Строиться.
Куда строиться и по какому праву вы, товарищ старшина, отдаете приказы старшим по званию?
По такому, что теперь вы будете слушать его днем и ночью, он вам тут заменит отца и мать, сказал рослый полковник, выходя из здания. Увидев полковника, офицеры быстро построились. И старшина скомандовал еще раз:
Становись, равняйсь, смирно, равнение на середину. Товарищ полковник, вновь прибывшие курсанты учебного центра построены, командир курса старшина Олеников.
Здравия желаю, товарищи курсанты.
Здравия желаем, товарищ полковник.
Поздравляю вас с отбором и прибытием в закрытый учебный центр.
В ответ прозвучало не особо громогласное «Ура, ура, ура».
Вольно.
Вольно, повторил старшина. Итак, меня зовут Быстрый Иван Фомич, я начальник учебного центра. В вашей прошлой жизни вы проделали путь от сперматозоида до образцового офицера. С учетом ваших прежних заслуг было принято решение отобрать вас для прохождения обучения в данном центре. Здесь мы готовим специалистов для ведения разведывательной, диверсионной и другой деятельности в тылу врага. В течение шести месяцев вы пройдете ускоренную подготовку, по окончании которой сдадите выпускной экзамен. По итогам экзамена будет принято решение, получите вы индивидуальное или групповое задание, а может, не получите никакого, и мы с вами расстанемся. Предвосхищая ваш вопрос о том, что будет с теми, кто по каким-либо причинам не сможет сдать экзамен, скажу: таковые подпишут документ о неразглашении государственной тайны и информации о прохождении обучения в данном центре, после чего будут отправлены на фронт в регулярную часть, где продолжат службу в соответствии с ранее занимаемой должностью или переводом на другую должность, которая будет требоваться на фронте в соответствии с полученными тут знаниями и личными умениями. Но перед тем как вы отправитесь в расположение части, я хочу задать вам последний вопрос. Много времени на раздумья не дам, ответ нужен прямо сейчас. В соответствии с директивой о секретности данного учебного центра, сохранении государственной тайны, необходимости обезличивания курсантов данного учебного заведения вам будет предписано прекратить любое общение, переписку с близкими вам людьми. В случае согласия вашим близким направят похоронные извещения, в которых будет сказано, что в результате боевых действий вы пропали без вести и на сегодняшний день ваше местоположение неизвестно. На раздумье даю пять минут.
После этих слов полковник поднял руку и засек время на своих часах.
Офицеры молчали. В головах у всех закружились мысли: как быть, что выбрать? Размышления прервал строгий голос полковника:
Все, баста. Кончилось время на раздумья.
Сплюнув в сторону и поправив фуражку, полковник скомандовал:
Становись, равняйсь, смирно. Товарищи офицеры, есть ли среди вас те, кто по каким-либо причинам не желает проходить обучение в учебном центре, есть ли те, кто не готов принять озвученное ранее условие, по которому вашим родным сообщат, что вы пропали без вести? Если такие есть, прошу сделать шаг вперед.
После этих слов повисла гнетущая тишина. Все стояли, не двигаясь, и уже перед тем как полковник был готов сказать что-то еще, один из офицеров сделал шаг вперед и произнес:
Товарищ полковник, я не готов принять ваше условие. Родители этого не переживут.
Что ж, это ваше решение, осуждать не буду, благодарен вам за искренность. Но на этом ваше нахождение на территории части считаю законченным, сейчас вас проводят в канцелярию, где оформят соответствующие документы, и вы будете направлены в действующие войска. Дневальный, ко мне.
Товарищ полковник, дневальный рядовой Морозов по вашему приказанию прибыл.
Рядовой, проводи товарища лейтенанта в канцелярию и сообщи дежурному, что я приказал подготовить документы на его исключение из списков. После оформления документов проконтролируй, чтобы в течение часа его уже не было на территории части. В случае если товарищ лейтенант попробует отклониться от указанного вами маршрута или с кем-то вступить в разговор, разрешаю применить табельное оружие для его задержания или ликвидации. Вам все ясно?
Так точно, все ясно.
Лейтенант попытался протянуть руку на прощание, но полковник, повернувшись в сторону, сплюнул, сделав вид, что не замечает руки. Лейтенант некоторое время продолжал стоять с вытянутой рукой.
Товарищ лейтенант, прошу следовать за мной, сказал дневальный. Он перевесил автомат и, дотронувшись до плеча растерянного лейтенанта, указал стволом путь.
После того как дневальный ушел, полковник повернулся и, одернув ремень, продолжил:
Товарищи, благодарю вас за принятое решение, я понимаю и знаю, как нелегко вам было его принять, но я уверен, что после победы мы все сможем объяснить близким наш непростой выбор. В казарме для вас подготовлена новая форма, а также пустые вещмешки. В них вы сложите свою одежду, документы и личные вещи. После чего старшина проводит вас в хозблок, где вы сдадите по описи на склад все свое имущество. Затем вас сопроводят в канцелярию, где вы получите необходимые инструкции и будете ознакомлены с действующими приказами, расписанием занятий и графиком учебного процесса, режимом нахождения на территории центра и другими нормативными актами. Да, еще один момент: после подписания документов вы временно лишаетесь всех своих прежних званий и заслуг. На время обучения вы все будете находиться в одном звании рядовые курсанты учебного центра. До выпуска вашим непосредственным командиром назначается старшина Олеников Борис Васильевич. Товарищ старшина, приказываю вам принять командование над вновь прибывшими курсантами.
Есть принять командование.
Более не задерживаю, действуйте согласно озвученному распорядку.
Есть.
Полковник развернулся и, поднявшись по ступенькам, скрылся внутри здания. Старшина не стал терять времени даром и тут же громко скомандовал:
В колонну по трое становись.
Офицеры быстро перестроились. Старшина отдал новый приказ:
Правое плечо вперед, за мной шагом марш.
Дорога до казармы шла по небольшой, аккуратно оформленной аллее. Во время марша Виктор Васильевич задумался над окружавшей его чистотой и порядком, аккуратно подстриженной траве, цветочкам на клумбе. А что если бы все вчерашние обстрелы и активные боевые действия можно было отнести к какому-то мимолетному наваждению, если бы все, что происходило последние годы: голод, лишения и смерти множества людей, было страшным сном, и поэтому вот так мгновенно все снова вернулись в мирное время? Мечты и размышления развеялись от команды старшины:
Группа, на месте стой, раз-два. В этой казарме вы будете жить. Подъем в 6 утра, отбой в 22:00, если только не запланировано каких-то особых занятий. В течение часа у вас свободное время. Приготовьте к сдаче личные вещи и документы. Вещи сложите в подготовленный вещмешок, документы в бумажный конверт, который лежит под мешком. Ровно через час я буду ждать вас здесь. Вопросы есть? Вопросов нет. Хорошо. Вольно, разойдись.
Группа неспешно вошла внутрь казармы, которая представляла собой типовое армейское помещение. Единственным отличием было то, что размер был меньше и внутри стояли кровати ровно по количеству курсантов. Над каждой весела именная табличка, между койками стояли тумбочки, а у прохода по стулу с приготовленными вещами.
Ну, что, товарищи, я так понимаю, выбор мест за нас уже сделали, тогда давайте занимать койки согласно закрепленным табличкам, сказал Виктор Васильевич.
Да, конечно, проговорил кто-то у него за спиной. Виктор Васильевич подошел к кровати, на которой была прикреплена табличка с его фамилией.
Значит, это мое место, проговорил он.
А вот и мое Белицкий С. Е.
Далее по очереди прозвучали фамилии: Душкевич А. П., Довронов О. Р., Сапронов М. А., Бондарюк Н. М., Тарасевич Т. Н., Панченко П. Я., Никулишкин А. А., Лавриков И. И. Еще вчерашние боевые офицеры, а теперь курсанты без званий, они разошлись по своим местам и стали переодеваться. Сняв форму и аккуратно свернув, Виктор Васильевич положил ее на стул, затем развязал рюкзак, достал оттуда бумажный сверток, развернул его и достал письма и фотографии близких. Слезы подкатывали к глазам, несглатываемый ком встал в горле, хотелось закричать, завыть, бросить все и пойти сказать, что нет, он не готов, передумал, не хочет еще больше причинять боли и страданий своей семье. Как можно? И так он не видит, как растут дети, а теперь еще и должен добровольно сообщить им, что мертв. Но внутри было понимание, что если он не остановит эту коричневую чуму, то боли и страданий будет только больше. Поэтому, посмотрев еще раз на близкие лица, Виктор смахнул проступившую скупую слезу, снова завернул письма и фотокарточки в плотную бумагу и положил сверток в рюкзак. Вынул ранее припасенные продукты, положил их на тумбу.
А вот интересно, еду из сухого пайка тоже сдавать или оставить?
Да, вопрос хороший, учитывая, что нас еще сегодня никто не кормил, сказал парень у крайней кровати.
И пока непонятно, когда нас вообще покормят.
Предлагаю следующее, сказал Виктор, перекусить всем вместе тем, что у кого есть, а потом, если останутся продукты, сложить в один мешок и поинтересоваться у старшины, что с этим делать. Ну что, все согласны?
Согласны, прозвучал дружный ответ.
А мыльно-рыльное тоже отдавать? спросил невысокого роста паренек.
Я думаю, что можно положить сверху рюкзака и тоже задать вопрос, как с этим быть. Хотя вроде четко было сказано, что нужно сдать абсолютно все личные вещи.
Ладно, давайте делать, как решили, времени не так много, а хотелось бы еще и перекусить, сказал невысокий парень.
После того как все переоделись и сложили вещи, кто-то предложил сесть вокруг кровати офицера, который отказался от обучения, и разложить там нехитрый скарб. Группа поела и быстро навела порядок.
Ну что, пора выходить, уже время, сказал Виктор.
Да, пойдемте, товарищи, лучше на улице подождем нашего старшину.
А может, он и не старшина? Мы-то вон теперь тоже не офицеры, а рядовые курсанты.
Да все может быть, время покажет.
Выйдя на улицу и оправившись, они увидели идущего по аллее старшину, он проявил пунктуальность, прибыл минута в минуту. Старшина оглядел курсантов и спросил:
Ну что, товарищи, готовы?
Так точно.
Тогда стройся. Становись, равняйсь, смирно. Слушайте задачу: сейчас мы выдвигаемся в пункт сдачи личных вещей и прохождения инструктажа. В процессе движения не отклоняться от намеченного маршрута, не зевать по сторонам, не вступать в разговоры с проходящими мимо людьми. Все ясно?
Так точно.
Вопросы есть?
Разрешите задать. Курсант Ваганов.
Слушаю вас, товарищ курсант.
Вопрос относительно личного сухого пайка и мыльно-рыльных принадлежностей. Их необходимо сдать или можно оставить при себе?
Правильный вопрос. Продукты питания и личные вещи положите в две коробки на входе в пункт приема личных вещей. При себе ничего оставлять нельзя, наличие личных вещей, продуктов питания, мыльно-рыльных принадлежностей, принесенных с внешней стороны учебного центра, категорически запрещено. Еще вопросы есть?
Никак нет.
Тогда равняйсь, смирно. Левое плечо вперед, за мной шагом марш.
Путь до пункта сдачи занял около двадцати минут. По дороге встречались другие курсанты, пробегали группы с голыми торсами, кто-то занимался на спортивной площадке. А когда проходили мимо здания, похожего на столовую, сидевшие на крыльце девушки начали активно обсуждать новеньких.
Ба, бабоньки, гляньте, каких красавцев к нам привезли. Ой, а идут-то как статно, сразу видно: завидные женихи. Молодые люди, а чего это вы мимо нас проходите? Зашли бы познакомились, мы бы вас чаем напоили. Ну, что молчите? Али мы вам не милы? А может, они немые или евнухи? Я слыхала, есть такие, которым бабы не нужны, после этих слов женщины громко и звонко засмеялись, откидываясь при этом назад и держась руками за крыльцо. При этом они еще что-то тихо говорили между собой, и девичий смех усиливался. Один из курсантов не выдержал и включился в разговор:
А вы бы, девушки, так громко не смеялись, а то ведь мы можем и в гости зайти, а там уж одним чаем не отделаетесь, покажем вам, почем фунт лиха и какие мы евнухи.
Не успел курсант закончить свой монолог, как старшина прокричал:
Группа, за мной бегом марш.
И группа, послушно выполняя команду, побежала за старшиной. Позади еще долго слышался смех и задиристые слова:
Ты гляди, гляди, как бегут, не успели побахвалиться, как уже пятками засверкали. А ты меня, красавчик, не пугай, я ведь и сама могу в гости зайти, тогда что, тоже убегать будешь?
И снова звонкий женский смех разразился на всю округу.
Пробежав метров четыреста, старшина скомандовал:
Группа, стой. Смирно. Вы что, сукины дети, приказов не понимаете? Я вам русским языком сказал: в разговоры не вступать, по сторонам не пялиться, двигаться по строго указанному маршруту. Вы что, еще не поняли, куда вы попали? Так я объясню: вы находитесь на секретном государственном объекте. Вам доверено пройти секретное обучение. Чтобы вы понимали, еще раз вам скажу: любые приказы, пусть даже и нелепые, на территории учебного центра должны выполняться строго и безоговорочно. Ясно?
Так точно.
Не слышу.
Так точно! прокричала группа.
То-то же! Вы же взрослые мужики, о войне не понаслышке знаете. Видели, сколько горя она несет, и сколько нам еще расхлебывать придется, неизвестно. Так что запомните: вы тут не на курорте. Делаю первое и последнее предупреждение, сейчас не буду спрашивать, кто в группе такой горластый, но, если еще хотя бы один раз кто-то позволит себе нарушить мой приказ, гарантирую: он покинет учебный центр в течение двух часов. Всем ясно?
Так точно.
Тогда за мной шагом марш.
К пункту сдачи рота подошла, больше не проронив ни единого слова. У пункта их встретил часовой.
Стой, кто идет? прокричал он.
Старшина Олеников с группой для оформления и сдачи вещей.
Стоять на месте, сказал часовой и, не отводя глаз от подошедших, поднял трубку телефона и доложил: У пропускного пункта группа старшины Оленикова. Есть, понял, так точно. Старшина Олеников, ко мне. Остальные, оставайтесь на месте.
Старшина подошел к часовому.
Ваши документы.
Старшина достал документы и протянул часовому.
Проходите, остальным оставаться на местах.
Старшина зашел в приоткрытую калитку и исчез за забором. Времени хоть и прошло немного, но оно казалось долгим, гнетущая тишина и напряженный взгляд часового, стоявшего с выставленным вперед карабином, заставляли быть в собранном состоянии и напряжении. Как назло, вокруг лица Виктора летала муха и норовила залезть то в нос, то в глаз. Он попытался отмахнуться от назойливой гостьи, но часовой мгновенно среагировал:
Отставить движение. Стоять смирно, стрелять буду.
Да я и так стою, муха в нос лезет.
Отставить разговоры, стоять молча и не шевелиться, в случае нарушения приказа стреляю без предупреждения, сказал часовой и передернул затвор карабина.
«Ну, вот, надо было тебе прилететь в самый неподходящий момент», подумал Виктор. А муха, как бы это чувствуя, старалась сесть на самое чувствительное место. Виктор стоял в максимальном напряжении, нервы накалились, испарина проступила на лбу. «Да лети же ты отсюда!» подумал Виктор, но муха полезла в нос. Виктор сморщил лицо и попытался пошевелить носом, муха не сдавалась. Виктор набрал полную грудь воздуха и выдохнул вверх так, чтобы поток воздуха сдул насекомое. Муха, почувствовав горячее дыхание, отпрянула от носа и улетела. «Какое облегчение!» подумал Виктор. Но не тут-то было, злодейка вернулась и на этот раз попыталась залезть в ухо. От ее мелких лапок было невыносимо щекотно. Виктор чуть покачал головой. Муха то взлетала, то садилась снова. «Где же я так провиниться успел? подумал Виктор. И почему ты выбрала именно меня? Еще этот часовой, и старшина, как назло, куда-то запропастился». Появилось желание помахать еще раз рукой, но часовой не сводил с группы глаз, а особенно с Виктора, в котором он, казалось, мог прожечь дыру. «Эх, ладно, мучай меня, муха, подумал Виктор. Рано или поздно выйдет старшина, и я от тебя избавлюсь, и твои мерзкие ножки на моем лице, возможно, будут самой маленькой сегодняшней проблемой. Лучше я потерплю, чем по дурости схлопочу пулю». Старшина вышел в сопровождении старшего лейтенанта. Тот что-то тихо сказал, и часовой разрешил продолжить движение. Группа направилась к приоткрытой калитке. У калитки старшина сказал: