ГКЧП: Следствием установлено - Степанков Валентин Георгиевич 4 стр.

В профессионализме своих аналитиков Крючков не сомневался. А вот Грачев Герой Советского Союза, отвоевавший в Афгане долгих шесть лет, не показался ему достаточно компетентным для решения подобного уровня задачи. Руководитель Лубянки поделился с Язовым своими сомнениями. Министр обороны, как вспоминал впоследствии Крючков, не стал уверять его в аналитических способностях генерала, но заметил, что «вместе с другими товарищами Грачев, пожалуй, может справиться с заданием».

Итогом двухсуточной работы межведомственной группы военных спецов стали документы, в которых содержался «стратегический прогноз» и рассматривались «возможные пути развития ситуации в связи с введением чрезвычайного положения»:

Острая борьба за власть в период трех недель. Основные сценарии.

1. Массовое гражданское неповиновение. Переворот слева, но уже в режиме террора по отношению к коммунистам и высшим эшелонам государственного управления.

2. Резкий крен вправо. Обвинение существующего постгорбачевского руководства в содействии Горбачеву. Обострение борьбы за власть с постепенным переходом ее к силам ортодоксальноправой ориентации.

3. Политика бездействия. Новых мер не происходит. Идет запаздывание по всем остальным компонентам. Шок чрезвычайного положения проходит. Идет осознание того, что все это не всерьез. Одновременно психологическая атака Запада. Средства массовой информации оказываются неспособными вести активную политику. Образ ситуации формируется нашими противниками. Режим гниения продолжается и углубляется. Срок сброса до шести месяцев.

4. Жесткий инициативный курс. Пакеты мер, следующие друг за другом с периодом в несколько недель. Ощущение социального облегчения. Внятное и «несуконное» объяснение с народом. Последний сценарий требует:

первая позиция заявление об уровне контрастности курса и его преемственности;

вторая позиция обеспечение максимальной легитимности. Резкое ускорение срока сбора законодательных органов;

<> четвертая позиция экономика и образ новых радикальных реформ. Цены. Образ будущего. Тупиковость политики предшествующего периода;

<> шестая позиция новое в КПСС. В течение месяца это станет вопросом чрезвычайной важности;

<> девятая позиция криминалитет, вопросы борьбы с преступностью как политика;

десятая позиция- государство, его перспективы и формы устройства.

Строго говоря, ничего предосудительного в составлении подобного рода документов не было. Союзное законодательство предусматривало введение ЧП. И разговор о возможном переходе к управлению страной в режиме ЧП не один раз обсуждался на разных уровнях, в том числе и на президентском. И странно было бы, если это не делалось в стране, находящейся в тисках экономических и межнациональных противоречий. Документы по «чрезвычайке» готовились в КГБ и раньше. Жижин, к примеру, в начале года уже сочинял подобные записки. Чтобы не изобретать велосипед дважды, прежние наработки, по общему согласию аналитиков, были положены в основу отчетных бумаг. Эксклюзивный характер имела лишь одна небольшая четырехстраничная записка о целесообразности введения ЧП в канун подписания Союзного договора.

По признанию самого Крючкова, выводы аналитиков были «сдержанны», они считали, что вопрос ЧП «требовал дополнительной проработки».

Свои сомнения аналитики объясняли, прежде всего, большой вероятностью негативной реакции на введение ЧП со стороны республик, которые видели в новом Союзном договоре реальную возможность обновления уже изжившей себя системы сверхцентрализма. «Чрезвычайка», перечеркивая эти надежды, могла спровоцировать всплеск националистических страстей и ускорение дезинтеграционных процессов, то есть вместо пользы принести вред. В связи с чем аналитики рекомендовали не вводить ЧП без согласования с властями союзных республик.

Неделя ушла у Крючкова на то, чтобы оценить «сдержанные» выводы экспертов. 14 августа он объявил авторам записки вердикт: «Руководством страны принято решение перевести страну в режим чрезвычайного управления. После подписания Союзного договора вводить ЧП будет поздно».

И троица Жижин, Егоров, Грачев вновь отправилась в деревню Машкино, чтобы в пожарном порядке к вечеру следующего дня, подготовить проекты первых документов ГКЧП: «Постановление  1», «Обращение к Советскому народу» и «Заявление Советского руководства».

Открывающие «Заявление Советского руководства» слова «В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем обязанностей Президента СССР», Крючков мотивировал тем, что «Горбачев не в состоянии адекватно оценивать обстановку. У него психическое расстройство». (Цитируется по показаниям Жижина В. С.).

Вся власть военным!

Среди тех, кто объявился 18 августа на даче президента в Крыму, наиболее значительной фигурой был Олег Бакланов куратор оборонной промышленности, жесткий блюститель интересов ВПК.

Напрасно искать фамилию Бакланова в списках награжденных. О том, какие награды и за что он получал, мало кто знал. Его охрану как важного «секретоносителя» осуществлял КГБ. За несколько дней до августовских событий у Бакланова на Украине умерла двоюродная сестра даже в поездке на похороны Бакланова сопровождал офицер КГБ. Только узкий круг лиц был осведомлен, что он председатель Государственной комиссии по программе «Буран», что первые пуски этих кораблей, созданных в противовес «Шаттлу», осуществлялись под его непосредственным руководством.

Бакланов не был исключением все, что касалось обороны, было тайной за семью печатями. Военная доктрина никому не оглашалась, никто не знал, в чем ее суть. В советской прессе не было принято критиковать оборонную промышленность. Эта тема была закрытой. Оборонные заводы, на которых работал чуть ли не каждый четвертый житель СССР, как бы вовсе не существовали даже разговоры о них, с точки зрения КГБ, были угрозой для безопасности страны. Это была особая зона, государство в государстве, со специальным режимом жизни, включая закрытую систему улучшенного обеспечения промышленными и продовольственными товарами. Обществу на протяжении десятилетий внушалось советский ВПК самый передовой в мире. После провала заговора в открытую печать стала просачиваться информация о реальном положении дел, которое оказалось не столь и победным.

К 1985 году Советский Союз проиграл состязание с США по основным технологиям, определяющим военно-стратегический потенциал государства. По данным второго секретаря Управления международных организаций Министерства иностранных дел Российской Федерации Сергея Федерякова, приведенным в февральском (1992 г.) номере журнала «Международная жизнь», в 1982 году США опережали СССР по десяти технологическим позициям. Причем по таким важнейшим, как компьютеры, системы наведения ракет, обнаружения подводных лодок, технологии «Стеле», Советский Союз отставал очень значительно. Только по двум позициям обычные боеголовки и силовые установки- Союз шел впереди. Увеличивался временной разрыв в разработке и внедрении образцов новой техники. Если в 40-50-х годах он составлял пять-шесть лет, то в 60- 80-х увеличился до девяти-двенадцати.

С семидесятых годов верхушка ВПК состояла из членов так называемой «днепропетровской группировки» Брежнева. Достаточно утвердившись в этом мире, Бакланов в 1983 году занял пост министра общего машиностроения, основного ведомства

оборонки. В 1988-м инерция накопленного в ВПК опыта вознесла его еще выше, в кресло секретаря ЦК КПСС, куратора военно-промышленного комплекса СССР. Преемник Устинова и Кириленко, вошедших в историю Советского государства в качестве вождей, имел полное основание претендовать на власть и влияние не меньшие, чем были у них. Однако Горбачев начал ломать костяк оборонной промышленности, провозглашать речи в пользу мирного сосуществования.

Бакланов, в отличие от большинства будущих сотоварищей по ГКЧП, никогда не играл с президентом «втемную», он сразу предпочел роль откровенного оппозиционера. На совещаниях по разоружению Горбачев не раз был вынужден останавливать Бакланова, отстаивавшего интересы ВПК, вопросом: «Вы что, не согласны с моей политикой?»

Особенно крупный конфликт возник между ними из-за американской СОИ. Система, которая создавалась США с целью противодействия возможному ракетно-ядерному нападению, была выведена за скобки переговоров по разоружению. СССР же уменьшал ракетно-ядерный потенциал. СОИ, по мнению Бакланова, таким образом, вполне могла противостоять советскому ракетному удару. Он поставил вопрос о том, чтобы СОИ на переговорах по разоружению была все же положена на весы американской стороной. Раздраженный Горбачев оборвал его: «Не лезь в это дело!»

«Бакланов хорошо знал обстановку в народном хозяйстве и, когда на его глазах стала рушиться экономика, пришел к однозначному выводу, что это не стихийный процесс, а сознательное разрушение экономической мощи государства,  пишет в мемуарах Крючков.  Как патриот, интернационалист и коммунист, он не мог примириться с тем, что происходило в стране, не один раз на заседаниях Политбюро ЦК КПСС, Совета министров остро поднимал вопросы о положении в промышленности. Но каждый раз его, порой грубо, осаживал Горбачев, объяснявший провалы трудностями переходного периода».

Следствие при обыске обнаружило у Бакланова речь, с которой тот готовился выступить на апрельском 1991 года пленуме ЦК КПСС. Вот что он хотел сказать партии и народу:

«Иллюзорными выглядят сегодня представления о том, что военной угрозы извне нашему народу не существует. Нами и так сделаны колоссальные односторонние сокращения Вооруженных сил, производства вооружения и военной техники, ведения научных и конструкторских работ в области обороны. Достигнутый в 70-е годы с огромным напряжением сил и средств народа военный паритет сегодня разрушен, и мы живем практически под диктовку США, которые стали фактически безраздельным властелином стран и народов, мировым жандармом.

Основным условием антикризисной программы должно быть немедленное приостановление всех республиканских и региональных законов, принятых после 1985 года, восстановление целостности СССР в границах 1985 года, создание комитета национального спасения с чрезвычайными полномочиями, вплоть до введения военного положения в стране.

Чрезвычайные меры могут быть осуществлены лишь чрезвычайной политической властью, которая имеет разветвленную структуру, пронизывающую все слои общества, все сферы народного хозяйства.

Такой властью может быть лишь КПСС, пусть обескровленная, отлученная от рычагов управления, но сохраняющая в себе вертикальные структуры, а значит, способность и возможность управлять на основе железной дисциплины ее членов»

ДОСЬЕ СЛЕДСТВИЯ

документ без комментария

Из протокола допроса Олега Бакланова от 9 сентября 1991 г.

Вопрос. Когда и где вы познакомились с членами ГКЧП? Какие у вас были с ними отношения?

Ответ. С Тизяковым я познакомился, будучи секретарем ЦК Был в Свердловске. Посетил завод, которым он руководил. После этого с Тизяковым завязались рабочие контакты, связанные с конверсией. Павлова я плохо знал. Когда работал министром общего машиностроения, Павлов был каким-то чиновником в министерстве финансов. Я с ним не общался, имел дела с министром финансов Гарбузовым. Более близко я Павлова узнал, когда встал вопрос, кого назначать председателем Кабинета министров после ухода с этого поста Рыжкова.

Янаева я впервые увидел, когда его избирали секретарем ВЦСПС. Выслушал его речь, а потом уехал. Это было в 1989 или 1990 году.

С Крючковым я имел больше контактов, так как он обладал большой информацией: и общей, и специальной. Когда началась трансформация Политбюро, когда концентрация власти несколько изменилась, естественно, у меня возникали на сей счет вопросы, и я обращался к Крючкову. Он вообще человек, способный анализировать.

С Язовым я познакомился, когда стал министром общего машиностроения. Как руководитель министерства, которое выполняло заказы обороны, счел нужным познакомиться в первую очередь с Язовым. Взял с собой слайды образцов военной техники, показал ему, над чем работаем. Это было наше первое с ним знакомство. А дальше все совещания, которые он проводил по вопросам военной техники, я всегда посещал.

С Пуго я познакомился, когда он уже руководил Комиссией партконтроля в ЦК КПСС. Я позвонил ему в связи с тем, что меня как секретаря ЦК направили на пленум в Ригу, и я посоветовался, как себя там вести. Это был мой первый контакт с Пуго. Второй контакт был, когда рассматривалось дело по «АНТу». (Скандал, связанный с продажей танков за рубеж В.С.) Ему и мне было поручено этот вопрос изучить.

Примечания

1

9-й отдел КГБ в Крыму обслуживал прибывших на отдых высших руководителей страны и их гостей.