Главный лозунг этой кооперации «Zusammen Вместе»4.
Второй проект «Атомэнергомашэксперт» как пример межотраслевой трансдисциплинарной крупномасштабной программы развития атомной энергетики на базе информационнокомпьютерных технологий и математического моделирования. (Подробно см. гл. 3)
И здесь удивительным и интересным стал триггер этой крупнейшей программы.
Кейс. Хроника случайно закономерных совпадений.
Контакт с Академиком А. Самарским и защита моей докторской диссертации.
1977-78 гг. Образование ВНИИатомэнергомашино- строения. Мой приход с идеями математического моделирования.
1979 г. Выход моей монографии по численному моделированию процессов в газодинамике однофазных и двухфазных сред5.
Начало строительства крупного вычислительного центра во ВНИИ атомного энергомашиностроения.
Начало отраслевых дискуссий о приоритете натурного (физического) и численного эксперимента в атомэ- нергомашиностроении. Главная миссия обеспечение надежности и безопасности оборудования АЭС (по современным меркам минимизация рисков аварий).
Первая крупная авария на АЭС «Три-МайлАй- ленд», США с потерей теплоносителя из ядерного реактора. Попытки осмысления, а также анализа методов прогнозирования и инструментариев предотвращения таких инцидентов. Рост внимания к значимости численного моделирования подобных процессов (программы Relap, TRAC и др.).
Международная конференция по безопасности АЭС в СФРЮ, г. Дубровник. Более 30 стран участников, в том числе и наша дружная команда с моим активным участием как официального представителя отраслевой науки (ВНИИАМ) и моим другом и коллегой Булатом Нигматулиным тогда активным кандидатом наук, а в будущем заместителем Министра атомной энергетики.
«На полях» конгресса неизбежно состоялись встречи и дискуссии с зарубежными коллегами, и главное с американскими аналитиками той самой потрясшей всех аварии на АЭС ТМА-2. Близко сошелся с прекрасным специалистом из Лос-Аламоса д-ром Джексоном, одним из главных экспертов по этой проблеме. В обмен на подаренную ему мою монографию [8] получил массу интереснейшей информации, и даже отчет по аварийным событиям на АЭС (тогда это было еще возможно). Прежде всего, это были материалы о новых программах расчета аварийных ситуаций, связанных с утечкой теплоносителя первого контура реакторной установки, потери охлаждения ядерного топлива, расплавления части активной зоны. (Возможная экзистенциальная угроза прорыва раскаленного ядерного топлива, в этом случае, впечатляюще продемонстрирована в кинофильме «Китайский синдром» (США), вышедшей в этом же 1979 году).
Детальный анализ и трактовка материалов и дискуссий были представлены мною в соответствующие инстанции, а также опубликованы в очень уважаемом и переводимом за рубежом журнале «Теплоэнергетика», по настоянию основателя кафедры АЭС МЭИ профессора Т.Х. Маргуловой [13]. Было подчеркнуто, что за рубежом идет активная переориентация с дорогостоящего «натурного» эксперимента на вычислительный. Мои выводы приоритет численному моделированию.
Эти обстоятельства и персоналии Джексон, Маргулова, поддержка Филиппова и стали, как я считаю, мощным триггером запуска нового междисциплинарного направления именно в атомной энергетике.
Вот такая кооперация друзей-соперников!
Лишнее подтверждение факта что экзистенциальные вызовы должны объединять, а не разобщать.
1.3.2. Гиперполяризация антитеза кооперации
В настоящее время отчетливо определяется обратный тренд усиление «разбегания» социума. В формирующемся «обществе рисков»удивительно быстро и резко нарастает т.н. «аффективная» поляризация типа «от любви до ненависти один шаг». Резко усиливается взаимонедоверие, сокращается масштабирование сотрудничества (кооперации) вплоть до его полного прекращения.
Если понятие «поляризация», особенно социальная, у всех давно «на слуху» и в общем-то типично почти для любого сообщества или группы людей, то в данном случае речь идет качественно новом уровне поляризации.
Так в работах Венского центра изучения наук о сложности такое предельное состояние поляризации определенно как гиперполяризация.
Гиперполяризация характеризуется наличием экстремальных расхождений и идеологической «зашоренностью» в многомерном пространстве мнений. Гиперполяризация все сильнее проявляется в развитых обществах. Причем на всех уровнях: от «раздрая» в социальных сетях, до противостояния на супервыборах (Трамп-Джонсон).
Наиболее ярко это проявляется в последние годы в известном противостоянии «Коллективный запад Русский мир»
Не хотелось бы касаться политики в научно-практической работе, но позволю утверждать, что это противостояние и идеологическое и историческое.
Напомню известное изречение парадигму политика и извечно российского противника Збигнева Бжезинского (США) «Новый мировой порядок» при гегемонии США создается:
Против России
За счет России
И на обломках России!»
Выступление в г. Львов, 2018 г. на вручении ему звания почетного гражданина города.
Очевидными следствиями гиперполяризации является как увеличение традиционных рисков (срывы контрактов, отмена поставок импортных комплектующих, валютные проблемы, разрушение логистики и т.п.), так и возникновение новых (скачкообразные разрушения кооперации типа отказа строительства АЭС «Ханхикиви» (Финляндия) и т.п.)
Скорость изменений начинает превышать скорость адаптации классического риск-менеджмента, что требует новых быстрых и адекватных решений. Каких это вопрос выживания.
1.4 Риски и «лебеди»
Лебеди как символ событий (прекрасных или плохих). Для советского человека балет «Лебединое озеро» по всем каналам ТВ в августе 1991 г. как плохой знак, почти экзиугроза, быстро реализовавшейся в форме Геополитической катастрофы развала Советского союза. Возможно, под воздействием событий такого типа в начале XXI в., введена и стала активно использоваться как знак перемен, целая цветовая гамма «Лебедей» белых, черных, серых и т.п.
Не останавливаясь на белом лебеде, как символе чистоты и счастья (в российском понимании), рассмотрим наиболее часто упоминаемые «лебединые» цвета.
Сверхактуальным оказалось понятие «Черный лебедь», введенный Нассимом Талебом (см. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости», 2007 г. [14]).
По Талебу, «Черный лебедь» (ЧЛ) это трудно прогнозируемые и редкие события, имеющие значительные, часто катастрофические последствия. К этому типу событий относят, например, теракт 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке (разрушение башен-близнецов), риск которого был неверно оценен. Однако событие такого типа все же хоть и трудно, но все-таки предсказуемы. И здесь важнейшими является своевременная и точная оценка рисков и реализация мер по их снижению.
В настоящее время общепринято, что понятию «ЧЛ» полностью соответствует внезапно возникшая и быстро распространившаяся по миру пандемия COVID-19 (по данным на июнь 2022 г., заражений 538 млн. чел., смертей 0,3 млн. чел.). Как ни удивительно, но в этом случае касалось бы полной непредсказуемости и близком к катастрофическим последствиям экзистенциальные вызовы и риски были в целом купированы мировым сообществом.
Сингулярность как стремление математической функции катастроф к бесконечности была нарушена удивительно мощным проявлением обратного эффекта адаптивности социума. Основой такой адаптивности является такие факторы как:
Готовность общества к быстрому освоению и внедрению новых информационно-коммуникационных технологий (в формате онлайн общения, интернет технологий поиска и доставки товаров, работ и услуг и др.).
Серьезные научные заделы в области фармакологии (создание и быстрое активное внедрение инновационных продуктов (вакцин)).
Для России, дополнительным фактором адаптивности является мобилизующий тренд на фоне растущей противостояния с Западом, расширение санкций, запретительные меры. Россия оказалась более подготовленной к ограничениям по сравнению с другими странами, активно, зачастую нервно и непоследовательно внедряющими или отменяющими различные карательные запреты (от обязательного «масочного» режима до локдаунов).
В определенной степени пандемия оказалась триггером развития продвинутых информационно-компьютерных технологий поддержания и общения в социуме, стирания граней между физическим и виртуальным пространством.
Отмечу, что риск такого «стирания» далеко не исследован и явно недооценен.
«Серые лебеди» хотя и маловероятные, но все же предсказуемые катастрофические события, случающиеся в мире чаще «Черных лебедей». Считается, что «Серый лебедь» это известный (или предсказуемый), но прогнозируемый катастрофический риск. Как считают специалисты в области катастроф, «Серый лебедь» часто оказывается недооцененным и плохо спрогнозированным из-за недостаточности или полного отсутствия серьезных ресурсов для его предотвращения или минимизация возможного ущерба.
Недооценённость риска «Серого» лебедя на примере анализа теракта 11.09.2001 г., в США, отмечается в отчете сенатской комиссии США. Так в ее отчете сказано, что это был «failureofimagination» (недостаток воображения), точнее неспособность серьезной оценки известного риска.
Другие примеры Серых лебедей катастрофа на АЭС Фукусима (Япония), авария на Саяно-Шушенской ГЭС (Россия) и пр.
События «Серого лебедя» могут происходить и внутри организации . Так согласно исследованиям и отчета крупного международного страхового брокера AON (Дублин), руководство крупных корпораций все чаще сталкиваются с повышенными рисками «Серого лебедя». В отчете установлено, что в большинстве случаев вероятность «Серого лебедя» выше, чем корпоративная подготовка к риску, недостаточность или отсутствие инвестирования для их предупреждения или минимизации. При этом утверждается, что влияние «Серых лебедей» очень велико. В качестве иллюстрации приводятся результаты анализа 300 кризисных событий. Показано, что вследствие репутационных кризисов как одного из основных факторов риска акционеры теряют до 30% стоимости активов в течение года после этого события.
Подчеркивается, что нежелание или боязнь реагировать на угрозы «Серых лебедей», готовность отклонять предупреждения риск-экспертов в значительной степени обусловлены когнитивной предвзятостью .
В этом плане выделяется наиболее опасная разновидность «серых лебедей» с красивым названием «Розовый фламинго». Так называют класс предсказуемых катастроф, риски которых игнорируются из-за когнитивных предубеждений высшего руководства, с учетом влияния мощных институциональных групп интересов (концепция Френка Г. Хоффмана известного теоретика в области вооруженных конфликтов и военнополитической стратегии США).
Исследование риска когнитивной предвзятости в применении решений дел экстремальных ситуаций отдельная тема. (см. гл. 4.)
Тем не менее, в ряде работ предлагаются рекомендации достаточно общего плана. Так в выше упомянутом отчете фирмы AON корпорациям предлагается переосмыслить и расширить ландшафт рисков, признать серьезность их воздействия в предположении труднопрогнозируемых кризисных событий, усилить акцент на инвестиции в Риск-менеджмент с целью повышения готовности к риску неустойчивости корпорации.
Важные примеры катастроф, которые можно отнести к категории «Розовый фламинго».
Так прошедшие годы анализа теракта 11.09.2001 разрушение башен-близнецов в Нью-Йорке, показывают, что риск подобного теракта был известен спецслужбам. Но они оказались неспособны правильно его оценить и как следствие предотвратить. К подобной категории недооцененных рисков можно отнести и катастрофу с разрушением Чернобыльской АЭС реализованного экзириска.
Можно привести и другие события в формате т.н. «серых» лебедей (или розового фламинго). Выводы, катастрофы в принципе прогнозируемы. Однако последствия их велики, а самое главное это не просто риски, на которые люди склонны закрывать глаза или бессознательно их игнорировать. Это риски, игнорируемые лицами, принимающими решения, как правило не только из-за когнитивных предупреждений руководителя, но и под воздействием конкретных и мощных групп влияния.
Текущий момент трансформации миропорядка это ли не мощный триггер актуализации идеологии и методологии прогнозирования, оценки и управления сферой «общества рисков».
На первый план выходит понятие жизнестойкости сложных социогуманитарных и жизнеобеспечивающих технологических систем.
Атомная энергетика яркий пример необходимости формирования риск защищенности, тем более в свете недавних примеров обстрела самой мощной в Европе Запорожской АЭС (6 блоков по 1000 Мвт). И кто потом будет разбираться откуда стреляли?!
1.5 Цифровизация и электронное «рабство»
Стремительное развитие цифровых технологий в условиях роста автоматизации производства, объема и скоростей обработки больших данных, обрушения на социум новых информационных систем, роста киберпреступлений, предопределяют новые, порой неожиданные вызовы и риски как негативного, так и позитивного направления.
Обсуждение важности решения проблем цифровизации в РФ в самом широком аспекте идут уже много лет. Приняты национальные и отраслевые программы и проекты цифровизации (см. «Единая цифровая стратегия» (ЕЦС) «Росатом»), на которые постоянно не хватало то ли финансов, то ли политической воли.
Мощный толчок к погружению практически всего социума России в области цифровых технологий дал «Черный Лебедь» COVID-19.
Так по оценкам социологов Россия за один год «скакнула» в области изменения отношения к цифровизации и освоения интернет-технологий лет на 5-6 вперед.
Кто бы мог представить еще в 2019 году, что такие термины, как «Zoom», QR-код, «онлайн» и т.н. станут повседневными в употреблении, а гаджеты любимым средством общения и развития даже у бабушек, не говоря уже о поколении «Z».
Оцифровывается все: от книг, написанных сотни лет назад, до персональных данных каждого человека. Появление т.н. «цифровой личности» становится нормой. Отслеживание поведения индивидуума, снабженного, как правило, каким либо гаджетом, от поездок и покупок до посещения театра или врача уже никого не удивляет. Это же так удобно. Хотя и не просто!
По принятому в России определению цифровая экономика это инфраструктура хозяйственной деятельности, основанной на информационно-компьютерных цифровых технологиях, киберфизических системах (КФС), искусственном интеллекте (ИИ), которые диктуют свои правила дальнейшего развития материального и нематериального производства. Система управления и регулирования, системыобщественных отношений, правовой системы и общества в целом.
Вместе с ростом цифрового комфорта как в быту, так и на производстве, бизнесе, гос. управлении, очевидно нарастают риски использования цифровых технологий, их недооцененность, а зачастую и непредсказуемость.