С чем?
С официальным званием бати?
Вопрос не в бровь, а в глаз. Я бы сам хотел знать на него ответ. Такое чувство, что когда дело касается этого, срабатывают все законы подлости сразу. Я усаживаюсь на высокий стул. Пододвигаю к себе чашку с кофе.
Хрен его знает. Тут такие дела пригубляю и удивленно вскидываю брови: Ты что, нафигачил сюда сиропа?
Угу, амаретто. Подсластить тебе жизнь.
Перекатываю обжигающе-горячий напиток на языке. Как ни странно, получилось действительно вкусно. А может, я и впрямь нуждаюсь в подсластителях. Киваю с одобрением и неожиданно даже для себя рассказываю Сане все, как есть. И про суд, что тот снова в лучшем случае перенесут, и про армию, и про батю Мы с Саньком дружим с детства, и он очень хорошо знает мою семью, так что
Может, твоя адвокатша права? И тебе действительно стоило бы поговорить с отцом? Ну, знаешь, типа по-мужски?
Да не получается у нас по-мужски. Он никогда не говорит со мной с позиции равного. Хотя в этой ситуации это неважно. Ради пацанов я бы сделал все, что угодно. Стерпел. Просто Ты же знаешь, как он к ним относится. Как он относится относился (каждый раз я вынужден мучительно себя поправлять) к Лизе. Если он опять скажет про нее какую-то гадость, я даже ради малых не сдержусь.
Сашка зависает, что-то прикидывая в своей тупой голове. Я цежу кофе. Но даже горячий напиток не способен меня избавить от ощущения застывшей в животе ледяной глыбы.
Ну, а кроме? выдает Санек после долгой паузы, у тебя есть к кому обратиться? Ну, тетки, дядьки, кто-то серьезный? Кто смог бы все порешать?
Да нет у меня никого. Кому нужны чужие проблемы?
И тут Саня выдает, наверное, самый неожиданный вопрос из всех возможных:
А Дина?
Какая Дина?
Довгань, закатывает глаза Санек.
А она тут каким боком?
Ну, вы вроде бы познакомились И это Она так на тебя пялилась играет бровями этот придурок. Как будто хотела тебя сожрать.
Ты совсем идиот? сощуриваюсь я. Да мы и незнакомы почти!
Послушай, я не собираюсь лезть не в свое дело, но ее Гелик видели у твоего дома и
Да она просто меня подвезла!
Дина Довгань? Вот просто взяла и подвезла?
Я вскакиваю. То, что мой лучший друг допустил мысль, будто я могу так быстро забыть Лизу, поднимает в душе смрадную осевшую давним-давно муть.
Послушай, мы вместе были на пикнике Вы уехали с Соболем и ко, я не смог вызвать такси. Пацаны замерзли, она просто мне помогла!
Ну, помогла и помогла. Чего орать-то?
Я с шумом выдыхаю. Отвожу глаза и встречаюсь взглядом с собственным отражением в зеркальных витринах бара. Выгляжу я по-настоящему бешеным. Кулаки сжаты, толстая вена пульсирует на шее, темное от пробивающейся щетины лицо еще больше почернело от прилившей к нему крови И я даже сам себе не могу объяснить, с какой стати действительно так завелся. Подумаешь, Санек и до этого какой только пурги не гнал. По-ду-ма-ешь
Глава 9
Федор
Ну, наконец-то!
Я примчался, как только смог. Где он? диковато озираюсь. В спорткомплексе полно народу, туда-сюда снуют мальчишки. Тренировки здесь аж до десяти проходят. Последними занимаются взрослые мужики, из тех, кто настолько любит погонять шайбу, что готов заниматься этим, даже отмантулив смену в горячем цеху. Впрочем, может, в этом ничего удивительного как раз и нет. У этих ребят вообще не так уж много радостей. Или бутылка, или клюшка. Иногда и то, и то
Да ты так не волнуйся, Федь, идет за мной по пятам тренер. С парнем твоим все нормально. Подумаешь, лоб расшиб. Просто у нашей медички какое-то семейное мероприятие намечается, то ли у отца юбилей, то ли годовщина свадьбы у родителей
Ага бросаю на ходу, досадуя, что Иваныч никак не перейдет к делу.
Ну, вот она и кипишует. Что, наяривала тебе, да?
Семь раз звонила.
Вот же бабы! Все они норовят преувеличить.
Может, и так. Но я не успокоюсь, пока не удостоверюсь, что с Данькой все в порядке. Толкаю хлипкую дверь с криво прибитой табличкой «медпункт». Комната большая, вся в белоснежной, натертой до блеска плитке. Знакомо пахнет хлоркой и чем-то больничным, не поддающимся описанию, но знакомым каждому, если спросить.
Папа! А Данька бровь рассек! вскакивает с кушетки мне навстречу Ник. Как правило, из этой парочки именно он собирает все шишки. Но тут отличился обычно осторожный Данил, и это только лишний раз доказывает, что и на старуху бывает проруха.
Явились! недовольно комментирует врачиха, стаскивая с себя медицинский халат. Хорошо хоть под ним у нее имеется другая одежда. В противном случае я бы вряд ли оценил происходящее. Очевидно, когда Даньку сюда привели, бабенка уже находилась на низком старте. Не то чтобы я ее осуждал. Зарплаты здесь нищенские, за такую уж точно не хочется работать сверхурочно вечером пятницы.
Приехал сразу, как смог, бросаю я и шагаю к насупленному Данилу. Ну, как ты тут, чемпион?
Нормально.
Киваю. Но на слово ему не слишком-то верю. Мне очень важно самому убедиться, что с моим сыном все хорошо. Я присаживаюсь перед ним на корточки и осторожно ощупываю пальцами набрякшее веко.
Эй! Послушайте, что вы делаете?! Уберите руки от повязки!
Я ваш коллега, отмахиваюсь от врачихи, просто хочу посмотреть.
Та не находится с ответом. Стоит, в немом возмущении шевеля густо напомаженными губами.
Ай! шипит Данька, когда я резким движением отрываю пластырь. На его глазах выступают предательские слезы. Он шмыгает и тыльной стороной ладони сердито вытирает нос. Мальчишки не плачут Этому их учат на хоккее. Сколько я не пытаюсь убедить своих ребят в обратном, такая истина им намного милей. Вероятно, потому, что от нее веет настоящей пацанской крутостью. Или, может, все дело как раз состоит в том, что я и сам никогда не позволял себе плакать. При сыновьях так точно.
Дую на рану, которая выглядит совершенно не страшно. Врачиха как следует ее обработала. Да и перевязала отлично. Даже я не смог бы лучше, видно, опыт в этом деле у медички немалый, что немудрено, учитывая место ее работы. Данька явно не первый и не последний пострадавший спортсмен.
Спасибо. Все хорошо, комментирую я. Врачиха громко фыркает, но ее взгляд помимо воли теплеет. В нем просыпается интерес. До которого мне, в общем-то, нет никакого дела. Я его просто отмечаю. Как что-то незначительное. Как погоду или замаячившие на календаре праздники. Понимаю я и то, что могло привлечь ее внимание. Сорвался-то я посреди тренировки. Даже переодеться не успел. Так и примчался в спортивных лосинах и майке с большими вырезами, оставляющими открытыми плечи и хорошо прокачанные мышцы спины. Кроме прочего, я подрабатываю инструктором в спортзале. Отсюда и мой рельеф.
Думаете, сотряса нет? чтобы как-то отблагодарить врачиху за терпение, делаю вид, что ее мнение для меня хоть сколько-то значит.
Нет, конечно. Если бы у меня имелись сомнения, я бы давно вызвала скорую!
Я киваю, но на всякий пожарный все равно интересуюсь у сына:
Не тошнит? Данька отрицательно трясет головой, при сотрясе фиг бы так у него получилось. Голова не болит? Нарушений сознания не наблюдается? глаза мелкого комично расширяются, и он снова ведет головой из стороны в сторону. На этот раз медленнее. В пот бросает?
Да нет же, пап! теряет терпение сын. Пойдем домой!
Ну, бледности я тоже не замечаю. Так что, может быть, и пойдем. Поднимаюсь. Еще раз всем большое спасибо. И тебе, Иваныч. Ник, принесешь ваши куртки?
Вот же они!
Тогда одевайтесь. Я вызову такси.
Экономить сейчас точно не время. К тому же Даньке не следует трястись в раздолбанной маршрутке, даже если с его головой, на первый взгляд, все в полном порядке.
Уже через пару минут выходим из спорткомплекса. На улице накрапывает мелкий по-осеннему холодный дождь. Накидываю капюшон, киваю на ворота и торопливо шагаю через окружающий спорткомплекс парк, за каким-то чертом обнесенный высоким забором. Пока идем, болтаем о том о сем. Данька рассказывает, как так вышло, что он пропустил бандитскую пулю. И все вроде бы неплохо. Все живы и почти здоровы. Но низкое небо все равно как будто давит на плечи. Разбухшие от влаги тучи тяжелы
Пап, а пиццу мы сегодня закажем? интересуется Ник, когда мы усаживаемся на заднем сиденье такси. Удобней бы, конечно, было, если бы я сел впереди, но мне нравится сидеть с сыновьями, нравится чувствовать их острые локти, трогать отросшие челки и дышать духом взмыленных мужичков. В нем столько жизни! А до подросткового возраста, когда этот аромат станет совершенно не таким приятным, им еще, слава богу, далеко. Все мы в курсе, как пахнет мужская раздевалка после тренировки.
Конечно. Это же наша традиция, вместо меня отвечает брату Данька.
Вот именно, криво улыбаюсь я.
А вы с мамой всегда-всегда заказывали пиццу, когда мы болели?
Они знают это наверняка, но все равно почему-то каждый раз спрашивают Я киваю, прикусывая щеку до боли.
А расскажи!
Что рассказать? сиплю, сделав вид, что не понимаю вопроса.
Как вы с мамой ели пиццу первый раз.
Это повторяющаяся история. Я ведь говорил? Но все равно каждый раз я будто налетаю на невидимый для других заслон. И от удара мои легкие лопаются, а сердце в опустевшей клети груди становится большим-пребольшим, увеличиваясь, кажется, в несколько раз от напитывающей его бесконечной неиссякаемой боли.
Я не хочу через это все проходить. Я не могу не проходить снова и снова Глаза бегают. Ловлю взгляд водилы в зеркале заднего вида
Да! Расскажи, соглашается с братом Никита.
Кх Ну, вообще-то это должно было быть наше первое свидание.
А мы заболели!
Вот именно.
Эй! Не перепрыгивай! Я хочу всю историю целиком! Данил тычет брата в бок.
Ты же уже это сто раз слышал, вздыхаю. Боль смешивается с кровью и выталкивается в вены, концентрируясь все сильней с каждым ударом сердца.
Я уже все забыл.
Провалы в памяти симптом сотряса. Может, нам все же в больничку надо, а не пиццу? вымучиваю улыбку.
Нет! в один голос орут пацаны. Только не это!
Подумаешь, какая-то царапина. Ему даже швы не стали накладывать, добавляет Никита.
Врачиха сказала, что еще немного, и их пришлось бы наложить, выпячивает грудь Данил, явно не готовый признать, что его ранение пустяковое.
Но ведь не пришлось! В том-то и дело. Пап, ну расскажи!
Про наше первое свидание?
Ага! два синхронных кивка.
Ну, это было непросто.
Пригласить ее на свиданку?
Угу. У Лизы уже были вы, и мне пришлось здорово постараться, чтобы составить вам конкуренцию. Ник с Данькой шкодливо хихикают, прикрыв ладошками щербатые рты. Я едва сумел ее уломать пойти со мной в кафе. И то пришлось ждать почти полмесяца.
Полмесяца! стонет Никита.
Ага. Представляешь, какая у меня была нетерплячка? Ужас. И тут, наконец, приходит час икс. Я весь расфуфырился мама дорогая. Купил цветы.
Белые розы.
Да, белые. Потому что нашел на странице у вашей мамы фото, где она была именно с ними, и какого-то фига решил, будто именно эти цветы ее любимые
Но она любила ромашки.
Все ты знаешь! А вот человек, который ей тот букет подарил, смотрю по очереди на сыновей и понимаю, что никогда, наверное, не признаюсь им, что этим самым человеком был их биологический отец, не знал ее совершенно.
Ага. Он только и мог, что пускать пыль в глаза, а на деле никогда особо не интересовался ни Лизой, ни, тем более, ее предпочтениями.
И вот она открывает дверь, я сую ей эти чертовы розы А ваша мама, не спеша их принимать, говорит мне, мол, извини, но, боюсь, сегодня ничего не выйдет.
И в этот момент я заплакал, довольный собой кивает Данил.
Нет, заплакал Никита. А ты наделал в штаны. Лиза не надевала тебе памперс, в нем было жарко, и это не очень хорошо, когда и так высокая температура.
И что дальше?
Что-что Ты же помнишь, какой была ваша мама? Конечно, она тут же и думать обо мне забыла. Помчалась на плач, оставив открытой дверь. Заходи кто хочешь
Ты и зашел! смеется Данил.
Угу. И пока она пыталась утешить Ника, я решил помочь ей с тобой, гляжу на Данила.
А я?
А ты моего порыва, похоже, не оценил.
Почему это?
Потому что ты обоссал папку, ты что, забыл, что ли? фыркает Ник. А я смеюсь. Да-да, иногда все же боль отступает настолько. Но всегда возвращается вновь.
Не обоссал, а пометил. Так мне мама всегда говорила.
Что?
Этого я никогда не слышал. Ни от Данила, ни от Лизы тем более. И поэтому я весь вскидываюсь, жадно подаюсь вперед в тесноте салона Я, как наркоман, в себя впитываю любую новую информацию о ее жизни, как будто это укрепит нашу потихонечку истончающуюся со временем связь.
Мама говорила, что так я тебя пометил. Ну, типа как сделал своим. И еще Никиты Ты же потом так и остался с нами.
А, ну я провожу дрожащими пальцами по волосам. Да, где-то так и было.
Два следующих дня я точно провел вместе с Лизой. Помогал ей, пока мелкие болели. Если честно, это был просто предлог. Лиза и без всякой помощи прекрасно справлялась со своей ролью матери. Иногда она в шутку обвиняла меня в том, что таким образом я пытался произвести на нее впечатление. Ну, типа, набрать очков гляди, какой я офигенный. Я, смеясь в ответ, интересовался, мол, и как, получилось? Лиза улыбалась ямочками на щеках, так игриво, так ласково Так многозначительно. Ой, все с тобой понятно, Вакула, напрашиваешься на комплимент. А я, конечно, ни на что не напрашивался. И ни в коем случае не пытался ничего доказать. Я на радостях, что она на меня обратила внимание, так отупел, что подобные хитроумные схемы вообще были мне не под силу. Я просто не мог. Не мог больше от нее уйти, и все. Я с тех пор вообще ничего без нее не мог делать. Зачем, если без Лизы ничего в принципе не имело смысла? И сейчас не имеет, по правде. Просто как объяснить? Жизнь должна идти дальше. Мне все повторяют этот опостылевший постулат. И я стараюсь, чтобы она шла. Она и идет по сути, но будто сквозь меня. Не знаю, как объяснить лучше.
Пап
М-м-м?
А когда ты нам станешь папой, ну по документам?
Я резко поворачиваю голову, впиваюсь взглядом в лицо Никиты, но краем глаза успеваю уловить полный плохо скрытого любопытства взгляд таксиста.
По документам? А что это изменит?
Не знаю. Наша училка говорит, что многое.
Что ты нам вообще не папа! возмущенно добавляет Данька.
Вот же сука. Это что, такой новый педагогический подход?
Знаете что? Ни черта эта ваша училка не понимает.
Я так ей и сказал, радостно замечает Никита.
Та-а-ак. И что это означает? Что меня опять вызывают к директору? пытаюсь свести все к шутке. Но Данька с Ником виновато переглядываются, и я стону:
Ну, нет Что? Опять?!