Добралась до дверной ручки и попыталась открыть, но не вышло. В полнейшей тишине я минут десять пыталась взломать это место. Никак. Походу, Самсонов закрылся на ключ.
Прикусила губу. Я не хотела с ним сейчас сталкиваться. Мне бы просто найти, чем открыть дверь, и сбежать. Сомневаюсь, что он запомнил меня среди многообразия девок.
Да ещё он, скорее всего, не один. Но выбора не оставалось. Вооружившись битой, что лежала неподалёку, я пошла на поиски парня. Не спрашивайте, зачем я взяла средство обороны. На всякий.
Сердце ухало в груди, а ноги подкашивались. Судя по всему, отходняк впереди. У меня всегда так. Сначала я собрана, в моменты опасности меня трясёт, могу истерить, но внешне остаюсь холодной и с трезвой головой.
Накрывает потом. Когда не надо бороться за себя. Так бывало даже на экзаменах. Когда сдаёшь,ты машина, а потом накатывают слёзы, слабость и желание спрятаться от всего мира.
Вот и сейчас я чувствовала, что они близко. Последствия. Может, всему виной полубессонная ночь и побои? Боль в теле была жуткая. Словно они пинали меня не один час.
Медленно принялась исследовать квартиру. Три или четыре спальни, несколько туалетов, огромная кухня и гостиная. Самсонова я нашла спящим в одной из самых дальних комнат.
Удивительно, но тут был идеальный порядок. И спартанский аскетизм. Простые линии, преобладание тёмных тонов. Удивленно застыла на пороге, разглядывая дизайн.
Здесь все отдавало холодом и отстранённостью, ни капли уюта, что ощущался в остальной части дома. И хозяин места обнаженный.
Он развалился на просто гигантских размеровкровати. Голый. На его тело падали лучики солнца,и выглядел он буквально как суперзвезда. Спящий, прекрасный.
Вот как можно после пережитого с восхищением разглядывать его? Это ненормально. Неужели я заработала себе травму? Или ещё чего похуже: стокгольмский синдром.
Хотя какой он мне тюремщик. Так Просто человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время. Осторожно прошла. Ключи лежали недалеко от него на тумбочке.
Взгляд то и дело цеплялся за идеально сложённое тело. Сухой, поджарый, но такой ладный Упругая задница и узкая талия, переходящая в мускулистую спину. Как можно столько бухать и оставаться в форме?
Осторожно кралась к нему, боясь даже дышать. Он не храпел, не двигался и вообще выглядел прекрасным видением. Если бы не то обстоятельство, что вокруг стоял такой жуткий перегар, что глаза резало.
В какое-то мгновение я сделала шаг и наткнулась взглядом на спрятанное за выступом фото. Застыла. На нем была изображена семья. Два маленьких мальчика, папа и мама.
Мишу я узнала мгновенно. Узнала и второго пацана, что привело на секунду в ступор. Тренер? Василич его брат, что ли? Но они же друг друга ненавидят, все знают об этом!
Мне уже сто раз рассказали, что там какая-то жуткая история, что наш тренер должен был играть за сборную на Олимпиаде, а потом случился несчастный случай, и вроде как Миша там тоже был замешан
Обернулась на парня. Сейчас черты его лица во сне немного разгладились. Он выглядел просто красивым и молодым волейболистом. Высоким и спортивным.
Только, когда он проснётся, снова застынет в образе бухающего уродца, хоть и безумно популярного и талантливого. Что же с тобой случилось, что ты стал таким?
Снова взглянула на фото. Женщина на нем была так похожа на своих детей Вернее, они на неё, разумеется. Просто маленькие мужские копии. Все вместе они выглядели очень счастливыми.
Тряхнула головой. Это не мое дело. Я больше не собиралась здесь появляться. Мне надо домой, к маме. Объяснить ей, что произошло, и попросить помощи.
Поэтому с тяжёлым беззвучным вздохом пошла вперёд. Надо только взять ключи. Всего лишь сомкнуть пальцы на связке и
Ай!
Он подорвался резко и схватил меня за запястья, утаскивая на кровать. В одно мгновение я оказалась верхом на голом парне, а его достоинство в полной боевой готовности уперлось мне между ног, слава Богу, в джинсы.
Миша все ещё держал меня за запястья. Ровно в тех местах, где были синяки. На глаза навернулись слёзы от боли, и я прошептала:
Отпусти, больно
Его взгляд был затуманен сном, и он явно ещё не понимал, что происходит, но тут же отпустил. А потом и рассмотрел яркие синие следы от чужих пальцев на моей коже.
Это Это я сделал?
Не думая, отрицательно закачала головой. Было все ещё больно. В добавок ко всему он задел гематому под рёбрами. Миша смотрел на меня во все глаза. Неверяще. Пришлось пролепетать:
Это не ты, ты остановил тех, кто сделал вчера. Жестоко. Можно я пойду, я устала?
Терпеть не могла ныть и признаваться в собственной слабости. Ненавидела это беспомощнее состояние, когда тебе просто хочется забиться в угол и поплакать.
Его взгляд, полный непонимания, все ещё блуждал по моему лицу и телу. А потом он бережно, едва ли не нежно снял меня с себя и накинул на свои бёдра простыню.
Я застыла, глядя в его чёрные глаза. Из моих же начинали течь слёзы. Нет уж, он этого не увидит! Я не слабая, я справлюсь! Схватила ключи с тумбочки и припустила бежать.
Было очень обидно, что он увидел мою слабость. Добежала до двери и стала пробовать ключи на подбор. Да что ж за дверь-то такая! Почему она не поддаётся?
Но тут замок щёлкнул, и она распахнулась. Да только отворила ее не я. Ошарашено уставилась на мужчину с фото. Только этот был старше и с абсолютно белой головой.
А женщина Женщина, как водится, была с ним другая.
Глава 4. Миша
Миша, ты совсем охренел? Квартира разгромлена, везде вонь и хрен знает что. Но это не самое страшное! Ты что, опустился до насилия? Я не стану тебя вытаскивать из тюряги, если девка напишет на тебя заяву!
Отец орал так сильно, что набаты в голове, что мешали мне жить, едва я глаза попробовал открыть,стали невыносимыми. Я попытался сфокусироваться на чём-то, но выходило плохо. А этому, походу, крышу сорвало. Продолжал орать:
Я знал, что ты отбитый, знал, что все этим кончится, но Миша! Насилие? Что ты с ней сделал, отвечай?!
Он настолько одурел, что даже хотел схватить меня за грудки, но только мой голый вид не давал. Зато простынь сползла, обнажая тело. А сзади маячила его новая жена, Вероника. Серая мышь, что вякнуть боялась. И меня стороной обходила.
Зря, я баб не трогаю. Обычно это они меня донимают и на шею вешаются, но тут другой случай. Я отцу обещал вообще ее стороной обходить. За это он спускал мне маленькие шалости.
Так вот после моего оголения Вероника сбежала так быстро, что пятки засверкали. Я ухмыльнулся и прохрипел:
Она что, до сих пор голого мужика не видела? Бабе за тридцать глубоко. Детей бы хоть завели себе, чтобы отстать от меня.
Лицо отца исказила судорога боли. Странно, что это он? Ну да, имея двух великовозрастных сыновей, не особо думаешь ещё об одном спиногрызе. Этих бы вывезти. Особенно учитывая меня.
Ничего, скоро и на его улице будет праздник. Буквально пара лет осталась. Потерпит.
Тем более дражайший братец с ним много лет не разговаривал. Минус один, считай. Тот не смог простить. Я тоже не смог, но лишиться ещё и его Чертовы психологи. Пытались из меня душу вытрясти.
Но я сдюжил и послах их нахрен. Потому что нечего лезть ко мне в душу. Поздно, нет там уже ничего и никогда не будет.
Не твое дело, что я делаю со своей женой! Отвечай, ты изнасиловал ту девушку?!
Ты, кажется, плохо слышал меня. Не раз тебе говорил. Не трогаю баб! Нет нужды. У меня очередь за дверью стоит из шалав всех мастей. Они готовы сутками сосать наперегонки и прыгать на мне, да и вообще, о чем ты?
Осекся. Перед лицом встали испуганные карие глаза и выбившиеся рыжие пряди. А ещё синяк на скуле и выражение боли, когда я схватил ее за запястья. Тоже синие.
Нахмурился, пытаясь восстановить в памяти события вчерашнего дня. Я нажрался. Сильно, как всегда. В хлам полный, не видя и не слыша ничего. В том числе проклятых демонов внутри.
А потом утро. Резкое, с ароматом земляники. Был же он? Аромат Или рыжая побитая девка мне привиделась. Она так вылетела из комнаты, что я подумал, что это сон. Кажется, нет.
И рыжую эту девчонку не трогал? Тогда кто ее так?
Отец заметно расслабился. Понимал его. Мои выходки были зачастую не самыми детскими. Квартира едва ли не трещала по швам, но существовали грани, которые даже я не преступал.
Как однажды я услышал неожиданную защиту в свой адрес от бесхребетной Вероники: мол, я урод, но не отморозок. Даже посмеялся тогда. И вазочки ее любимые стал прятать в шкаф перед попойками. Один хрен разфигачили, но я ж пытался
А вот вопрос отца застал врасплох. И правда, кто ее так? А потом в голове стали возникать короткие воспоминания. Белобрысая пьяная девка, мямлящая что-то про подругу.
Моя нетрезвая поступь в комнату для гостей. И там неприглядная картина, как трое ушлепков из баскетбольной команды со скамейки запасных пытаются заставить какую-то рыжую дуру отсосать. Судя по выражению ее лица, без согласия.
И что она там забыла? Идиотка. Неужели мама не учила уму-разуму? У меня обычно случайных девок не бывало. Сплошь давалки, нахрен других-то звать? Ладно, что было потом?
А дальше Твою мать! Я вспомнил, как они ее отпустили, как я вырубил самого большого, а его дружков
Подскочил с постели и понёсся в ванную. Меня вывернуло наизнанку. Фига се я отбитый вообще. Полез искать телефон. Вернувшись в комнату под странные молчаливые взгляды отца, нашёл мобилу. В этот раз даже целую.
Открыл и побежал блевать снова. Дрянь какая. Но удалять нельзя. Таких мудаков наказывать надо,и, если эти ушлепки завтра покажутся в универе станут местными знаменитостями. Я четко помнил, что велел им валить.
Вышел из комнаты, и отец многозначительно кивнул на мои гениталии. Натянул трусы. Смотрите-ка, какие мы нежные. Пенисов не видел, что ли? Уж на мой-то в детстве насмотрелся. Особенно после того, как
Миш, заканчивай с этим. У тебя же соревнования, Иван обещал
Не надо упоминать о нем! Плевать я хотел на Ивана и его обещания! Я в команде и универе, потому что об этом мечтала она! Она и никто больше. Чхать я хотел на происходящее, и, если ты думаешь, что какие-то сраные ваши договоренности
Он ушёл. Развернулся и ушёл, не говоря ни слова. Я ненавидел, когда он так делает. Потому что агрессия и ненависть на судьбу, на старшего брата и себя сжирали меня. Оставляли наедине с самим собой.
Я ненавидел все. Всех. Жизнь, людей и окружающую обстановку. Запустил в дверь телефон. Там на ней был уже с десяток вмятин. Как там психологи говорили? Надо выпустить пар? Дышать?
Пошли к черту. Дышат живые. Я же видел себя ходячим трупом. Потому что много лет назад меня убили. Выпустили кишки, и когда я на секунду поверил в то, что все можно исправить, пережить боль, забыться
Эта самая жизнь шандарахнула меня по голове ещё раз. Так сказать, контрольным выстрелом. Чтобы не рыпаться и не трепыхался. Поэтому я и ненавидел все вокруг.
Горело бы оно огнём. Но я обещал ей, я знаю, что она бы гордилась. Я был совсем мелким, когда мама рассказывала мне, что не пропустит ни одного матча.
Что всегда будет сидеть с отцом в первых рядах. Что вытащит его с работы, и они вместе будут на моем выпускном сначала в школе, потом в универе. Потом с гордостью поедут на Олимпиаду, куда я непременно отправлюсь вслед за Ваней.
Ване же прочили успех, говорили, что он звезда, да и я подрастаю. Два метра дури и таланта. И мама смотрела на меня любящими глазами. Обещала. Она мне обещала!
Но соврала. Жестоко соврала, уйдя. Она ушла от нас и больше никогда не вернётся. Никогда не сможет обнять меня и сказать, что любит. Даже такого гондона любит просто за то, что я есть.
Как умеет лишь она. Мать. Женщина, что дала мне жизнь и ее же отняла. Поэтому пошла она к черту со своей любовью! Потому что место на трибуне навсегда останется пустым.
Никогда она больше не взойдёт на неё. Но я не такой. Срать, что они там с Ваней решили. Я все равно сделаю так, как обещал. Все равно каждый раз буду выходить на площадку. Буду лучшим.
Чтобы где-то там, откуда она смотрит, плюнуть ей в лицо: вот видишь, что ты пропускаешь? Слышишь, как ревут трибуны? А тебя там нет. Ты предпочла уйти, сдаться.
Я бил в стену и кричал. С сухими глазами, раз за разом. Я обещал ей и сдержу слово. Но когда выпускной и финальный матч отгремят, больше у меня не будет никакой цели и повода оставаться в рассудке.
Осталось два года. Два долгих года. Что обязательно закончатся. И тогда посмотрим, что останется от моей жизни
Почему-то в этот момент перед глазами снова встало миловидное лицо сердечком, обрамлённое рыжими кудряшками. Испуганное, подёрнутое судорогой боли.
А ты, незнакомая девка, дура. Хорошо, что уже через час я ее и не вспомню. И так действительно было. Лишь где-то на подкорке остался запах земляники.
Глава 5. Гоша
Маргоша, пас! Доводи, вот так вот. Перемещайся!
Скрипя зубами, выполняла упражнение. Нет, я бесконечно люблю волейбол, но со временем понимаешь, что для меня как-то главное играть для души. А вот в большой спорт не особо хочется.
Но Василич, наш тренер, не признавал полумер. Поэтому тренировки у нас были наверняка как у сборной страны. Надеюсь, сравнивать не придётся. Все же уровень у меня не тот.
Скоро он там либеро это притащит? Все обещает да обещает
Я бурчала вслух. Девочки вокруг лишь весело ухмылялись. Они уже привыкли к тому, что если Маргоша не в настроении, то все: режим старой бабки активирован.
А так я всегда была лучиком солнца для всех. Эдакой зажигалочкой. Чай, третий год вот пойдёт в команде вуза. Экватор это вам не шутки. Надо отметить.
Там как раз у Самсонова снова вечеринка намечалась Кого бы уболтать? Огляделась. Не, из команды никого трогать не буду. Все равно не пойдут. Тут только Ирма, наш капитан, настолько отвязная. Но у той своя тусовка, постарше.
Придётся снова рыскать среди одногруппниц. Но те тоже не стремились поддерживать мои странные увлечения. С ними все время на этих вечеринках что-то случалось. Пару раз даже случался лично Самсонов.
Тому за годы, что я его знаю, вообще пофиг стало, кого и в какой позе пользовать. Я же не виновата, что эти дуры возомнили себя суперзвездами? А потом ныли мне в такси, какой он козел.
Хуже, девочки, гораздо хуже!
Солнцева, давай соберись. Я, конечно,понимаю, что преддверие нового игрока ты расслабилась, но она ещё пока не пришла. Хотя,может, на днях и приведу.
Народ оживился. Лишь одна Ирма накуксилась. Что опять, интересно, случилось? Она каждый раз,как речь заходила о неизвестной девочке из другого вуза, лицо делала, словно косметолога пропустила.
Нет, не то чтобы я ее как-то осуждала илиобсуждала. Мне, в общем-то, все равно было. Просто наблюдать за реакциями людей на раздражитель забавно.
Можно узнать много нового. А когда ты в курсе всего, то и защищён по максимуму. Тогда ты слишком близко подбираешься к внутрянке. Внутрянка Ирмы была просто задница, какая сложная.
Впрочем. Моя не менее любопытна, но Маргарита Солнцева много лет никого не подпускала ближе, чем на пушечный выстрел. А вот Маргоша да, душа любой кампании.
Ведите скорее, у меня уже бока болят!
Ой, да ладно, ещё скажи, что поседеть успела с нами!
Улыбнулась, и все вокруг засмеялись. Это такая дежурная шутка у нас была. Много лет я коротко стриглась и красилась в блондинку. Фишка у нас в команде такая. Все, кроме Ирмы, блондинки.
Все считали, что это мы к Василичу так подмазываемся. На самом деле просто совпадение. Так вот, мой колорист однажды что-то там намудрила и сделала меня реально седой. Вот прямо белоснежной.
Ну, я и ляпнула, что на самом деле это последствия криворукости моих сокомандниц. Мол,просто у них руки из задницы растут и играть надо лучше. Вот и пошло с тех времён.