал десяток дойных коров. Его многочисленное семейство с утра до ночи бегало то в поле, то в коровник, то кирпич возило. Достаток в доме был всегда.
Доброго здоровьишка, Кузьма Никонорыч, поздоровался Дмитрий, а следом и Василий, никак за глиной торишься? Я вчера ездил, на неделю навозил.
Кузьма разогнулся, воткнул топор в полено и подозрительно посмотрел на не прошеных гостей. Он сразу смекнул, зачем среди дня пожаловали эти друзья.
Ну и хитрый черт, этот Митрий. Подмогу с собой привёл. Теперь попробуй, поторгуйся с ними. Вдвоём они и мёртвого уболтают, недовольно подумал Кузьма, а вслух сказал, гостям завсегда рады. Только позвольте узнать, что за нужда вас привела среди бела дня ко мне. Уж не пожар ли случился?
Не приведи господь, о чем ты, Кузьма Никонорыч, какой пожар, засмеялся Василий, хотя, отчасти ты и прав. Вон у Дмитрия в одном месте загорелась идея у тебя мельницу купить, да так загорелась, что меня прямо с помола уволок к тебе. Ты как, Кузьма Никонорыч, готов к продаже?
Кузьма задумался. Он слыл упрямым и прижимистым мужиком, но перемены последних лет переменили и его. Новиков не верил новой власти. Слишком переменчивы были её указы. Он решил избавиться от лишнего и опасного имущества, обратив недвижимость в золото. В новые деньги он тоже не верил.
В дом проходите, наконец, предложил Кузьма, такие солидные вопросы и решать надо солидно. Ольга! Накрывай на стол, гости у нас!
Ольга, жена Кузьмы, весёлая и шустрая бабёнка, высунулась из кровника и, увидев гостей, побежала в избу. Василий вопросительно посмотрел на Дмитрия. Он совсем не собирался садиться за стол, впереди ещё было полдня работы. Дмитрий как бы в бессилии развёл руками и умоляюще взглянул на друга. Тот только крякнул недовольно и пошёл за Кузьмой в избу. А там уже на столе стояла четверть самогона, и Ольга уставляла закуски. Кузьма усадил гостей на почётное место под образами, однако все уселись за стол, даже не перекрестившись. В селе не было набожных прихожан. Мало того, истинно верующих было только двое. Марфа безносая, да Маняша-солдатка. Те и в церкви прислуживали и просвиры пекли на пасху, все законы соблюдали. Пановы с Дмитриевыми не то, что не верили, а просто не принимали всерьёз ни церковь, ни её учение. Они и постов-то никогда не соблюдали, а про то, что бы лбы крестить, не могло быть и речи. Самое набожное, что они делали, это регулярно справляли христианские праздники. На этом их вера в бога и заканчивалась.
Кузьма налил всем по стакану самогона. Он отлично умел делать это зелье, настаивая его на особых травах. Рецепт при этом никому не давал. Самогон у него получался прозрачный и мягкий, практически без запаха.
Давайте, мужики, за покупку, поднял свой стакан, Кузьма.
Дмитрий от удивления, даже забыл, что и сказать хотел.
Какую покупку, Кузьма, мы ещё и говорить-то не начали, проговорил он.
А чего тут тянуть, вы все равно не отстанете, пока последнюю полушку не отобьёте. Твоя цена, Дмитрий меня устраивает, так, что пейте, мужики, Кузьма залпом выпил свой стакан и полез в миску за куском мяса. Он не признавал никакой закуски кроме варёного мяса, все остальное справедливо, считая пустым звуком.
Ну, тогда грех не выпить, как нельзя довольный сказал Дмитрий и тоже опрокинул свою посудину, закусывая солёными огурцами, мастер ты, однако, Кузьма самогон гнать. Хоть бы опытом поделился, что ли, а то не дай бог, помрёшь, где мы ещё такой благодати попробуем.
Не дождёшься, что бы я помер, ответил захмелевший Кузьма, этот способ мне мой папаня передал, а я своим детям оставлю. Так, что если захочешь похмелиться, к ним придёшь. Да вы на мясо налегайте, на мясо. Эту зелень только бабы любят, а настоящий мужик должен твёрдой серьёзной едой закусывать, в том его и сила. На днях телушку забили. Объелась, зараза. Ребятня не доглядела. Вот теперь и мяса в достатке. Давай ещё по одному, мужики. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец.
Ну, Дмитрий Николаич, ты меня в это дело втравил, на тебе и грех будет. Такой день зазря пройдёт, поднимая второй стакан, проговорил Василий, давай, Кузьма, режь свой огурец.
Дмитрий улыбался. Сбылась его мечта. Мельница была сторгована. От радости он готов был петь и плясать до утра. После третьего стакана Дмитрий повёл всех к себе. Он шёл в обнимку с Пановым посреди дороги, за ними вышагивал Кузьма с полной четвертью самогона. Из его карманов во все стороны торчали пироги. Он всегда в гости ходил со своим вином, не признавая другого зелья. Процессия двигалась не спеша, часто останавливаясь и прикладываясь к четверти, закусывая пирогами. За ними собиралась толпа любопытных, в основном ребятишек. Такое на селе не часто бывало, когда в разгар страды посреди будней три уважаемых мужика пили прямо на улице, как в какой то престольный праздник. Весть о покупке Дмитриевым мельницы мигом облетела село. К троице пытался было пристать местный нищий и пьяница Степашка Пантелеев, но грозный Василий показал ему внушительный кулак и Степашка растворился в длинной улице.