Твои проблемы других не волнуют, а решать их всё равно придётся.
Впрочем, стоит внести дольку оптимизма. Ведь не так давно в конторе появился отдел по созданию живых и подвижных проблем. Можно попробовать сунуться туда со своими проблемами. Вполне возможно, что их сочтут важными и нужными. Включат в разработку и проч. Ведь порой предприятию так нужны различные проблемы для отвода глаз проверяющих и оттягивания сроков сдачи отчётности. Ведь не далее как на прошлой неделе, к примеру, вышеупомянутый отдел зафиксировал на территории, прилегающей к зданию, вой собаки. Дикие звуки, от которых кровь стыла в жилах, мешали запертым в своих кабинетах до сдачи отчётности бухгалтерам. Вой нервировал бухгалтеров, и это послужило достаточной причиной для роспуска последних по домам и рапорта в налоговую инспекцию о невозможности сдать всё, что подлежит сдаче в надлежащие сроки.
* * *
В цеху всё казалось родным. И мешки с корреспонденцией, и конвейеры, и ряды закрытых резиновыми щитами ворот. Сколько же он здесь проработал? Лет десять, получается. Пришёл сюда сразу после института. Тогда предприятие запросило профильное учебное заведение предоставить список из десяти дипломированных специалистов из числа тех, кто получил оценку «отлично» за госэкзамен и точно такую же за защиту дипломного проекта. Учитывая, что диплом у Егора был красный, то и в списке он значился первым. Первым он сюда и пришёл. Следом за ним пришёл Саня. Причём Егору пришлось самому звонить своему институтскому товарищу и звать на работу. Тот скучал дома, доживая последние летние деньки, и знать не знал ни про какие списки. Однако, узнав о возможности выйти на новую работу без каких-либо поисков, согласился сразу же и через день влился в огромный коллектив грузчиков, сортировщиц и нормировщиков. Больше из званных на предприятие никто не пришёл. Так они вместе и проработали несколько лет, до тех пор, пока Санёк не свалил в какую-то контору по производству окон из стеклопакетов и пластика, где ему предложили должность заместителя начальника производства по блату. Вместе они проходили все этапы предприятия, так как руководство посчитало необходимым (что, в общем-то, правильно и верно), чтобы молодые инженера, перед тем как начнут оптимизировать работу и внедрять новые технологии, знали о цехе всё, что в оном делается. Иначе как можно было что-то оптимизировать? Вместе они грузили паллеты в бригаде грузчиков, вместе забивали козла, играя против тех же самых грузчиков. Вместе сортировали корреспонденцию и отправляли её на те транспортёры, которые вели на текущие линии доставки. Забавно было, когда грузили памперсы, а те не смогли пройти сквозь резиновый щит одного из грузовых люков. Этот самый щит отодвигался грузом, проходившим по транспортёрной ленте и давившим на резину всей своей массой. Но памперсы были слишком лёгкими и при этом объёмными. Пара из них застряла в люке, и вся остальная масса просто завалила горой выход из цеха. Когда спохватились, весь товар уже прошёл ленту и грудой мешков блокировал доступ к машине. Пришлось снимать резиновою заслонку и перекидывать всё это в кузов руками.
Само знакомство со всей техникой, что числилась за предприятием, началось также с черновой работы. Первое, с чем пришлось столкнуться, так это со сборкой транспортёра на цокольном этаже цеха. Судя по слухам, место там долго пустовало, но всё же было решено его наконец-таки использовать хотя бы и под склад нереализованной и некондиционной продукции. Вся эта продукция на лифте доставлялась ко входу в цех и уже там должна была быть уложена на транспортёр, который и доставит её в нужное свободное место цеха. Им тогда досталось устанавливать стойки и конечные тумбы с широкими барабанами, подключёнными к электродвигателям. А вот уже саму ленту натягивали суровые, но вместе с тем и весёлые грузчики. Главный инженер цеха, Борисыч, ходил при этом вокруг в своём неизменном синем халате, что обычно носят школьники на уроках труда, и давал ценные указания, проявляя при этом глубокие познания в деле сборки транспортёров. Впрочем, когда грузчики, эти бравые парни, что лупили со всей дури костяшками домино по столу и кричали «Рыба!» и «На вызов!», принялись натягивать непокорный кусок резины на барабан, молодых инженеров отправили на второй этаж цеха. Поднявшийся вместе с ними Борисыч тут же вручил им ножовку и дал распоряжение лезть по громадной стремянке под потолок и отпиливать торчащую из потолка арматуру. Позже он объяснил, что это никакая не арматура была, а остатки подпотолочного конвейера для посылок и мешков с печатью. А тогда ни Егор, ни Саня не могли понять, кому могли помешать пять стальных прутьев длиной меньше полуметра, что были забетонированы на высоте семи, а то и восьми метров над полом. Но делать нечего. Пилили. Один держал стремянку, а второй в это время под самым потолком возил ножовкой по арматуре. Причём, чтобы не свалиться, приходилось держаться за тот же самый кусок метала. Невольно на ум приходили ассоциации с суком дерева, на котором сидишь и при этом его же надо отпилить. Но, слава богу, обошлось без жертв.
Спустя время обоих назначили автоматизировать процесс составления списков корреспонденции, выдаваемых на руки водителям. Начальство создало что-то вроде отдельного отдела группы сопроводительной документации, где собрали десяток женщин из здания дирекции. Там они были ни к селу ни к городу, и их собирались сократить, но всё же смогли найти применение и не дать людям умереть с голоду. Тогда и произошёл забавный эпизод, во время которого Егор оставлял оттиски круглой печати на каждом из списков и на каждой из двух копий этих самых списков. В какой-то момент времени он задумался и вместо того, чтобы обмакнуть печать в подушку с чернилами, лизнул её языком. Видимо, померещилась ассоциация с почтовыми марками. «Блин! Так и знал, что это когда-нибудь произойдёт», проговорил Егор и пошёл отмывать язык.
Саня так тогда и остался руководить десятью гражданками, вводящими данные в базу и распечатывающими готовые списки. Надобно отметить, что самая младшая из этих гражданок была на десять лет старше начинающего инженера и при этом они давно знали друг друга. Стоило Саньку сделать рабочее замечание хотя бы одной, остальные тут же дружно заступались за виновницу, и сладу не было с ними никакого. А ещё самая старшая и самая опытная из них, та, что ставила задачи программистам, при этом учила молодых: «Девочки, если где-то допустили ошибку, тут же говорите, что программа виновата. Пока они разберутся, вы успеете исправить». Может, поэтому Саня и сбежал оттуда при первой же возможности.
А пока он всё же рыпался и пытался хоть как-то бить копытом об землю и распускать перья, Егора назначили заместителем начальника цеха. У начальника, а точнее начальницы Хозяйки, как её звали за глаза, уже было два зама. Но один вскоре собирался на пенсию, и Егора явно пророчили ему в сменщики. Как стало известно самому Егору, Хозяйка сама настояла на том, чтоб именно он готовился занять вакантное место. Женщина она была деловая, властная. Руководство в здании дирекции её слушалось, и подчинённые трепетали. Могла и грузчику на великом и могучем объяснить, что тому следовало делать, и сортировщиц вдохновить на повышение производительности и на улучшение качества работы. Бывало, соберёт весь цех все сто двадцать человек на втором этаже и громогласно объявит: «Дорогие мои, у нас много работы, и это ХО-РО-ШО!» Это действительно было хорошо. Это означало, что будет хороший заработок у сдельщиков и хорошие премиальные у окладников. Все довольные расходились созидать. Так вот к ней и шёл Егор замом. И практически тут же в составе группы, которая должна была внедрять немецкую сортировочную линию, был послан в Германию. Санёк сильно тогда завидовал: вместо него отправили другого зама Хозяйки, а ему посоветовали отказаться якобы по религиозным соображениям (Саня был членом баптистской церкви ничего особенного, но как предлог попытались использовать). За рубежом Егор осмотрел несколько вариантов сортировочных линий. Было жутко интересно. Тогда выезд за границу был всё же в диковинку. А тут ещё возможность побывать на предприятиях и посмотреть, как развивается промышленность на загнивающем Западе.
Несколько месяцев потом ушло на переоборудование первого этажа цеха, утилизацию старого оборудования и установку новой сортировочной линии. Егор занимался всеми этими делами, словно это было его собственное детище, а не прямой приказ высшего руководства. Главный инженер цеха Борисыч в тот момент как-то приуныл и самоустранился от выполнения обязанностей, полностью и целиком доверив весь объём работ более молодому сотруднику.
А спустя ещё пару месяцев, после того как линия была запущена, первый зам Хозяйки вышел на пенсию, и Егор, преисполненный рвения, занял его кабинет, получил новую должность и солидную прибавку к окладу. Тогда он ещё не знал, что это было началом его падения вниз по карьерной лестнице.
Падение было стремительным и простым. Предшественник Егора был человеком старой, ещё советской закалки. В своё время он помотался по командировкам и объездил чуть ли не всю страну. Везде общался лично и со многими руководителями компаний, с которыми заключались договора, пил водочку. А с некоторыми и не один раз. Потому и при перезаключении договоров особых трудностей не было. Когда же пришлось уходить на пенсию, то прежний зам передал тетрадочку с контактами приемнику. Однако, как оказалось, получение тетрадочки с адресами и телефонами ещё не есть залог успешной работы. Когда на очередном этапе перезаключения договоров Егор принялся обзванивать текущих клиентов и партнёров, те как-то странно начинали уходить от разговора и от заключения последующих договоров. То ли не хотели связываться с человеком, который был им совсем не знаком, либо ждали более приватной беседы при личной встрече, где можно было бы обсудить возможный откат, то ли вообще собирались давно уйти к конкурентам и им нужен был хороший предлог.
В самые короткие сроки, которые только можно себе представить, Егор потерял чуть ли не восемьдесят процентов контактов, с таким трудом собранных предшественником. Можно было бы долго и нудно описывать все злоключения, которые стали происходить после, рассказывать о недовольстве руководства, но не стоит. Результатом стало лишь то, что теперь он был на этом предприятии всего лишь бригадиром грузчиков-монтажников. То есть даже не инженером. Всё произошедшее как-то подломило моральный дух молодого специалиста. Он уже не помышлял ни о каком карьерном росте, ни о каких трудовых достижениях. Тихо и мирно забивал козла вместе с бригадой, периодически пиная их оторвать мягкие части тела от стульев и идти работать.
И так могло бы продолжаться до самой старости. Стабильная зарплата, не слишком тяжкая работа, что ещё нужно для счастья. Несмотря на то, что жена получала зарплату чуть ли не в четыре раза больше, она никогда по поводу денег Егора не пилила. Хотя нет-нет да и проскальзывало в груди какое-то чувство тоски от того факта, что он как-то не смог соответствовать своим знаниям и возможностям. И надо бы на что-то решиться и что-то в себе превозмочь и куда-то двинуться. Но куда? Как? Сложно решать такие вопросы, смотря дома телевизор, будучи обеспеченным собственной женой.
Но повезло. Просто повезло. Позвонил старый институтский друг и сказал, что им нужен инженер его профиля. И не важно, кем Егор был сейчас.
Несколько дней раздумий и разговоров с женой. Конфиденциальный разговор с начальством. И вот заявление об уходе по собственному желанию подписано. Товарищ полчаса назад по телефону подтвердил своё приглашение и назвал дату, когда через полторы недели Егор может выходить на работу. Были уже оплачены курсы повышения квалификации, где следовало вспомнить, что проходил ранее в институте, и немного вникнуть в новинки технического прогресса, связанные с его специальностью. Осталось дождаться расчёта, получить на руки трудовую и ещё раз попытаться добиться в жизни чуть большего, чем имеешь.
* * *
Лестницу на второй этаж переставили. Опять. На моей памяти за последние семь лет это уже второй раз. Лестницу. Железную. С железными перилами и деревянными ступенями с резиновыми ковриками, чтобы нога не скользила. Кому она мешала, когда я пришёл в этот фехтовальный клуб, я так и не понял. Она шла от балкона на втором этаже прямо перпендикулярно к зданию. Прошлым летом её отпилили и поставили вдоль стены с разворотом в углу, образованном пристройкой к основному корпусу. Видимо, хотели, чтобы площадка перед зданием была чуток поболее. Но с крыши соседнего здания зимой начали свисать сосули. Или даже сосулища. Не маленькие симпатичные сосульки, а целые ледяные глыбы. Для поднимающихся в клуб детей это было весьма опасно. И этим летом лестницу снова переставили. Ну да и ладно.
Я появлялся в этом дворе каждый понедельник и четверг последние семь лет своей жизни. То махал тяжёлыми предметами вроде штанг или ломов, то колол шпагами и саблями. Физуху а именно так наш тренер называл упражнения, им же и разработанные для наращивания мышц, необходимых фехтовальщику, я терпеть не мог, хотя она и давала свои плоды в появлении сил и выносливости. Но именно во время этих монотонных тяжёлых упражнений начинали закрадываться в последнее время самые мрачные мысли. Зачем? Для чего и почему? Когда я сюда пришёл, то хотел стать хорошим фехтовальщиком. Участвовать в турнирах и побеждать. Может быть, даже для того чтобы мной восхищались женщины. Хотя зачем? Есть ведь любимая жена чего ещё желать. И желание что-то там завоёвывать ушло. С тех пор, как я отказался ходить на турниры, в моих тренировках утрачена цель. Не к чему стремиться. Нет смысла повышать свой уровень. А заботиться о здоровье можно и по-другому. У тренера есть свои объяснения на эту тему они меня не устраивают. Для меня всё же если чем-то заниматься, то видеть цель.
Я чувствую, что достиг своего потолка. Да, я могу драться с одним из лучших фехтовальщиков города на равных, но ведь не более. Да и то «почти». Почти на равных. Иногда в чём-то побеждать тренера, но только если он болеет или падает от усталости. Это пожизненное второе место. И мне никогда не догнать тех людей, для которых подобные занятия не просто хобби, а жизнь.
Но и самое тяготящее душу осознание: надоело. Надоело мотаться на другой конец города и тратить на это кучу времени. Как у некоторых есть цикл дом-работа-дом. У меня за семь лет получается то же самое, только дом-работа-тренировка-дом. Ощущение замкнутого круга, пусть и увеличенного за счёт махания тяжёлыми предметами, и чувство, что жизнь замерла. Заболотилась. А душе безумно хочется чего-то нового. Каких-то новых ощущений. Может, пойти на танцы? Говорят, дворян обучали не только фехтовать, но и танцевать. Очень хочу попробовать себя там, где до сих пор боялся что-то делать.
И лестница эта чудовищная надоела своим видом. К тому же теперь под ней как-то сложно прятаться от дождя. Даже не могу понять почему. Почему надоела и почему сложно прятаться от дождя.
* * *
То ли это понедельник и все едут со своих работ, где с усилием и напряжением свершали трудовой подвиг во славу самих себя, то ли я не знаю что. Иногда бывают такие дни, словно все сегодня собрались поздно и решили занять весь общественный транспорт в то время, когда на самом деле уже давно должны быть дома. И каждый раз я задаю себе этот вопрос в таких случаях: «Ну ладно у меня тренировка до десяти вечера, а эти все откуда и куда едут? И почему именно сегодня?»
Куда все едут вечерами? Почему их так много? Не так, как в час пик, конечно же, но всё-таки много. Хотя и к этому можно привыкнуть. Эту загадку мне не разгадать. Быть может, едут они с работы, которая помогает им оплачивать ипотеку. Быть может, едут после встречи с друзьями, на которых наконец-то удалось выделить время. Хотя понедельник Ну пускай.