И всё-таки надо привыкать к принятому в науке. Сол на Марсе это 24 часа, 39 минут и 35 секунд, то есть более чем на полчаса больше земных суток. В марсианском году солов набирается более 668, что на 45% больше чем дней у Земли. И сейчас там ранняя осень, которая, не удивляйтесь, будет длиться ещё шесть земных месяцев пока планета движется к афелию, самой дальней точке орбиты. Сейчас самое удобное и безопасное время для экспедиции
Коротко расскажите о скафандрах наших «марсиан» перебила научные рассуждения Марина Корнилова.
Коротко? Отлично! «Альбатрос-МК13» весит сто тридцать килограмм, имеет двадцать часов автономности, высокую ударопрочность и отличную термостабильность. В нём можно спать на ледяном грунте Марса, при этом автономность сохранится
Спать в скафандре наверное не только необычно, перебила Корнилова. мне кажется, что это неудобно и опасно
От человека, который испытывал его на Луне, я слышал иное. Он считал, что скафандр очень комфортен, поддерживает на высоком уровне безопасность и рассчитан на длительную носку. Никаких неудобств исследователи Марса чувствовать не должны. Даже во время зарядки они могут не покидать свои оболочки, заправлять скафандры на себе. Это безопасно! В транспортных средствах: в челноке «Зоя», на ровере «Леонов» и базовом жилом модуле обеспечены системы зарядки.
А как же работа? Вы сказали скафандр весит сто тридцать
На Марсе всё намного легче. И сто тридцать будет ощущаться как пятьдесят. Это тоже немало, но конструкция облегчает и сохранение равновесия и хождение по пересечённой местности. При низкой гравитации это важно. А руки и ноги скафандра немного усилены гидравликой.
Ну, низкой гравитацией космос не удивишь
Даже когда работали двигатели «Зевса-4.1», экипаж был почти в невесомости. Это привело к определённым расстройствам вестибулярного аппарата. И первые сутки на поверхности покажутся самыми тяжёлыми
Благодарю! К нашей беседе хочет подключиться дежурный смены ЦУПа Олег Коротаев со срочным сообщением. Вам слово, Олег Витальевич!
Спасибо! Минуту назад в наш Центр пришёл с китайского орбитального аппарата снимок места посадки челнока «Зоя». По снимку челнок опустился в шести километрах от расчётного места и мы получили нерасчётную, но всё ещё допустимую ситуацию. Теперь чтобы перебраться в лагерь, начать расконсервацию, космонавты вынуждены преодолеть это расстояние по неразведанному маршруту. В ЦУПе уже создаётся комиссия, которой предстоит выяснить причину сбоя и способы решения возникшей проблемы
Вы сказали «проблемы». А в чём она? Расстояние считается труднопреодолимым? Потому что шесть километров, не так уж много
Не спорю. Но даже те из городских, кто регулярно ходит пешком, не представляют трудностей движения в кислородном скафандре по пустыне, где нет дорог и редки горизонтальные поверхности, а любая прямая является лишь проекцией бесконечного множества кривых. Вверх, вниз, вправо, влево, вперёд и назад. Маршрут мы уже начали прокладывать, но только приблизительный, не учитывающий реальных условий. Там, на месте, может всё быть сложнее
Глава 2. Высадка
Марс. Поверхность. Павел
С тем, чтобы кто-то из нас, желательно самые ловкие и быстрые, достигли беспилотного космодрома и пригнали сюда роверы для комфортной перевозки остального экипажа, капитан не стал планировать. Это его право. Решил, пойдём вместе. Сообщил:
Экипаж! Приготовиться к покиданию челнока. Переключаем модератор в позицию восемь, где скафандр переводится в автономный режим. Бортинженер по общей готовности перекрывает магистрали и травит давление воздуха до забортного. Поехали!
Я бортинженер и команда «поехали!» касается только меня. Все остальные получают позицию восемь в автомате и интеллект-модератор скафандра отсылает в сеть сигнал о выполнении в виде флажка.
Шесть синих флажков появляются почти одновременно. Тут же объявляю:
Все флажки здесь. СК отключаю!
СК это «система-кислород». Так творцы назвали многоуровневое жизнеобеспечение пилотируемых космических тел. На рабочем пульте щелчком перекрыл общий кислородный клапан и связанные с ним структуры. Когда пришёл положительный ответ, объявил:
СК отключен, сброс!
Все слова в общем селекторе при таких мероприятиях являются обязательными. Искусственный интеллект всегда следит, чтобы речь бортинженера соответствовала допустимому в данной ситуации. Если клапан открывается, а звукового подтверждения нет, прежде чем отменить, интеллект-модератор челнока запросит экипаж. Если ответа не последует, клапан не откроется и запускается программа спасения, если конечно обстановка этого требует.
После слов о сбросе интеллект открыл клапан сообщения с внешней средой. Затягивать нахождение в этом уютном месте не стоило, в мёртвом Космосе всегда всему своё время!
В тишине скафандра зашуршала его оболочка, это относительно мягкие перчатки, выгибаясь наружу, внутренней поверхностью увеличивали зазор с кожей рук. Каждый знал, свободные перчатки тот самый первый признак низкого давления снаружи. Редеющий воздух в кабине затуманился, и это длилось несколько минут.
Готовимся к вылуплению разбавил тишину салона Вовчик. Он без этого не может. Клювы вперёд!
Когда атмосфера стала прозрачной, я с пульта разблокировал выход, отстегнулся от ложемента, встал и в выходной нише шлюза перевёл рычаг механической блокировки вверх до упора.
Эта защита предназначена для вящей надёжности от попытки случайного открытия после разблокировки. Хотя и искусственный интеллект продолжал контролировать все действия экипажа. Теперь люк держит небольшое остаточное давление воздуха и механическая защёлка на ручке, как последняя ступень защиты. Снова предупредил:
Открываю!
Ухватился левой за поручень у люка и правой начал поворачивать ручку. Манёвр с двумя руками тоже защита, если так не сделаешь, то распахнувшийся от остаточного давления люк выбросит тебя наружу.
Какое-то давление воздуха сохранялось, поэтому в конце поворота послышался откупоривающий хлопок. Люк отошёл на пару сантиметров и настала разгерметизация настолько полная, насколько здесь позволяла слабая атмосфера этого небесного тела. Толкнул люк дальше и перчатка на ручке, первой попала в луч местного звёздного света.
Источником света было не земное ослепительное изжелта-белое Солнце, а сдувшаяся бело-голубая звёздочка, которая с привычным Солнцем уже не соотносилась. В местной атмосфере поглощать ультрафиолет нечем и синяя часть спектра здесь полная. Нас, привыкших видеть эту звезду без атмосферы, пытались напугать вероятностью ожога сетчатки. Ха-ха!..
Чего ждёшь? Вперёд! постучал пальцем в люк ранца поднявшийся за мной капитан.
Тесная конструкция «Зои» предусматривала только определённый порядок входа и выхода экипажа. Первым заходить должен всегда Вовчик, место штурмана самое дальнее, а выходить первым приходилось мне. В скафандре по-другому не выйдет, уж такая получилась конструкция.
И надо выходить, но я осмелился заартачиться и нашёл этому оправдание:
Да чего-то в руке не хватает. Отходы выкинуть надо!
Какие ещё отходы? не понял капитан.
Работы с отходами не предусмотрены в плане выхода. Для пояснения пришлось конкретизировать:
Ну, не знаю! Памперсы, окурки, беспылевые маски, использованные фильтры, шприцы, тряпки, бумажки из гальюна в конце концов.
Ты бредишь! констатировал капитан.
А он прав! в мою защиту выступил Вовчик. Первым у Армстронга Луны коснулся первопроходец пакет с мусором. И это было без малого двести лет назад.
Ответом ему было недолгое молчание, народ, до которого дошло, оценивал, и оживился, когда оценил. Кузяев высказался первым:
Действительно, корабль должно покинуть то, что возвращать не надо.
И тут же созрел спор.
Экологию планеты нарушать не позволю! вставила своё, правильная Тефтелька.
У неё, Тефтельки, опыт в космосе нулевой и остальные члены экипажа к её замечаниям относились терпеливо и отвечали, стараясь скрыть сарказм.
Есть теоретическая экология и практическая, житейская мягко возразил Кузяев.
Слабое оправдание. Житейская или практическая экология обязана быть только разумной.
Я так и сказал, традиция первопроходцев начал Кузяев.
Теперь по каждому поводу свинячить что ли? обострила войну за стерильный объект Тефтелька.
Этим же, только в более спокойной форме, они занимались весь полёт. И умный инженер Адам Кузяев немного повозражав, обычно уступал.
Всё это красивые то есть некрасивые слова он пытался в этот раз не уступить.
Похоже, сцепились не на шутку. Впервые за полёт, и в такое неподходящее время. Но всё же победу Тефтелька завоёвывала явно. Портить эту планету сейчас никто бы не решился.
Но тут включился третий, совершенно неожиданный:
Красивые слова потом В конце концов, почему бы нет, пусть будет такая традиция сказал, обычно игнорирующий споры, пилот Тихон.
Он явно хотел поддержать традиции.
Очень плохая традиция: загаживать место прибытия! от души выдала и ему Тефтелька.
Назови хоть одну правильную традицию, которую некому оспорить!.. совершенно напрасно ещё и Вовчик подключился.
Конфликт захватывал слишком много всего, пришлось вмешаться капитану:
Тихо, тихо капитан всегда чётко умел осаживать любые конфликты. Если это бунт, развешаю на реях. Успокоились уже! и после негромко ко мне: Возьми, Паша, мой светофильтр и брось! Сломаться не сломается, мусором не станет. Я подберу и снова нацеплю. и для всех громче: А улетать будем, оставлю здесь, на станции, как артефакт, случайно первым оказавшийся на поверхности.
Гениальное, по-моему, решение, капитан фразу обыграл для Тефтельки, но не забыл подчеркнуть фальшивое слово «случайно» для Тихона и остальных.
Ух, ты! Безусловно плюс! восхитился решением Вовчик. Творение артефакта
Тефтелька не желала уступать:
Зачем нужны эти ваши дурацкие традиции? Охота поиграть, скука заела?..
Пришлось капитану осадить окончательно:
Отставить споры! Давай, Паша! это ко мне.
В моей руке оказался отстёгнутый капитаном со шлема светофильтр, легко заменяемый защитный элемент скафандра.
Катапультируй! дослал с галёрки Вовчик.
Рука моя вынесла наружу зажатый в пальцах светофильтр и пальцы разжались. Тускло сверкнув золотом на солнце, рыцарское забрало капитана неспешно исчезло за чёрным пластиковым порогом. Пять секунд жду, но звука падения нет и это естественно. Надо привыкать! Скафандр по восприятию наружных звуков в разреженном воздухе не оборудован ничем. Конструкторы почему-то посчитали это лишним. И лифта для выхода на поверхность тоже не предусмотрели.
Из низкого обтекаемо-пышного корпуса «Зои» вышла маленькая площадка с перилами на один помещающийся на ней скафандр. Дальний край площадки разложился в лесенку, опустившуюся до грунта. Шаг на площадку, разворот и попытка ногой нащупать верхнюю ступеньку. Став на лесенку двумя ногами, ухватился за перила и стал спускаться с высоты кабины.
На тренировках в Центре подготовки такое было проще даже несмотря на втрое больший земной вес. При слабой гравитации здесь приходилось ловить моменты инерции и, перенося вес, правильно ставить руки и ноги. Затвердевшая раскладная лестница в конце немного играла, приходилось крепко держать руками.
Лет семь назад когда создатели обсуждали технику выхода на поверхность, на заводе кто-то предложил применить для безопасного выхода аналог спасательного гибкого рукава. Это было бы быстро и абсолютно безопасно. Инженеру в ответ конструктор Авдеев предложил подняться по этому рукаву обратно в кабину. До сих пор анекдоты об авдеевском подъёме слышались среди новичков.
Переношу свой вес со ступени на ступень, остались последние несколько шагов.
Чего молчишь? в шлеме звучит голос Вовчика, наблюдающего за выходом со своего места. Скажи же что-нибудь умное про семимильное движение вперёд!
Я не Армстронг, ничего такого не готовил и философствовать не стал:
Я лучше песенку про яблоки имея в виду последний хит вэнч-ассоциации «Орбиталь».
Про яблони. исправила Тефтелька, вероятно вспомнившая древнюю фантастическую песенку про цветущие здесь плодовые деревья. Как видно, больше возражала Вовчику чем исправляла меня, не могла простить ему то, что считала личным оскорблением.
Последняя ступенька слишком высоко, если попытаюсь сойти колено упрётся в грудь и обязательно шлёпнусь навзничь. Стоя вертикально, отталкиваюсь от лестницы и через секунду ноги стукаются в грунт. Выдаю:
Оп! сейчас не до песен.
Подошвы ткнулись, слегка уйдя в мягкий песок. Взмах руками для покрытия небольшого дисбаланса и видимость до колен прячется пылевым туманом.
«Оп» тоже неплохо! По крайней мере, что-то новое в космолингвистике. серьёзно комментирует Вовчик.
Здешний грунт не такой звонкий и липкий, как на спутнике Земли, но всё же не заскользил и провалился неглубоко. Масса скафандра из квадрокомпозита, называемого лёгким, оставалась большой.
Шагай дальше, Паша! посоветовал спускающийся следом капитан. Желающих сойти не удержать.
Тут же новый комментарий от Вовчика:
На этой остановке выходят все! И осторожней, планетка маленькая, далеко не бегаем, а то свалимся.
Поднять настроение Вовчик умел, даже Тефтелька хмыкнула. Но тут же исправилась: «Остряк!»
Как попросили, сделал в сторону пару шагов и вспомнил о культовом предмете, сыгравшем священную роль первопроходца. Светофильтр невредимым лежал возле утонувшего в грунте большого упорного диска посадочной ноги. Диск при посадке утонул, но двигатели на последнем выдохе сдули с него бо́льшую часть песка, проявив центральное углубление.
Последним сходил Вовчик. Ему напоминать ничего не пришлось, спускаясь, сам перевёл в положение охраны рычаг закрытия, при этом продолжая шутить:
Пора крылатых миновала, теперь как мулы, по песку копытами!
Пока все, переваривая сказанное, молчали, штурман добавил вообще больное:
Если, конечно, нету колёс
Мы предчувствовали и были готовы ко всему и такое напоминание сочли лишним.
Пока выходили, с орбиты инженерный интеллект-модератор «Зевса», не дожидаясь просьбы, провёл кривую и скинул карту маршрута, учитывающую минимальные перепады высот по пути к точке, где ожидалось развёртывание лагеря. По расчётам не меньше десяти тысяч шагов, а в реальности как повезёт. Шагать настолько далеко ни мы, ни инженеры на Земле не планировали. Но с созданным прежде планом реальность оказалась по разные стороны и это неизлечимо.
Там же. Павел. Знакомимся: экипаж.
Вне челнока как бортинженера, так и пилота со штурманом больше не существовало, они сыграли свою роль, доставили экспедицию. Пришла новая реальность, настала пора смены приоритетов.
Мы все, за исключением Тефтельки, достаточно широкие универсалы. Так что поговорим о нас конкретно.
Капитан Игорь Трофимов, семнадцать лет назад только окончивший военную академию по десантной работе в космосе, вероятно тогда уже догадывался что впереди у человечества маячит освоение этой, слишком давно необжитой планеты, и стал сюда активно стремился. За эти годы он работал с конструкторами, создающими средства освоения, трудился в пространстве, на орбитальных станциях, трассах и поверхности Луны. Общее время внешлюзоваых работ перевалило тысячу часов, больше чем у любого другого землянина. Он взялся испытывать тяжёлый скафандр, обладающий искусственным интеллектом, радиационной защитой и суточной автономностью, предшественник лёгкого «Альбатроса».