Ксантипп предпочитал иметь цель и у него был интерес к строящимся кораблям.
На самом деле город не мог себе этого позволить. Ко всем богатым семьям обратились с просьбой внести свой вклад и предоставить огромные суммы серебром. Два корабля, строящихся на берегу, были профинансированы семьей Алкмеонидов. Часть богатства его жены его богатства! уйдет с Мильтиадом, когда тот отправится весной в поход.
Ксантипп не нес никакой ответственности за корабли даже после того, как была произведена оплата. Он слышал, что на носу одного из них будет изображена Агариста, но то была прихоть жены и побочная договоренность с мастером-резчиком, а не признание факта оплаты. Ксантипп вздохнул про себя. Лучшим изображением был бы глаз, нарисованный по обе стороны от тарана, чтобы видеть путь к врагу. Как и в случае с его старым щитом, простое часто бывало лучшим.
Он медленно шел по набережной, где в колыбелях из серого дуба лежали незаконченные скелеты, отгороженные от моря деревянными дверями и большими тюками. Когда придет время и они будут готовы, воде будет позволено хлынуть внутрь и поднять триеры в их новой стихии. Затем их отведут в море для ходовых испытаний.
Ксантипп зачарованно наблюдал, как на почти готовое судно устанавливают таран. Массивные бронзовые «убийцы кораблей» выглядели устрашающе и представляли собой листы металла, прибитые к деревянным балкам для идеального сочетания легкости и прочности. Длинные и широкие, они казались тупыми, но на то имелась причина. Их предназначением было пробивать корпус так, чтобы атакующий корабль мог отступить и искать другую цель. Таран, похожий на шип, просто застревал бы в обшивке. Эти же были молотами. На полной скорости, с весом корабля и двух сотен человек, они могли пробить что угодно. Такая война нравилась Ксантиппу.
Пока он смотрел, морской бриз высушивал пот на его обнаженном теле. Болело колено. Он скучал по тем дням, когда при желании мог совершить подобную пробежку дюжину раз и не страдать потом целую неделю от боли в пояснице и мышцах. Ксантипп вздохнул. Возраст жесток. Но хорошо хоть выдался ясный день после трех дождливых.
Из-за триер, стоявших дальше на берегу, вышли двое мужчин. Ксантипп выругался себе под нос, узнав в более высоком Фемистокла, склонившего голову и говорившего что-то своему спутнику Аристиду. Без сомнения, они были здесь по делам и, наверное, проверяли наличие каждого гвоздя и инструмента, а также все траты, до последней серебряной монеты. С флотом такого размера не могло и не должно было быть никаких потерь. Семьдесят кораблей огромное предприятие, значительная часть богатства Афин должны были отправиться в море, чтобы стать игрушкой судьбы. Находились такие, кто говорил, что городу не следовало выполнять просьбу Мильтиада, но он хорошо выбрал момент.
Ксантипп повернулся, чтобы уйти, но, конечно же, в этот момент Фемистокл почувствовал его пристальный взгляд и поднял глаза. Здоровяк поднял руку и позвал его по имени.
Ксантипп мог бы притвориться, сделать вид, что не слышал, но заколебался, и момент был упущен. Мужчины подошли к нему. Оба были в простых одеждах и несли под мышками свитки папируса, помеченные изображениями и списками. Ксантипп мысленно застонал, но отступать не собирался. Вместо этого он заставил себя улыбнуться и выпрямился, чувствуя, как по спине стекает пот. Неужели он стал таким ни на что не годным после Марафона? Он тренировался усерднее, чем когда-либо, но возраст все портил. Он представил, что становится рыхлым и у него вырастает живот, как у некоторых зрелых мужчин. Этот образ наполнил его ужасом, и он решил бежать изо всех сил на обратном пути с коленом или без колена.
Хорошо выглядишь, Ксантипп, сказал Фемистокл. Пришел посмотреть на свои корабли?
Они не мои, быстро ответил Ксантипп.
Как получилось, что Фемистокл всегда, казалось, нервировал его с первого слова? Это было неприятно. Зато Аристид выглядел спокойным и невозмутимым. И вдруг Ксантипп понял, что этот человек раздражает Фемистокла больше всех остальных.
Рад видеть вас обоих в добром здравии. И рад, что вы так заботитесь о новых галерах.
Аристид в ответ мягко улыбнулся и сказал:
Мы все заинтересованы в успехе. Мы трое выстояли при Марафоне и носим на себе шрамы того дня. Мой долг убедиться, что Мильтиад хорошо начал. В конце концов, такова воля собрания.
Ксантипп опустил голову, успев заметить, как Фемистокл закатил глаза за спиной у Аристида.
Я слышал о твоем назначении главным архонтом-эпонимом. Это вполне заслуженно.
К его удовольствию, Аристид отмахнулся от комплимента:
Ты прекрасно знаешь, что такие вещи не имеют никакого значения В лучшем случае это искушение для тщеславия. В худшем червяк в душе! Должно ли меня восхищать, что народное собрание проголосовало за мое имя в названии года? Были и другие кандидаты. Разве они менее достойны этой чести? Фемистокла можно было бы так же легко назначить на эту должность. Один голос мог бы разлучить нас неужели меня тогда съела бы зависть? Будет ли от меня меньше пользы или от него больше? Конечно нет. Все это пустяки. Я знаю, что ты это понимаешь.
Ксантипп почувствовал, что краснеет. Он был рад войти в узкий круг равных, независимо от того, какое это имело значение. Каждый год в городе избирался только один архонт-эпоним. «Год Аристида» становился опорой, на которой строились все события. «Это было через три года после Аристида», говорили бы люди, возможно, в течение столетий. Ксантипп полагал, что Аристид мало заботится о таких почестях, но знал, что сам он не настолько скромен. Как, наверное, и Фемистокл.
Я иду к начальнику порта, сказал Аристид и протянул руку; Ксантипп ощутил твердое, сухое пожатие. Обнаружил несоответствия в отчетах.
Умысел или недосмотр? спросил Ксантипп.
Присутствие Аристида заставляло его быть серьезным и вдумчивым. Этот человек устанавливал высокие стандарты.
Аристид ответил не сразу, прежде все взвесив, учитывая, что от этого зависела бы жизнь человека.
Полагаю, что второе, но буду судить по его реакции. Если потребуется, приведу на суд собрания.
Не ждешь опасности? спросил Ксантипп. У меня нет меча, но я мог бы сопровождать тебя. Не годится, чтобы на архонта нападали при исполнении им своих обязанностей.
Аристид задумчиво отвел взгляд и покачал головой. Ксантипп и раньше отмечал, что этот человек вообще лишен физического страха, как будто угроза ранения или даже смерти его не волновала.
Я так не думаю. Меня здесь хорошо знают. Если он действительно набросится, найдется дюжина плотников и рабов, которые его удержат. Спасибо за твою заботу, Ксантипп. Ты хороший человек.
Ксантипп снова почувствовал, что краснеет. Аристид повернулся и направился к докам. Было бы заманчиво пойти с ним. Он почувствовал, что Фемистокл наблюдает за ним, подняв брови. Атмосфера была другой, как будто они оба сошли со сцены и могли быть самими собой. Ксантипп понял, что это сделал Аристид.
Я провел утро с нашим новым архонтом, вздохнул Фемистокл. Утро, в которое уже не вернусь.
Ксантипп нахмурился, не желая быть втянутым в обсуждения и опасаясь каким-либо образом критиковать Аристида.
Он лучший из нас, твердо сказал он, игнорируя вспыльчивость собеседника.
Для кого-то возможно, пожал плечами Фемистокл. Некоторыми правят жадность, глупость и похоть. Они могли бы украсть драхму у собственной матери или наступить на пальцы ближнему, чтобы помешать ему подняться. Они как дети в своей злобе.
Ты же не об Аристиде говоришь! воскликнул Ксантипп, изумленно взглянув на него.
Нет, конечно нет. Народу нужны такие люди, как Аристид. Народ должен знать, что есть те, кого можно оставить охранять комнату с золотыми монетами в полной уверенности, что не пропадет ни одна. Более того, они умерли бы с голоду, но не подняли бы и корки хлеба, которая им не принадлежит. Аристид такой человек, я это знаю. Ты тоже это знаешь. Его воля его честь как железо. Он мог бы управлять этим портом или всем городом, и все работало бы, словно фаланга в идеальном строю.
Ксантипп подозрительно посмотрел на него:
Значит, ты им восхищаешься. И я. Нам нужны такие люди, как
Но тогда, если бы за законы отвечали такие люди, как Аристид, у нас был бы мертвый город, продолжил Фемистокл, глядя вслед худощавому человеку, направляющемуся к начальнику порта. Жить так все равно что пытаться вести корабль против ветра. Гребцы налегают на весла, и корабль рассекает волны, неся всех нас. Аристид может это сделать.
Почему тогда «мертвый город»? начал сердиться Ксантипп.
Как получилось, что каждый разговор с Фемистоклом складывается одним и тем же образом? Этот человек обладал необычайной способностью уколоть.
Людям нужно нечто большее, чем хлеб и вино, любовники и золото, сказал Фемистокл.
Ты имеешь в виду богов?
К его удивлению, Фемистокл усмехнулся:
Я не знаю. Как интересно у тебя устроен ум, Ксантипп из Холаргоса! Нет, мужчинам нужно честолюбие. Такие, как Аристид, были бы довольны тем, что сохранили. Сохранили то, что у нас есть.
Это не кажется мне таким уж плохим, возразил Ксантипп.
Мир меняется. Если постоянно только перекрашиваешь и перестраиваешь, то в конце концов появятся трещины. Ты видел, мой друг, руины храмов и врат. Были народы, которые не менялись и ушли до нас. Им не хватило честолюбия встать и сказать: «Мы оставим след, который никогда не будет стерт».
В нем появилась странная напряженность, наблюдать которую было почти неприятно. Ксантипп заметил, как исчезает блеск в его глазах.
Фемистокл встряхнулся, словно просыпаясь, и добавил:
В любом случае я бы не хотел, чтобы он сидел за моим обеденным столом. Старик убивает смех этим своим кислым выражением лица.
Ксантипп неловко кивнул. Он уже устал от Фемистокла:
Хорошо. Я возвращаюсь в город. Пообещал себе, что сегодня устрою тяжелую пробежку.
Фемистокл посмотрел на него, оценив длинные руки и ноги, мощные мускулы человека, который каждый день оттачивал свои боевые навыки.
Можно мне побежать рядом или предпочитаешь в одиночку?
Ксантипп услышал в этих словах вызов и улыбнулся:
Буду рад составить тебе компанию, но предупреждаю: я задаю жесткий темп.
Сбросив одежду и сандалии, Фемистокл остался голым. Он сиял здоровьем. Ксантипп вспомнил, что этот человек любит бороться и биться на кулаках, и подумал, не перегнул ли палку. Сам-то он был уже немолод, с больным коленом. Но свои опасения оставил при себе.
Фемистокл горкой сложил вещи и свистнул. В ответ со стороны доков рысцой примчался раб.
Веди, Ксантипп, кивнул Фемистокл. Я сделаю все возможное, чтобы не отставать от тебя.
Они начали с легкого бега. Каждый сознавал силу другого и был полон решимости не проиграть, даже если для этого придется умереть.
Глава 11
Его подвело колено. Оба и Ксантипп, и Фемистокл неслись едва ли не на разрыв сердца. Когда в поле зрения показалась городская стена, и тот и другой рванули по грунтовой дороге из последних сил. Капли пота летели во все стороны. В какой-то момент Ксантипп почувствовал, как колено дернулось, будто в него вонзили железный шип. Он вмиг потерял скорость и захромал, но заставил себя продолжать, хотя Фемистокл уже ушел вперед, не оборачиваясь. Люди, ехавшие из порта в город на запряженных волами повозках, приветствовали героев Марафона, без сомнения узнав Фемистокла.
Соперники встретились у городских ворот, закончили, пыхтя и отдуваясь, под любопытными взглядами стоявших на стене скифских лучников. Эти метеки были наняты для поддержания порядка на улицах, а иногда и на холме Пникс. Когда там собиралось до двадцати тысяч человек, горячие дискуссии становились слишком бурными и спор нередко перерастал в драку с кровопролитием.
Оба бегуна раскраснелись, но быстро восстановились, хотя, чтобы создать такое впечатление, им пришлось изрядно постараться.
Ты хромаешь, заметил, усмехнувшись, Фемистокл. Я и победил-то только благодаря этому. Я уже начал сдавать, когда ты сбавил.
Пустяки, сказал Ксантипп.
Он не хотел искать причину для оправданий. Фемистокл выиграл забег. Мужчинам жаловаться не пристало.
Я знаю гимнасиарха у реки Илисс всего в нескольких стадиях отсюда. Новое место. Примут нас радушно. Хозяин из филы Леонтиды он стоял со мной на Марафоне.
Вместо того чтобы отказаться, Ксантипп заколебался. Он знал, что если собирается ходить на следующий день, то должен натереться маслом. Колено горело, и мышцы вокруг него подрагивали. Но он предпочитал гимнасий либо в Академии, на севере, либо в одном из восточных районов города. Более того, он не хотел чувствовать себя обязанным Фемистоклу. Пот капал с кончика носа, и Ксантипп вытер лицо ладонью. А потом, повинуясь импульсу, кивнул, и Фемистокл пошел впереди, уже справившись с одышкой.
Возраст жестокая штука. Отнимает понемногу все, что у нас есть.
Ксантипп почувствовал, как в нем нарастает раздражение.
Просто старая рана, натянуто сказал он.
Это приходит ко всем нам, пробормотал Фемистокл почти про себя.
Ксантипп поднял глаза к небесам, моля о терпении.
Гимнасиарх горячо приветствовал Фемистокла, будто давно потерянного брата. Окликнул его по имени, как только они миновали ворота и прохладные внешние галереи, чтобы выйти на главное поле. Река неподалеку протекала через тихие рощи, беговая дорожка была новой и чистой. Никакого сравнения с той, что в Академии, с ее облупившейся краской и сорняками. К ним отнеслись со всем вниманием и заботой, что произвело на Ксантиппа немалое впечатление. Гостей уложили, намазали маслом и как следует помяли, а потом выскоблили кожу затупленными бронзовыми и костными лезвиями. Грязное масло вылили в котел, где оно разделилось на темные и золотистые спирали. Запах был немного неприятный, и Фемистокл попросил раба убрать котел подальше.
Знаешь, Аристид не желает платить за новое масло. Ты об этом слышал? спросил Фемистокл. Пользуется бесплатным, тем, что сливают, каким бы грязным оно ни было.
Ксантипп нахмурился и глубоко вздохнул. Он лежал на спине, наблюдая, как раб, державший его поднятую ногу, критически осмотрел больное колено и начал надавливать большими пальцами на поверхность сустава, разгоняя собравшуюся там жидкость. Боль была невыносимая, и разговор помогал Ксантиппу не кричать. Этого он позволить себе не мог только не перед Фемистоклом.
Значит, не любит расточительства. Возможно, это мудро, процедил Ксантипп сквозь зубы.
Прозвучало это достаточно напряженно, и Фемистокл, переведя на него взгляд, спросил:
Тебя беспокоит колено?
Ксантипп задержал дыхание и выдохнул:
Все будет хорошо. Спасибо.
Мне здесь нравится, махнул рукой здоровяк. Какой бы ни была цена, оно того стоит. Хочешь вина? Половина на половину? Или одну на треть?
Посомневавшись, Ксантипп согласился на последний вариант. Он сел, чтобы выпить, и вытянул ноги, а рабы продолжили их растирать. Его внимание приковала схватка двух борцов, терзавших друг друга с изощренной свирепостью.
Фемистокл следил за ними более опытным взглядом и выкрикнул поздравления человеку, жестко бросившему противника на землю, но проигравшему. Тот стоял, придерживая одной рукой другую, похоже сломанную. Услышав доброе слово в свой адрес и увидев, кто признал его способности, он заулыбался и отправился к лекарю наложить шину и повязку.