Приберегите свой пафос и свою принципиальность для другой аудитории! фыркнула Апостол. Меня вы ими не проймете. Если вам так неймется умереть с высоко поднятой головой пожалуйста, мне без разницы.
Возражать не буду. Но вы же тем самым только создаете дополнительные проблемы другим людям. Чем дольше вы тянете резину, тем больше жертв взвалите на свою совесть. Беспорядки вышли из-под контроля, и на улицах ваших городов уже льется кровь.
Вам меня не обмануть, даже не старайтесь!
Что мне проку вас обманывать? Мне куда проще Апостол прервалась, изучая высветившееся на тактическом мониторе сообщение. Ладно, неважно. Жрица Сиарны уже прибыла, так что нам стоит поспешить, если мы хотим уладить наши дела до ее появления.
Сидевшие в соседней комнате репортеры дружно вздрогнули, когда из президентского кабинета донесся очередной вопль невыразимой боли. Как мел бледные, они почти ничем не отличались от охранявших их полицейских, которые и сами были бы рады заткнуть уши.
Обращение президента к нации уже было анонсировано, но время шло, а переговоры в кабинете все никак не заканчивались, вот уже почти час оглашая коридоры резиденции леденящими кровь криками. У всех, кто ожидал развязки в кабинете, наверняка добавилось немало седых волос на висках.
Послышалось хлопанье дверей, чьи-то отдающие команды голоса, и по коридору вихрем пронеслась небольшая процессия, сопровождавшая невысокую женщину в темном одеянии с серебристой оторочкой, чья голова была полностью скрыта под глубоким капюшоном.
Жрица приехала, пояснил кто-то из журналистов. Сейчас торговаться будут.
Да мне уже без разницы, кому поклоняться! страдальчески простонал другой. Лишь бы этот кошмар поскорей закончился! Уже всю душу наизнанку вывернули!
Тебе-то только душу, проворчал третий, кивнув в сторону комнаты, откуда неслись крики, а ему, небось, уже все нутро по стенам развесили.
Как же он тогда с обращением выступать будет?
Это уже дело Жриц и Апостолов. Они, если надо, даже покойника разговорят.
Услышав щелчок открывшейся двери, Апостол отступила в сторону, на время оставив истерзанного президента в покое. В помещение вошли двое охранников, которые сперва внимательно осмотрелись и только потом дали сигнал остальным. Следом за ними в комнату неспешно вошла закутанная в форменный черный плащ фигура. На удивление миниатюрная, едва-едва достававшая Апостолу до плеча, но источавшая столь сильную властность, что ее охрана, демонстрируя свое почтение, почти размазалась по стенам.
Несколько мгновений Жрица изучала обстановку измученного президента и закованную в броню Апостола рядом с ним, после чего коротко бросила:
Оставьте нас.
Мгновение спустя комната опустела, оставив главных действующих лиц наедине.
Я Сьюзен Семко, Пламя Благодати и Око Щедрости госпожи моей, Жрица откинула капюшон, явив на свет округлое юное лицо, на котором выделялись совершенно недетские глаза, смотревшие холодно и жестко. С кем имею честь?
Как вам будет угодно, Апостол, пожав плечами, стянула с головы шлем, разметав по плечам светлые волосы. Кэти Жэо, верный слуга моего темного Господина. К вашим услугам.
Вот так встреча! хрипло рассмеялся президент. Две овеянные славой легенды сошлись один на один. Ради такого зрелища и жизнь отдать не жалко!
Твоего мнения, червь, не спрашивали! тяжелая рука Апостола схватила голову президента и резко ударила об стол, заставив его на время умолкнуть. Стакан с карандашами подпрыгнул и опрокинулся, рассыпав свое содержимое.
Фу, как грубо! поморщилась Сьюзен. Нам же его потом для эфира еще в порядок приводить.
Отмоем, причешем все будет в норме, не извольте беспокоиться, отмахнулась Кэти. Главное, чтобы он правильные слова сказать не забыл.
А вот с этим, как я погляжу, у вас наблюдаются серьезные проблемы, девочка подошла ближе, изучая покрытое синяками лицо президента. Упрямится, да?
Всего лишь вопрос времени
которого у нас нет. Если мы не хотим довести дело до столкновения орбитальных эскадр, то решить вопрос необходимо как можно скорей.
Я с этим разберусь.
Вы уже разобрались, я вижу, Сьюзен достала из кармана платок и демонстративно вытерла капли крови со стола. Теперь моя очередь.
Не стоит беспокойства, я начала Кэти, но Сью немедленно поставила ее на место.
Не забывайте про Договор, дорогая моя! детский голос зазвенел сталью. На ничейной территории все пользуются равными правами. За те несколько часов, что имелись в вашем распоряжении, вы так и не смогли решить вопрос. Теперь моя очередь!
Как скажете, недовольно поджав губы, Кэти отступила в сторону. Договоренности богов все же следовало соблюдать.
Сьюзен пододвинула себе стул и села рядом с президентом, рассматривая его с сочувствием и печалью.
Неужели нельзя было просто договориться? вздохнула она. Тихо и спокойно, к взаимной выгоде? Всегда можно выработать разумный компромисс.
Засуньте свой компромисс себе в президент демонстративно сплюнул кровь прямо на стол.
Вот видите! удовлетворенно констатировала Кэти с кривой ухмылкой.
А все потому, что вы, Апостолы, слуги Тьмы, постоянно прете напролом, предпочитая все вопросы решать при помощи грубой силы. Действовать следует гибче, мягче, мурлыкала Сьюзен, подобно ластящейся кошке. Существуют ведь и альтернативные пути, чтобы добиться взаимопонимания.
О! Никак добрый полицейский пожаловал? картинно удивился президент. И чем же вы собираетесь меня разжалобить?
Сочувствие, сострадание и любовь, разумеется. Вот, смотрите, Жрица сгребла карандаши в сторону и поставила перед ним на стол планшет, активировав вызов, что может быть невинней и чище, чем родительская любовь, правда?
На экране появилось лицо девушки, державшей в руке дымящуюся ложку. Похоже, неожиданный звонок оторвал ее от кулинарных экспериментов.
Алло, кто это папа? Папа?! при виде покрытого кровоподтеками и ссадинами отца, его дочь пришла в ужас. Ты где?! Что с тобой?!
Я я в порядке президент явно не был готов к такому повороту и не понимал, к чему клонит жутковатая девочка в черном плаще, но даже сквозь грязь и синяки проступила мертвенная бледность, залившая его лицо.
Ну а теперь сострадание, Сьюзен подняла татуированную руку перед собой и начала медленно сжимать ее в кулак.
Девушка на другом конце линии вдруг поперхнулась и выронила ложку. Схватившись за шею, она несколько секунд молчала, испуганно вытаращив глаза, а потом разразилась пронзительным криком боли и повалилась на пол, пропав из кадра. Ее крик достиг почти ультразвуковой высоты и перешел в хриплое прерывистое завывание. В ее комнату вбежали другие люди, обеспокоенно сгрудившись вокруг корчащейся на полу несчастной и пытаясь сообразить, что случилось. Полный боли вой перешел в сдавленное хриплое бульканье.
Сострадание, друг мой, Сьюзен покачала перед лицом бледного как полотно президента своим сжатым кулаком, любовь и сострадание
Прекратите!!! крикнул он, не в силах более выносить эту пытку. Я сделаю все, что вы хотите!
Ну вот, Жрица разжала пальцы, и суета по ту сторону экрана сразу же пошла на убыль. Всегда можно договориться по-хорошему, правда?
Она выключила планшет и убрала его обратно под плащ. Кэти наблюдала за ней со смесью удивления и ужаса на обычно бесстрастном лице.
Сейчас мы приведем вас в порядок, а после вы зачитаете на камеру текст, который я вам дам, Сьюзен подошла к двери и, выглянув в нее, подозвала прибывший с нею персонал. А на тот случай, если вам вдруг вздумается выкинуть какое-нибудь коленце, не забывайте, что у вас есть еще внук. Ему на следующей неделе как раз должно исполниться четыре года, если я не ошибаюсь.
Вы чудовище! прохрипел президент, по щекам которого катились слезы.
Спасибо за комплимент, коротко усмехнувшись, девочка ответила ему шутливым поклоном.
Примерно через полчаса президент, сидя в своем кабинете за отмытым от крови столом и в новом костюме, спокойным ровным голосом зачитывал обращение к жителям Феникса, сообщая о признании власти Сиарны Светлой. Медицинская бригада довольно быстро привела его лицо в порядок, и теперь сторонний наблюдатель, даже вооружившись увеличительным стеклом, вряд ли смог бы предположить, что еще недавно оно представляло собой опухшую кровавую маску.
Опытный политик, он прекрасно умел скрывать свои чувства, и ни единым намеком не выдал, какой ужас ему только что довелось пережить, и какая жуткая удавка наброшена сейчас на его шею.
Завершив речь, президент пожелал удачи и крепкого здоровья всем гражданам Феникса, а также их родным и близким. И только сейчас, в самом конце последней фразы, его голос чуть дрогнул, но тут трансляция завершилась. Сьюзен удовлетворенно кивнула и убрала обратно под плащ свой планшет, который все это время демонстративно держала в руках.
Протестующие постепенно покидают улицы, доложил подошедший Крешко. Беспорядки прекратились, и ситуация вновь взята под контроль.
Вот и славно! Сьюзен довольно хлопнула в ладоши. Всегда приятно наблюдать очередное торжество разума и дипломатии!
То, что вы творите не дипломатия, а садизм, угрюмо возразила Кэти, стоявшая рядом, накинув поверх брони свой форменный белый плащ. Подобные жестокие методы неприемлемы даже для Апостолов Тьмы. В то время как вы вроде бы должны служить Свету и исповедовать любовь и милосердие.
Все верно, Жрица повернулась к ней, даже не пытаясь скрыть торжествующую улыбку. Любовь, но не жалость, милосердие, но не всепрощение. Кроме того, не забывайте, что начавшиеся беспорядки уже унесли несколько жизней, и сколько еще людей могли бы погибнуть, не прими я необходимых мер.
Но какой ценой?!
Я всего лишь доставила человеку неприемлемый дискомфорт, в то время как вы ему всю физиономию расквасили и ребра поломали! Полкабинета кровью забрызгали, огрызнулась девочка уже жестче. Так кто из нас в таком случае более кровожаден?
Жестокость не всегда измеряется пролитой кровью.
Давайте оставим этот нелепый спор! раздраженно отмахнулась Сьюзен. В конечном итоге важно лишь то, что теперь Финист находится под покровительством Сиарны, и ее Наместница прибудет уже сегодня. Вам же и вашей свите делать здесь больше нечего.
Как вам будет угодно, Кэти отступила назад, отвесив Жрице низкий поклон в полном соответствии с принятыми нормами этикета. Сегодня она проиграла, и, как бы ей ни было досадно, свое поражение следовало принимать с достоинством. Всего наилучшего!
Удостоив своего поверженного противника короткого кивка, Сьюзен отвернулась, сложив руки на груди и наблюдая за тем, как охрана снова заковывает бывшего президента в наручники и выводит из кабинета. Теперь уже ее кабинета.
* * *
Проснувшись, Лайс долго смотрел в потолок, приводя свои мысли в соответствие с реальностью.
Он никогда не мечтал и даже в самых смелых своих фантазиях не подумывал о том, чтобы оказаться с Верховной в одной спальне. Все рассказы о ее невиданном мастерстве и невероятной искусности в вопросах любви пролетали мимо него как все прочие досужие россказни. Вокруг ее личности роилось множество баек и похабных историй, но Лайс предпочитал относить их к разряду неизбежного фольклора, так или иначе сопровождающего любого сколь-либо влиятельного человека.
Жрицы, вообще, славились своими умениями, позволявшими им соблазнять и подчинять даже весьма высокопоставленных чиновников Республики, буквально сводя некоторых из них с ума. Да и рассказы об «охоте», где Жрица выбирала себе жертву из новоиспеченных выпускников, не сходили с уст более старших курсантов, изобилуя такими подробностями, от которых душа то забивалась в дальний темный угол, то камнем обрушивалась с небес, вызывая приятное тянущее ощущение в самом низу живота.
Но, так или иначе, Лайс никогда не принимал эти истории слишком близко к сердцу, рассматривая их как вид местного народного творчества, придающего пикантности и остроты дворцовой жизни. Думается, в любом подобном сообществе пубертатных курсантов обязательно найдутся подобные сказания, теребящие их юношеское либидо.
А вот поди ж ты! Не успел Лайс и глазом моргнуть, как судьба забросила его в самую гущу молодежных легенд, где оставила барахтаться один на один с самой Верховной.
До какого-то момента он, конечно, по инерции пытался изображать дурачка, пусть и не особо убедительно. Пока они с Дэлери шли от интернатского крыла к жилым корпусам, ограничиваясь ничего не значащей пустопорожней болтовней, Лайс втайне продолжал надеяться, что этим все и ограничится. Он проводит Жрицу до дверей ее покоев, где они расстанутся и все. Он вовсе не горел желанием ввязываться в более серьезные приключения.
Ты не заглянешь? вопрос Дэлери вдребезги разбил все его жалкие оборонительные укрепления. На улице похолодало, не хочешь немного согреться?
Я там столько выпил, что теперь, думаю, даже на северном полюсе не замерзну!
Да брось! рассмеялась Дэлери, в одно мгновение испарив ту ауру строгости и неприступности, что ее окружала. То пойло, что вам там предлагали, способно разве что ноги заплести. Я же предлагаю тебе попробовать настоящий отборнейший шик, бальзам для уставшей и продрогшей души! Не упрямься!
Не дожидаясь его ответа, Верховная ухватила Лайса за рукав куртки и втащила за собой внутрь. За его спиной щелкнул замок закрывшейся двери. Путь к отступлению был отрезан.
Спохватившись, Лайс принял у Дэлери плащ и повесил его на вешалку. Потом он скинул ботинки и осторожно прошел за ней дальше, из последних сил давя в себе возбужденную дрожь и с любопытством рассматривая интерьер. В конце концов очень немногие могут похвастать тем, что побывали в личных покоях самой Верховной, славящейся своим выверенным и безупречным вкусом.
Апартаменты Верховной Жрицы располагались в старом крыле дворца, что выражалось и в низких лепных потолках и в узких, напоминавших бойницы, окнах, и в большом камине, вокруг которого строилась вся центральная зала. Здесь как нигде ранее Лайс вдруг осознал, насколько стар дворец и насколько глубоко въелись в его камни и в его обитателей старые традиции, регулярно высмеиваемые зеленой молодежью.
Однако верность традициям вовсе не отменяла современных технологий, а потому на стоящем в углу рабочем столе из натурального темного дерева красовался коммуникационный терминал последней модели.
Ступая по мягкому ковру, Лайс подошел к окну и выглянул на улицу. Судя по всему, днем отсюда открывался прекрасный вид на город и убеленные снежными шапками горные вершины, но все, что он смог рассмотреть сейчас лишь россыпь огней внизу.
Он обратил внимание, что опирающиеся на подоконник пальцы его левой и правой рук касаются словно разных поверхностей. Опустив взгляд, Лайс обнаружил, что темная массивная доска разделена наискось на две неравные части. Одна оставалась гладкой, в то время как другую покрывала сеть мелких трещин, словно она за долгие годы выгорела на солнце и рассохлась. Подобная неряшливость посреди совершенного во всех смыслах интерьера выглядела по меньшей мере странно.
Это тень, пояснила подошедшая Дэлери, страшное напоминание о том ужасе, что мы все тогда пережили.