Клим, ты здесь? раздался голос жены.
Фу ты, черт, чуть ведь не пристрелил, у Клима от напряжения на лбу пот выступил, ты чего по ночам шарахаешься?
Клава залезла на сеновал, закрыла дверцу и ощупью добралась до мужа. Она нырнула к нему под одеяло и обхватила Клима горячими руками.
Тебя ни днём, ни ночью нет, стосковалась я, миленький по мужитской ласке, залепетала Клава, забыла уже какой и дух у тебя.
Вот егоза, нашла момент, довольный Клим обхватил жену и зарылся лицом в её волосы, ощупывая руками её упругое тело, совсем как молодые.
Так мы и не старые вовсе, а ласки так хочется, что и высказать не могу, торопливо расстёгивая упрямые пуговки, зашептала жена.
Клим только чаще засопел и крепче сжал Клаву.
Под утро довольные и заспанные они слезли с сеновала, и зашли в избу. У печки уже вовсю хозяйничала дочка Даша. В свои семнадцать лет она могла легко справиться со всей бабьей работой. Сыновья ещё спали после ночной гулянки. Эти не сегодня завтра сами обзаведутся семьями и отделятся от родителей. Даша посмотрела на мать, хихикнула и продолжила своё дело. А Клавдия с совершенно неуместной улыбкой прошла в свою комнату и стала приводить себя в порядок. Клим, заметив ухмылку дочери, смущённо откашлялся и уселся на приступок с кисетом в руке.
Ты, Дашка была вчерась на пятаке? спросил он у дочери.
Была, ответила Даша.
А видела, как Илюха Панов в драку лез?
И правильно лез. Этот Федька девок оскорбил. Мишка Дмитриев вступился, а Илья ему помочь хотел. Только Мишка драку не допустил и Федьку прогнал. Федька сам во всем виноват, много о себе думает. Форсу хоть отбавляй, а все не в дело.
Так я и думал. Надо ему выговор влепить. Не умеешь держать себя, лучше не суйся, подумал Клим, а вслух сказал, а ты там себе хахаля не нашла ещё?
Даша вспыхнула, но тут же опустила глаза. Полные щеки с трогательными ямочками мигом заалели, даже уши стали красными. Отец весело засмеялся.
Точно, угадал, ведь. И кто он таков, наш будущий зять?
Отстань, тятя, нет у меня никого, прошептала Даша.
Борька Тараканов за ней увивается, сам видел, зевая, заявил Олег, старший сын, слезая с печи.
Врёшь ты все, глаза Даши зло сверкнули, она вся напряглась, кулачки сжались, грозя влепить Олегу оплеуху.
А ну, успокоились. Ты дочка не смущайся, твоё дело молодое. Только не подпускай к себе, а так можно, рассудил отец, довольно улыбаясь. Он и сам Клаву на сеновал затащил, когда ей было семнадцать. Потом, правда, женился. Все честь по чести. Время тогда тоже неспокойное было. То война, то революция. И то и другое как-то обошли село стороной, но народу немного поубавилось, да и жизнь стала какая-то ненадёжная. Никто не знал, что завтра будет, а как править сегодня, вообще не представлял.
6
Вечером вся семья Дмитриевых сидела за столом и ужинала. Разговоров не вели, Дмитрий этот порядок давно у себя завёл, справедливо считая, что еда и разговор совершенно не совместимы. Вот и сейчас работали ложками в относительно полной тишине. Первым закончил Михаил. Он встал из-за стола и уселся у печки на лавке, хотя обычно после ужина уходил из кухни. Отец сразу заметил перемену в настроении сына и, положив ложку на стол, повернулся к Мишке.
Говори, сынок, чего притих, произнёс он.
В воскресенье сватов засылайте к Лаптевым. Жениться надумал, заявил Миша.
Это, к каким Лаптевым, уж, ни к Семёну ли Васильевичу? поинтересовался отец.
К нему, папаня, ответил Миша.
Ну что же, жениться тебе самая пора. Лишние руки в хозяйстве всегда нужны. Ты как мать думаешь? Дмитрий не рассердился, чем очень обрадовал Мишку. Он по привычке ждал недовольство отца.
Я не против. Как только Лаптевы к такому происшествию отнесутся, высказалась Авдотья, мать то Валентины Матрена уж больно привередлива была к парням. Первой красавицей на селе слыла, высоко себя несла.
Мы тоже не из последних будем, а Мишка парень видный, Дмитрий поднялся и направился к выходу, даже шибко видный, выше всех парней на голову. Ладно, в воскресенье пойдём сватать. Готовьтесь. Сватом Панова возьмём. Этот и лошадь за свинью сосватает, никто и не заметит.
В воскресенье процессия сватов в новых нарядах уселась в телегу и отправилась в Доброво. Ехать было недалеко. Села стояли всего в километре друг от друга, а Лаптевы жили в крайнем дому, почти сразу за мостом. Дом был добротный, из красного кирпича, почти точно такой же, как и у Дмитриевых. Разница была только в том, что пятистенок Дмитриевы занимали целиком, а Лаптевы делили жилье с соседями. Жили они небогато, но лошадь с коровой в хозяйстве имелись. Отец Валентины Семён Васильевич всю империалистическую прошёл, но ни красным, ни к белым не качнулся, а сразу после революции домой подался. В семье кроме Валентины росла ещё младшая дочка Марья. До них Матрена рожала детей, но они почему-то не выживали, все померли в младенчестве. Валентину она родила, когда ей уже было за тридцать лет.
Лаптевы гостей совсем не ждали. Валентина побоялась сказать родителям про сватовство, но сама ждала гостей с замиранием сердца, без конца выглядывая из-за дома. Семён во дворе тесал оглоблю к новым саням, когда у крыльца остановилась телега со сватами. От удивления он так и застыл с поднятым топором. Панов спрыгнул с телеги и подошёл к Семёну.
Видал, Митрий, как встречают сегодня гостей в Доброве, бойко заговорил он, с топором. Интересно как провожают они в свете нынешнего курса? Наверное, оглоблей. Смотри, как раз и оглобля готова. Здорово, Семён Васильевич. Заканчивай свои хлопоты. Мы к тебе сватать Валентину приехали. Вон и жениха с собой привезли заодно. Ты как, не против такого поворота событий? Как говорится, ваш товар, наш купец.
Семён воткнул топор в стоявший рядом чурбак и, застенчиво улыбнувшись, сказал:
Я то не против, да как невеста скажет. Проходите в избу, гости дорогие. В ногах правды нет. Посидим за столом, обсудим ваше предложение.
Он первым пошёл в дом, за ним двинулся Панов, а следом Дмитрий Николаевич с Мишей. Последний пока шёл по тёмному коридору, раза два приложился лбом к перекладам.
Хватит тебе искры высекать, все равно ни пса не видно, недовольно заметил Дмитрий, голову почаще нагибай, сколько раз тебе говорено.
Мишка промолчал. Он переживал за исход дела, поэтому нервничал. По его мнению Панов слишком разговорчив был, как бы не испортил все дело. Но Василий Ильич так совсем не думал. Он всегда был уверен в себе. Вот и в этот раз вёл себя соответственно, не заботясь о соблюдении принятых обычаев.
Матрена сидела у окна и что-то шила. Возле неё крутилась младшая дочь Мария. Увидев вошедших гостей, Матрена вначале тоже растерялась, но быстро сообразив, с какой целью пожаловали гости, шепнула Марье:
Беги скорее, найди Валю. Пусть домой идёт.
А в избе уже вовсю командовал Панов:
Собирай на стол, хозяюшка. Разговор без угощения сегодня никак не получится. А что бы речь ни задерживалась, я верное средство захватил с собой. Языки развязывает влёт. Только успевай губами двигать.
С этими словами он достал бутылку водки из кармана и поставил её на стол. Матрена захлопотала, собирая немудрёную закуску. Гости расселись на лавки. Мишка скромно, как и подобает жениху, сел с краю.
Я что-то не пойму. Вы вроде сватов будите, а где же сваха тогда? поинтересовался Семён.
А у нас теперь все по новому, свах революция отменила, как пережиток прошлого, засмеялся Василий Ильич, а вот и невеста пожаловала.
В избу вошла Валентина. Она растерянно обвела взглядом гостей и встала у печки, не зная, что делать дальше. Гости откровенно её рассматривали, и девушка готова была провалиться сквозь землю.
Дмитрий Николаевич, осмотрев невесту, недовольно хмыкнул и уставился на Мишу. Тот, ничего не поняв, опустил глаза. Тогда Дмитрий встал и потянул за собой Панова.
Извиняйте, хозяева, мы поедем, заявил он.
Ты куда, Митрий Николаевич, опешил Панов, а сватать, кто будет?
Никто, мала невеста, не выросла ещё. Подрастёт, приедем, Михаил, идём, Дмитрий, не задерживаясь, вышел из дома и сел в телегу. Он сразу махнул вожжами и направился домой. Панов с Мишей еле успели вскочить в телегу. Лошадь понеслась в Неглинку. Поначалу все молча тряслись, приходя в себя после выходки Дмитрия. Первым не выдержал Василий Ильич.
Ты зачем меня позвал, Митрий Николаич? Оконфузил перед Лаптевыми и больше ничего.
Это Мишка всех оконфузил. Ты куда глядел, когда невесту выбирал? Она же тебя в два раза меньше. Василий Ильич прав. Только ты во всем виноват, со злостью сказал Дмитрий.
Я кроме как на Валентине, ни на ком никогда не женюсь. Так и знайте, выкрикнул Миша и, спрыгнув на ходу с телеги, пошёл домой пешком.
Вот упрямый балбес, продолжал Дмитрий, а ведь сделает по-своему. И в кого только уродился.
Да в тебя же и уродился. Мишка прав. Ему с девкой жить, а не тебе, тоже разозлился Василий, не дело ты сделал Митрий, не дело. Как теперь во второй раз поедешь сватать, как?
Никак не поеду. И отстань от меня с этим сватовством.
Ну и упрямый же ты, ей богу упрямый.
А в это время у Лаптевых в избе Валентина сидела на лавке и плакала, а Семён Васильевич ходил кругами и неумело ругался. Он был очень спокойный человек, но такое событие вывело его из себя.
Ты почему не предупредила, что сваты придут? Эти Дмитриевы уж больно разборчивые. Невеста, видишь ли, им маловата. Вырастили коломенскую версту, а теперь и им такую же подавай. Не плачь, дочка, мы тебе получше жениха найдём. Мне Захаров из Калистова говорил, что его Трофим хотел к нам сватов засылать. Пойдёшь за Трофима?
Валентина утёрла слезы. Выходка сватов и её вывела из равновесия. Она шмыгнула как-то по-детски носиком и ответила:
Пойду, назло Мишке пойду.
Ну и славно, а про сегодняшний день никому не говори. Ты, Матрена, тоже молчи. Перемелется, забудется, Семён взглянул на стол, вот, непутёвые, даже бутылку забыли, как торопились.
Всю неделю Валентина не показывалась вечером на гулянке, из дома выходила редко. Ей казалось, что все село знает про неудачное сватовство, и над ней будут смеяться. Но в селе никто и не знал, что Дмитриевы приезжали к Лаптевым свататься.
Но в следующее воскресенье к их дому снова подкатила телега. К крыльцу подошла целая свита Дмитриевых. Кроме Миши и отца прибыли Авдотья и Пётр. Они степенно остановились перед дверью и постучались. Дмитрий Николаевич беспрестанно прокашливался. Он выглядел смущённым, даже несколько растерянным. Дверь открыла Матрена. Увидев процессию, она сложила руки на груди и сердито спросила:
Чего забыли, что ли в прошлый раз, али домом ошиблись?
Дмитрий Николаевич снова прокашлялся и, отведя глаза в сторону, сказал:
Ты уж извиняй, Матрена Андреевна, ошибка в прошлый раз получилась. А во всем я виноват, не серчай. Дозволь сватовство продолжить.
Матрена молча посмотрела на Дмитриевых и, кивнув головой, пошла в избу. Следом за ней прошли и сваты. Снова все уселись за стол, только на этот раз Матрена хлопотать не стала и бутылка вина, поставленная Дмитрием, одиноко стояла посреди пустого стола.
Семён Васильевич, Матрена Андреевна, давайте забудем прошлое, и пусть наши дети поженятся, если так уж любят друг друга, предложила Авдотья.
А мы сейчас у невесты спросим. Подрасти она, правда не успела, но сказать за себя сможет, Матрена повернулась к Вале, ты как, дочка, согласна выйти замуж за Михаила?
Согласна, тихо произнесла Валя, сердито посмотрев на Мишу.
Ну, тогда и мы согласны, сказала Матрена, если, конечно, не сбежите, как в прошлый раз.
Прости, Матрена Андреевна, обрадовался Дмитрий, бес попутал, ей богу, как на духу говорю.
Матрена встала, достала из буфета забытую Пановым бутылку и поставила ее рядом с первой.
Тогда можно и погулять по этому поводу. Я сейчас на стол соберу. Валя, помоги мне.
7
В надвинувшейся на село темноте ослепительно сверкнула молния, а через секунду раздался сухой треск грома, перешедший в басовые раскаты. Дождя еще не было, но поднявшийся холодный ветер обещал в скорости доставить и пролить его на ссохшуюся, растрескавшуюся землю. Черные тучи шли против ветра с угрожающей скоростью.
Фёдор Рогозин в это время возвращался с покоса. Он посмотрел на небо и решил не испытывать судьбу, пересидеть ненастье в сенном сарае Соколовых, стоявшем на отшибе села. Незапертые ворота сарая громко хлопали на ветру, готовые вот-вот сорваться с петель.
Хозяева. Хоть бы ворота заперли. От такого ветра и сарай то унести может, подумал Фёдор, заходя внутрь.
Он закрыл ворота и запер их на внутреннюю щеколду. В сарае сена было ещё немного, но на одну корову хватило бы с лихвой. Денис Соколов был самым богатым человеком на селе. Ещё до революции он гонял обозы с хлебом во Владимир и дальше. После революции Денис немного притих, но все знали, что денег у него водилось в достатке. Он никогда не верил в пустые бумажки, всегда обменивал их на золото. Как только объявили НЭП, он тут же открыл лавку в просторной пристройке и занялся торговлей. Оборотистый был мужик и хитрый как черт.
Фёдор с удовольствием растянулся на свежем сене. На покосе он намахался так, что рубаха стояла колом от пота, а руки тупо ныли с непривычки. По крыше забарабанил дождь. Сначала нехотя, лениво упало несколько тяжёлых капель, как бы пробуя землю на прочность, потом резко обрушился целый поток воды, заглушаемый временами раскатами грома. Ветер шатал ворота, грозя снова их открыть. Сквозь весь этот шум Фёдор услышал шелест сена у стены сарая. Он вскочил и чуть не столкнулся в темноте с поднявшейся девушкой.
Ты кто? хрипло спросил Фёдор, пытаясь разглядеть её.
Я-то это я, а вот что ты тут делаешь? раздался звонкий голос Ольги, дочери Дениса Соколова, и с каких же это пор ты, Федя, по чужим сараям шастаешь?
Это ты, Ольга, Фёдор снова сел на сено, я от дождя прячусь. Ты чего ворота не закрыла, ветер видела какой? Сорвёт и унесёт вместе с сараем.
Не унесёт, а унесёт, не твоя забота, Ольга присела рядом с Фёдором, с покоса идёшь?
С него, будь он неладен. А ты чего тут сидишь?
Так ведь и я дождя опасаюсь, а то, как бы не растаять, весело ответила Ольга.
Она была всегда весёлой и бойкой, многие парни побаивались вступать с ней в разговор. Ольга любила высмеивать их недостатки. Её острый язык находил темы, которые ставили парней в не совсем удобное положение. Ольга ничего и никого не боялась. За её спиной всегда были её братья, готовые любого порвать в клочья. Ходили слухи, что один из них, Сергей, одно время скрывался в лесах в банде Юшко, но доказательств на этот счёт не было. Однако, как раз в то время его года три не было в селе. Ольга к тому же была очень красивой. Высокая, стройная с черными, как смоль волосами она многим нравилась. К её отцу несколько раз приезжали сваты. Были даже из Посада. Но она всем дала отказ. В свои девятнадцать лет Ольга не подпускала к себе никого. Это была знающая себе цену девушка.
Тебе это не грозит, ты ведь из стали сделана, заявил Фёдор.
С чего вдруг такие выводы? Ольга вдруг стала серьёзной.
С парнями не гуляешь, всех игнорируешь. Конечно, из стали. Про таких ещё говорят каменные. Но ты не каменная. Ты стальная, пояснил Фёдор.
Ольга замолчала. Она низко опустила голову и задумалась. Это было на неё не похоже.
А может, я своего единственного жду. Только он все мимо проходит, не видит своего счастья. Бегает за другой, которой совсем не нужен, а на меня даже не посмотрел ни разу.
Фёдор от удивления даже приподнялся. Он вглядывался в девушку и не узнавал ее. Ольга подняла голову. По её щекам текли слезы. Она открыла глаза и посмотрела на Рогозина. У Фёдора защемило в груди. Не осознавая, что он делает, Фёдор обнял Ольгу и крепко поцеловал долгим поцелуем. Девушка прильнула к нему и крепко обняла.