И?
Легла спать.
Получилось выспаться?
Да, Бажене стало некомфортно от осознания, что проблемой её бессонницы проникались пусть знакомые, но все-таки чужие люди.
Это хорошая новость, и надеюсь, у вас сегодня хватит сил начать чтение, на лице Архипа Антиповича заиграла редкая, а самое главное, заговорщицкая улыбка.
Обязательно начну, к тому же завтра выходной, и я точно смогу уделить внимание интригующему тексту.
Декан кивнул головой и направился по коридору в свой кабинет, заваленный макулатурой, которую следовало сдать, но никак не удавалось найти свободного водителя с машиной. Погруженный в мысли о незначительном, он не заметил брошенного в его след женского взгляда.
Глава 26
1854г.
Я хочу попросить тебя сократить количество посещений.
Отец.
Не обсуждается.
Она же там совсем одна.
Ничего подобного. Её окружает медицинский персонал и такие же пациенты клиники, как она сама.
Господин Берез продолжил читать газету, живо проникаясь событиями, приобретавшими угрожающий характер, пусть даже они не должны были распространиться за пределы неспокойного Мадрида. Восстание военных вполне могло перерасти в полноценную революцию, а та уже бы доросла и до войны. Берез рассчитывал лишь на мудрость королевы Изабеллы II, проявившейся бы в готовности утвердить главой правительства человека, чья персона не усугубила бы положения.
Отец, ты вычеркиваешь её из своей жизни. Из нашей жизни.
Лаура не задумывалась, отчего на лице отца залегли ещё более глубокие морщины. Ей хотелось считать, что они были связаны с судьбой Люции.
Тебе следует сосредоточить внимание на собственной судьбе и приложить усилия, чтобы она оказалась счастливой. Твоя сестра навлекла на нашу семью позор. А это может сказаться и на твоем будущем, господин Берез был вынужден отвлечься от размышлений на тему, бередившую умы сограждан. На фоне военных конфликтов, мало какие невзгоды могли удерживать прежние позиции. Вместо них терзать сердце принимался страх войны.
Меня печалит судьба Люции.
Мы не будем возвращаться к этой теме. Я позволяю тебе навещать сестру раз в месяц.
Неужели она не вернется домой? Лаура поверить не могла тому, что слышала от отца.
Ей будет безопаснее под присмотром специалистов. А ты ступай к себе в комнату.
Ослушиваться отца было попросту бесполезно, и это Лаура уяснила с малых лет. Упрямство господина Береза было известно далеко за пределами фамильного дома. Оттого и дела с ним порой не желали вести иностранные компаньоны. Сам господин Берез нисколько не тревожился по данному поводу, привыкнув к тому, что капитал, доставшийся в наследство, покрывает мелкие неудачи в делах.
Направляясь к себе, Лаура прокручивала в голове состоявшийся разговор с отцом. Она и раньше отмечала его холодность в отношении Люции, а ныне та превратилась в мощное отчуждение. Ломать голову над причиной даже не приходилось отцу была важна репутация семьи.
Глава 27
1854г.
Решитесь узнать больше, чем позволено обычным людям найдете меня вот на том постоялом дворе, смуглый мужчина махнул рукой в сторону, где находилось самое доступное по деньгам заведение.
Не стану бросаться обещаниями, обладатель рыжей копны волос попытался изобразить на лице улыбку, но будучи уставшим с дороги, не справился со столь простой задачей. Вместо лишенных смысла проявлений вежливости ему не терпелось добраться до своего дома и отдохнуть.
Не тороплю. Я пробуду в здешних местах до конца месяца.
Аб Син похлопал по плечу нового знакомого и направился к постоялому двору. Паларию следовало двигаться в противоположном направлении, что в определенной мере радовало, ведь путь пролегал мимо дома семьи Берез. Он не посмел бы переступить его порог, но ничто не мешало понаблюдать за садом, и быть может увидеть Люцию.
Подойдя к знакомому дому, Паларий спрятался за растущим поблизости деревом, чтобы ненароком не попасться на глаза господину Березу. Сад пустовал. Ему оставалось ждать, с чем робкий мужчина внутренне согласился.
Не стоит высматривать её.
Что? Паларий был выдернут из размышлений, и в такие моменты выглядел растерянным.
Вы ищете мою сестру? Лаура грозно смотрела на мужчину, уверенная в том, что он причастен к произошедшему.
Да.
Её больше здесь не будет.
Она уехала? Паларий не мог припомнить, чтобы Люция хотя бы слово обронила относительно таких планов.
Считайте так, Лаура разговаривала, как и полагалось учтиво, но при этом едва сдерживалась, чтобы не закричать.
Куда?
Вам к ней не добраться.
Я ничего не мог поделать, ваш отец запретил мне приближаться к Люции, он понимал, что заслужил упрек, но желал оправдаться.
Вы могли с ним не согласиться.
Лаура посчитала, что разговор исчерпан и направилась к дому. Она ещё сильнее осудила людей за слабость, уничтожавшую не их самих, а тех, кого с ними свела судьба.
Глава 28
1854г.
Веди себя тихо, чтобы никого не напугала.
А разве не мне нужно бояться?
Тебе не следует поддаваться страху.
А им?
И им, но они не умеют этого делать.
По длинному больничному коридору шел возрастной мужчина, одетый так, что никто бы не усомнился в его причастности к медицине, со своей маленькой спутницей. Будучи вдовцом, он считал, что обязан был больше времени уделять дочери, а потому частенько приводил её на работу. Обычно он оставлял Маледу в кабинете, но зная характер дочери, понимал, что там она не засидится. Доктор Сантарес воспринимал пациентов вполне безобидными людьми, а потому встреча с ними ничем не грозила десятилетнему ребенку.
А вдруг мне станет страшно? темноволосая девочка, одетая в красное платье, схватила отца за руку, стараясь остановить его, но он продолжил шествовать по коридору размашистым шагом, как делал всякий раз, когда торопился.
Прошу тебя, побудь в моем кабинете, доктор Сантарес взял дочь за руку и подвел к увесистой двери. Проходи сюда, и тихонечко сиди.
Маледа перевела дыхание и переступила порог отцовского кабинета. Убедившись, что дочь послушалась его, Сантарес направился к демонстрационному залу, чтобы представить коллегам нетипичный случай любовной истерии.
Погруженный в полумрак кабинет заставлял девочку ежиться не столько от страха, сколько от беспомощности. Ей не приходилось находиться в помещениях, где было слишком мало света. Ведь так и время медленней шло. Маледа, приоткрыла дверь и соблазнившись тем, что в коридоре было тихо и светло, выбралась из отцовского убежища. Устроившись у окна, девочка не заметила, как к ней приблизилась седовласая женщина странного вида. По лицу женщины было видно, что она ещё не достигла преклонных лет, но в её взгляде сквозил чрезмерный жизненный опыт, устранявший любую молодость.
Женский крик разнесся по коридору, заставив Маледу прижаться к оконному проему. Руки незнакомки впились в детские плечи, а взгляд безумных глаз проникал в самое нутро испуганной Маледы.
Так же неожиданно, как закричала, незнакомка внезапно умолкла. Она продолжила рассматривать девочку, и наконец-то решилась сообщить собственную истину.
Не живи долго. Это опасно. Только, когда ты молода, видишь жизнь полной радости. С каждым годом ты будешь хотеть умереть и побыстрее. Жизнь превратится в кошмар. В нем будет много маленьких кошмаров, все они сольются в нескончаемый поток ужаса, усталости и опустошения.
Отпустите меня, Маледа с трудом прошептала просьбу, но та осталась неуслышанной.
Сейчас ты мечтаешь о том, что станешь взрослой, встретишь любовь. Все это обман. Тебя обманывают. Ты будешь страдать каждый день своей жизни. Умирай молодой. Лучше уйти раньше, сохранив душу не израненной. Я ведь тоже была маленькой девочкой, взрослела, страдала. Видишь, какой я стала? Это все жизнь. Она мучает, убивает и отбирает все, что принадлежит человеку. А что вообще ему принадлежит? Тело? Душа?
Больничный коридор наполнялся женским хохотом. Тот становился все более отдаленным от места, на котором без сознания лежала девочка.
Глава 29
2021г.
Бумажные страницы обладали необъяснимым свойством, заставлявшим читателя наслаждаться процессом чтения, причем поглощением букв и слов он не ограничивался. Книги определенно обладали особенным ароматом, будто благоухали сами знания и мудрость. И на ощупь они также отличались от каких угодно бумажных изделий. Книги воспринимались, а может по-настоящему, были чем-то особенным. Несколько лет тому назад Бажена уделяла им куда больше внимания, а потом захотелось чем-то разнообразить арсенал средств для борьбы с бездельем, но таковые не отыскались. К чтению при этом она не вернулась, что стало упущением, а предаваться сожалениям не тяготела, научившись доверять жизни, ведь каждое событие обогащало человека. Разве что эмоциональный фон мог варьировать от подавленного до исступленно-радостного.
«Отпечатки прошлых жизней» наконец-то приковали к себе внимание зеленоглазой девушки. Без особого доверия к словам автора трактата, Бажена принялась читать текст, пропустив предисловие.
«Прошлая жизнь могла прерваться совершено нелепейшим образом, словно проживавший её человек не завершил того, что ему было доверено. Так рождаются неприкаянные люди. По памяти души им хочется завершить то, что следовало сделать в прошлом образе, более несуществующем. Их тяготит некая совесть, присущая душе.
А существуют души, впустившие глубоко в себя достаточно мощные или опасные события. Эти души ведут себя настороженно и пребывают в состоянии беспокойства. Они опасаются жить. Им хочется это делать, но они этого не умеют.
Существуют и беззаботные души, которым удалось учиться жизни в щадящих условиях.
Определить это не так просто, а на наличие неразрешенных либо крайне трудных задач, с которыми пришлось управляться, укажут сны. Но даже снам не все ведомо о путешествиях души. И только сама душа знает, когда следует вспомнить о том, что она пережила».
Прочитанное отозвалось состоянием озарения, пусть даже по коже не пробежали мурашки. Автор текста точно указал на причины появления дивных снов. Прикрыв глаза, Бажена усилием воли припомнила комнату, нередко появлявшуюся во сне. В какой-то мере она и своей спальне придала схожую цветовую гамму. Разве что в её квартире было пусто, а в сновидениях пространство украшала красивая мебель и множество предметов декора. Бажене стало нестерпимо грустно. Она испытывала щемящее чувство потери.
Чтения в этот день оказалось слишком много. Оно всколыхнуло душу. И уж никак Бажена этого не ожидала от тонкой книжонки.
Глава 30
1854г.
Доктор Сантарес, прекратите так убиваться.
Что?
У стены, напротив окна стоял прерывисто дышавший мужчина, не перестававший сжимать ладонями голову.
Коллега, такое в нашей практике не редкость.
Я виноват в произошедшем.
Ни в коей мере.
Мне следовало предвосхитить подобное развитие событий.
Но как? сохранявший едва ли не безучастность помимо врачебного спокойствия худощавый Гансалес пытался достучаться до разума коллеги.
Я перестал быть врачом, став убийцей, эмоциональное состояние Сантареса на глазах возрастало до критической отметки.
Категорически не согласен. Пациентка не пыталась выбраться из состояния, в котором отыскала для себя убежище. Неужели вы не понимаете, что она пришла к тому, что ей самой виделось лучшим исходом?
Как вы так можете говорить?
Всего лишь озвучиваю сформированное мнение со стороны, Гансалес придерживался убеждения не проникаться чувствами к пациентам, что позволяло непредвзято оценивать их состояние и причины, приведшие к таковому.
Это вранье для моего блага, поддавшийся переживаниям доктор продолжал настаивать на собственной вине.
Попробуйте подумать не о себе в рамках произошедшего, а о пациентке.
Вот именно, что думаю о ней о пациентке.
Ей уже не требуется чье-либо сочувствие. Потому, подумайте о себе, Гансалес искренне сочувствовал лишь коллегам, когда те не могли принять поражения в битве с болезнями пациентов.
Играете словами.
Жонглирую фактами.
Люция была молода, но её сердце износилось, доктор Сантарес опустил голову, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. В редких случаях он мог позволить себе столь непростительную слабость.
Коллега, отправляйтесь к дочери. Вот уж кто нуждается сейчас в вашем внимании. Я приношу сочувствие, что ваш ребенок лишился дара речи.
Воздерживаясь от ответных слов, Сантарес покинул помещение. Ему не терпелось отправиться домой, при этом он не располагал ни малейшим представлением, как себя вести с онемевшим ребенком. Чувство вины раздирало его душу, и в своем кабинете он не единожды давал волю эмоциям, рыдая так, что у проходивших мимо медсестер перехватывало дыхание.
Глава 31
2021г.
Мысли о невероятном мире врачевали утомленную душу. И это не было бегством на территорию фантазий, поскольку их обладатель доподлинно знал, что тот существовал на самом деле. Он помнил его настолько детально, будто только вчера бродил по светлым городам цивилизации почти неземного развития. Города вступили в синергию с природой, как и населявшие их люди. Невероятное развитие духовной составляющей человека сочеталось с чистотой мысли, какую он транслировал в окружающее пространство. Цивилизация, лишенная страданий, болезней и войн, защитилась от неизбежной энтропии. Либо это была роковая случайность, не зависящая ни от них, ни от чего-то могущественного, во что верили обитатели уничтоженного мира.
Черный кот поднялся на лапы и лениво потянулся. Ему оставалось коротать дни своей странной жизни во сне. За это он мог быть благодарен своему воплощению в теле животного. Так было намного комфортнее дожидаться наступления момента обнуления. А кроме этого, он склонялся к мысли, что по завершении жизненного пути в образе кота, снова кем-то родится. Может быть, даже позабудет, что этому предшествовало, либо же продолжит нести в своей душе тяжелую память обо всех проделанных дорогах. И он переставал сожалеть об этом, ведь помнил не только тягостные моменты, но и счастливые. Особенно те, в которых был рядом с душой, воспринимаемой родственной. И он не забыл, кому та принадлежала. И это не было случайностью.
Но также он не переставал верить в то, что ему позволят остаться дома. Конечно же, после возвращения.
Глава 32
1940г.
Величественные здания с первого взгляда покорили миниатюрную блондинку, прибывшую в Париж, чтобы написать амбициозный роман. У неё не имелось четких идей относительно будущего творения, зато желание присутствовало в избытке. Марлен не терпелось отыскать для себя жилье, желательно под самой крышей, как полагалось делать богеме, а к ней относились и писатели. На фоне проживания в Дрездене ей требовались существенные перемены, как для впечатлительной особы. Без этого просто невозможно было творить. И от прежней жизни хотелось отдохнуть. В Дрездене она проживала последние пятнадцать лет, и её всюду окружала невероятная архитектурная эстетика и роскошь интерьеров. А, чтобы от всего этого отказаться, пусть даже на время, пришлось приложить усилия. Хельмут, с которым она приблизилась к принятию серьезного решения о заключении брака, сомневался в правильности такого поступка. Он имел причины сомневаться, поскольку в мире усугублялся достаточно серьезный конфликт. Она упорно не верила его опасениям, считая, что он, как офицер, склонен видеть всюду призрак своей профессии.