«Мое положение тогда было еще недостаточно прочным, чтобы идти на открытый разрыв с человеком, имевшим многочисленных сторонников в армии и которому только не хватало энергии, чтобы попытаться занять мое место. С ним необходимо было обходиться как с самостоятельной силой, какую он, собственно, и представлял в то время» («резюме» Наполеона на решение Моро воевать по-своему)
«Ну что же, пусть ваш несговорчивый шеф поступает, как знает! Возможно, со временем ему придется пожалеть о славе, которую он мне оставил» (Наполеон начштаба Моро, генералу Дессолю)
«Я бы с удовольствием променял пурпурную мантию первого консула на эполеты командира бригады под вашим командованием» (Наполеон Моро после первых успехов того в начале его кампании против австрийцев Края весной 1800 г.)
«По своей природе он (Моро) обладал хорошим характером, но находился под большим влиянием своей жены и тещи, которые составляли пару больших интриганок Я рекомендовал Моро жениться на его будущей супруге по настоянию Жозефины, которая любила ее, потому что та была тоже креолкой» (Наполеон)
«Он не меняется, и всегда на поводу у тех, кто хочет им управлять. Вот и сейчас эта сумасшедшая старуха держит его на коротком поводке. Эта теща-капрал с орехоколкой вместо рта страшней чумы» (Наполеон о теще Моро)
«Против Бонапарта да, за Бурбонов нет» (Моро)
«Декан, генерал Моро плохо себя ведет. Я будут вынужден удалить его из Франции» (Наполеон генералу Декану)
«Это генерал Монк! Он восстановит трон Бурбонов!» (роялисты о Моро)
«Если бы я был Моро, то сегодня же ночевал бы в Тюильри!» (Жорж Кадудаль)
«Лично я ни о чем не просил. Это сделала моя жена» (реакция Моро на изгнание именно в США)
«Теперь он пойдет по дороге вправо. Он кончит тем, что придет к нашим врагам» (Наполеон вслед эмигрировавшему в Америку Моро)
«Похоже дела с русскими идут не так быстро, как с пруссаками» (реакция Моро на Эйлаусскую «ничью» Бонапарта)
«Я останусь здесь до конца жизни, передавай привет всем родным и скажи им, что я больше не надеюсь увидеть их» (Моро братьям из-за Нью-Йорка)
«Вся русская кампания есть не что иное, как одна сплошная и грубая ошибка Он играет в войну, как испорченный ребенок, которому его звезда разрешает все, но, кажется, Полярная звезда направила его по ложному пути» (Моро о Русском походе Бонапарта в 1812 г.)
«Это тактика сумасшедшего, он не сможет больше побеждать, не положив на поле брани массы людей. Сражения, которые он дает, представляют собой настоящую мясорубку» (Моро о победах Наполеона в начале Саксонской кампании 1813 г.)
«судя по вялости обороны, Наполеона здесь нет, и мы имеем дело только с частью его армии» (Моро о ходе первого дня сражения под Дрезденом в 1813 г.)
«В сражении под Дрезденом, три дня тому назад, пушечное ядро оторвало мне обе ноги. Этому мошеннику Бонапарту вечно везет» (смертельно раненный Моро в последнем письме своей жене)
«Что касается разработки концептуальных планов и проведения масштабных операций, Бонапарту нет равных; но если речь идет о методических боевых действиях на конкретном театре, о своего рода шахматной партии, то это совсем другое дело. Здесь я считаю себя выше его» (Моро о Наполеоне)
« как генерал, Пишегрю был гораздо более талантлив, чем Моро!» (Наполеон)
«Он был превосходный солдат; лично храбр; мог повести за собой небольшую армию (дивизию), но не был стратегом, без чего нельзя претендовать на славу великого полководца» (Наполеон о Моро)
«Мне не в чем себя упрекнуть» (последние слова Моро)
«Служить под моим командованием не было бедствием даже на поле боя» (Моро)
«Спаситель Отечества» (прозвище Пишегрю от Конвента)
«Ваш Люксембургский дворец это не Бастилия. Стоит мне сесть на лошадь, и через четверть часа все будет кончено!» (угроза Пишегрю одному из членов Директории в конце лета 1797 г.)
«Когда я предстану перед судьями. Мне будет приятнее сказать правду, в том числе и в интересах моей родины» (ответ Пишегрю на допросе)
« Способнейший генерал Республики» (le general le plus capable de la Republique) (слова Наполеона о Пишегрю доктору О`Меара, на о-ве Святой Елены)
«Рыцарь без страха и упрёка» (Chevalier sans peur et sans reproches) (прозвище Сент-Илера)
«Я не могу нахвалиться генералом (Сент-Илером), который не отчаивался ни минуты за день» (Даву Наполеону после боев под Тенгеном)
«Сент-Илер был генералом при Кастильоне в 1796 г., у него был рыцарский характер; он был добрым и хорошим другом, хорошим братом, хорошим родителем; он был весь изранен, он любил Наполеона с осады Тулона. Его называли Рыцарем без страха и упрёка, намекая на Баярда» (Наполеон о Сент-Илере, уже будучи на острове Св. Елены)
«Из людей такой пробы я делаю моих маршалов!» (Наполеон об Эскорше)
«Он напоминает мне маршала Ланна и генерала Дезе, поэтому, если только гром не сразит его, Франция и Европа будут потрясены той карьерой, которую я планирую для него» (Наполеон об Эскорше спецпредставителю русского царя Александра I Чернышеву)
«Бурмон одна из моих ошибок» (Bourmont est une de mes erreurs) (Наполеон)
«Передайте изменнику Бурмону, что я его теперь считаю собачим дерьмом» (Блюхер о перебежчике в его лагерь в канун битвы при Линьи)
«Современный Вобан» (Vauban de temps modernes) (прозвище Дод де ла Брюнери)
«Наполеон отрёкся от престола, а Людовик XVIII-й уехал из Франции без отречения» (Napolеon avait abdiquе, et Louis XVIII, au contraire еtait sorti de France sans le faire). (Дод де ла Брюнери о своем отказе перейти на сторону вернувшегося с Эльбы Наполеона)
«храбрый молодой человек» (brave jeune homme) (Наполеон о Кастеллане)
«Чернильный маршал» (Marechal d`Ancre) (прозвище Кларка)
«Кларк мерзкий человек; мне говорили, но я не хотел этому верить» (Clarke est un vilain homme; on me l, avait dit; mais je n, aurais pas voulu le cloire) (Наполеон о Кларке после известия о сдачи Парижа)
«Кларк не тот человек, которого природа наделила талантом, но он усерден и полезен в канцелярии. <<>> но он не солдат. Я не думаю, что он когда-либо в своей жизни был свидетелем выстрела.» (Наполеон на о-ве Св. Елены)
«Мой Мутон (le mouton баран) лев» (Наполеон о Мутоне)
«Лев Роканкура» (Le Lion de Rocquencourt) (прозвище Эксельманса)
«Я уверен, что невозможно быть храбрее вас» (Je suis sur qu, est impossible d`etre plus brave que vous) (Наполеон Экзельмансу после боя под Вертингеном)
Вместо предисловия
Вполне понятно, что как только «генерал Бонапарт» стал раздавать маршальские эполеты, люди тут же поделили всех генералов на тех, о ком ехидно зубоскалили «И он, маршал!?» либо на тех, по поводу которого удивленно закатывали глаза «И он, не маршал!?».
Так или иначе, но теперь нам предстоит познакомиться с теми героями французского оружия наполеоновской эпохи, которые по тем или иным причинам, порой не зависящим от них, так никогда и обрели заветного маршальского жезла: одни могли, но так и не стали; другие не успели?; и наконец те, кто стали, но уже потом»
Среди историков-наполеоноведов бытует мнение, что согласно негласному циркуляру по наполеоновской армии времен империи генералам, не командовавшим пехотными корпусами маршальское звание не давать!
Если это так, то воякам-бедолагам дивизионным генералам-кавалеристам и артиллеристам приходилось ждать пока не выйдет из строя их корпусной начальник. Получалось, что через голову вышестоящего военачальника прыгать не позволяла армейская кастовость и субординация.
Так это или не так, но целая «декурия» блестящих генерал-полковников от кавалерии (Арриги, Думерк, Огюст Коленкур (родной брат дипломата Армана Коленкура), Лассаль, Латур-Мобур, Лорж, Мильо, Монбрен, Келлерман-младший, Пажоль, Экзельманс, д`Эспань и др.) и артиллерии (Друо, Сорбье, дАнтуар, Фуше и др.), доблестно и беспрерывно сражавшихся на всех «фронтах» Последнего Демона Войны, так и осталась без вполне заслуженного вожделенного маршальского жезла.
Правда, если для артиллеристов маршальские эполеты были нереальны (и это при том, что сам Бонапарт был блестящий математик-артиллерист в 99-й степени!), то среди кавалеристов (лихих наездников он и вовсе считал людьми не очень-то отягощенными умом и специальными знаниями!) ближе всех к ним все же были д`Эспань, Лассаль и Нансути. По крайней мере, так полагает большинство историков-наполеоноведов.
Вот лишь некоторые штрихи к портретам этих удалых вояк
Претендовавший на маршальство, по крайней мере, по слухам, блестящий кирасирский генерал-полковник д`Эспань погиб в кровавой схватке под Асперном и Эсслингом.
Любимец парижских дам, ветеран революционных войн, герой Прусской, Польской и Испанской кампаний, отчаянный смельчак и дуэлянт, лучшая сабля французской легкой кавалерии, дивизионный генерал-полковник де Лассаль, со дня на день ожидавший вручения маршальского жезла, погиб в одной из самых последних схваток битвы при Ваграме. Шальная австрийская пуля сразила его наповал.
Кстати сказать, удалой гусар Лассаль как-то раз запальчиво воскликнул: «Гусар, который не убит в 30 лет, не гусар, а слабак!» Самому ему было немногим более 30, когда он погиб. Эту знаменитую фразу «Гусар, который не убит в 30 лет, не гусар, а слабак!» с легкой руки одного очень популярного в России отечественного «наполеоноведа» долгое время ошибочно приписывали маршалу Ланну другому храбрецу! Но он, в отличие от Нея, Ожеро, Келлермана-старшего и Груши никогда не служил в гусарах, как это также нередко утверждается в русской литературе от Е. Тарле до Н. Троицкого. На самом деле лихой вояка Ланн действительно когда-то сказал нечто похожее: «Те, кто утверждал, что никогда не испытывал страха, лгуны или слабаки». Не исключено, что именно использование одного и того же выражения слабак могло породить путаницу в авторстве первой вышеприведенной фразы. Гибель Лассаля стала невосполнимой утратой для Наполеона
А вот другой пример!
Так, один из самых ярких французских кавалеристов, потомственный дворянин и военный, драгунский генерал-полковник Нансути, начал свою карьеру уже после революции в армии генерала Моро, у которого стал бригадным генералом. Потом он оказывается под началом маршалов Мортье и Нея, где будучи командиром тяжелой кавалерии (кирасиры и карабинеры), окончательно утверждается как блестящий мастер удара «окованным железным кулаком». Именно его могучие кирасиры вместе с гвардейской кавалерией Мюрата и Бессьера обратили вспять любимцев петербургских и московских дам красавцев-кавалергардов в знаменитой встречной атаке в легендарной битве под Аустерлицем. Бесстрашная элита русской кавалерии, тогда понесла потери (хотя и не полегла, как это порой утверждается в популярной литературе, костьми на поле боя!), но чести русского оружия не посрамила: знамена русской гвардии сохранила. Нансути прошел все наполеоновские войны, участвовал почти во всех крупнейших сражениях Аустерлиц, Йена, Фридлянд, Бородино, Лютцен, Бауцен, Дрезден и Лейпциг. Ставший к концу жизни шефом всех драгун, Нансути блеснул талантом кавалерийского военачальника при Бородино и в битвах кампании 1813 г., но всего этого оказалось недостаточно для получения заветного маршальского жезла.
Казалось, легче всего стать маршалами было бы пехотным генерал-полковникам, командирам армейских корпусов, тем более, что среди них имелись ст`оящие претенденты.
Одно время главным претендентом на маршальство среди генералов от инфантерии считался первоклассный генерал де Сент-Иллер. После блестяще проведенной Экмюльской операции, сам Бонапарт, восхищенный его отвагой и полководческим дарованием вроде бы пообещал ему маршальский жезл по окончании войны с австрийцами в 1809 г. Но доблестному Сент-Иллеру не повезло: закололи в следующем же бою в штыковой контратаке под Эсслингом.
Столь же высоко котировались шансы и другого, блестящего инфантериста Вандамма. Безусловно, Вандам был заслуженным генералом (генеральские эполеты ему вручили в 22 года!), достойно прошедшим все революционные и наполеоновские войны, Возможно, лишь его отвратительный характер помешал ему в свое время стать маршалом. О его резкости, бесцеремонности ходили легенды. Так, посчитав, что в 1809 г. после победного Ваграма Наполеон обошел его маршальством, а сделал маршалами Макдональда, Удино и своего однокашника по училищу Мармона, Вандам не находил себе места от гнева и злобы на счастливчиков и особенно на их благодетеля. Взбешенный Доминик орал, что Бонапарт всего лишь «трус, мошенник и лжец» и без его «вандаммовой» помощи «по-прежнему бы пас свиней на своей с ной Корсике!» В ходе поначалу удачно складывавшейся для Бонапарта кампании 1813 г. именно Вандамму судьба дала шанс схватить «жар-птицу» -маршальский жезл за хвост. Его 37-тысячный (есть и др. данные о его численности) корпус был брошен Бонапартом в тыл отступавшей деморализованной после поражения под Дрезденом армии Шварценберга. Ему следовало немедленно добить разгромленного врага. Всем казалось, что бравый генерал справится с поставленной ему лично императором задачей и маршальские эполеты наконец-то украсят его широкие плечи.
Но «капризная девка» Фортуна рассудила иначе: потеряв под Кульмом 22 тыс. убитыми, ранеными и пленными, оказавшись еще к тому же в плену, Вандам навсегда лишился надежд на маршалат!
Более того, Вандамм на допросе у самого российского императора не изменил себе и в ответ на обличение его солдат в мародерстве и разбое, якобы ответил в крайне резкой форме: «Я не разбойник и не грабитель! И уж, во всяком случае, ни мои современники, ни будущие поколения не смогут упрекнуть меня в том, что я обагрил руки кровью своего отца!» За такую бестактность к особе Царя Вся Руси, храбрец-наглец «загремел» в захолустную Вязьму. И о маршальских эполетах уже точно не могло идти и речи
Один из лучших дивизионных генералов Даву де ла Гюденн слыл большим мастером горной войны и доблестно сражался еще с самим Суворовым в Альпах за Сен-Готард. Он принимал участие почти во всех наполеоновских походах, став героем сражений при Аустерлице, Ауэрштадте, Прейсиш-Эйлау и Ваграме. Теоретически он мог бы стать маршалом, но для этого ему было нужно выйти из-под начала Даву, в корпусе которого он прослужил очень много лет. Для Даву Гюденн был абсолютно незаменим и «железный маршал» никогда бы на это не пошел. Геройская смерть последнего в ходе Русской кампании 1812 г. в боях под Валутиной Горой расставила все по своим местам.
Были шансы стать маршалом и у другого большого мастера горной войны, генерала, популярного генерала Лекурба, но он вместе с Моро подвергся судебному преследованию за откровенно республиканские взгляды, когда на дворе уже «царил» Первый консул Наполеон Бонапарт и его изгнали из армии в расцвете лет и таланта в 45 лет. Сам Бонапарт снова призвал его в армию. Но это случилось после 10 лет вынужденного простоя, уже во времена «Ста дней», когда Последний Бог Войны остро нуждался в первоклассных офицерах высшего ранга. Лекурб полностью оправдал надежды Бонапарта, сдержав превосходящие 45-тысячные силы австрийцев Коллоредо на юго-восточной, швейцарской границе и уже на острове Св. Елены Наполеон открыто признавал, что Лекурб, покинувший это мир вскоре после Ватерлоо, был бы «превосходным маршалом Франции».
В какой-то момент всем могло показаться, что очередным маршалом империи может стать корпусной командир генерал-полковник Дюпон. Его военная карьера началась еще в 1791 г. Уже через год он отличается в легендарной битве при Вальми, а еще через год становится бригадным генералом блестящее начало для не достигшего 30-летия Пьера-Антуана. В 1800 г. он оказывается в генеральном штабе самого Бертье и под Маренго. В составе корпуса маршала Нея Дюпон прекрасно воюет под Ульмом и Аустерлицем. Благодаря Дюпону Наполеон сумел избежать больших неприятностей в самом начале той кампании. После победоносной кампании 1805 г. на Дюпона обратил внимание сам Бонапарт. В шедевральном сражении Наполеона под Фридляндом в 1807 г. именно он отменно действует в ходе прорыва Неем левого фланга Багратиона и штыками сбрасывает русскую гвардию Великого князя Константина Павловича в побуревшие от русской крови воды Алле.