Федор Алексеевич столкнулся с неприятием своих убеждений. Вместо решения поднятых царем проблем с помощью убеждения, просвещения и благотворительности, ряд архиереев предложил расширить монастырские тюрьмы, ужесточить по духовным делам «градской суд», «прещение и страх по градским законам», действия «караулов» и воинских команд. Затормозив реформу, Патриарх Иоаким постарался новую систему чинов представить как попытку расчленения страны между аристократами в духе Речи Посполитой. Но даже смертельно больной Федор Алексеевич не сдавался. Он убедил духовенство учредить несколько новых епархий и повысить статус старых, считая реформу утвержденной.
Возможно, определенные расхождения с Патриархом Иоакимом коренилось в европейском образовании Федора Алексеевича. Как и его старший, рано умерший брат Алексей, он, помимо воспитания у обычных учителей, приобрел знание европейских языков. В царских покоях появились венецианские зеркала, резная английская мебель, немецкие глобусы и географические карты, книги европейских стран (известно, что в личной библиотеке Федора Алексеевича имелись книги по медицине на русском языке, например, «Книга врачевской анатомии Андрея Весселия (Везалия Ю.М.) Букселенска» в переводе иеромонаха Епифания (Славинецкого).
Великолепием своего дворца и столицы царь с успехом потрясал воображение иностранцев, что было немаловажно, так же как и организованная им при своем венчании сакрализация самодержавной власти (он даже миропомазался, вопреки традиции, в алтаре, как архиерей). Однако Федор Алексеевич знал меру, как свидетельствует указ от 8 июня 1680 года, интересно раскрывающий характер государя. Царь рассердился, узнав, что придворные в челобитных стали уподоблять его Богу: «И то слово в челобитных писать непристойно а если кто впредь дерзнет так писать и тем за то от него быть в великой опале!». Тут, вполне в духе Петра, мысль его перескочила на иную тему: являются к нему во дворец из домов, где есть заразные больные, «сие есть безстрашная дерзость и неостерегательство его, государева, здоровья». Лучше бы поздравляли с праздником и здоровья желали, а не Богу уподобляли (Татищев В.Н., 1856).
В 1679 году на крестном ходе он углядел в толпе зрителей девушку, был «сражен наповал», по привычке к быстрым решениям реагировал мгновенно: велел постельничему И.М. Языкову узнать, кто такова. Придворный доложил: дочь смоленского дворянина Агафья Симеоновна Грушевская, живет в доме тетки, жены окольничего С.И. Заборовского. Царь послал Языкова в дом познакомиться с семьей, а вскоре велел объявить Заборовскому, «чтоб он ту свою племянницу хранил и без указа замуж не выдавал». Намерение государя жениться вопреки вековечным правилам повергло родню в шок, И.М. Милославский прямо заявил: «Мать ея и она в некоторых непристойностях известны!» (Татищев В.Н., 1856). Федор поверил, впал в тоску, но преданные слуги уговорили его проверить информацию. И.М. Языков и А.Т. Лихачев (воспитатель царевича Алексея Алексеевича) поехали к Заборовскому и, смущаясь, вопросили «о состоянии» невесты. Агафья Симеоновна вышла к гостям сама и сказала напрямик, «чтоб оне о ея чести ни коего сомнения не имели, и она их в том под потерянием живота своего утверждает!». Царь 18 июля 1680 года отпраздновал свадьбу. Царица простила И.М. Милославского, «разсудя слабость человеческую», но царь, встретив его как-то в темном закутке дворца с подарками Агафье Симеоновне, разъярился: «Ты прежде непотребною ея поносил, а ныне хочешь дарами свои плутни закрыть!» и вытолкал боярина в шею. Государя еле успокоили (Богданов А., 1997). Здоровье царицы оказалось слабым. Все чаще в ее покоях появлялись различные снадобья. Л.Ф. Змеев (1889) привел описание следующего случая. Доктор Розенбург прописал царице лекарство. Аптекарь не совсем точно приготовил его. Боярыне, отведывавшей лекарство, сделалось «тошно». Тогда заставили самого Розенбурга выпить все лекарство зараз. «Все это черты страшного поголовного суеверия и боязни отрав, писал Л.Ф. Змеев, характерные для той эпохи. Если виновный служил при дворе, то в этом, кроме того, усматривалось laesio majestatis (государственный вред. Ю.М.) и наказание сильно увеличивалось».
Счастье Федора Алексеевича длилось недолго. 11 июля 1681 года он объявил стране о рождении царевича Илии, но 14 числа скончалась царица, а утром в четверг 21 июля и младенец. Неизвестно, влюбившись или по настоянию приближенных, обеспокоенных отсутствием наследника, царь 12 февраля 1682 года объявил о выборе второй супруги Марфы Матвеевны Апраксиной, дочери незнатного дворянина (свойственника И.М. Языкова). 15 февраля была скромно сыграна свадьба. Супружество, вдобавок к бремени реформ и государственного управления, оказалось непосильной ношей. Царь слег, и только 21
го
го
Отход царя от непосредственного управления взволновал столицу. На посаде, особенно в стрелецких полках, ширился ропот против «начальнических и неправедных обид», против «временщиков», с которыми столкнулось мелкое начальство. Федору так и не удалось наладить государственную машину, способную четко действовать со справедливостью и правосудием без бдительного ока самодержца. Даже больной, царь продолжал принимать важные решения. Так, получив известия об опасности, угрожавшей русским поселениям в Приамурье со стороны Цинской империи, он потребовал от Патриарха назначить епископов в Даурские, Нерчинские и Албазинские остроги «для исправления и спасения людей, пребывающих в тех градех». Однако царь не знал, что совсем рядом, в кольце слобод вокруг Москвы, закипает гнев на «бояр и думных людей», приказавших высечь челобитчика, обратившегося в Стрелецкий приказ с жалобой на особенно свирепого полковника. В этой «неправде» многие обвиняли И.М. Языкова слабого политика, с 1680 года возглавившего Оружейную, Золотую и Серебряную палаты, значение которого увеличилось при болезни государя. Говорили также, что Языков, Лихачевы и Апраксины объединились со сторонниками царевича Петра и именно они уговорили Федора облегчить ссылку Матвеева и Нарышкиных. Предвидя кончину государя, многие видные роды готовили переворот с целью отстранения от наследства шестнадцатилетнего царевича Ивана в пользу десятилетнего Петра.
23 апреля знать пировала в палатах Патриарха. А на окраинах Москвы полки русской армии, собравшись «в круги» по казачьему обычаю, приняли решение о совместном выступлении против офицеров. В тот же день два десятка стрелецких полков направили во дворец представителей с жалобой на одного полковника Семена Грибоедова. Ни Языков, никто другой не посмели отказать в передаче этой челобитной царю, который сразу понял значение объединения всей армии против одного начальника. 24 апреля 1682 года Федор Алексеевич указал: «Семена послать в Тотьму, и вотчины отнять, и ис полковников отставить». Это был самый последний указ государя, лишившегося сил и неотвратимо близившегося к могиле (Погодин М.П., 1875). Вечером 27 апреля он исповедался, приобщился Святых Тайн. Врачи информировали царя, что надежд на выздоровление нет и необходимо распорядиться судьбой престола. Ложе Федора окружили близкие. Патриарх начал чтение отходной молитвы. Государь до последних минут жизни находился в сознании. Родные, державшие его руки в своих ладонях, почувствовав, что кисти начали холодеть, поняли, что близится конец
Известие о смерти Федора, «ихе име леты довольны, и разум совершен, и бе милосерд», и воцарении Петра, «иже млад сый и Российскаго царствия на управление не доволен», означало для подданных, что бояре и приказные люди, «не имея над собою довольнаго правителя и от неправды воздержателя, яко волки имут нас, бедных овец, по своей воли во свое насыщение и утешение пожирати». Это известие означало также, что подданные «лучше избрали смерть, нежели бедственный живот», и что те, кто в эти дни беспечно плетет интриги во дворце, вскоре полетят на копья и будут «в мелочь» изрублены восставшими (Богданов А., 1997). Стрельцы, на несколько месяцев захватившие власть в Москве и успевшие даже поставить памятник своей победе над «изменниками-боярами и думными людьми», декларировали те же идеи, что и царь Федор: общей правды, равного правосудия, уважения государственных функций всех сословий и т. п. Поражение, нанесенное им «мужеумной» правительницей Софьей, на долгое время определило трагическую судьбу русского либерализма.
Завершить эту главу уместно кратким рассказом о судьбе вдовы Федора Алексеевича, царицы Марфы Матвеевны. Она жила тихо и скромно, запросами Петра I не тревожила, к новациям его относилась положительно. Ее ровный и приветливый характер всегда благотворно действовал на царя, вызывая равновесие в многочисленной родне Романовых. Когда ему понадобилось ее участие в «Машкерадах», Марфа Матвеевна, уважая шурина, не отказалась от участия в увеселениях. Иностранные дипломаты в своих воспоминаниях запечатлели эту, уже немолодую, но еще прекрасную статную женщину В 1715 году, когда царица Марфа Матвеевна скончалась, Петр I лично принял участие во вскрытии ее тела. Оно честно сказало ему ту правду, о которой он догадывался: жена его брата Федора умерла девственницей. Царь, пораженный высочайшей нравственностью покойной, пережившей его брата на 33 года, распорядился об организации наиболее грандиозных похорон за все свое царствование (Васильева Л.Н., 1999). Ее девство стало своеобразным вызовом воцарившемуся открытому разврату царского двора. Тихим, бессмысленным, но все же вызовом и уроком другим: сумела устояла
ЛИТЕРАТУРА
Автократова М.И., Буганов В.И. Сокровищница документов прошлого. М., 1986.
Байбурова Р. У истоков царского Дома Романовых // Наука и жизнь. 1999. 5. С. 107111.
Балязин В.Н. Сокровенные истории Дома Романовых. М., 1995.
Богданов А. Федор Алексеевич // Романовы. Исторические портреты. М., 1997. кн.1. С. 156197.
Большая медицинская энциклопедия. Т. 12. М., 1988.
Буганов В.И. Россия в XVII столетии. М., 1989.
Буганов В. Михаил Федорович // Романовы. Исторические портреты. М., 1997. кн. 1. С. 1370.
Бунташный век. Серия «История отечества в романах, повестях, документах» / Сост. В.С. Шульгин. М., 1983.
Васильева Л.Н. Жены русской короны. Кн. 2. М., 1999.
Гиббенет Н.А. Историческое исследование дела Патриарха Никона. Т. 12. СПб., 18821884.
Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники. СПб., М., 1912.
Гребельский П., Мирвис А. Дом Романовых. СПб., 1992.
Давыдовский И.В. Геронтология. М., 1966.
Дегтярев А.Я. Трудный век Российского царства. М., 1988.
Дмитриев И.И. Московский первоклассный Новоспасский Ставропигиальный монастырь в его прошлом и настоящем (историко-археологический очерк). М., 1909.
Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М., 1901.
Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях. Новосибирск, 1992.
Замысловский Г. Царствование Федора Алексеевича. СПб., 1871.
Змеев Л.Ф. Чтения по врачебной истории России. СПб., 1896.
Иностранные известия о восстании Степана Разина. Л., 1975.
История Отечества в лицах с древнейших времен до конца XVII века (Биографическая энциклопедия). М.: «Книжная палата», 1993.
Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 12. Сергиев Посад, 19091912.
Ключевский В.О. Курс русской истории. Том 3. М., 1957.
Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича // Бунташный век. М., 1983. С. 407544.
Мордовцев Д.Л. Великий раскол. М., 1990.
Морозов К.К. Памятник архитектуры Новоспасский монастырь в Москве. М., 1982.
Морозова Л.Е. Михаил Федорович // Вопросы истории. 1992. 1. С. 3247.
Мулюкин А.С. Иностранцы свободных профессий в Московском государстве. СПб., 1908.
Нахапетов Б.А. Тайны врачей Дома Романовых. М.: «Вече», 2005.
Новомбергский Н.Я. Врачебная экспертиза в Московской Руси // Военно-медицинский журнал. СПб., 1906. Т. 215. С. 111.
Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. Под ред. А.М. Ловягина. СПб., 1906.
Описание памятников, находящихся в Ставропигиальном Новоспасском монастыре. РГИА. Ф. 834, опись 4, дело 797 (1846 г.).
Пасхалова Т.В., Станюкович А.К. Усыпальница прародителей царского Дома Романовых в Московском Ставропигиальном Новоспасском монастыре. М.: Новоспасский монастырь, 1997.
Платонов С.Ф. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник. СПб., 1913.
Платонов С.Ф. Биографические произведения. Исторические очерки. СПб., 1994.
Погодин М.П. Исследования, замечания и лекции по русской истории. Тома 17. М., 18461854.
Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великого (16721689). М., 1875.
Преображенский А. Алексей Михайлович // Романовы. Исторические портреты. М., 1997. кн. 1. С. 71155.
Пресняков А.Е. Российские самодержцы. М.: «Книга», 1990.
Рысс С.М. Витамины (физиологическое действие, обмен, терапия). Л., 1963.
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М.: Соцэкгиз, 1963.
Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989.
Чапыгин А.П. Разин Степан. Л., 1986.
Шушерин И.К. Известие о рождении, воспитании и о житии святейшего Никона Патриарха Московского и Всея Россия, написанное клириком его Иоанном Шушериным. М., 1908.
Глава 2
Возвращение блудного сына
А.С. Пушкин. Кавказский пленник27 января 1689 года состоялась свадьба юного царя Петра и Евдокии Лопухиной, происходившей из древнего дворянского рода. Один из современников молодых князь Б.И. Куракин писал, что «принцесса лицом изрядная, токмо ума посреднего и нравом не сходная к своему супругу», а Лопухины «люди злые, скупые, ябедники, умов самых низких» (Павленко Н.И., 1990). Характеристика нелицеприятная, но, к сожалению, как показала история, в значительной степени справедливая личностные особенности новой царицы и ее родственников сыграли роковую роль в ее дальнейшей судьбе. Менее чем через год в новой семье родился наследник, названный в честь деда Алексеем. Случилось это 18 февраля 1690 года. У молодых родителей в 16911692 гг. появились на свет еще два мальчика Александр и Павел, к сожалению, умершие в младенческом возрасте. Евдокия была нежной и заботливой матерью, что отмечала даже не любившая ее свекровь, царица Наталья Кирилловна.
К этому времени между супругами возникло отчуждение, обусловленное не только различием их характеров, но и полным непониманием Евдокией Федоровной государственных планов мужа по коренному преобразованию страны. Определенную роль сыграла и супружеская измена Петра у него появилась фаворитка Анна Монс. Царица допустила ошибку, нередкую и в обычных семьях из чувства мести к мужу, фактически прекратившему с ней брачные отношения, она стала воспитывать в маленьком Алексее неприязнь к отцу и, одновременно, верность традициям и обычаям боярской Руси. Это, в значительной степени, обусловило трагическую судьбу царевича.
Ж.-М. Натье. Портрет императора Петра 1. 1717 г.
Петр женился на Евдокии, когда ему было только шестнадцать лет. Ни о каком личном выборе супругов говорить не приходится: инициатива этого брака принадлежала царице Наталье Кирилловне. Возможно, семью и удалось бы сохранить, не встреть царь на жизненном пути Анну Монс. Блестящую характеристику этой особы мы находим у Н.И. Костомарова (1990): «Это был тип женщины легкого поведения, обладающей наружным лоском, тем кокетством, которое кажется отсутствием всякого кокетства и способно обворожить пылкого человека, но само по себе заключает неспособность любить никого, кроме суеты и блеска житейской обстановки понятно, что пленило Петра в девке из Немецкой Слободы: то была иноземщина, которая побуждала его сшить и надеть на подвластную ему Московскую Русь западноевропейскую одежду».
В 1698 году, убедившись, что взаимопонимание с женой не восстановить, Петр обратился к своим родственникам Л.К. Нарышкину и Т.Н. Стрешневу с деликатным поручением уговорить Евдокию добровольно уйти в монастырь. События стрелецкого бунта, вспыхнувшего в Москве 6 июня 1698 года, ускорили этот процесс, ибо расследование, завершившееся через две недели казнью 57 главных зачинщиков восстания, показало сочувствие стрельцов к опальной царице.