Где, где? Да от мелкой, конечно. Где же ещё? Она у нас этот, как его, мозговой центр. Пойдём уже.
Пирожками пахнет. Заметил Антон, когда они проходили мимо кухни.
Кто о чём, а он всё о еде. Знаешь, тебе следовало бы пожаловаться в какую-нибудь службу. Ты же явно не доедаешь. Смотри какой худой, да и бледный. Или Постой, это ты чё, от ужаса побледнел что ли? Расслабься, а. Смотри не нагадь в штаны.
Если мои родители узнают, что я куда-то обратился, они начал Антон, побледневший при одной лишь мысли, чем грозит ему обращение вообще к кому-либо.
Не перестаю тебе удивляться, парень. Ты, правда, решил, что я смог бы тебя так подставить? Не знаю, чё у тебя там за фигня творится с роднёй, да и знать не хочу. Потому что не моё это дело. Вмешиваться в чью-то жизнь не по мне. Захочешь, сам расскажешь.
«Не захочу».
Я всего лишь пошутил, но судя по тому, как ты отреагировал, думаю всё же стоит поинтересоваться у Алины об этих организациях. А я-то ещё думал, что это я хреново живу. Но, ты прав. Действительно пахнет Чебуреками что ли, или может беляшами. Смотри не изойди слюной, трусливая ты набожная морда, а то предстанешь перед своей возлюбленной, как псих, которому мозги сожгли, этим как его он нахмурил свой прыщавый лоб, пытаясь подобрать правильное слово.
Электрошоком? предположил Святоша.
Да пофигу. Пойдём скорее. Я думаю, что знаю, где она.
Антон согласно кивнул, и они пошли крадучись дальше по коридору, с кучей запертых дверей, в которые возможно вообще никто никогда не заходил кроме уборщицы. Впереди Димка по прозвищу «Демон», в изношенных кроссовках, растянутой, заляпанной чем-то бурым, возможно шоколадом, футболке и драных джинсах. Он был почти на полголовы выше своего спутника и потому считал себя лидером в их компашке. Никто из ребят не знал за какие заслуги этого задиристого парня прозвали «Демон», но всем это прозвище явно пришлось по душе, особенно если учесть и тот факт, что в их трио был ещё и «Святоша». К тому же и Алине и Святоше была известна правда о жалком существовании Демона. О вечно пьяном отце, с которым ему приходилось жить, и такой же вечно пьяной матери, которая, кажется, уже очень давно покинула их обоих. О доме, стоящем в непосредственной близости от местной свалки, где до недавних пор мальчик и находил себе друзей в образе заблудших собак, с которыми он играясь отлавливал копошащихся в мусоре крыс. Для тех собак та свалка была домом ни меньше, чем для него самого.
Антон же напротив вырос под неусыпным контролем родителей, которые, впрочем после смерти своей старшей дочери ударились в религию, посвятив в неё и сына, хоть он того и не желал. Он знал, что таким образом мама с папой пытаются скрыть от мальчика ту ненависть и обиду, что затаили на него после трагедии, но сделать с этим он, конечно же, ничего не мог. «Святоша». Да. Именно так прозвали его друзья, потому что он покорно принял свою участь. Потому что он как мог, пытался верить в Бога, зачем-то забравшего его сестру на небеса.
Эй, мелкая? Признавайся, где ты прячешься? Мне известно, что ты в доме. Если не вылезешь, я устрою здесь погром, и тогда тебе влетит. Всегда хотел разбить что-нибудь действительно ценное. Например, эту чудаковатую фарфоровую вазу. Руки так и чешутся столкнуть её на пол. Правду говорю. Для чего она здесь вообще, а?
Никто не отзывается. Не надо ничего разбивать. Нет тут её. Огрызнулся Антон, жалея, что позволил другу зайти так далеко. Может нам всё-таки следует оставить её в покое?
Дима тяжело выдохнул воздух.
Заканчивай ныть. Тебе ведь известно, что без неё нам не справиться? Может ты уже забыл, как мы познакомились? Забыл, как мы отомстили тем болванам, что швырялись в тебя всякой хренью, пока ты бежал по улице прижимая к груди свою несчастную книжицу? Напомнить тебе? Дождь лил как из ведра. Ты валялся в луже грязи, и если бы не вода, стекающая у тебя по лицу, я бы подумал, что ты плакал. Я бы подумал, что ты рыдал от боли как девчонка. Но нет, это была просто вода. Жалкая картина. Так и стоит у меня перед глазами. Неужели не помнишь, как они ходили потом с волдырями на коже, думая, что никто иной как сам великий бог наслал на них испытания, за их скверные проступки? Они зауважали тебя после этого, братан. Стали бояться тебя, а всё, из-за кого? Из-за нашей мелкой шмакодявки, которая и подсказала нам, что следует делать с той жидкой вонючей фиговиной, что она нам дала. Без неё нам не справиться. Утвердительно повторил Дима.
Ты прав, но
О господь всемогущий! Ну ты и достал. До чего довёл? Я уже сам скоро молиться начну, лишь бы кто-нибудь заткнул тебя наконец. Может тебе всё же стоило заглянуть на кухню. Жратва бы успокоила твой доставучий мозг.
Пошёл ты!
Угомонись, говорю, довольно грубо попросил Дима и взял со столика у зеркала какую-то диковинную шкатулку. Повертел её в руках, рассматривая со всех сторон, а потом, похоже, решил, что ценности никакой она не представляет и потому вернул её на место. Я просто трепал тебе нервы. Меня всегда забавляло, как нелепо ужас искажает твоё лицо. Ты становишься похожим на содрогающегося сурриката. Он довольно умело изобразил вертикально стоящего зверька, со вздёрнутой вверх, крутящейся во все стороны в поисках опасности головой. К тому же мне и правда известно, где она.
Да? И где же? злобно поинтересовался Антон.
Там же где всегда. В библиотеке, тупица. Где же ей ещё быть? Вон та дверь, справа.
Открыв дверь, Дима насупился, осматривая безлюдное помещение, уставленное высоченными книжными стеллажами. Сотни, а может быть тысячи книг и ни одной пылинки в воздухе. Кто-то явно заботился о чистоте книжных полок.
Говорил же, нет её здесь. Теперь убедился? уныло пробухтел Святоша.
Не стоило вам сюда приходить. Я же просила, тихо откликнулась девочка, но парни так никого и не увидели.
«Они же ни вечером пришли. Днём их никто не увидит. Отец ничего и не узнает, если вести себя осмотрительно». Попыталась успокоить биение своего сердца девочка.
Что ты там бурчишь? Только не говори, что ты спряталась под столом? хохотнув, спросил Димка, но к столу, покрытому красной бархатной скатертью, подходить не стал.
Только не трогай книжки, пожалуйста. Книги в руки брать нельзя. Они злые. Будто маленькая мышка пропищала из-под стола Алина. Спокойно, без эмоций.
Антон подошёл к столу и приподнял тяжёлый бархатный край. Девочка сидела, скрестив ноги на ковре, словно йог. Обеими руками она сжимала светящийся телефон, но заметив озадаченное лицо Святоши, вспрыгнула и ударилась головой о крышку стола.
Я пришёл вместе с Димой, оправдываясь, быстро проговорил мальчик, и, помолчав немного, выпустил край скатерти из руки.
Алина прислушалась, ожидая услышать тяжёлую поступь отцовских шагов, но в доме было по-прежнему тихо. Она выглянула из-под скатерти и тут же кровь отлила от её лица.
Нет! взвизгнула девочка, заметив стоящего у полок с книгами Демона. Выскочила из-под стола насколько могла быстро, но поздно.
Да что такого-то? Мне просто интересно, почему ты называешь их злом. Чего в них особенного?
Пару секунд Алина смотрела на него прикрыв руками раскрытый рот, и мальчикам даже показалось, что она вот-вот разревется, но она только еле слышно произнесла:
Тебе Не стоило их брать.
«30 страница, 31 страница , 32 страница. Их нет. Он заметит. Нельзя чтобы заметил».
Да ладно тебе. Всего лишь книги. Почему нельзя их трогать? И что это за названия такие, Брет Истон Эллис «Американский психопат», прочёл он. Звучит и правда жутковато. «Дом плоти» Стюарт Макбрайд, «Молчание ягнят» Томас Харрис. И вот ещё, Джек Потрошитель. Кто он? И что он потрошил?
Ты не знаешь кто такой Джек Потрошитель? Брови Святоши изумлённо взмыли вверх. Даже он знал кто такой Джек Потрошитель, при том, что он практически не читал книг.
Неважно кто он, прошептала девочка, а про себя подумала: «Важно, что он сделал».
«Такая щупленькая, такая ранимая, подумал про себя Антон. И эти её вечно торчащие в разные стороны непослушные кудряшки. Неизменная своим причудливым вкусам в одежде. В частности, к её бледно-жёлтому цвету. Бледно-жёлтые кофты, бледно-жёлтые юбки, бледно-жёлтые брюки, даже джинсы. Не ярко-жёлтые, как лучи полуденного солнца или лепестки подсолнуха, но как нечто бледно восходящее, лишь в теории способное засиять». Алина нравилась ему.
Родители заставляют её читать книжки. Ты не знал? пояснил Демон мальчику, что наблюдал за своей подругой так, словно она и впрямь была ангелом. Ну, или как минимум кем-то не с этой планеты. Но она отказывается почему-то. Не знаю, по-моему выглядит увлекательно. Поэтому она и прячется под столом. Чтобы мама с папой не заметили, как она роется в телефоне.
(Выброси эту бессмысленную дрянь. Пусть только эти книги читает. Если уж она проводит целые сутки в библиотеке, то пусть хотя бы и читает что-то достойное её).
Её родители считают её Как это? Подскажи мелкая, как правильно сказать? Спросил он у подруги, которая казалось, уже сумела взять себя в руки и подавить внезапно возникшую панику. Она не пожелала ответить на его вопрос, лишь забрала у него книжки и медленно расставила их по местам, затыкая теми книгами зияющие пустоты на полке. Спасибо, мелкая за ответ. Пока ты соображала, я сам вспомнил. Книги должны помочь ей развиваться, преодолевать замкнутость и нелюдимость. Книги то? Усмехнулся он фыркнув. Звучит бредово, но прикинь, ведь так говорят о своей дочери люди, которые видят её в благоприятные дни не чаще пары раз в день. И то перед сном или утром. У них вечно какие-то свои дела. Ну да, дел должно быть немало, чтобы содержать такой домище, но я думаю дело в другом. Договорил Демон и замолчал, выдерживая паузу.
«Они не видят меня не потому что видеть не хотят, а потому что я от них прячусь», подумала девочка, подавив внутри себя нарастающую волну страха, но вслух ничего не сказала. «Незачем им знать обо всём этом».
(Я не собираюсь целыми днями разыскивать её. Не желает попадаться мне на глаза, так пусть проваливает).
В чём же? не выдержал напускного драматизма Святоша.
Думаю, они наказывают её за что-то, зашептал Димка, приблизившись к другу, но она не сознаётся за что.
«Нет. Не наказывают».
То, что он сказал, правда? Святоша посмотрел на Алину девочку и правда замкнутую и нелюдимую.
Я не хочу говорить о своей жизни и своей семье, но прошу, не прикасайтесь больше к книжкам.
А ты знала, что в некоторых из них не хватает страниц?
«Он заметил. Заметил!» Алина приложила руки ко лбу так, словно у неё внезапно заболела голова. Ещё несколько дней назад вид вырванных из книги страниц не вызывал у неё никаких эмоций, но сегодня утром они приснились ей во сне, сплошь покрытые свежей человеческой кровью. «Почему ты так боишься? Это был всего лишь сон. Ничего больше. Но откуда же тогда столь сильное желание уберечь их от этого? Мне нужно вывести из дома. Скорее. Нечего тут размышлять». Подумала она, но даже с места не сдвинулась, чтобы что-то предпринять. «Злые мысли. Неправильные мысли. Их не должно быть в моей голове».
Я пролистал несколько и видел. Их кто-то выдернул оттуда. Не замечая никаких изменений в поведении подруги, продолжил Дима. Как можно читать книгу, если в ней не хватает страниц?
Естественно Демон знал, что жутко раздражает подругу, разгуливая вдоль книжных полок. Знал, что она следит за каждым его шагом, за каждым движением руки. Её реакция забавляла его, ведь он не понимал истинной причины, столь бурных чувств девочки. Не знал, сколько боли было выстрадано в стенах библиотеки.
На них описано плохое. Начала Алина пытаясь объяснить, отчего Демон прищурился. Детальное совершение преступления, еле дыша, добавила она. То, чего автор не должен был описывать. Этого нельзя было включать в книгу. Нельзя было публиковать, ведьВедь
Так это ты их выдернула? Варвар.
Оставь её, несмело, но довольно резко попросил Антон. Это не твоё дело.
Зачем вы пришли? присекая зарождающуюся перепалку, спросила Алина.
Может для начала всё же поздороваешься со мной и со Святошей? Событие всё-таки, не находишь? сменил тему Демон. Он осмелился переступить порог твоего дома не просто так. Если бы не я, он и сейчас бы так и мялся в лесочке неподалёку, ожидая нашего появления. Правда ведь, друг?
Отвали.
Никогда прежде не слышал от тебя грубости. Просишь отвалить? Говорю же, наш Святоша прям на глазах возмужал, а ведь всё я, это я притащил его сюда, рассчитывая на поддержку. Мы оба надеемся, что и ты способна поддержать друга в беде. Способна?
Ммм, промычала она равнодушно, не отрывая взгляда от корешков книг, Что-то стряслось? Сознание её тянулось к знаниям, руки нет. Да и книги то были не те, которые ей хотелось бы прочесть.
Может всё-таки посмотришь на меня? попросил Дима, явно уязвлённый тем, что с момента его появления в библиотеке девочка так и не взглянула на него. Словно он был пустым местом. Она послушно повернулась и посмотрела. И увидела, что левая сторона его лица жутко распухла, а под затёкшим кровью глазом наливается огромных размеров синяк.
«Его избили. Боль. Снова боль. Она повсюду».
Какое-то время изумлённая, она не могла вымолвить ни слова, то и дело разевая рот, подобно выброшенной на берег рыбе, а потом спросила:
Кто Это сделал?
Мой папаша, наигранно равнодушно ответил Демон и вновь принялся медленно кружить по комнате, как акула, неспособная прервать движение, Не думал, что он на такое способен, но я ошибался. Обычно дело ограничивалось подзатыльником или надоедливыми нравоучениями, но ты же знаешь, ему всегда было тяжело подбирать правильные слова. В таком-то состоянии, но, как видишь сегодня он всё-таки сумел довести до меня свою мысль.
Ты что-то натворил? скривив губы переспросила девочка. Она раскрутила рукав своей жёлтой рубашки и принялась теребить его пальцами.
А почему сразу я-то?! Нет, ты слышал? Она сразу решила, что это я что-то натворил. Я тут к ней с синяком заявляюсь. Я тут пострадавший. У меня может даже сотрясение мозга или ещё чего похуже, а она
Тебя тошнит? спокойно поинтересовалась девочка и наконец уселась в кресло, прекратив преследование. Скрестила ноги так же, в позе лотоса.
«Словно маленький Будда», подумал Святоша и улыбнулся.
Что? Это ещё что за вопросы? взорвался обескураженный Димка.
Похоже, что нет. Ведь если бы у тебя было сотрясение мозга, ты испытывал бы чувство тошноты. Так мозг реагирует на
Да пошла ты! Умничаешь. Опять. Ты вообще способна на чувства? На сострадание? Жалость? Слышала когда-нибудь о подобных эмоциях. Всё что ты можешь это бояться. Непонятно почему. Я вижу страх всякий раз, когда ты смотришь на свои сраные книжки, но ты всё равно сидишь здесь. Целыми днями. Чё это за херня вообще, объяснишь? К тому же я и впрямь испытываю лёгкое чувство тошноты, чтоб ты знала. Добавил он, глубоко задышав, а после прислонил ладонь к груди, делая вид, что с трудом сдерживает рвотные позывы.
Не прикидывайся и ответь, ничего не приукрашивая, что же ты натворил, и тогда возможно, выслушав тебя, я сумею испытать к тебе чувство жалости. Тем же пискляво-мышиным голосом произнесла девочка. И улыбнулась. Совсем не свойственное для неё состояние, потешаться над кем-то, но порой, в крайне редкие моменты она словно оттаивала и становилась просто ребёнком.
Ага, издевайся. Пожалеет она меня. Ну ладно, слушай тогда, всезнайка. Посмотрим, способна ли ты на это, а заодно в конце моего рассказа вынесешь вердикт, виновен я или нет.
Алина медленно кивнула и, заблокировав телефон, принялась внимать.