18. Соломинка, уголь и боб
В одной деревне жила бедная старушка; набрала она однажды целое блюдо бобов и собиралась их варить. На очаге своем она вздула порядочный огонек, а чтобы он разгорался повеселее, подкинула в огонь пучок соломы. Когда она стала ссыпать бобы в горшок, один боб незаметно соскользнул с блюда, упал на пол и очутился там рядом с соломинкой; а тут еще к ним обоим выскочил и раскаленный уголек из печки. Тогда соломинка повела речь и сказала: «Милые друзья, откуда это вы сюда пожаловали?» Уголь отвечал: «Я, по счастью, ускользнул от огня, и если бы этого не случилось, то гибель моя была бы неизбежна пришлось бы в золу перегореть». Боб добавил: «Да вот и я тоже кое-как уцелел, и, если бы старуха засадила меня в горшок, пришлось бы и мне развариться в кашу, как и всем моим землякам». «И мне тоже повезло! сказала соломинка. Всех моих сестер старуха сожгла и на ветер дымом пустила, с полсотни соломинок разом захватила в горсть да и прикончила. А вот мне таки посчастливилось проскользнула у ней между пальцами!» «Ну а что нам теперь делать?» спросил у товарищей уголек. «По-моему, отвечал боб, так как нам удалось счастливо избегнуть гибели, то мы и должны действовать заодно, как добрые товарищи; а чтобы нас здесь опять не постигло какое-нибудь несчастье, нам следует всем вместе выселиться отсюда и перебраться в иную страну».
Это предложение понравилось остальным приятелям, и они собрались все вместе в путь-дорогу. Вскоре, однако же, подошли они к маленькому ручью, а так как через него не было перекинуто ни мостика, ни дощечки, то они и не знали, как им переправиться. Соломинке пришло в голову мудрое решение, и она сказала: «Я перекинусь поперек ручья, так вы можете переправиться по мне, как по мосточку». Вот и протянулась соломинка с бережка на бережок, и уголек, горячий и скоренький по природе, сейчас задумал перебежать по новопостроенному мосточку. Но как добрался он до середины да заслышал под собою плеск воды, его страх-то и обуял: он приостановился и не решался двинуться дальше. Соломинка загорелась, распалась на две части и упала в ручей: уголек рухнул в воду вслед за нею, зашипел в воде и был таков. Боб, который из осторожности все еще оставался на берегу, стал что есть мочи хохотать над своими приятелями и хохотал до того, что наконец лопнул. Пришлось бы и ему пропадать, кабы, на его счастье, не случился тут же странствующий портной: он отдыхал на берегу ручья. Сжалился он над бобом, достал иглу и нитку и сшил обе половинки боба. Боб очень его благодарил, но так как портной пустил в дело черную нитку вместо белой, то с тех пор у всех бобов остался черный шов посередине.
19. О рыбаке и его жене
Рыбак с женою жили в дрянной лачужке у самого моря. Рыбак ходил каждый день на море и удил рыбу. Так и сидел он однажды у моря с удочкой и все смотрел в блестящие волны.
Вдруг удочка его погрузилась на дно, глубоко-глубоко, и когда он ее стал вытаскивать, то выволок на берег большую камбалу. И сказала ему рыбина: «Слышь-ка, рыбак, прошу тебя, отпусти меня на волю: я не настоящая камбала, я завороженный принц. Ну что тебе в том, что ты меня съешь? Я тебе не по вкусу придусь; лучше брось меня опять в воду, отпусти меня на простор». «Ну, сказал рыбак, напрасно ты и столько слов потратила; я бы и без того, конечно, отпустил на свободу такую рыбину, которая по-нашему говорить может». И с этими словами он отпустил рыбину в воду, и пошла камбала на дно, оставляя за собой на воде кровавую струйку. Посмотрел рыбак, да и поплелся к жене в свою лачужку.
«Что же, муженек, сказала жена, или ты сегодня ничего не поймал?» «Нет, сказал рыбак, я сегодня изловил камбалу, и она мне сказала, что она не камбала, а завороженный принц; ну я и отпустил ее опять в море». «Так разве же ты себе у нее ничего не выпросил?» спросила жена. «Нет, да и чего же мне у нее просить?» «Ах, сказала жена, да ведь нам же так скверно живется в этой лачужке, и вони, и грязи здесь у нас вдоволь; выпросил бы ты нам у нее избушку получше. Ступай-ка да вызови ее из моря: скажи ей, что нам нужна изба понаряднее, и она, наверное, нам даст ее». «Ах, сказал рыбак, ну что я там еще пойду шляться!» «Да ведь ты же ее изловил и опять на волю выпустил; она для тебя, наверное, все сделает!» Не хотелось рыбаку идти, не хотелось и жене перечить, и поплелся он к морю.
Когда пришел он на море, море потемнело, и волны уже не так блестели, как утром. Подошел он и сказал:
Приплыла к нему камбала и сказала: «Ну что ж тебе надобно?» «Да вот, сказал рыбак, я-то тебя сегодня изловил, так жена-то мне говорит, будто я должен у тебя что-нибудь себе выпросить. Не хочет, вишь, она больше жить в лачужке, в избу хочет на житье перейти». «Ну ступай, сказала камбала, все тебе будет». Пошел рыбак домой и видит: жена-то его уж не в лачужке, и на месте лачужки стоит нарядная изба, и его жена сидит перед избою на скамье. И взяла его жена за руку, и сказала ему: «Пойди-ка сюда да посмотри теперь нам жить-то будет гораздо лучше». И вошли они в избу: в избе просторные сени и большая комната, и спальня, в которой их кровать стояла, и чулан с кладовою, и везде-то полки, и на полках-то всякого добра наставлено и оловянной, и медной посуды все необходимое. А позади дома небольшой дворик с курами и утками и маленький садик с зеленью и овощами. «Посмотри-ка, сказала жена, разве это не хорошо?» «Да, сказал рыбак, мы теперь заживем припеваючи». «А вот посмотрим», сказала жена. После этого они поужинали и пошли спать.
Так прошло недели две, и сказала жена: «Слышь-ка, муженек, изба-то нам уж очень тесна, а двор и сад слишком малы; твоя камбала могла бы нам и побольше дом подарить. Я бы хотела жить в большом каменном замке; ступай-ка к камбале, проси, чтобы подарила нам каменный замок». «Ах, жена, жена! сказал рыбак. Нам и в избе хорошо! Ну как мы будем жить в замке?» «Ах, что ты понимаешь? Ступай к камбале, она все это может сделать». «Нет, жена, сказал рыбак, камбала только что дала нам избу; не могу я к ней сейчас опять идти: ведь она, пожалуй, может и разгневаться». «Да ступай же! сказала жена. Она все это может сделать и сделает охотно. Ступай!» У рыбака так тяжело было на сердце, он и идти не хотел; он сказал самому себе: «Так делать не следует!» и под конец все же пошел.
Когда он пришел к морю, море изрядно потемнело и стало иссиня-серым и не было уже таким светлым и зеленоватым, как прежде, однако же еще не волновалось. Тогда он подошел и сказал:
«Ну чего еще она хочет?» спросила камбала. «Да вот, сказал рыбак не без смущения, она хочет жить в большом каменном замке». «Ступай к ней, вон она стоит перед дверьми», сказала камбала. Повернул рыбак к дому, стал подходить и видит перед собою большой каменный дворец, а жена его стоит на крыльце и собирается войти во дворец; и взяла его за руку и сказала: «Пойдем со мною вместе». Вошли и видят, что полы в замке выстланы мраморными плитами, и везде множество слуг, которые отпирали перед ними двери настежь; и стены-то все блестели, обитые прекрасными обоями, а в покоях везде и стулья, и столы золоченые, и хрустальные люстры спускаются с потолка, и всюду ковры разостланы; всюду столы ломятся от яств и самых лучших вин. А позади замка большой двор с конюшнею и коровником; и экипажи в сараях стоят самые лучшие. Был там сверх того большой и прекрасный сад с красивейшими цветами и плодовыми деревьями, и парк тянулся, по крайней мере, на полмили от замка, полный оленей, диких коз и зайцев и всего, чего душа пожелает. «Ну-ка, сказала жена, разве все это не прекрасно?» «О да! сказал рыбак. На этом мы и остановимся, и станем жить в этом чудесном замке; теперь у нас всего вдоволь!» «А вот посмотрим да подумаем», сказала жена. С этим они и спать легли.
На другое утро жена проснулась первая, когда уж совсем рассвело, и из своей постели стала осматривать благодатную страну, которая простиралась кругом замка. Муж все еще спал и не шевелился до утра, и она, толкнув его локтем в бок, сказала: «Муженек, вставай да глянь-ка в окошко. Подумалось мне, отчего бы нам не быть королем да королевой над всею этою страною? Сходи ты к рыбине скажи, что хотим быть королями». «Ах, матушка, сказал рыбак, ну как это мы будем король да королева? Я никак не могу королем быть!» «Ну коли ты не можешь быть королем, так я могу быть королевой. Ступай к рыбине, скажи, что хочу быть королевой». «Ах, жена! Ну где же тебе быть королевой? Я этого ей и сказать не посмею!» «А почему бы не сказать? крикнула жена. Сейчас же ступай я должна быть королевой!» Пошел рыбак от жены и был очень смущен тем, что его жена задумала попасть в королевы. «Не следовало бы так-то, не следовало бы!» думал он про себя. И не хотел идти к морю, однако пошел-таки.
И когда пришел к морю, море было свинцово-серое и волновалось, и воды его были мутны. Стал он на берегу и сказал:
«Ну чего там еще хотите?» спросила камбала. «Ах, сказал рыбак, да ведь жена-то хочет королевой быть!» «Ступай домой, будет по воле ее», сказала камбала.
Пошел рыбак домой и видит, что замок разросся и стал гораздо обширнее, и ворота у замка большие, красивые, а у входных дверей стоит стража, и везде кругом много солдат с барабанами и трубами. Вошел во дворец, видит везде мрамор да позолота, и бархат, и большие сундуки с золотом. Открылись перед ним настежь и двери залы, где весь Двор был в сборе, и увидел он жену свою на высоком золотом троне с алмазами, в большой золотой короне, а в руках у нее скипетр из чистого золота с драгоценными камнями, а по обе стороны ее по шести девиц в ряд, одна другой красивее. Стал он перед женою и сказал: «Ну вот, женушка, ты теперь и королевой стала!» «Да, сказала она, я теперь королева!» Постоял он против нее, помялся, поглазел на нее и сказал: «А что, женушка, небось хорошо в королевах-то быть? Чай теперь уж ничего не пожелаешь!» «Нет, муженек, сказала жена с тревогою, соскучилась я быть королевой и не хочу больше. Поди, скажи рыбине, что я вот теперь королева, а хочу быть царицей». «Ах, женушка! Ну на что тебе быть царицей!» «Муж! Ступай к рыбине: хочу быть царицей!» «Ах, да нет же! отвечал рыбак. Царицей она не может тебя сделать, и я ей об этом и слова замолвить не посмею; ведь королей-то много, а царь-то один! Наверно, знаю, что не может она тебя царицей сделать, и не может, и не может!» «Что такое? Я королева, а ты мой муж, и смеешь мне перечить? Сейчас же пошел туда! Могла меня рыбина королевой сделать, сможет сделать и царицей! Слышишь, хочу быть царицей! Сейчас же пошел к рыбине!» Вот и должен он был пойти. И, идучи к морю, он крепко тревожился и все думал про себя: «К плохому дело идет! Царицей быть захотела уж это совсем бессовестно! Надоест она своей дурью рыбине!»
В этих думах подошел он к морю; а море-то совсем почернело и вздулось, и ходили по нему пенистые волны, и ветер свистал так, что рыбаку было страшно. Стал он на берегу и сказал:
«Ну чего она еще хочет?» спросила камбала. «Ах, камбала-матушка! Жена-то теперь царицей быть хочет!» «Ступай к ней, сказала рыбка, будет по ее воле».
Пошел рыбак домой и видит перед собой громадный замок, весь из полированного мрамора с алебастровыми статуями и золочеными украшениями. Перед входом в замок маршировали солдаты, в трубы трубили и били в барабаны; а внутри замка бароны и графы и герцоги расхаживали заместо прислуги, они перед ним и двери отперли, и двери-то из чистого золота! И когда он вошел в залу, то увидел жену свою на троне, высоком-превысоком, из литого золота; на голове у нее была золотая корона в три локтя вышины, вся усыпанная брильянтами и яхонтами; в одной руке был у нее скипетр, а в другой держава, и по обе стороны трона стояли в два ряда пажи, один красивее другого, и выстроены были по росту от самого громадного верзилы до самого маленького карлика, с мизинчик. А перед троном стояли князья и герцоги. Стал перед женой муж и сказал: «Ну, женушка, ты теперь царица?» «Да, я теперь царица!» Посмотрел он на нее, полюбовался и сказал: «Небось, женушка, хорошо быть царицей?» «Ну чего ты там стал? сказала жена. Я теперь царица, а хочу быть папой! Ступай проси рыбину». «Ах, женушка! Чего ты еще захотела? Папой ты быть не можешь: папа один на весь крещеный мир! Этого и рыбинка не может сделать». «Муж! сказала она. Хочу быть папой! Сейчас ступай к морю! Сегодня же хочу быть папой!» «Нет, женушка, этого не смею я сказать рыбине! Это и не хорошо, да и слишком уж дерзко; папой не может тебя камбала сделать!» «Коли могла царицей сделать, сможет сделать и папой! сказала жена. Сейчас же пошел к морю! Я царица, а ты мой муж! Пойдешь или нет?» Перепугался он и пошел и совсем упал духом, дрожал как в лихорадке, и колени у него сами подгибались. Когда подошел он к морю, сильный ветер дул с моря, погоняя облака на небе, и было сумрачно на западе: листья срывало с деревьев, а море плескалось и шумело, ударяясь о берег, и видны были на нем вдали корабли, которые раскачивались и колыхались на волнах. Но все же на небе еще был заметен клочок лазури, хоть и видно было, что с юга надвигается буря. Вышел он на берег, совсем перепуганный, и сказал:
«Ну чего она еще хочет?» сказала камбала. «Ох, проговорил рыбак, хочет она папою быть!» «Ступай к ней, будет по ее воле», сказала камбала.
Пошел он обратно, и когда пришел, то увидел перед собою громадный собор, кругом обстроенный дворцами. Едва пробился он сквозь толпу. А внутри храма все было освещено тысячами и тысячами свечей, и жена его, в одежде из чистого золота, сидела на высочайшем троне, а на голове у нее были три большие золотые короны. Кругом ее толпилось много всякого духовенства, а по обе стороны трона стояли в два ряда свечи от самой большой, толщиной в доброе бревно, до самой маленькой, грошовой свечки. А цари и короли стояли перед ней на коленях и целовали ее туфлю. «Женушка, сказал рыбак, посмотревши на жену, да ты, видно, папа?» «Да, я теперь папа!» Смотрел он, смотрел на нее, и казалось ему, что он смотрит на солнышко красное. Немного спустя и говорит он ей: «Ах, женушка, небось хорошо тебе папой быть?» А она сидела перед ним прямо и неподвижно, словно деревянная, и не двигалась, не трогалась с места. И сказал он: «Женушка! Ну теперь, чай, довольна? Теперь ты папа и уж ничем больше не можешь быть?» «А вот еще подумаю», сказала жена. И затем они отправились спать; но она все еще не была довольна, и ее алчность не давала ей уснуть, и все-то она думала, чем бы ей еще можно быть?
Муж, набегавшись за день, спал отлично и крепко, а жена, напротив того, совсем не могла заснуть, и все ворочалась с боку на бок, и все придумывала, чего бы ей еще пожелать, и ничего придумать не могла. А между тем дело шло к восходу солнца, и когда она увидала зарю, то пододвинулась к самому краю кровати и стала глядеть из окна на восходящее солнце «А! подумала она. Да разве же я не могу тоже повелевать и солнцу, и луне, чтобы они восходили?..» «Муж, а муж! сказала она и толкнула его локтем под ребра. Проснись! Ступай опять к рыбине и скажи, что я хочу быть самим Богом!» Муж еще не совсем очнулся от сна, однако же так перепугался этих слов, что с кровати свалился. Ему показалось, что он ослышался; он стал протирать себе глаза и сказал: «Ах, женушка, что ты это такое сказала?» «Муженек, сказала она, я не могу повелеть ни солнцу, ни месяцу, чтобы они восходили, да и видеть того не могу, как солнце и месяц восходят, и покойна ни на час не буду, пока не дано мне будет самой повелевать и солнцем, и месяцем!» И так посмотрела, что его мороз по коже подрал. «Сейчас же ступай туда! Я хочу быть самим Богом!» «Ах, женушка! воскликнул рыбак и пал перед нею на колени. Да ведь этого камбала не может сделать! Царицей и папой она еще могла тебя сделать; так вот и прошу я тебя, образумься, останься папой!» Тут она пришла в ярость, волосы у ней взъерошились на голове, и она крикнула во все горло: «Не смей со мною так говорить! Не смей! Сейчас же проваливай!» Тогда он мигом собрался и побежал к морю, словно помешанный.
А на море бушевала буря, да такая, что он еле на ногах держался: дома и деревья падали, и горы тряслись, и осколки скал, обрываясь, скатывались в море, и небо было черным-черно, и гром гремел, и молния блистала, и волны ходили по морю, что горы, увенчанные белою пеною. Выйдя на берег, он закричал во весь голос и все же не мог расслышать даже собственных слов:
«Ну чего же еще она хочет?» спросила камбала. «Ах, пролепетал он, она хочет быть самим Господом Богом». «Ступай же к ней она опять сидит в своей лачуге».
Там они еще и по сей день сидят да посиживают, на море синее поглядывают.
20. Храбрый портняжка
Жарким летним днем сидел один портняга, подогнув под себя ноги, на своем столе у окошка; он был в хорошем настроении и работал иглою что было мочи. А тут как раз и случилось, что шла баба по улице и выкрикивала: «Сливы разварные, сливы!» Этот крик портняжке очень по нутру пришелся; он выставил свою головенку в окошко и тоже крикнул: «Сюда ступай, тетка! Тут есть на твой товар покупатель!» Поднялась баба на три лестницы со своим тяжелым коробом к портняге в каморку и должна была перед ним все горшки с разварной сливой выставить. Он их все осмотрел, и все подносил к носу, и сказал наконец: «Кажись, хороша штука! А ну-ка, тетка, отвесь мне этого добра лота с четыре, а то, пожалуй, и всю четверть фунта». Торговка, которая, судя по его зазыву, надеялась порядочно сбыть ему своего товара, отвесила ему потребное количество, однако же вышла от него очень недовольная и с ворчаньем. «Ну вот, теперь мы это съедим во славу Божью, весело воскликнул портняга, а как съедим, так и силы подкрепим!» Затем достал хлеб из шкафа, отрезал себе ломоть во весь каравай и намазал разварные сливы на ломоть. «Это будет на вкус недурно, сказал он, да вот я только дошью сначала жилет, а потом уж и примусь за ломоть». Положил он лакомый кусок поближе к себе, стал опять шить, но, желая поскорее шитье окончить, спешил и делал стежки все больше и больше. А между тем запах лакомого куска почуяли мухи, которых великое множество сидело по стенам, запах их приманил, и они слетелись на кусок целой тучей. «Эге! Вас-то кто сюда звал?» сказал портняжка и стал отгонять непрошеных гостей. Но мухи его языка не понимали и уговоров не слушали и слетались к куску отовсюду. Тут уж портняжка не вытерпел, ухватил он тряпицу, насторожился: «Вот я, мол, ужо задам вам!» Да как хватит тряпицей по насевшим мухам! Посмотрел, сосчитал и видит семь мух насмерть убил: тут же и ноги протянули, сердешные. «Вот каков я храбрец! сказал он и сам подивился своей удаче. Об этом весь город должен узнать!» И тут же, впопыхах, выкроил он себе широкий пояс, сшил его и на нем большими буквами вышил: «Единым махом семерых побиваю!» «Да что мне город! Пусть весь свет о моем подвиге знает!» сказал себе портняжка, и сердце забилось в нем гордым сознанием мужества.