Наряду с высокой популярностью в армии, он приобрел и широкую известность в обществе, к его мнению нередко прислушивались и политики, игравшие значительную роль в общественной жизни страны, и само правительство.
Характерными чертами Гоша как военачальника были твердость и решительность, постоянное стремление к проявлению разумной инициативы, поиск новых, более эффективных форм и способов решения боевых задач. При ведении боевых действий он проявлял высокую активность и настойчивость, оперативно реагировал на изменения в обстановке и не терял присутствия духа в критических ситуациях. Захватив инициативу в ведении боевых действий, всегда стремился максимально использовать достигнутое преимущество и навязать противнику свою волю.
Гош обладал редким даром воздействия на войска, умел и любил увлекать их личным примером на решение, казалось бы, невыполнимых задач, был справедлив, честен и доступен. В то же время он отличался непреклонностью в соблюдении требований воинских порядка и дисциплины, умел строго взыскивать за любые их нарушения, а в не терпящих отлагательства случаях бывал даже беспощаден.
В период своего командования войсками на западе Франции, где уже много лет бушевала гражданская война, Гош проявил себя как разумный политик и способный военный администратор. Его деятельность там во многом способствовала быстрому замирению мятежного края.
К негативным чертам характера Гоша следует отнести его резкость, заносчивость и острый язык, которые особенно были присущи ему до ареста весной 1793 г. Необоснованные, надуманные обвинения и пребывание в тюрьме, хотя и короткое, существенным образом повлияли на его характер.
После выхода на свободу Гош стал значительно мягче, скромнее и сдержаннее, в его делах и поступках стало проявляться большое уважительности не только к окружающим, но и к оппонентам. Он научился сдерживать свои эмоции и не злоупотреблять острословием, взяв себе за правило «дело, а не слова».
Гош вошел в историю как один из наиболее талантливых полководцев французской революционной (затем республиканской) армии периода Французской революции. Стяжав громкую боевую славу, он занял достойное место в когорте самых прославленных ее героев. Его ранняя смерть явилась тяжелой и невосполнимой потерей для армии Французской республики.
Современники по праву считали генерала Гоша «Ахиллом революционной армии».
«Развернуто-беллетризованная» версия предлагает свою трактовку основных событий в жизни этого выдающегося полководца:
«Самый много обещавший среди крупных военных деятелей революционной Франции чье военное дарование по оценкам экспертов разной поры не только не уступало Бонапарту, но, кое в чем, возможно, и превосходило его генерал Луи-Лазарь Гош (17681798). И это при том, что Наполеон получил блестящее военное образование и по сути дела был профессиональным военным, а Гош всего лишь самоучкой!
Примечательно, как они двигались по карьерной лестнице: если Наполеон встретил революцию в чине младшего лейтенанта королевских войск, то революция сделала из Гоша сержанта; затем оба стали лейтенантами: если Наполеон в апреле 1791 г., то Гош на год позже в 1792 г.; в июле того же года Наполеона производят в капитаны, а у Гоша начинается феерический взлет в сентябре 1793 г. ему сразу присваивают звание бригадного генерала, через месяц (в 25 лет) повышают до дивизионного генерала и назначают командующим Мозельской армией! Наполеон получает заветное звание генерала (бригадного) лишь в конце 1793 г. после Тулона, а дивизионным генералом он стал только в 1795 г. после подавления роялистского мятежа, т.е. только в 26 лет. Тогда как командовать армией ему поручили лишь в 1796 г. Далее в их заочное соревнование вмешалась безвременная кончина Гоша в неполные 30 лет.
Луи-Лазарь родился в Версале в семье смотрителя королевской псарни. Он рано лишился матери,.
Одна из его теток, сжалившись над сиротой, взяла его к себе. Она была торговкой овощами и уже в детстве маленький Гош, помогавший ей, познал, каково зарабатывать на жизнь. Ему посчастливилось учиться в школе, где он во всем был первым. Затем при содействии одного из своих дядей стал служкой при церкви Сен-Жермен. Уже тогда его отличала ненасытная любознательность: он всех обо всем расспрашивал, не уставая задавать вопрос за вопросом, зачастую поражая взрослых верностью и точностью своих замечаний.
Поняв, что он в тягость своей тетке, Луи-Лазарь предпочел самостоятельно добывать себе пропитание. Ему повезло: удалось выпросить освободившееся в одной из версальских конюшен место мальчика-помощника конюха. Именно в ту пору он познакомился с сочинениями Руссо, где узнал много для него любопытного о свободе и независимости.
Тогда же, высокий и отменно сложенный юноша попался на глаза вербовщику из Французской гвардии. Его прельстили службой в Индии!
Никакой Индии на самом деле и быть не могло, но в армии 16-летний Луи-Лазарь все же оказался. Понятливый и не по годам развитый Гош стремительно познавал солдатскую науку и вскоре был переведен в гренадеры.
Все свободное от службы время юный Гош проводил в поденных работах в предместьях Парижа (землекопом, водоносом, садовником, т.е. разнорабочим) ради денег на книги. Будучи по натуре книгочеем (Бонапарт в юности тоже страдал этим «недугом»! ), Луи-Лазарь постоянно занимался самообразованием, читая взахлеб все, что его интересовало. Читать он мог только ночью, а потому спать ему приходилось по 23 часа в сутки. Более всего среди закупленной на трудовые гроши литературы было сочинений по военной истории и полководческому искусству. (Тоже самое отличало и Наполеона с Даву!)
Уже тогда Гош стал задумываться о том, как он сам сможет применить полученные знания на деле в бою! В королевской армии ему человеку «из низов» сделать карьеру было архисложно. К тому же, он был слишком независим и его взгляды не всегда совпадали со строгими требованиями армейского устава. Так однажды он подрался на дуэли, в другой раз отказался выдать «братьев по оружию», которые набедокурили в казармах. С таким «рентгеном» даже на унтер-офицерство рассчитывать было трудно.
Кстати, Гош был, безусловно красив, причем, мужественно красив! Высокий, стройный, гибкий, с мощной грудью и черными локонами до широких плеч, темноглазый, с легким рубцом на лбу (след полученного сабельного удара на дуэли) он был настолько привлекателен, что рано стал пользоваться большим успехом у женщин и его «вострая сабля» посещала их, порой, уже изрядно «потертые, но все еще, когда надо, влажные ножны». Стремительные романы с богатыми и родовитыми дамами заставили его внимательнее относиться к своей внешности. Не обошлось без эпикурейства: любовь к удовольствиям и наслаждениям были единственным слабым местом Луи-Лазаря Гоша
Спасительное 14 июля 1789 г. дало Луи-Лазарю Гошу уникальную возможность сделать стремительную военную карьеру и он ей воспользовался на все 100%.
Вместе с восставшим народом, он солдат Королевской гвардии штурмует Бастилию. Причем, подобно другому юнцу Франсуа Северину Марсо 20-летний Гош лихо дерется в первых рядах и ему поручают командовать ротой Национальной гвардии, пришедшей на смену королевской гвардии.
Вскоре Фортуна улыбается юному смельчаку: на его выправку и мастерство ротного командира обращает внимание один из влиятельных революционных комиссаров. Гоша производят в лейтенанты и отправляют на границу. Его первые бои не столь успешны, как ему хотелось бы. Так, он принимает участие в проигранном французами сражении при Неервиндене, приведшему к трудному отступлению.
Затем по ложному обвинению в связях с генералом-изменником Дюмурье Гош попадает в тюрьму, где не теряет времени даром и пишет свою знаменитую пояснительную записку в революционное правительство (Комитет общественного спасения) с изложением целого комплекса мер по улучшению качества революционных армий.
Гошу повезло: его рапорт-предложение попадает в руки знавшего толк в военном деле военного министра, верховного главнокомандующего и начальника генерального штаба революционной Франции Лазаря Николя Карно (17531823). Последний был не только учеником знаменитого военного теоретика XVIII века Жана-Антуана Ипполита графа Гибера (17431790), ратовавшего за полный отказ от обозов ради повышения гибкости и подвижности армии, но и административным гением.
Вкратце суть записки Гоша такова!
Ближе к концу XVIII в. роль артиллерии в бою стала серьезно меняться. Протеже всесильного военного министра французского короля герцога де Шуазёля (1700/17191770/1785; данные разнятся), знаменитые теоретики артиллерии французы Лагомер и Грибоваль, очень много сделали для модернизации вооружения французской армии.
Мортиры Лагомера (8-и, 10-и и 12-и дюймовки) были приняты на вооружение в 1785 году. Жан Батист Вакетт де Грибоваль (1715 1789), не только скрупулезно изучал артиллерийское дело и в Пруссии, и в Австрии, но и успел вдосталь навоеваться, как на войне за Австрийское наследство, так и в Семилетнюю войну. Став главным инспектором королевской артиллерии в 1776 г., он предложил новую систему устройства пушек и тактику ведения боя. Его система, внедренная во французскую армию еще в 1765 г. (повторно после некоторых «подковерных телодвижений» в 1774 г.), просуществовала до 18271829 гг.
Символично, что это было не только строгое соблюдение одних и тех же правил отливки на разных пушечных заводах. Это не только изменение процесса литья: новый ствол отливался целой болванкой, а затем в нем высверливался канал, что позволяло повысить точность пушки. Тогда как ранее ствол отливался вокруг внутренней сердцевины, которая вполне могла отклоняться от оси центра ствола и поэтому заготовку высверливали, доводя до требуемого калибра. Это не только очень строгие технические требования к сферичности ядра и зазору между снарядом и стенками канала ствола, превосходившие любые европейские образцы, кроме, британских, что увеличивало дальность и кучность стрельбы. Это не только увеличение продолжительности их эксплуатации (уменьшение зазора снижало «эффект карамболи», когда слишком свободное ядро, проходя при выстреле через канал ствола, начинало колотиться в его стенки и, тем самым, ослабляло ствол и «время» его жизни). Это не только облегченные за счет укорочения стволы орудий. Это не только более удобные лафеты способные принимать на себя силу отдачи по двум направлениям назад и вниз, отсюда и характерный прогиб лафета, более заметный, чем у иностранных конкурентов. Это не только упорядочение калибров (4-х, 8-и, 12-ти фунтовые ядра). Это не только усиление и увеличение колес. Это не только «отвоз» специальный 912 метровый канат (либо кожаные лямки ремни через плечо с отрезком этого каната) для перекатывания орудия силами прислуги на огневую позицию вручную и, что особо важно для стрельбы при отступлении. Это не только металлическая ось. Это не только вкручиваемый медный запальный канал (когда он изнашивался его было легко заменить). Это не только чугунные втулки в колесных ступицах, облегчавшие движение; и прочие весьма специфические технические приспособления, перечисление которых имеет смысл только для узких специалистов («визир», червячное подъемное устройство, «подвижная звезда», «двойной гандшпуг» и др.). Это не только передки со стандартизированными зарядными ящиками. Это не только разделение артиллерии на полевую, осадную и гарнизонную. Это не только организация стандартной батареи из 68 пушек. Это не только придание каждой пехотной дивизии не менее одной батареи.
Кстати сказать, под термином «фунт», применительно к калибру пушек, в европейских странах подразумевались разные единицы измерения. Одни и те же калибры у австрийцев, у англичан и у французов, порой, не просто было сравнивать. Более того, если во всех европейских странах, кроме Франции, калибр определялся диаметром ствола, то у французов диаметром ядра
Это, прежде всего, признание за артиллерией самостоятельной роли в бою.
Теперь лошадей запрягали парами (по четыре на 4-х и 8-и фунтовки и по шесть на 12-ку) в прочные и достаточно легкие повозки, со специальными отделениями для ядер и пороха.
По сути дела Грибоваль создал самую совершенную артиллерийскую систему той поры, превосходившую все придуманное до него и оказавшую влияние на все аспекты артиллерии от материальной части орудий и тактики до обучения артиллерийскому ремеслу. Внедренное им, потом использовалось другими реформаторами артиллерии и даже иностранные «коллеги по цеху» отдавали ему должное.
Между прочим, единственное до чего у Грибоваля «не дошли руки» это конная артиллерия и вопросы обороноспособности артиллерийской прислуги. Эти важнейшие вопросы он предоставил решать военачальникам революционной Франции, а совершенствовать их выдающемуся артиллеристу-практику Наполеону Бонапарту, причем уже в преддверии кровавой эпохи наполеоновских войн, т.е. в самом начале XIX в. Jedem das seine
Так артиллерия приобрела мобильность и чрезвычайную гибкость.
Теперь маневренные орудия, объединенные в конные батареи (по 8 штук), могли наносить массированные огневые удары по наиболее уязвимым местам обороны противника. Если менялась боевая обстановка, кавалерийские батареи (в отличие от пешей артиллерии, чьи канониры обычно шли пешком рядом со своими пушками, их прислуга передвигалась верхом на лошадях, что было быстрее, нежели когда она ехала на орудийных лафетах, передках или зарядных ящиках и, тем самым, увеличивала массу орудия), словно «гончие спущенные со сворок», получили возможность быстро срываться с места галопом без передков, нестись вперед и занимать новые позиции. Их можно было усилить новыми орудиями или, наоборот, расформировывать. Каждая батарея составляла единую команду. Она была очень подвижна и стреляла залпами.
Заряжали орудия быстро. Если раньше надо было сначала отмерить нужную порцию пороха, засыпать ее в канал, забить деревянную пробку и только потом вложить заряд, то теперь зашивали снаряд вместе с заранее отмеренным количеством пороха в «картузы» холщовые мешки. Последние, хотя и не представляли собой новейшее изобретение, но позволили серьезно увеличить скорость стрельбы по сравнению с заряжанием рассыпным порохом и затем ядром. Поскольку Грибоваль разработал шкалу прицела и улучшил винтовой механизм вертикальной наводки (поднимающийся/опускающийся ствол давал более точную наводку), то это существенно повысило точность французской артиллерии.
Наступающие колонны противника встречали плотным огнем, способным остановить целые дивизии. На дальние расстояния стреляли ядрами. Для разрушения полевых земляных укреплений и поражения живой силы использовали бомбы и гранаты (той же конструкции, что и бомбы, но меньшего диаметра). Если же враг был рядом и готовился штурмовать батарею, в его порядки в упор выпускали картечь снаряды, состоящие из обвязанных просмоленной бечевой или уложенных в жестяные картузы (цилиндры) свинцовых или чугунных пуль.