Мама сказала: «Как-то интересно получается Ты поехал учится в Московскую ветеринарную академию, но уже через три года стал курсантом военного факультета. Но это мне ещё понятно. Однако через два года ты приехал в форме младшего лейтенанта с красными погонами. А сейчас приехал с зелёными погонами лейтенанта». «А чего тут непонятного? переспросил я. Просто я написал рапорт о желании служить в пограничных войсках. Вот меня и перевели в зелёные». «Хорошо, сказала мама. А давайте поедем в Волгоград к тёте Дине?»
И вот мама, моя супруга и я отправились на поезде в Волгоград. Выходит, что месяц назад я уже был в Волгограде. Тогда мама в поезде привлекла к себе повышенное внимание она начала проверять качество купленной еды. Дело в том, что она брала кольцо, продевала его через верёвочку и держала над едой. Если еда была хорошей, то кольцо начинало динамично двигаться вперёд и назад. А если еда не очень хорошая, то кольцо делало маятниковые движения, как в старинных часах слева направо.
Этот поезд держал путь на Дербент, поэтому в нём было очень много молодых девушек с Кавказа. Видимо, они приняли маму за колдунью сначала подошла одна девушка и попросила погадать. Затем другая, третья Через какое-то время возле мамы собралось много людей, поэтому мы попросили её закончить эти эксперименты с продуктами, ведь девушки просили другого. Они хотели узнать про женихов их будущих мужей. Одна девушка даже забыла свой кошелёк на столе с продуктами.
Сожаления
Первая ночь прошла. Рассвет заставил весь вагон вновь прийти в движение. Люди готовились завтракать и занимались разными нужными делами открывали и закрывали сумки, что-то доставали, что-то ставили обратно.
Я вышел из купе, чтобы оглядеться. Однако в коридоре даже не было свободного места, чтобы просто постоять. Коробки, сумки и несколько людей лежали в проходе. Путь в туалет получился сложным приходилось через всё это переступать, а где-то всё же наступать на коробки и ящики. Я заметил, что в вагоне было несколько людей славянской внешности, и мне стало немного спокойнее. Я бегло вспомнил поезд, в котором мы ехали на Кавказ по всем ощущениям он превосходил этот.
День прошёл за чтением и размышлениями. Вот и Волгоград. Поезд остановился. Я посмотрел в окно и вспомнил, что недавно мы были здесь с мамой как нам было хорошо! Но сейчас какая-то тоска зашла в душу. Так же я заметил, как из нашего вагона вышли все люди славянской внешности. Поезд тронулся, и стало совсем грустно. Жена! «Зачем я взял с собой супругу? начали мелькать мысли в моей голове. Может нужно было всё же выйти здесь в Волгограде? Но как я выйду? Что я скажу? Скажу, что мне совсем не понравился поезд? Какая чушь! Нужно ехать до конца, раз я уж сел сюда». И всё же жену нужно было оставить дома, а затем привезти, когда устроился бы на месте.
Другой мир
Астрахань проехали спокойно. Позже появились степи и пески Туркмении.
Мы проснулись от резкого толчка вагона. Света нигде не было даже в купе. Свет фонариков начал освещать проход в вагоне. Послышались голоса. Таможня. Да, это была граница Туркмении.
Вооружённые люди в военных костюмах стали проверять всё купе и все места, где и что можно было проверить. Даже открывали люки внизу поезда, где и там стояли ящики с продуктами питания. Таможня шумела, офицеры что-то говорили, а Саид стоял и слушал. Мой сосед по купе сказал, что они хотят отсоединить вагон за перегруз товаром. Но Саид дал им денег, поэтому через некоторое время поезд тронулся, и всё успокоилось.
Утром я увидел в нашем купе ещё одного спящего человека. Он спал над дверью там, где лежала часть вещей. Однако место хватало, чтобы втиснуть туда человека. В коридоре вещей стало ещё больше. Люди уже спали по всей длине коридора вагона. Они расстилали какие-то одеяла и спали прямо на коробках.
Станций не было видно, но поезд часто останавливался просто в открытом месте. Из окна были видны верблюды и барханы из песка. Иногда виднелся какой-нибудь небольшой домик и несколько человек, которые сидели и смотрели на нас. А мы смотрели на них.
Стояла сильная жара, поэтому пить хотелось всегда. Чтобы хоть как-то дышать, мы открыли окно. В него мы ставили пластиковые бутылки, чтобы во время движения поезда вода немного охладилась и не была такой горячей.
На одной из небольших станций к окну подошли несколько мальчишек лет двенадцати. Они кричали нам: «Дайте баклажки!» Баклажки это как раз те самые пластмассовые бутылки из-под воды на два или полтора литра. Мальчики не уходили и продолжали кричать: «Отдайте баклажки!» Затем они показали большие камни, которые держали у себя в руках. Мой сосед по купе сказал, что они сейчас разобьют стёкла, если мы не отдадим им баклажки. Пришлось отдать две бутылки.
На следующих больших станциях мы закупились водой. Для сравнения могу привести цены в российских рублях того времени. Был 2000-й год. Минеральная вода объёмом полтора литра стоила десять рублей. И вяленые сазан или карп также стоили десять рублей. Только сазан можно было разделить на два человека!
Пить хотелось всегда жара была очень сильная даже ночью. Кушать не хотелось из-за стресса. Также не хотелось ходить в туалет, ведь коридор был завален.
Несколько раз в день по вагону проходили разные дервиши это аналог мусульманских монахов. Они что-то говорили, жгли разные травы, делали какие-то обряды.
Про Саида
Следующей ночью наш поезд вновь остановили на какой-то плохо освещённой платформе. Мы проснулись от криков и шума.
За сутки пути по Туркменистану я уже привык к тому, что какие-то военные угрожали отсоединением вагона из-за перегруза, после чего появлялся Саид, давал деньги, и поезд трогался дальше. Думаю, точно такая же картина была и в других вагонах нашего поезда.
Но в этот раз всё происходило слишком шумно. Люди в военном обмундировании постоянно заглядывали в двери нашего вагона, потом они ходили и всё открывали, хотя документы не проверяли. Затем Саид дал им деньги, и они ушли. Но на улице всё равно было шумно кто-то сильно ругался.
Мой сосед сказал, что очень много людей хотят сесть в вагон, но Саид им отказывает. Конечно, билетов не у кого из них не было. Но, как я понял, после Астрахани билеты покупать и не нужно. Главное уметь договориться с Саидом.
Шум перешёл в коридор вагона там уже дрались. Я много раз пожалел о том, что поехал поездом с супругой. Я даже не понимал, где мы сейчас находимся, и что может случиться. Часто осознавал, что в вагоне я был один славянской внешности. Ещё точно помнил, что нельзя говорить о том, что я пограничник.
Когда собирал вещи в Таджикистан, взял с собой «финку» это нож с кнопкой, нажав на которую резко появляется лезвие. Мне подарили её ещё в ветеринарной академии. Сейчас эта «финка» лежала у меня в кармане даже во время сна.
Поезд тронулся, но крики и вопли ещё продолжались какое-то время. На крыше вагона послышался топот ног. Я указал пальцем вверх, и мой сосед по купе сказал: «Да, едут и на крыше уже». Но Саид к нам больше людей не подселял. В нашем купе было шесть человек.
Утром мы заметили, что рука Саида перемотана. Я спросил у своего соседа: «А что случилось ночью? Почему рука Саида перемотана?» Он ответил, что ночью вагоновожатый взял в вагон несколько людей, но остальным отказал. Возникла драка, в которой Саиду сильно укусили один палец.
Я предположил, что этой ночью те люди хотели забрать товар из вагона. На что мой сосед ответил, что и такое могло произойти, если бы поезд ещё полчаса простоял бы на станции.
«Тяжёлая работа у Саида, сказал я. И товар нужно довезти, и жизнь ещё приходится охранять». «Да, ответил сосед, это поезд жизни. Его здесь так и называют. По местным меркам Саид хорошо зарабатывает. Вот за одну такую поездку в оба конца он может иметь две и более тысячи долларов. Весь этот товар будет стоить в два раза больше, чем его купили в Москве. Ну и, сам видишь, очень много людей без билетов. Вот в каждом купе по несколько человек, и весь коридор забит людьми».
«Но как на это смотрят специальные службы?» спросил я. «Да никак не смотрят, ответил сосед. Здесь вот так всё и решается». «Ладно, продолжил сосед, осталось полтора суток пути и приедем на место».
Поиски себя и стремление к цели
Поезд мчался на Восток. За окном была прекрасная картина, и я высунул голову в окно. Меня обдало жаром от песков, накалённых дневным изнурительно палящим солнцем.
Наш поезд теперь тянул паровоз. Дым от трубы тянулся тонкой струйкой вверх, а затем растворялся в кристально голубом без единого облачка вечернем небе.
Часть вагонов стала хорошо видна, но люди на крышах вагонов уже не так сильно меня удивляли. Всё же и в пустынных краях есть своя красота. Вспомнился фильм «Офицеры», и стало как-то легче. Спокойнее.
За кружкой чая наступала ночь все готовились ко сну. Хорошо, что мой сосед говорил на русском языке я всё больше узнавал об особенностях местных людей и быте Востока.
Третья ночь пришла ровно в своё время, и я провалился в сон. Мне снилось, что я в Московской ветеринарной академии.
Несколько лет назад я работал в ветеринарном центре при академии. Мне всегда везло на хороших людей. Даже, когда я был совсем не хорошим, то хорошие люди все равно появлялись и помогали мне встать на правильный путь. В этот центр меня привёл хороший человек он руководил этим лечебным учреждением.
Тогда он спросил меня: «Зачем ты уезжаешь, ведь всё стало получаться? Лечебный процесс идёт, работа есть». Я был с ним полностью согласен. Тогда, казалось, я ломал ту жизнь, которую строил пять лет. Но я чувствовал, что мне нужно ехать искать себя и пробовать силы в новых направлениях.
У власти был Путин, и я верил ему. После Ельцина и всех этих унижений страны это было чем-то возвышенным для меня. Будённовск 1995 года не выходил у меня из головы: как так могли поступить люди, которые были у власти? Неужели больше нет духа и силы?
Когда я вспоминал Будённовск и чеченские войны, я видел, как всё плохо получается. Я плакал. Не мог понять, где те люди, которые были в нашей истории Александр Невский, Дмитрий Донской, Иван IV, Петр I и другие Именно поэтому я написал рапорт на Кавказ, но меня отправили в Таджикистан.
Мой ответ тому хорошему человеку был не логичным. Наверное, я просто не знал ответа. Вернее, не мог его правильно сформулировать. Но тогда я думал, что могу влиять своим мнением и своей рукой на ход событий. Думал, что буду более полезным стране там, а не здесь.
«Это всё так», сказал мой наставник. Он потратил очень много времени и сил, чтобы приехать в Москву и стать директором лечебного учреждения. «Всё понимаю, сказал я. И за всё вам благодарен: что поверили в меня и научили лечить животных, что делились опытом жизни. Я вас люблю, как старшего брата и буду всегда вас помнить».
Наставник ушел А сон продолжился другой картинкой. Вижу старшего лейтенанта начальника курсов на военно-ветеринарном факультете при Московской академии ветеринарной медицины и биотехнологии. Он высокий ростом, худой, немного сутулится и как бы вытягивает шею вперёд. Он имеет вид серьёзного человека. Правой рукой он прижимает к себе блокнот в районе подмышки.
Старший лейтенант щурит глаза у него явно плохое зрение. Значит, он не может видеть моей реакции на его слова. Просто он сказал, что я не подхожу по возрасту в слушатели военного факультета. Конечно, после его слов в моей голове была минутная пауза. Я пытался понять, что пошло не так, почему нет?
Я знал, что с московской академии брали неохотно на военный факультет. Но сколько я приложил сил и потратил времени, чтобы попасть на этот факультет! Конечно, старший лейтенант этого не мог знать. Он только видел перед собой какого-то парня в рубашке из варёного шёлка с золотой довольно толстой цепочкой на шее и золотым браслетом на руке. Скорее всего и мой юношеский взгляд был не очень-то добрым в тот момент. Всё же четыре года самостоятельной жизни в общежитиях уже начинали говорить о себе.
Мне, молодому парню, приходилось выживать и закрепляться в этой жизни. Как правило, я надеялся только на себя. Слово «нет» я бы не смог принять. «Я буду здесь учиться!» это всё, о чём я подумал в тот момент.
Мой разговор с лейтенантом проходил напротив комнаты дежурного по военно-ветеринарному факультету. В этот день дежурил майор, которого я уже хорошо знал. Мы с ним довольно часто проводили операции животным в лечебном центре академии. Я посмотрел на него, но он лишь пожал плечами мне в ответ. Его жест был понятен: «Я ничем не могу тебе здесь помочь». И это было понятно это была не его компетенция. Приёмом на факультет занималось высшее руководство: полковники и генерал.
После того, как майор пожал плечами, мои глаза машинально опустились вниз и уставились на стол дежурного. Там были телефоны и таблицы. Самый крайний левый угол этого документа остановил мой взгляд генерал Ветров Я уже где-то слышал эту фамилию. Мозг за несколько секунд включил все воспоминания. Четвёртое общежитие академии: к моему другу приехал его отец. Это был высокий полковник в каракулевой папахе. Чёрные брови и правильные красивые черты лица я всё это сразу вспомнил. А ещё я вспомнил, что он говорил про совместную службу с одним офицером, который сейчас работает начальником ветеринарно-санитарной службы вооружённых сил.
Это генерал Ветров сомнений быть не могло. Нужно действовать! Момент истины.
Но позвольте! Как нельзя принять? обратился я к старшему лейтенанту. Мне сказали, что я уже принят.
Кто вам сказал? удивился лейтенант.
Генерал Ветров.
Старший лейтенант задумался. А я подумал, что этого мало. Такой блеф может не зайти. Нужно закрепить слово каким-то действием. «Давайте я позвоню и ещё раз спрошу», предложил я.
Майор смотрит на меня, я на него. Он прекрасно понимает, что я не знаю и никогда в лицо не видел этого генерала. «Товарищ майор, наберите, пожалуйста, номер», прошу я. Майор набирает номер начальника службы.
«Слушаю! голос в трубке прозвучал чётко и отрывисто. Я понял это точно не секретарь. Это он. «Товарищ генерал, заговорил я, это кандидат на поступление слушателем ВВФ. Тут говорят, что меня нельзя принять из-за возраста. Но ведь указано, что включительно! Получается, что мой возраст подходит. У меня есть спортивные разряды и хороший учебный средний балл 4,2». Я замолкаю и беру паузу.
В трубке секундная пауза, но затем тот же уверенный голос сильного человека говорит: «Ты кто? И зачем ты мне звонишь? Решай свои проблемы с начальником факультета. Я не решаю эти вопросы». И генерал положил трубку. А я продолжал разговор сам с собою: «Вас понял! Значит, буду внесён в списки слушателей!» Я замолчал и протянул телефонную трубку майору, который еле сдерживал улыбку.
Поворачиваюсь к старшему лейтенанту и спокойным голосом повторяю: «Сказал включить в списки слушателей». Старший лейтенант принял эту информацию как-то спокойно. Я этого даже не ожидал так тихо и без эмоций: «Хорошо, приносите документы».
И тут раздался сильный и протяжный гудок. Я резко проснулся и подорвался с постели. Что-то с шумом упало вниз.
В купе, как всегда, было темно. «Что случилось? спросил я в темноту купе. Сосед огнём зажигалки осветил проход купе на коробках лежал парень с третьей полки. Он даже не проснулся просто упал и продолжал спать уже на коробках.
Проезжающий мимо нас поезд дал очень сильный и продолжительный гудок. Наверное, весь поезд проснулся. Уже утром выяснилось, что упавший парень при падении рассёк себе нос и руку, а ещё сломал часть детских пластмассовых игрушек, которые лежали в коробках.
Унижение и кипящий гнев
Утром мы уже подъезжали к границе с Узбекистаном. Наш поезд остановился на очередной станции. И тут мы встретились с поездом, который шёл из Душанбе в Москву. Люди обоих поездов высунулись из окон и дверей вагонов. Они свистели и кричали. Было чувство, что они все знали друг друга и радовались этой короткой встрече. Люди радовались так искренне, будто прощались навсегда. Не думаю, что у них была лёгкая и безоблачная жизнь, но что-то их объединяло, раз они так поддерживали друг друга.