Но против этого моего предложения он выступил категорически:
Я сразу же заявляю, что поступать так как Вы предлагаете не буду ни в каком случае. Техники в цеху в обрез. С трудом справляемся с очередными работами. Но даже если туго приходится ни к кому за помощью не бегаем. Сами находим выход. И другие пусть сами учатся выкручиваться. Потому что, например в нашем цеху, лишних тракторов и сельхоз машин нет и скоро не появиться.
Вообще, совершенно не понятно почему он сразу же обозначил себя как вступившего со мною в конфронтацию. Даже мои конкретные замечания по поводу качества работы его трактористов на вспашке воспринимал в штыки.
Я на планёрке рекомендовал:
Николай Павлович, обратите внимание на качество пахоты. Смотрел вчера, как пахари цеха завершили работу на внесевообортном участке и появилось много замечаний. И края поля не опаханы ни с одной стороны, ни с другой. И огрехи на границах развальных борозд почти в каждой загонке.
Но тот отвечал сердито:
Вообще-то у меня лучшие пахари совхоза. Значит Вы остальных ещё не видели. Вот другие начнут зябь поднимать посмотрите. Края опахать пошлю одного завтра же. А вообще-то у меня нет времени выискивать огрехи на пахоте. Мне других забот хватает.
Я пробовал подсказать:
Самому может и не стоит качество пахоты проверять. Но в цеху есть учётчик. Поручите ему следить за этим.
Он ещё громче и сердитей отвечал:
Мы у себя сами разберёмся кому что контролировать. А края опахать сказал же, завтра опашем.
И вообще он почему-то стремился демонстрировать независимость от меня, как руководителя растениеводческой отрасли совхоза. Я потребовал, чтобы после планёрки у директора, растениеводы на пятнадцать-двадцать минут задерживались и в моём кабинете уточняя задачи отрасли, которые не требовали согласования с директором или с руководителями других отраслей.
Многим специалистам и руководителям цехов понравилось такое нововведение. А агрохимик Куранова, и агроном по защите растений Ильичев, при моей поддержке даже пробовали превратить такие сборы в научную дискуссию. Мне тоже такие совещания приносили пользу. Для меня были, например совершенно непривычны мелиоративные мероприятия на дерново-подзолистых почвах, которые преобладали в землепользовании совхоза. Даже когда увидел горы извести, запасённые на краях полей для осеннего внесения не понял, что это за вещество и для чего оно. Агроном овощевод Гаврилина Нина Алексеевна, охотно делилась секретами овощеводства, с которыми я был знаком только теоретически и надо признать довольно поверхностно.
Паршин, категорически воспротивился этому и ни разу не остался на дополнительное обсуждение. Заявил, что кормопроизводство следует относить к животноводству. Что ему достаточно указаний директора. И для их цеха гораздо больше согласований требуется с главным зоотехником и главным ветврачом, чем с агрономом.
Такой его настрой помешал мне даже продемонстрировать на весь район не побиваемый рекорд в урожайности овса. Обнаружил, что огромное овсяное поле, видимо из-за прошлогоднего внесения навоза ужасно засорено массой крупных двудольных сорняков. Лебеда и амарант возвышались, чуть ли не плечи человека. И на удивление, возможно тоже из-за удобрения прошлогоднего, овса в нижнем ярусе уродило тоже рекордное количество. Понимая, что даже при раздельной уборке из-за обилия сорняков будет потеряно больше половины урожая, решил применить испытанный на Кубани способ заготовки комбинированного силоса.
Рассказал о задумке главному зоотехнику. Хоть он раньше и не знал о таком продукте, но ему очень даже понравилась идея заготовить силос с высоким содержанием зерна. Мы успели с ним учредить даже комиссию из животноводов и растениеводов, для установления соотношения зерна и растительной массы. Чтобы в дальнейшем был документ для оприходования количества использованного зерна овса в акте заготовки силоса.
На планёрке дал команду Паршину приготовить самоходный силосоуборочный комбайн и транспорт для заготовки комбинированного силоса. Неожиданно он взбеленился. Заявил, что овёс должны убирать полеводы зерновыми комбайнами. Что райком никогда не разрешит такой способ уборки. И требовал от директора встать на его сторону.
Геннадий Сергеевич, на следующий день созвонился с райкомом и с РАПО и там ответили, что в районе нет опыта применения такого способа заготовки кормов. И что он при желании может в качестве эксперимента опробовать этот метод в своём совхозе. Кузьмичев побоялся экспериментировать и встал на строну Паршина.
После я чуть ли не со слезами на глазах наблюдал как полеводы мучились с уборкой овса на этом поле. Я дал команду при срезе массы в валки захват делать всего на пол жатки или ещё меньше, чтобы валки были потоньше и лучше высохли. Хорошо погода стояла без дождей, и масса через полторы недели наконец-то высохла на всю толщину валка. Но и при этом сухие листья сорняков и их семена образовывали такую не протряхиваемую комбайнами массу, что удалось собрать наверно меньше трети выращенного урожая овса. А когда попробовал обрадовать зоотехника, тем, что урожай соломы с этого поля стал сверх калорийным тот с грустью заметил, что не перебродившее при силосовании и не измельчённое зерно овса, при скармливании животными не усваивается и отправляется не переработанным прямо в навоз.
Особым моим уважением пользовался пожилой заместитель директора Шулимов Алексей Иванович. Не имея никакого специального образования он использовал весь свой жизненный опыт на благо совхоза. Не выпячивая и даже не демонстрируя свой роли, он практически управлял всеми делами в совхозе. Потихоньку, не заметно подсказывал директору, специалистам и руководителям чем следует срочно заняться. К чему готовиться. Чего следует ожидать.
Однажды, я даже посчитал себя посрамлённым во время неожиданного снижения температуры, до минусовых значений. Я спокойно спал в своей квартире почти до восьми часов. А Алексей Иванович, с вечера определив, что стало подмораживать с пяти утра развил бурную деятельность. По тревоге поднял трёх трактористов и направил их со свеклоподъёмниками, подпахивать рядки моркови на единственном морковном поле под Ушаковым. Заказал автобус и машины для раннего вывоза в поле школьников и студентов, привлечённых для уборки капусты. С тем, чтобы они ещё до завтрака выполнили большую часть запланированной им работы.
Молодёжь вручную выбирала из рыхлой земли корнеплоды и аккуратно складывала их в невысокие копны, строго следя за тем, чтобы наружные корнеплоды располагались листьями наружу. В результате корни были защищены от мороза и при потеплении их можно было очистить и заложить на хранения. Его действия напомнили мне, мой аврал на Ангелинском и было стыдно, что я до этого не догадался. Хотя по должности именно мне следовало заняться этим.
С нетерпением ждал решения о апелляции по записанному мне партийному выговору. При встрече Антонина Васильевна с уважением сообщила что из Богордского райкома, затребовали моё личное дело в ЦК. И поинтересовалась, не собираюсь ли я случайно переходить на партийную работу в Москву. Пояснил, что жду апелляции на выговор в комитете партийного контроля. Но чувствовалось, что и эти слова не уменьшили её уважительного отношения ко мне.
Партийные собрания в совхозе проводились почему-то намного чаще чем на Кубани. Я выступал на каждом не зависимо от повестки дня. Потому, что андроповские требования укреплять дисциплину, повышение морального уровня населения, ужесточение персональной ответственности руководителей почти полностью соответствовали тем предложениям Копачёва, которые он разработал для новых отношений.
Поэтому рассуждая по повестке дня я практически агитировал за его предложения, а в результате выступления мои получались не формальными, а как бы основывались на жизненных примерах. Выступал искренне. Худяков Александр Иванович секретарь парткома стал отождествлять меня со своим заместителем. Утверждал, что предложит вывести из состава парткома, кого-нибудь из числящихся там формально и включит меня. Поддержал он меня даже когда по предложению райкома на партсобрании потребовали одобрить «Ипатовский метод» организации работ в сельском хозяйстве, и я выступил с доказательствами, что такой метод не приемлем для этой зоны.
Пояснил, что здесь из-за сильных и постоянных ночных рос, увеличить рабочий день на обмолоте не получится не то, что до 20 часов в сутки как у ипатовцев, но даже 1213 часов в день молотить хлеба не всегда получается. И к тому же в хорошую погоду здесь хлеба хорошо вызревают на корню и прямым комбайнированием, без среза в валки получается убирать урожай даже с меньшими потерями. Парторг поддержал мои доводы и предложил:
Давайте так и запишем в решение собрания, что в наших условиях, в отличие от Ставропольского края, на уборке хлебов, можно применять и другие способы, обеспечивающие сбор урожая с минимальными потерями.
Наконец из райкома позвонили сообщив, когда и куда мне следует явиться в Москве для рассмотрения моей апелляции. Комитет партийного контроля размещался в отдельном здании напротив приёмной ЦК. Явился, как и было предписано к девяти. Когда зарегистрировался мне сообщили, что заседание комитета назначено на 14 часов, но со мною предварительно хочет поговорить председатель комитета, член Политбюро Соломенцев Михаил Сергеевич, и велели ждать в его приёмной.
Председатель комитета партийного контроля ЦК КПСС, член Политбюро Соломенцев Михаил Сергеевич
Через несколько минут секретарь пригласила в кабинет к председателю. Михаил Сергеевич, вышел из-за своего огромного стола, поздоровался за руку и пригласил присесть за узкий приставной стол. Сам уселся напротив. Перед ним лежала папка с моим личным делом. Он открыл её и не заглядывая в документы сказал, что внимательно ознакомился со всеми представленными материалами по моему делу. И настоятельно советует отказаться от апелляции.
Пояснял, что, судя по материалам дела, нет никакой уверенности, в том, что комитет удовлетворит мою просьбу. И что после отказа, в моей партийной биографии навсегда останется чёрное пятно, затрудняющее мне дальнейшую работу и продвижение в должности. Что после истечения года со дня вынесения выговора, при ответственном поведении коммунисты первичной организации смогут принять решение о снятии с меня выговора и райком обязан будет утвердить такое решение.
Я был решительно настроен доказать абсурдность вынесенного мне наказания. Приготовил доказательства и даже захватил с собою приличное количество документов, подтверждающих мою правоту. Но слушая уверенную и даже доброжелательную речь важнейшего в стране человека струсил. Сразу же вспомнились слова Владимира Георгиевича Шемятенко, о том, как Голоборщев, после нашей с ним беседы, составил доклад в ЦК искажающий мою деятельность и приписывающей мне нарушения которых я не совершал.
В это время Михаил Сергеевич решительно положил передо мною чистый лист бумаги и ручку, заявив, что продиктует мне текст отказа от апелляции. В смятении, дрожащей рукой написал, то, что он продиктовал. На прощание Соломенцев пожал мне руку и пожелал успехов.
Остановился у брата не спешил с отъездом. Решил пару дней затратить для покупок. Но сразу после посещения КПК не мог собраться с мыслями. Бродил по городу. Зачем-то по долгу стоял у захоронений важных государственных деятелей у кремлёвской стены. К Трофимовым явился только поздно вечером замёрзший и голодный. Тоня быстренько сообразила мне ужин и предупредила соседей по коммуналке, чтобы в течение часа не планировали посещение ванны. Потому, что она включила газовую колонку и набирает для меня воду, так как мне следует подольше полежать в горячей воде, чтобы не заболеть.
Основной задачей было купить по списку необходимое для детей, из того, что ни в Горьком, ни тем более в селе не достать. Поэтому почти полностью два дня провёл в очередях в «Детском мире» на Дзержинского. Купил и трусики, и маечки модные детям. А колготки сумел достать, такие красивые, каких мы и не видели раньше. Игорьку пальто купил, зимнее. Оно хоть и было детского размера, но пошито было по фасону обычному для взрослых мужчин. Надеялся, что это придаст солидности сыну. Для Нади достал теплый не промокаемый комбинезон, в котором и по дождю можно ходить и в снегу валяться. Очереди были и в «Доме книги» на Калининском, и в «Мелодии». Но я тем не менее сумел и четыре книжки детские купить с картинками, и три пластинки долгоиграющий со стихами Агнии Барто и детскими песенками. А в «Новоарбатском» гастрономе простоял в очереди до закрытия, но сумел купить на гостинец и мармелада необычного который назвался «Лимонные дольки» и «Апельсиновые дольки», и зефира свежего. Такого у нас конечно, не достать.
Приехав в Горький. Решил зайти к Антонине Васильевне и был ошарашен её поведением. Оказывается из КПК уже позвонили в обком. Предупредили, что я зарекомендовал себя как неблагонадёжный коммунист. Что к моему поведения следует относиться с особым вниманием. И что она уже связалась с Богородским райкомом, и предупредила, чтобы мне совхоз не вздумал выплачивать командировочные по поводу поездки в Москву на КПК. Заявила, что разочарована мною и в дальнейшем не хотела бы больше встречаться. Я даже кулёк «Апельсиновых долек» не захотел ей вручать, который приготовил перед визитом. И так получилось, что мы с ней действительно больше ни разу нигде не встретились даже случайно.
Стало понятно, что дальше ни на какое повышение рассчитывать не приходится. А тут ещё в районе, кто-то сообщил Кузьмичеву, что меня направляли в совхоз, для его замены. Разозлило и оскорбило его это сообщение до безобразия. По работе иногда приходилось обращаться к нему с предложениями или вопросами. Он свирепо смотрел на меня и не ронял ни слова в ответ. Такая обстановка обескураживала. К тому же ежедневно он стал создавать комиссии, для установления моих упущений. Придирки были мелочными, но неприятными. То кучу зерна сгнившего на току найдут и обвинят в халатности не заведую током а меня, То армейский вездеход буксируя машину на уборке капусты затопчет рядок не срезанных растений и опять вину вменяют мне.
На основании таких актов Геннадий Сергеевич, чуть ли не ежедневно писал приказы с выговорами мне. Понимая, что так работать невозможно написал заявление об увольнении по собственному желанию. Но от затеи применить предложенное Копачёвым не отказался. Поехал в дальний район области, в Сергачский. Встретился с первым секретарём райкома Гугушкиным. Подробно и честно рассказал и о наличии выговора, и о неудачной попытке апелляции, и очень подробно о том, какие планирую проводить преобразования. Он отнесся к рассказу с пониманием. Подтвердил что, проработав год в одной организации от выговора действительно смогу избавиться.
Но заявил, что использует моё незавидное положение для направление в самый отсталый колхоз района, в «Луговской». Село это не благоустроено. Даже квартиры подходящей пока нет. Но скоро введут в строй домик щитовой двухквартирный. А пока жить видимо придётся в одном из пустующих домой в самом Луговом или в соседнем Погореловом майдане. Посоветовал с утра поехать в село, посмотреть условия и если соглашусь, то вернуться за назначением на должность заместителя председателя. Председателем там недавно по рекомендации райкома избрали женщину родившуюся в этом селе, и до этого исправно работавшую председателем «Сельхозхимии». Но у неё не получается руководить колхозом и намечена её замена, на очередном общем собрании колхозников.