Но умом понимал: никакую «физическую историю» создать невозможно, будь ты хоть трижды физик (тем более что это уже не физика, а собирание марок, как говорил Резерфорд) и четырежды историк это же турбулентность второго порядка, неимоверное количество влияющих факторов! Для однородного газа в идеально круглой и гладкой трубе и то сколько неопределённых коэффициентов, Тимофеич с институтской скамьи их помнил и уже от одного воспоминания голову трясло, как соплю Лаваля, от всех этих нуссельтов, рейнольдсов, прандтлей и грасгофов, а тут ведь не труба, не вода и не воздух, хотя
Хотя что ж такого: система замкнута, на достаточно большом временном отрезке данных предостаточно, введут свои коэффициенты вместо «нуссельтов» и «пекле» каких-нибудь «мальтусов», «вернадских», «тойнби» и нынешний этот, как же он «гумилев» вот уж будет газодинамика! Эх, Николаич, Николаич! Занимался бы делом
Мы не историки, мы физики, пробовал он увещевать его, перефразировав какую-то застрявшую в памяти максиму, у нас единицы времени не век, а секунда и вообще, это не научно.
Не научно за деревьями не видеть леса. Наука наша изучит дерево до последнего капиллярчика на листке и корешке, но всё равно не поймёт, почему в лесу в сумерках страшно.
Ну, знаешь не это задача науки!
А жалко
Но что-то же Колю тюкнуло!
И продолжали спорить.
Ты же понимаешь, что никакой теории нельзя создать без постановки научного эксперимента, имеющего повторяющиеся результаты, а с историей такие опыты невозможны, она даже сослагательного наклонения не терпит.
Она его не не терпит, она из него состоит, а вот чтобы вывести её из этого сослагательного ступора и нужен совершенно другой подход.
Ненаучный?
Да почему ненаучный?
Потому что наука, повторяю, начинается с постановки эксперимента, имеющего повторяющиеся результаты, потом только предположения, гипотезы, потом обязательно повторный опыт, потом уже, если повезёт, озарение, потом опять опыты, озарение, бог даст, подтверждающие, и только потом, по-то-о-ом теория. Нельзя же начинать с озарения, куда его приклеивать?
Есть два возражения, Коля поправил очки (жест очень характерный для уверенных в себе умников), убрал свалившийся на лоб чуб, и Тимофеич в который раз про себя отметил, как похож нестарый ещё Николай Николаевич на зрелого Дмитрия Дмитриевича, не просто внешне, хотя внешне был похож очень, а ещё манерой мэтра, которой у самого Дмитрия Дмитриевича, может быть, и не было. Первое: если с историей опыты невозможны, то откуда же взялись научные теории, которые без опыта не родятся, однако «их у меня есть»? То есть мы с вами должны признать эти безопытные теории заведомо ложными. Признаём?
Допустим
А если признаём, то скажите, чем моя безопытная теория будет хуже других безопытных теорий? И второе: в истории эксперимент ставит не учёный, а она сама. Революция разве не эксперимент? А наши войны, отечественные и мировые не эксперименты? И они имеют да-да, имеют! требуемые повторяющиеся результаты, только, к сожалению, работа с этими повторяющимися результатами проводится не самим экспериментатором, а ангажированной сворой вражеских интерпретаторов. Как будто вы, безупречный физик, провели блестящий эксперимент, а результаты начала комментировать недолюбливающая всех физиков уборщица Вера Ивановна. Я считаю, что история, особенно наша русская история, вообще есть один великий эксперимент с постоянно, из века в век повторяющимся результатом: всех всегда били и били, в Америку раньше всех колумбов приплыли, Антарктиду открыли, в космос слетали, первую АЭС и первый атомоход построили, а вывод из этих опытов сами видите какой дураки, лентяи и пьяницы.
Но это уже не история!
Вот и я тоже самое говорю: это не история, это физика, ядерная физика, именно ядерная, потому что тут не только взаимодействие и сохранение, но взаимодействия и превращения.
Обман?
Почему же обман? Был уран, стал свинец плюс гелиевый шарик да всякий бета-мусор. Какой же обман? Физика. Просто мы её ограничили, спеленали её, как ножку у китаянки, чтоб не росла, и из неё со временем образуется копыто. А надо бы услышать, как там, в ядерной глубине этот уран вопиёт: «Караул, в свинец превращают! Газы из меня пускают! Энергию тырят!». Он же понимает трагедию обратно из свинца, газа и электронов урана уже не собрать одно слабенькое утешение, что по количеству свинца можно определить возраст горы. Но природного 235-го чуда не будет! Мы же изучаем процесс превращения урана в свинец, но почему-то игнорируем аналогичный превращение богов в людей, мол, не наука, не физика Своего рода энтропия.
В истории тоже энтропия?
И в истории, и в биологии вместо осетра тысяча ершей.
А по ершам возраст реки определить можно?
Можно, только при этом не забыть заняться сохранением осетров. Пока они есть.
«Да-а только перед свинцом придётся хлебнуть радия с полонием», грустно подумал тогда Тимофеич, а вслух спросил:
То есть империи обречены по определению?
По определению, дорогой Валентин Тимофеич, обречено всё. Вопрос времени. Уран, вы же лучше меня знаете, если его не трогать, живёт миллиарды лет вам мало? А вот если его побомбить, тут уж процесс пойдёт, сами знаете, какой.
Но это уже вмешательство извне.
Конечно, уран видит только летящий на него нейтрон, пустившего его человека ему не узреть.
Хочешь сказать, боги рушат империи из научного интереса?
Беда с нами, учёными. Боги империи создают, а рушат черти, чтобы от выделяемой энергии в аду было достаточно жарко. Бог растит дерево, а чёрт подкладывает под котёл дрова из этого дерева.
Ладно, ладно, бог с ним, с чёртом, ты скажи, чего хочешь получить на выходе?
Хочу рассмотреть реальные процессы, не электронную пыль от них, а невидимую за пылью ядерную суть, простую ядерную суть.
Думаешь, такая есть?
А вы, физик-ядерщик, в особых местах дискуссий Николаич обращался к начальнику на «вы», разве не знаете, что творящий реальные изменения в веществе нейтрон практически не взаимодействует с электронными оболочками, и атомные характеристики среды склоки, войны, перевороты не играют тут решающей роли, во всяком случае, они вторичны. Реальная история чисто ядерный процесс, только у историков, как у физиков в 19-м веке, нет пока инструментария для его исследования.
А у тебя есть?
Нету. Ищу.
Почему ты вообще предположил, что физические инструменты к истории применимы?
Разве человечество не часть физического мира? Да, в сложном агрегатном состоянии жидко-газо-твёрдом, но моделировать можно. Например, государства дружат с дальним против ближнего, и так пока хватает географии. Ничего из конденсаторов не напоминает? Или империя большой целый магнит, со всеми его свойствами. Отколется кусочек враг.
Хочешь сказать, отделится, допустим ясно, что бред, но допустим, отделится Украина и что, сразу станет врагом?
Сразу. Кусочек от большого магнита. Физика! Потом банальное сопротивление среды, проводимость: по воде передвигаться проще, чем по суше, что корабль проплывёт за сутки, дружина по земле за неделю. Итог конфликты морских и сухопутных цивилизаций. И далее: спектры каст, кластеры сект, акустика СМИ, диффузия ассимиляции, излучение просвещения. Но интереснее всего аналогии на атомном уровне синтез, распад, поглощения, фотонные эмиссии да мало ли, само строение атома любую человеческую структуру объяснит, и семью, и бандитскую шайку, и само государство: ядро политбюро ЦК, два приближённых электрона партия и правительство, и дальше слоями сословия вплоть до последних валентных! беглых и бродяг, то бишь эмигрантов и диссидентов, которые замучивают всякую и благостную, и гнилостную химию. Меня, правда, интересует физика глобального процесса, как эта человеческая вселенная последней модификации возникла и развивалась в до- и в исторический период, начиная с загрузки этого реактора, выхода на мощность. Спектры, продукты, вероятность отравления
Тимофеич после этих разговоров даже просмотрел последнюю литературу: может, Николаич не один такой сдвинутый?
Или у кого-то нахватался? Отыскал статью какого-то математика с длинным названием «Новые экспериментально-статистические методики датирования древних событий и приложения к глобальной хронологии древнего и средневекового мира». Оказалось, Коля с ними-то и был в переписке, но от их выкладок не в восторге и как-то даже объяснил, почему.
Мои друзья-математики тоже говорят, что центром была Русь, Русь-Орда, но доводы, он пожимал плечами, как экзаменатор, услышавший доказательство математической теоремы художественными средствами, доводы! Здесь, говорят они, сосредоточена значительная часть богатств и ресурсов всей планеты. Нефть и газ, что ли, имеют в виду? Никель и алмазы, фосфориты-апатиты? Какая, право, чушь. Есть у этой земли богатства и кроме нефти. Что нефть? Сто лет назад никому была не нужна, знать про неё никто не знал, кроме разве что Менделеева, и через сто лет не нужна будет.
Чем же ты её заменишь? ВВЭРами?
Той силой, которая эту нефть произвела. Двести лет боженька моргнуть не успеет. Скорее уж поймы, пашни, леса, реки, так сказать, сытый ландшафт, но это же не повод, чтоб в мир выплёскиваться, хотя, как стартовое условие
Что же тогда?
Настоящие ресурсы, которые в печке не сожжёшь и в сундук не запрёшь
И руками не потрогаешь?
Не потрогаешь. Поэтому-то и отнять их нельзя, с какой армией ни приходи.
Что же?
Тут тайна Они, математики, объясняют расположение мировых столиц слоями на расстоянии от центра во Владимире, вроде, опять же, строения атома Первое кольцо Ярославль, Москва, Рязань и Нижний, второе Стамбул, София, Белград, Прага, Берлин, Осло
А почему именно так? Чем определялось?
Конным переходом армии и тут выпустил свой сарказм: Тоже мне Будённые! Конный переход в две тысячи вёрст! Особенно хорошо в Осло в обход через Хибины? Так это в два раза дальше. Через Балтику так это только зимой по льду.
А в Стамбул как? Чёрное море не замерзает. В Берлин ещё можно доскакать более-менее по равнине, но в тот же Белград через горы надо лезть, Суворов-то ещё не родился. Вздохнул. Да Для физики, что меня и подкупило, идея неплоха, а для конной географии чушь.
У Батыя, наверное, во Владимире авиационный полк стоял, а у самолётов ресурс на две тысячи, подыграл ему Тимофеич, чтоб вместе посмеяться, но Николаич вдруг посерьёзнел.
Они, конечно, не физики, но, хоть и плохонькую, но последнюю кальку с настоящего доисторического исторического реактора сняли. И по времени они мелко плавают, Орда для них самый глубокий омут, копошатся в писаной истории, как подёнки на поверхности реки, а мне интересна вся толща и в движении, откуда и куда река эта течёт. А идея, что цивилизации расходились кругами из одного центра, верная. Просто эти их концентрические слои накладывались на давно уже существующую матрицу. Су-ще-ству-ю-щу-ю помимо всех орд и завоеваний, задолго до князей, царей и ханов, воевод и полководцев.
Помимо? Какая же ещё могла быть сила, кроме княжеской да воеводской?
Почему могла быть? Была! И, похоже, до сих пор есть.
Жреческая?
Назовём её протожреческой, не путать с церковной. Это она установила законы и порядки на планете, установила и поддерживает их до сих пор. И когда этот порядок нарушится, человечество уйдёт в небыль, земля его скинет. Когда временные власти совмещали свои усилия с этой протожреческой матрицей, возникали империи. Начинались смещения гибли.
А что за матрица? Опять тайна? Это человеческое? Если человеческое, то чем отличается от княжеской и ханской?
Всё человеческое. Не отличается ничем и всем.
Как?
Как графит и алмаз. Вся эта историческая броуниада, князья, цари, полководцы графит, слой за слоем стирается временем, след остаётся, но недолгий так, угольная пыль. А есть ещё кристаллические человеки, им не до войн и уж не до славы и богатства, у них серьёзные дела, и алмазная борозда сквозь череду эпох.
Святые, что ли?
Типа того.
Кто же и когда твой реактор загрузил? Бог?
Ну, может и не сам
Потом удивил дозиметрист Алексеев. То есть удивил-то Коля, влетел как-то в пультовую и, словно новость о запуске человека на Марс, выпалил:
А Семён-то, Семён издал всё-таки книгу! Стихов!
Какой Семён? удивился Тимофеич и, пока Коля вытаскивал из кармана халата застрявший там томик, перебирал известных поэтов с этим именем. Липкин? Надсон, Гудзенко?
Ещё скажите Кац! Какой Семён наш Семён, Юрка Алексеев! И положил на пульт перед Тимофеичем сборник в твёрдом сером переплёте.
«Нас поздно хватятся» Тимофеич хмыкнул, вздохнул пытка плохими поэтами бывает покруче пытки железом, но отложил в сторону свой наркотик, ЖТФ[1]. Если вообще хватятся А почему Юрка Алексеев Семён?
К делу не относится.
Тимофеич слышал уже от Коли, что Алексеев, дозиметрист, футболист и, конечно, пьяница, вдруг начал ловко сочинять командные гимны, разные капустные вирши, песни, даже про циклы «Космониады» слышал, которые после каждой новой акции «Космоса» так называлась их шайка-лейка появлялись в им же, Алексеевым, издаваемой стенной газете «Квант». Кроме «капустных» опять же со слов Коли, Алексеев, этот новонаречённый Семён, начал писать и серьёзные стихи, и не только стихи рассказы, даже какую-то пьесу умудрился выжать а из каких фибр? Ну, не помнил Тимофеич, чтобы кто-то из подвальных физиков когда-нибудь в чём-то раскрылся спиться, опуститься, заилиться в буднятине это на каждом шагу, это пожалуйста. А этот
Открывать книжицу не спешил, чтобы не вляпаться в неловкость, как в банной раздевалке, когда приличный человек снимает свой дорогой элегантный костюм и остаётся перед всеми с рыхлым пузиком на тонких тромбофлебитных ножках с корявыми от грибка ногтями и спрятавшимся под этим пузиком жалким удом, который правильней было бы назвать «неудом» стыдно
А Коля открыл и ткнул:
Вот! Мол, знай наших! «Николаю Николаевичу Ненадышину, другу и соавтору».
Ты тут тоже приложился?
Душой, душой! Похоже было, что первый обмыв уже произошёл. Это же наше общее, только мы сказать не умеем. Да ты, Тимофеич, почитай, не бойся, Коля угадал опасение начальника, если понравится, я для тебя возьму из авторских, ещё есть. И ушёл.
«Издательство «Скорпион», 3000 экземпляров, ого!» пробубнил про себя и наугад открыл, попал на середину длинного стихотворения, видимо, про Лыткарино: «Мой тихий город Лыть. Над башней лёт стрижа. Здесь я любимым быть себя не утруждал, здесь у любви печи нас смехом замело. У мотылька свечи горит одно крыло. Другое воска плеть, я мну его и гну, на нём не улететь в другдружнюю страну, на нём не переплыть остуженный ручей. Мой тихий город Лыть, ты мой, а я ничей». Вздохнул, чуть затеплилось в груди, да ещё царапнуло по тёплому, открыл в другом месте пробежал глазами, улыбнулся: конечно, физик лирику так просто не сдастся.
Нейтрино, наделённое умом(Ум дока до различного экстрима),Промчится, не задев крыломНи кварка мимо, мимо, мимоВсех плазм и ядр земных,Сквозь тьмы и тьмы фотонов,Сквозь лес, сквозь завсегдатаев пивных,Сквозь нас с тобой, сквозь наших дум фантомы,Сквозь наши размышления о нём,Сквозь всё, что размышленьям этим пища,И так подумает нейтриновым умом:«Бог мой! Какая пустотища!»И лишь на вылете волной по жилам дрожь,И непонятный страх холодным потом:«Умом пустоты эти не поймёшь,Должно быть, есть невидимое что-то»Попробовал вспомнить, были где прецеденты, чтоб если не подвальный физик, то футболист, у которого мозги в ногах, становился поэтом? Старшинов? Так он хоккеист. Не вспомнил, и отложил ЖТФ в дальний ящик.
Это было года два назад, а в прошлом году Алексеев со своими друзьями-писателями ох-хо-хо зарегистрировали своё малое издательство со странным названием «Ликус» и даже издали брошюру «Первые шаги в православном храме». И всё это что и было недоступно пониманию Тимофеича, умнейшего во всём НИИПе человека не выпуская из рук стакана! Чудны дела твои