Тогда что ты будешь делать, если я попробую убежать? спросила я. Просто звать того богочеловека?
Я бы мог, но мне незачем себя утруждать. Он и так тебя слышит. Проклятье, куда же я положил Боэзия?
Слышит? Сквозь такой дождь?
Ты сама попробуй, если не веришь.
Я надолго засмотрелась на льющийся дождь через щель между шторками. Разумеется, он меня не услышит, что бы ни говорил старик. Если вывалиться на дорогу и найти канаву, где спрятаться, то мне даже и бежать не придется.
Слушай, прервал мои мысли старик. Собралась бежать, так беги. Нечего раздумывать попусту, только раздражаешь своим шумом.
Тогда помоги мне сбежать.
Нет.
Почему? Я могу прикончить тебя одним пинком.
Какой ногой? Где стрела или той, что без?
Он закончил складывать свои свитки, взял перо, чистый лист и начал царапать что-то на кисианском. Говорим мы с ними на одном языке, но я не понимала ни единого знака их письменности.
Я опять перевела взгляд на дыру.
«Мы застряли здесь, Касс. Смирись. Может, это и к лучшему».
Вот, послушай свою подругу, сказал старик. Она умнее тебя.
Что ты сказал?
Я сказал, что твоя компаньонка умнее тебя. Если б ты ее больше слушала, может, и не валялась бы вся в крови рядом с моими бумагами.
Что за компаньонка?
Продолжая писать, он свободной рукой постучал по своей голове.
Я напряглась как натянутая тетива лука.
Откуда ты знаешь?
Старик протянул руку, из короткого рукава выглянуло запястье. В тусклом свете фонаря я увидела красноватый знак изгибавшаяся змеей линия.
Ты обжегся чем-то железным?
Нет, я с этим родился.
А что это?
Если не знаешь, тебя ждет сюрприз.
Императрица Хана заставила меня показать запястье там, в Кое, и была удивлена, увидев, что оно чистое. Капитан Энеас тоже.
Старик снова положил руку на колени. Он, как и хозяин, заставлял меня безотчетно чувствовать себя в невыгодном положении, и не только из-за поврежденной ноги. Он знал что-то неизвестное мне, а его скучающий высокомерный тон раздражал так же, как и хозяйский.
Почему тогда ты торчишь здесь, а не едешь в теплой сухой карете? спросила я.
Торчу здесь? Он впервые оторвал взгляд от бумаг. Я решил ехать здесь, чтобы не оставаться с тобой. А потом ты вылезла и вся промокла в воде и моче, а здоровье молодой госпожи, разумеется, куда важнее моего. Хозяин не мог допустить, чтобы она вымокла, простыла и умерла, потому-то старому Кочо и приходится иметь дело с тобой. И подумать только, я едва не остался дома. Я уже становлюсь совсем старым, слишком дряхлым, чтобы разбираться с подобными приобретениями, хотя прочие в большинстве не такие грязные сквернословы. И это лишний раз доказывает, что внешнее не всегда соответствует внутреннему.
Он вернулся к своим бумагам, но слова старика меня больно задели, и я в него плюнула. Целила в лицо, но старик вспыхнул гневом, когда слюна шлепнулась на его бумагу. Я осталась вполне довольной. Не сказав ни слова, Кочо взял страницу за угол, поднял и уронил в лужу у моих ног. Дождевая вода поглотила ее, а старик обмакнул перо в чернила и начал новый лист.
«Касс, нам нужны не новые враги, а союзники».
Губы Кочо изогнулись в ухмылке, и он снова постучал рукой по голове.
«Если не можешь быть вежливой, дай мне с ним поговорить. Обещаю, что верну тебе тело, когда закончу. А ты отдохнешь от боли».
«Нет».
Я слишком хорошо помнила, каково это быть пассажиром в собственной шкуре, и не спешила заново пережить тот опыт. Поэтому, пока Она не начала спорить, требовать или пытаться взять контроль силой, я откашлялась и извлекла из глубин личину, которой уже много недель не пользовалась Кассандру Мариус, лучшую шлюху Женавы. Проще быть вежливой и почтительной, когда знаешь, что это игра.
И куда же мы направляемся? спросила я.
Уголки губ Кочо понимающе дернулись, и мне это не понравилось.
Домой.
А где дом? Твой хозяин, похоже, богат.
Кочо громко усмехнулся в ответ.
И да и нет. Он ни в чем не нуждается, но это не то, что ты подразумеваешь под словом «богатый». А когда живешь в этом мире так долго, как я, понимаешь, насколько никчемны и глупы и почести, и золото. Вместо этого начинаешь мерить богатство мудростью и уважением.
Это звучало как цитата из священной книги, и потому я не стала спорить, просто сказала:
Значит, дом не шикарный дворец. Только это не ответ на вопрос.
Не ответ.
И ты так и не скажешь, куда мы едем?
Нет. Мы держим это в секрете. Слишком много людей не любят хозяина.
Представить не могу почему.
Эта колкость пробила брешь в моем наигранном обаянии. Кочо искоса взглянул на меня.
Он не Знахарь. Люди любят объяснять то, чего не понимают, страшными сказками.
Он всадил в меня стрелу.
Он же ее и вытащит. И зашьет тебя так, что даже шрам вряд ли останется если мой хозяин и разбирается в чем-то, так это в телах. Не трогай стрелу, он все поправит, когда мы остановимся.
А до тех пор я должна сидеть здесь и истекать кровью?
Кочо вздохнул.
Не истечешь, если будешь сидеть смирно.
Кто знает.
Точно не истечешь.
А ты разве лекарь?
Нет. Но хозяину ты нужна, а ему нравится, когда подопытные здоровы. Так что он уже поправил бы все, если б думал, что тебе угрожает кровотечение.
Подопытные. Это мне не понравилось, и мой взгляд опять обратился к щели в задней части повозки.
«Не глупи. Сбежать не получится. И вообще, нам ведь нужен этот человек. Разве мы об этом не договаривались?»
«Нет тут никаких «мы», огрызнулась я внутри собственной головы, содрогаясь в безмолвной ярости. Это все твои попытки завладеть моим телом, вот что прежде всего привело нас сюда. И кто знает, что он на самом деле собирается с нами сделать».
«Все лучше, чем навечно застрять в твоей голове».
Я угрюмо глядела на скользящий по холщовой завесе свет качающегося фонаря. Это все из-за иеромонаха. Он вошел в мою жизнь, предложил мне спасение всего за одно убийство. Закончив работу, я должна была стать свободной от Нее и достаточно обеспеченной, чтобы отойти от дел. А вместо этого валяюсь раненая в телеге, все сильнее воняющей мочой. И со мной не только вечная компаньонка, но еще и ворчливый старик. В довершение всего, мы едем в никуда с богочеловеком и бессловесной сукой и нас будут колоть и резать, чтобы выяснить, как это работает, наверняка до моей смерти. По крайней мере, пока я сама не захочу умереть.
«Когда ты впадаешь в такое плаксивое настроение, то становишься ужасно тупой».
«О чем это ты?» спросила я.
«Разве ты не слышала?»
Я закатила глаза. Терпеть не могу этот ее высокомерный тон, и Она это знает.
«Что такое, интересно, я не слышала?»
«Этот Кочо, он сказал, что ты нужна хозяину».
«Как предмет изучения».
«Да. Но зачем терпеть старую шлюху, любительницу сквернословить, готовую гадить на людей и плевать в их работу, если она не нужна? Есть же тысячи других, которых Знахарь мог подобрать. Но ему нужна ты. Нужны именно мы. Это преимущество может дать нам то, что мы хотим».
Я покосилась на Кочо. Он сказал, что мы нужны Знахарю. А еще что его хозяин не позволит мне истечь кровью.
«Ну тогда давай проверим, какое у меня преимущество», сказала я.
Я вцепилась в обломок древка стрелы, сердце заколотилось при одной мысли о том, что я намерена сделать.
«Нет, Касс, не надо»
Нет!
Кочо бросил перо, а я сжала пальцы и выдрала наконечник стрелы. Плоть рвалась, я, казалось, слышала этот звук; раздираемые кожу и мышцы затопило болью. Все вокруг завертелось, вспышки света перед глазами сменила расползающаяся темнота. Но я, опустив голову, боролась за то, чтобы остаться в сознании, сожаление горькой желчью подступало к горлу.
Идиотка! рявкнул Кочо сквозь шипение ругани, вытекавшей из моего рта, как из дырявых мехов. Хозяин! Хозяин!
Голова кружилась, по рукам лилась кровь, но мне удалось рассмеяться.
Полагаю, я все же важна.
Глава 4
Мико
Я прижимала к себе Хацукой, как младенца, оберегая лук от дождя, который безжалостно молотил, сдирая кожу. Высокий полог деревьев лишь собирал капли, они становились только тяжелее и с еще большей силой падали на наши и так вымокшие головы.
Примостившийся на соседней ветке генерал Китадо опустил плечи, напоминая мокрого черного дрозда.
Непохоже, чтобы они оставили кого-то в городе, ваше величество, сказал он, повысив голос в попытке перекричать дождь. Тот грохотал по листьям барабанной дробью. Кажется, они решили не разделяться.
Он хмуро всматривался в прореху между деревьями на дороге показался предводитель левантийцев, дистанция скрадывала его гигантский рост. Он нацепил боевой плащ императора Кина. Я сжала пальцы. Мне хотелось пустить стрелу ему в глаз, а потом выдернуть ее из трупа.
Осторожней, ваше величество, предупредил генерал Китадо, когда я переместилась на ветке. Если убьете его сейчас, то императрицы Мико не станет, и некому будет сражаться за Кисию.
Знаю. Но это не значит, что мне этого не хочется.
Отсюда это все равно почти невозможно.
Я улыбнулась.
Точно.
По меньшей мере пятьдесят шагов сквозь танец листьев под дождем и движущаяся цель. Это поколебало мою решимость, но я лишь крепче сжала Хацукой и задумалась, как бы поступил на моем месте отец.
Когда листва в очередной раз закрыла левантийца из вида, я немного расслабилась. У меня не хватило бы стрел, чтобы убить всех, но если бы моя жизнь не была так ценна для империи, то я с радостью уничтожила бы перед смертью как можно больше гнусных захватчиков. Однако моя жизнь много значила. Моя жизнь, имя и лицо. Я была последней из рода Отако, и Кисия нуждалась во мне. Живой.
Сквозь прореху в листве стали видны другие левантийцы. Еще несколько человек щеголяли в отяжелевших от дождя алых плащах, а остальные выглядели так же, как во время сражения, только мокрые и грязные. Волы, которых левантийцы явно не привели с собой, тянули телеги с накрытой поклажей. И еще в караване были паланкины. Из-под полога мелькали алые и золотые шелка, а носильщики были в тяжелых дождевиках с вышитыми золотыми драконами Цая на спинах.
Неужели чилтейцы совсем нас не уважают, раз отдают все это в качестве военных трофеев? прошипела я, указав на разодетых в шелка левантийцев.
Не могу знать, ваше величество, но выглядит именно так.
Почему они уходят? Их что, отпустили со службы?
Генерал Китадо поерзал. От этого ветка задрожала, но под дождем звук все равно невозможно было услышать.
Возможно, они уходят, потому что чилтейцы мало им заплатили. Или потому что дождь вредит их лошадям. Лучше забрать награбленное и уйти.
Наемники, выплюнула я. Не имеют представления о чести и верности.
Пусть уж лучше уходят. С чилтейцами мы драться умеем.
Я ворчливо согласилась, и некоторое время мы наблюдали за караваном молча. Гроза отгремела еще ночью, но ливень и не думал прекращаться. Я часто наблюдала, как подобные бури обрушивали свою ярость на дворец, и, хотя страшилась изоляции, которую они приносили, они никогда не доставляли неудобств. Генерал Рёдзи по моей просьбе ставил мишень для стрельбы из лука в помещении, а если мне хотелось покататься верхом, я могла дождаться кратких перерывов в дожде. Теперь же я оказалась во власти стихии, без укрытия, даже без дождевика, без тепла и пищи у меня были только меч, и лук, и стоическое общество генерала Китадо.
Так, значит, чилтейцы захватили Мейлян, сказала я, когда орда левантийцев прошла мимо. И даже без левантийцев в их руках огромный кусок империи. Нам нужен план. И союзники.
Министр Мансин говорил, что я должен отвезти вас на юг, ваше величество. Или в Сян.
Я покусала губу и уставилась в пространство.
Куда именно на юг? К кому? Как мы можем быть уверены, что эти люди не поклялись в верности Дзаю?
Значит, в Сян.
Светлейшего Бахайна ждали в Рисяне. Надеялись, что он успеет в Мейлян. А он так и не появился. На смертном одре Кин говорил, что светлейший Бахайн был верным министром, прежде чем стал герцогом Сяна. «Нужно напомнить ему об этом. Ты должна помочь ему и его сыну об этом вспомнить».
Я все жевала губу, потягивая потрескавшуюся кожу.
Возможно.
Эдо всегда делился новостями из дома в тех редких случаях, когда ему писал отец, и ни один человек, знающий, как светлейший Бахайн относится к чилтейцам и пиратам, в особенности к чилтейским пиратам, никогда не поверит, что он мог заключить союз с чилтейцами. Но почему же он не пришел нам на подмогу? Почему Эдо так и не ответил на письмо?
В любом случае нужно принять решение, сказал Китадо. Здесь оставаться нельзя, ваше величество. Чилтейцы уже вас ищут.
Чилтейцы не знают о туннеле, но как только тщетно перероют весь город и не найдут меня, то начнут охоту за его стенами и наверняка задумаются, как сейчас я, где я могу укрыться.
Быть может, сейчас будет безопаснее где-нибудь затаиться, ваше величество, сказал Китадо, не дождавшись ответа. Куда бы мы ни поехали, на дорогах опасно.
Тут уж ничего не поделаешь. Моя задача защищать Кисию, а для этого я должна найти союзников.
А моя задача защищать вас, ваше величество, но у меня ничего не получится, если вы не будете прислушиваться к моим советам.
Он отвел взгляд. Я ведь императрица, и ему не положено смотреть мне в глаза даже в таком затруднительном положении.
Хотелось бы мне послать вас к дьяволу со всеми вашими прекрасными советами, пусть я и знаю, что вы правы, сказала я. Если бы мы только могли выяснить, кто из наших генералов жив и какие батальоны уцелели. Нам нужны эти сведения, мы не можем просто торчать тут, на краю топей.
Он не ответил, позволив тяжелой дроби дождя высказаться о безнадежности нашего положения, поскольку сам генерал не мог это произнести.
Последний левантиец давно скрылся из вида, и я начала спуск с дерева. Медленно, стараясь покрепче уцепиться за скользкие ветки, пока вокруг все так же лил дождь, а капли прибивали ко лбу выбившиеся пряди и проникали за шиворот. Без обернутого в краденый плащ Хацукоя было бы легче, но я часто перекладывала его из одной руки в другую. Китадо не жаловался, хотя ему пришлось замедлить спуск, чтобы подождать меня.
Наконец мои ноги коснулись земли, и я разворошила листья, скрывающие наши припасы. У корней дерева мы оставили единственный бурдюк с водой, немного вяленого мяса, уже давно не сухого, и пару одеял, связанных в импровизированный заплечный мешок, который Китадо нес на спине. Они промокли насквозь, и меня не грела мысль о том, что придется спать под сырым одеялом и на влажных листьях вместо подушки. В прошлую ночь я почти не спала, хотя дождя не было. Китадо настоял, чтобы я отдохнула, пока он стоит на страже, но я лишь слегка вздремнула, взамен получив ноющую шею. Прошло всего три дня с тех пор, как мы улизнули из Мейляна через туннель, а я уже чувствовала себя настоящей развалиной, как будто меня держит в целости лишь потрепанная веревка.
Глухой стук возвестил о приземлении Китадо. Он поправил перевязь с мечом и собрался расправить плащ, но его рука застыла в воздухе. Мы бросили свою императорскую одежду, когда протискивались сквозь лисью нору в конце туннеля, с северного берега реки Цыцы.
Если и остались какие-то разрозненные батальоны, то они должны быть на севере, сказала я, пока Китадо прилаживал мокрые одеяла вместо плаща. А чилтейцы не ждут, что мы пойдем в том направлении.
Не ждут, потому что это слишком рискованно, ваше величество. Основные силы чилтейцев, вероятно, в Мейляне, но по дороге к границе остались небольшие полевые лагеря, так обычно поступают чилтейцы. И они не просто отправили на ваши поиски один отряд, вас ищут повсюду.
Ладно, тогда не на север, но прятаться я не буду.
Он поморщился.
Можно с тем же успехом пойти на восток, в Сян. Где-то там должны быть восточные батальоны.
Я глубоко вздохнула. Мне был ненавистен зуд тревоги, охватывающий меня всякий раз, когда я думала о светлейшем Бахайне. Он с радостью встретился со мной в Кое, но то было до смерти Танаки, до того, как чилтейцы перешли границу вместе со своими наемниками-варварами, прежде чем все, что я знала и за что боролась, пошло прахом. Но Китадо был прав. Батальоны все еще где-то там.