Алекс, пожалуйста!
Вот это другое дело! Это слово из твоих уст меня всегда распаляло ещё больше. Алекс расстёгивает ремень на брюках. Скажи: «Возьми меня, пожалуйста, я так по тебе скучала».
Убью тебя! желчь так и бурлит во мне. Хочется наговорить несусветных гадостей, чтобы даже дорогу сюда забыл.
Затрахаешь до смерти? Ты прелесть, Геля, Алекс разворачивает меня лицом к стене. Моя мягкая, вкусная девочка.
Ты не сломаешь меня второй раз! нащупываю в одном из карманов садовые ножницы и размахиваю ими, пытаясь достать Алекса.
О, в ход пошли колющие и режущие! Это статья, Манюнь, дай их лучше сюда, Алекс отбирает у меня единственное оружие и, отшвырнув его, старается воткнуть в меня член.
На улице оглушающей сиреной взрывается автомобильная сигнализация.
Алекс на миг замирает, но тут же вновь хватается за мои бёдра. Кое-как прибитые крючки не выдерживают, и мы летим с кучей барахла на пол. Липкая жижа заливает мои бёдра, проникая под разорванные колготки.
Мощно! Какая же ты классная! Прибери пока здесь, а я машину гляну, Алекс встаёт, вытирается краем занавески и застёгивает штаны.
Он выбегает за порог, а я подпрыгиваю, как ужаленная, и запираю дверь на оба замка. Сирена стихает. Алекс возвращается и дёргает дверь за ручку.
Манюнечка, открой! канючит он. Кошечка моя царапучая.
Уходи! упираюсь лбом в дверь.
У нас дети! Куда мне идти?
Это мои дети, Алекс! сбрасываю ботильоны и, брезгливо морщась, стягиваю с себя колготки. Как бы там ни было, а не далась я ему. Маленькая, но победа.
Ну я тоже к этому делу приложил И не только руки.
Их отец твой брат! Сколько раз я представляла этот разговор с Алексом, но всё равно голос дрожит.
Что ты говоришь? Вай-вай-вай. Как получилось-то так? Я, значит, тебя тогда весь месяц драл, не вынимая, а пацанята родились от брата.
Это дети Артура, трясущимися руками натягиваю свитер.
Чем докажешь? Да открой ты! Алекс бьёт кулаком по двери.
Заметаю следы драки, складываю одежду в кучу.
Глеб его копия!
Манюнь, ты серьёзно? противно смеётся Алекс. Глеб копия моей матери, как и Артур.
Это слабое место в мысленном разговоре с бывшим мужем я так и не проработала.
Короче, ангел мой, Алекс меняет тон на деловой, я вернулся в дом в Сестрорецке, спасибо, что сохранила его для меня.
Ты оставил мне достаточно денег, тоже беру себя в руки, могу переписать его обратно на твоё имя.
С большей радостью перепишу тебя и пацанов на своё имя. Я вернулся домой и хочу, чтобы ты с детьми переехала ко мне. Если тебе неприятно возвращаться в тот дом, давай обсудим, где совьём новое гнёздышко.
Алекс, ты, наверное, не услышал меня. Я вернулась в Россию не ради тебя.
Как же тебя услышать если ты всё время брыкаешься? Ради кого, моя прелесть?
Это тебя не касается. После того, что ты сделал
Манюнь, ты прости меня. Увидел тебя и крышу начисто сорвало, судя по звуку, теперь Алекс стучится в дверь лбом. Готов искупить вину. Не дури. Пёрышки почисти, и давай вечерком посидим в ресторане на побережье. О делах наших поговорим.
Молчу, прикидывая, куда бы свалить с детьми.
Я заеду в восемь. Скажи хотя бы «мяу», Алекс скребётся как кот.
Мяу.
С облегчением слушаю удаляющиеся шаги. Артур, как мне нужна твоя помощь! Сколько же можно родину защищать?
Сама точно десять лет в тюрьме провела. В Мюнхене, где осели мои родители, жила как монашка. Местные мужчины не прельстили меня. Чужбина и тоска. Этим летом с мальчишками и Фати, не питая ни надежд, ни иллюзий, рванула в Россию искать Артура. Сняла дом в Зеленогорске. Артур жил где-то на Пионерской, около универсама «Серебряный». Начала методично обходить все ДЕЗы2 и узнала, что Виктор Правдин продал квартиру. Отчаялась.
Глава 4
Артур
Качнул машину Алекса пару раз плечом и взорвал мирную жизнь посёлка орущей сиреной. Оббегаю Гелин участок и без проблем подкатываюсь под забор. Он хоть и высокий, но беспонтовый в плане защиты. Как и всё в этом доме советской постройки. Кто ж так лестницу бросает! Прислоняю её к стене и забираюсь на второй этаж. Ножом отодвигаю щеколду на старой рассохшейся раме и проникаю в комнату. Чуть не падаю нога уезжает на игрушечной машинке. Сразу видно, что здесь живут пацаны. Две кроватки, застеленные покрывалами с белыми якорями, по стенам развешаны рисунки танков и самолётов, на полках самодельные модели военной техники расставлены рядом с детскими книжками. «Зачёт, мышонок! Правильно пацанят воспитываешь» мелькает в голове мысль. Но я сейчас сюда не в качестве ревизора нагрянул. Выхожу из комнаты, ступаю бесшумно по вытертому ковру. На втором этаже ещё одна комната и две лестницы: вниз и на чердак.
Сирена смолкает. Нужно действовать тише. Толкаю плечом дверь во вторую комнату. С одного взгляда понятно здесь живёт не Геля. Значит, женщина со странным именем Фати. В полном исполнении, полагаю, Фатима. Цветные подушки и лоскутное покрывало на высокой кровати. Около неё турецкие тапочки с загнутыми вверх носами и пёстрый халат на стуле. На небольшом столике возле окна корзина с клубками шерсти, спицами и недовязанным шарфом. Кресло и торшер неизменные спутники уюта уходящей эпохи. Морщусь от приторного запаха и нахожу источник. Индийские палочки-вонялочки возле корзины веяния нового времени. Мадам не тянет на родственницу светловолосой Гели. Но раз Алекс её знает, значит, с мышкой она живёт давно.
На чердаке никого. Прислушиваюсь к разговору на первом этаже. Чтобы различить слова, спускаюсь на веранду с витражными стёклами. Новый холодильник выделяется белым пятном на фоне простенькой советской кухни. Геля громко разговаривает с Алексом. Судя по его нытью через дверь. «Их отец твой брат», фраза Гели ставит меня в тупик. «Это дети Артура!» спина намокает под тельняшкой. «Глеб копия моей матери, как и Артур», гром среди ясного неба. Этот ублюдок мой брат? Но как? Мои родители никогда бы не бросили своего ребёнка. Но не потому ли отец так рьяно бросился защищать Алекса одиннадцать лет назад? Чувствовал вину перед другим сыном? Кровь бурным потоком устремляется к голове, в ушах слышатся фантомные разрывы снарядов. Сгибаюсь пополам, закрывая уши, но как заткнуть канонаду в мозгу. Прислоняюсь лбом к холодильнику. Из-за приступа, пропустил часть разговора. «Увидел тебя и крышу начисто сорвало», о чём это? Лезу в карман за таблеткой и запиваю её, зачерпнув ковшиком воды из жестяного ведра у входа. Не факт, что поможет, а эффект плацебо со мной не прокатывает. Прощаются. До восьми. Смотрю на свои котлы остался час. Неужели Геля отправится с ним на свидание?
Бормотание Гели отрезвляет меня. Оглядываюсь в поисках укрытия. Сейчас она войдёт на веранду и привет. Я ещё не готов к встрече, да и Геля испугается. Господи, мои это дети, мои! И девочка моя. Прежде, чем Геля выходит на веранду из предбанника, успеваю скрыться в соседней комнате. Это опочивальня моей мышки! На трюмо мазилки разные и духи, на узенькой тахте возле подушки сорочка кружевная, на стене, рядом с выцветшими чёрно-белыми портретами Гумилёва и Ахматовой, цветная фотография сыновей. Посередине круглый стол под бархатной синей скатертью до пола. Разложен пасьянс и стоит кружка с недопитым чаем. Хочу до дрожи увидеть Гелю вблизи. Ныряю под стол, не удержавшись, делаю ножом маленький угловой надрез на скатерти.
Бандитом был, бандитом остался! Геля входит в комнату и швыряет колготки возле двери.
Да блин! Когда он успел-то? Как хомячок, что ли. Убью гниду!
Как можно быть таким варваром? Геля проходит к окну и задёргивает белые занавески. Останавливается у трюмо. Делаю новый разрез на скатерти.
Геля в короткой кожаной юбке и кружевном лифчике стоит перед тройным зеркалом. Грудь её возмущённо вздымается, но руки поглаживают бёдра. Как же моя мышка хороша! Даже с растрёпанными волосами. Ноги ладные, кожа на вид, как шёлк. Хочется дотронуться.
Разбередил душу и тело, демон. Словно и не было этих лет разлуки, Геля стаскивает с себя юбку и чёрные трусики. Всю уделал, но моя взяла!
Небеса, какими гадостями они занимались, пока я нёсся сюда? Забываю, как дышать, разглядывая её по-девичьи узкие бёдра. Геля снимает лифчик, открывает дверцу трюмо и достаёт полную бутылку «Мартини».
Геля отвинчивает крышку и, оглядевшись, отпивает прямо из горла.
После такого, конечно, лучше бы водки.
Тоже не отказался бы. Завороженно рассматриваю внизу живота Гели пухлые губки с нежным светлым пушком. Член уже онемел от боли, а яйца словно в тиски зажаты. Начинаю понимать, что произошло в прихожей. Я сейчас тоже тут всё уделаю. Геля садится на стул и делает ещё глоток.
Это, конечно, метод страуса, она закидывает ноги на стол. Но если я нажрусь в зюзю, то свидание накроется медным тазом. Типа медотвод. Хотя, когда Алекса хоть что-нибудь останавливало. И что теперь? Бежать? Покупать пистолет?
Геля отпивает ещё, и, поставив бутылку на пол, ведёт руками по груди, разминает одну и другую, массирует соски, сминает их. Язык скользит по приоткрытым губам.
Пожираю Гелю глазами, но голод лишь усиливается. Это выше моих сил. Моя необласканная девочка. Лучше бы с меня кожу содрали живьём, чем такие муки. Зацелую тебя всю от макушки до кончиков пальцев. Потерпи. Теперь уж точно не стоит вылезать из-под стола. Закончив играться с грудью, Геля разворачивается к зеркалу.
А может притвориться пьяной и устроить дебош в ресторане? Геля берёт перьевой веер и обмахивается им, томно прикрыв глаза. Рассматривает себя из-под длинных ресниц в трёх зеркалах. Что скажете, дамы?
«Что он трахнет тебя, не доезжая до ресторана», рвётся у меня с языка. В груди тут же вскипает злоба, как смола в адовом котле. Геля серьёзно собралась к нему на свидание?
Хлопает входная дверь, и Геля поспешно натягивает сорочку. Убирает бутылку под скатерть и прячется за створкой шкафа. Достаёт из него чёрный халат с золотыми драконами.
Мам! Смотри какой щенок! вбегают мальчишки с лохматым псом. Давай возьмём его дом охранять?
Здрасьте, приехали! Какой же это щенок? Геля затягивает пояс.
Пёс, похожий на болонку, нюхает воздух, и я понимаю, что этого товарища правда стоит взять в охранники. Только не сейчас! Пёс заливается лаем и вырывается из рук Бориса.
Глава 5
Геля
Стоять, Зорька! ору, подхватывая собаку, как вратарь мяч. Мартини она, что ли, учуяла. Спалит меня сейчас перед детьми. Без мохнатого собутыльника обойдусь. Во-первых, братцы-кролики, кто вам разрешал входить без стука, да ещё в верхней одежде врываться к маме в комнату?
Простите, засранцев! шаркает в поклоне Глеб.
Борис, выпучив серые, как у меня, глаза толкает его плечом.
Это где ты такое слово услышал? глажу болонку. Она с подозрением обнюхивает меня. Вряд ли её прельстили мои французские духи. Однозначно на алкоголь натаскана животина.
Это нас тренер, Кирилл Андреевич, так назвал. Помнишь, Борис тогда за мной после кружка юных физиков зашёл. Показал пацанам в раздевалке первый закон термодинамики на примере бутылки с лимонадом Ой, у нас же новый тренер! Знаешь, какой классный!
Стопэ! Помню! Звонил мне тогда Кирилл Андревич. Тренер Глеба подкатывает ко мне уже полмесяца. Но на боксёров, после Алекса, я вряд ли когда-нибудь поведусь. Тем более Кирилл младше меня на десять лет. Вернёмся к собаке. Она не похожа на бездомную. Так что кругом!
Ну мама!
Кругом! И шагом марш в свою комнату писать объявления: «Найдена собака, смотрю на ухмыляющуюся собачью морду. Глазки-пуговки, стриженая чёлка, очень скучает по своим хозяевам».
Собака опять начинает вырываться и лаять.
После «скучает» поставьте три восклицательных знака! вручаю пса Глебу: Только держи крепче. Фати, принесёшь собаке что-нибудь слопать?
Выставляю компанию за дверь и выхожу на веранду. На витражные окна тоже нужно повесить занавески. И решётки поставить. Бывают же такие симпатичные ажурные.
На лестнице стихает топот мальчишеских ног. Фати касается моего локтя:
Ну что, всё вернулось на круги своя? в её голосе слёзы.
Это было ожидаемо. Ты же знаешь, Питер город маленький.
Прямо у дверей? Как собака?
Сверху доносится собачий лай.
Давай не будем больше о собаках!
Так зачем ты в дом-то его повела? качает головой Фатима.
Знаешь, хоть Германия и спец по фильмам для взрослых, но я за десять лет жизни там совсем забыла, что собеседника опасно приглашать домой. Достаю из комода ящик с инструментами, оставшийся от прежних хозяев. Пойдём крючки на место прибьём. После собеседования.
Забеременеешь ведь снова.
Ты будешь удивлена, но шторм по имени Алекс сегодня лишь омыл мои берега.
С молотком и гвоздём в руках ищу в стене прежние дырки.
Дыхни-ка, Фати, отыскав крючки в ворохе одежды, выпрямляется и с подозрением смотрит на меня.
Да, я пила! беру у неё крючок и прислонив к стене луплю молотком по шляпке гвоздя. Потому что вечером Алекс придёт снова. И я Я не знаю, что делать.
Сажусь на ворох одежды и прислоняюсь к стене. Теперь каждый раз входя в дом, буду вспоминать о нашей фееричной встрече с Алексом.
Он любит тебя, Фати, хватаясь за поясницу, встаёт на колено и усаживается рядом со мной. И вряд ли когда-нибудь оставит в покое.
Моё тело помнит его, кровь приливает к щекам, когда я вспоминаю губы Алекса на шее, его жадные пальцы, терзающие моё лоно. Горячее прикосновение члена, рвущегося внутрь меня.
Что про детей сказал?
Хочет записать их на себя.
Знаешь, кызы Фати берёт меня за руку, и я кладу ей голову на плечо. К моей матери вернулась память, но не разум. Поэтому Фати стала для меня второй мамой. Я сегодня увидела Алекса и призналась себе, что хочу вернуться к нему. Я же тогда из женской солидарности психанула. У нас с тобой, сама знаешь, судьбы похожи. Но Алекс был хорошим хозяином. Дурил, конечно, но это из-за вседозволенности.
А Юлю он тогда от вседозволенности на столе разложил?
Фати толкает меня плечом.
Юля твоя та ещё провокаторша. Будто сама не знаешь.
Я бы хотела её увидеть. Но даже не знаю, где искать.
Смотрю на часы через полчаса приедет Алекс, а я сижу на полу и вспоминаю, как бывший муженёк меня лапал.
Фати подливает масла в огонь:
Геля, ты живёшь прошлым! Кончай дурить. Алекс такую школу прошёл. Старых ошибок не повторит.
«Воровка никогда не станет прачкой»3, поднимаюсь и, напевая, приколачиваю крючок за крючком.
Звонок в дверь оглушает, но ещё громче стучит сердце:
Скажи ему меня нет! Заболела, умерла, вышла в астрал и не вернулась.
Помогаю Фате встать, и, захватив молоток, смываюсь в комнату.
Не дури, кызы! несётся мне вдогонку.
Уехала скажи! С хахалем!
В комнате холодно. Окно вроде закрыто было. Бросаюсь к нему открыто! Срочно решётки и современные замки на все рамы и двери поставлю. Щеколда на старой достаточно поддеть ножом. Хлопает входная дверь. Бегу к выключателю и вырубаю свет. Ныряю под стол. Детский сад, но если Фати не спалит
меня
Вы к маме? Борис сообразительнее Глеба, но беспечнее. Безоблачное детство в Германии не прошло даром. Её комната здесь. Только постучитесь
А вы кто вообще? Глеб более бдительный.
Ай! вскрикивает Алекс. Милый пёсик. Как его зовут?
Зорькой мама назвала, Глеб явно не намерен пускать Алекса в мою комнату. Так кто вы?
Небеса, кто-нибудь там успокойте собаку!
Ты ещё спроси: «Чьих будешь?» смеётся Алекс. Молодец, пацан. Глеб? Ведь правильно?
Правильно будет, когда назовётесь, бычит Глеб.
Алексей Чернов. Может слыхал?
А должен был?
Отпиваю ещё пару глотков. Если Фати сказала, что меня нет, то Алекс скорее всего отправится ждать меня в машину. Или он заметил промах Бориса?
Мальчики! Идите наверх. Что за невоспитанность?
Подожди, Фатима!
Алексей Дмитриевич! У ребят ещё уроки не сделаны. Мама придёт, ругать их будет.