Раньше я этого не понимал. Что был очень нужен ей. А потом он остановился и задумчиво поглядел на яркий свет за окном, на зелёную стену леса. Потом ей пришлось пережить мою «смерть». Остаться вдовой, даже не выйдя за меня замуж. А когда я вернулся, я оказался ничего не соображающим куском кошмаров.
Не думаю, что всё было так плохо, остановила его Вика, ты преувеличиваешь.
Вика положила свою ладонь на его предплечье, он в ответ накрыл её своей рукой, но почти сразу же продолжил разбирать винты для сборки стоек. Не мог концентрироваться только на словах, ему нужно было дело для рук.
Возможно. Но всем было очень тяжело со мной. Меня очень хреново лечили в той сирийской благотворительной больнице, домой вернули с инфекцией и ожогами, несколькими осколками, которые не смогли вытащить, потому что у них даже рентгена не было. Короче, кусок нашпигованного недожаренного мяса
Не могу это слушать, не надо так говорить, остановила она его воспоминания и самоистязания. И истязания её тоже, от этих слов она чувствовала физическую боль в теле, которую не могла объяснить.
У меня из-за контузии и потери речи, кажется, появилась фобия, и было страшно оставаться в больнице. Я не мог спать по несколько суток, потому что каждый раз, когда я просыпался, мне казалось, что я вернулся туда, на ту грязную койку. Он поймал руку Вики, когда она снова попыталась его остановить, и я рассказываю это не для того, чтобы поныть или вызвать жалость у тебя. А для того чтобы ты примерно могла понять, что чувствовала Оля, когда видела меня таким. И Лёха, и мама. Никого из них нельзя винить в том, что из-за меня им было плохо.
То есть винить надо тебя, так? решила уточнить она ход его мыслей.
Андрей отвёл взгляд, подтверждая её предположения. Он винил себя, это точно. Особенно в смерти матери. И теперь пытался всеми силами предотвратить повторения чего-то подобного и с другими близкими. Теми, что остались.
По крайней мере, попытайся понять их. Олю пойми. И меня тоже.
Ты испытываешь по отношению к ней чувство вины за то, что тебя ошибочно посчитали мёртвым, а потом вернули раненым, и тебе была нужна помощь и поддержка? В том, что ты был слаб и беззащитен, а не её сильный защитник и опора? За это тебе теперь стыдно, да?
Вот, он сжал губы, отвратительная у тебя прямолинейность. Но нет.
Тогда тебе не за что чувствовать вину перед ней. Это она тебя бросила в трудную минуту, а не ты её. И улетая в командировки, ты её не бросал, ты выполнял свой долг, свою работу и призвание. А она знала, на что соглашалась, встречаясь с тобой!
Кажется, Вика незаметно для самой себя начинала превращаться в Разумова с его жестокими доводами перед лицом Андрея.
Тебя Лёха не кусал? криво улыбнулся Андрей. Поднял металлические стойки с пола и понёс в комнатку.
Вика поднялась и догнала его.
Если и кусал, то заразил здравомыслием.
Ни он, ни ты не хотите понять и услышать меня. Понимаешь, он прислонил железки к стене, всё это время, и после смерти отца, и до этого. Я был главой семьи. Пусть мы с Олей и не были ещё женаты, но я им был. И для неё, и для мамы. Я отвечал за них. Я должен был их оберегать и защищать, обеспечивать их, чтобы они не думали о хлебе насущном. Чтобы могли спокойно просыпаться по утрам, зная, что их будущее в надёжных руках. Что и завтра всё будет хорошо, потому что я у руля. Я нёс за них ответственность, понимаешь? Полную. Как глава семьи.
Понимаю, опустила глаза Вика, стыдясь своих нападок на него.
Потом снова взглянула на него с неподдельным восхищением. В какой-то момент жизни она начала считать, что такие мужчины не существуют в природе. Прежний эталон идеально мужчины в её глазах, её собственный отец, и тот в итоге бросил её, разведясь с матерью. Даже воскресным папой не стал, а просто уехал и завёл себе новую семью, оставив Вику одну без любви и поддержки с его стороны. Так что да, есть с кем сравнить. Ренат же вообще, считавший своей собственностью, ни в какие сравнения не шёл.
Поэтому пойми и то, что этот ребёнок, в особенности если он мой, тоже будет под моей ответственностью, что бы я ни чувствовал по отношению к его матери. Я буду его отцом в любом случае, закончил он и посмотрел на Вику, ожидая от неё реакции. Этого нельзя ни изменить, ни отменить.
А Ольга? Ты её всё ещё любишь? Ты заботишься о ней не только из-за будущего ребёнка.
Я не знаю, что тебе ответить на это. Скорей нет, чем да. За этот год и в больнице, и потом уже здесь, отмерло слишком много старого меня. Возможно, и любовь к ней тоже. Я что-то чувствую, но совсем не то, что к тебе.
Главное, не испытывай чувства вины. Она не твоя. И на этом На нём ничего большего не построить. Ни на вине, ни на ответственности или чувстве долга.
А на чём? он посмотрел на неё с какой-то светлой надеждой, будто бы она могла дать ответы на терзающие его вопросы, разрешить всё его дилеммы в один миг, разбить тугой узел цепей сомнений, что мешают дышать свободно. Он ждал от неё чего-то, что она, кажется, не могла ему дать
Я не знаю, спустя несколько томительных мгновений ответила она, я такой же сломанный урод, как и ты. Просто по-другому.
Это признание и ему, и в первую очередь себе, открыло какую-то огромную брешь в её сердце, которая отчего-то совершенно не хотела заполняться чем-то кроме страха. Ни слов подходящих не находилось, ни действий. В глазах Андрея гасла маленькая бледная звёздочка надежды и заменялась серой как его радужка тоской.
Расскажи мне о себе? вдруг попросил он.
Обо мне?
Да. Расскажи мне, как ты жила до меня? До нас. До переезда в этот дом. От чего ты бежала? Я хочу знать, кто ты и какая на самом деле.
Я такая, какой ты меня видишь перед собой, нервно рассмеялась Вика. Зачем ему это? Зачем ему лезть в этот мрак и жуть?
Я много узнал о тебе в последнее время, и каждый слой был интересней предыдущего. Но я хочу знать и то, что ты прячешь глубоко внутри, с этими словами он взял её за руку.
Я ничего не прячу.
Не бойся доверять мне, он посмотрел сначала на её пальцы, а потом в глаза, не бойся меня. Я доверяю тебе и могу рассказать всё что угодно. Только попроси. Но я хочу, чтобы мы были честны друг с другом. Ложь это боль. А между нами никогда не будет боли.
Вика часто задышала. В ответ на попытку покопаться у него в душе, она получила его желание покопаться и у неё в тёмных уголках, а там паутина и страшные чудовища, которых она не собиралась ему показывать. Ни сейчас, ни потом. Вообще никогда. Но этот пронзительный взгляд, эти намёки, эти слова «мы», «между нами», будто и вправду он видит что-то намного большее, чем влечение и страсть. Видит или хочет. А она а она
Она сейчас впадёт в панику и сделает что-то совершенно безумное и непоправимое!
Зачем? она попятилась, зачем тебе это?
Андрей не дал ей вырваться из рук, наоборот, притянул к себе и внезапно обнял, прижал к своему плечу, положив горячую ладонь на затылок. Вика засопела в мягкую ткань футболки, не понимая, что так сильно пугает её и почему он так на это реагирует.
Кто бы ни обижал тебя раньше, сказал он ей, касаясь губами макушки, больше он этого не сделает. Никогда. Пока я рядом.
И Вика зацепилась за эти слова. Пока он рядом.
Пока он рядом.
Пока она слышит его сердцебиение, чувствует его всем телом. Пока его дыхание становится с каждым движением груди и её дыханием, её ритмом. Её опорой.
И она поняла.
Поняла Ольгу. Даже Разумова поняла. Потому что они все, как и она, попали в этот круг, этот кокон спокойствия и уверенности, всепоглощающей и всеохватывающей защиты и любви со стороны одного человека. Который мог пообещать положить свою жизнь за их благополучие и с лёгкостью выполнить это обещание, потому что это его суть. Потому что он делал и будет делать это всю свою жизнь. Для них всех. Забывая себя.
Но потом убегать будет уже поздно, потом он вцепится в тебя и пустит корни, потому что всегда отдаёт себя людям целиком без остатка.
Это были слова Разумова, предостережение одуматься, пока не поздно. Но теперь теперь было уже поздно.
И от этого становилось ещё страшней.
Особенно от слова «любовь».
Глава 5
Поехали на озеро?
Что? Вика стояла в дверях гардеробной комнаты, уставленной полками и рейлингами, довольно оглядывая плоды их совместных с Андреем трудов, и не сразу поняла, о чём он.
Я упарился тут. Поехали купаться.
На наше озеро? уточнила Вика, потом спохватилась, не в смысле наше, а в том плане, что в нашем лесу.
Да, на наше озеро в нашем лесу, улыбнулся Андрей, тоже вспоминая их приключения и на озере, и в лесу.
Какой бы тяжёлый разговор они ни устраивали, но Ветров, проявляя чудеса самоконтроля, очень быстро брал себя в руки и вновь становился самим собой. Или как минимум таким, каким его хотели видеть собеседники. Бодрым, шутливым, активным, заботливым, думающим на три хода вперёд обо всех окружающих и их потребностях. Вкупе с его повышенным чувством ответственности эти черты могли сделать из него хорошего командира. Возможно, это и есть его будущее в пожарной службе, но так далеко ещё рано было загадывать. Он служил там всего полгода или около того, для повышения этого слишком мало.
Только не на велосипедах! очнулась от размышлений Вика. В прошлый раз я всю задницу отбила по этим дорогам на арендном кататься, подвеска у него исключительно для асфальта.
Ветров по-доброму рассмеялся.
Я и не собирался такое предлагать, мы и без того уставшие. Поедем на моей машине, у неё подвеска хорошая. Надевай купальник, а я схожу домой и возьму всё необходимое.
Вика просияла, хоть что-то хорошее за последние пару дней. Финальная черта сборки мебели это, конечно, замечательно, но вот прохладная водичка озера в жаркий день, да и в принципе вылазка с Андреем на природу только вдвоём, что может быть прекрасней? Как ещё можно провести время со своим мужчиной, пока его странная беременная бывшая отсутствует? Главное, не слишком много об этом думать и не портить себе настроение.
Пока Андрея не было, она сразу надела раздельный купальник и спортивное платье сверху, чтобы не мучиться с переодеваниями. Закинула в широкую сумку большое полотенце, пару бутылок воды и фрукты из холодильника. Так получится небольшой пикник, без шашлыков, конечно, но и так тоже хорошо. В доме всё равно нет никакой приличной еды, потому что Вика, как однажды выразился о себе Андрей, тоже всё время забывала есть.
Она вышла из квартиры, заперла дверь и встала в ожидании Андрея в коридоре. Он тоже появился довольно быстро с большим пакетом в руке.
Решил взять плед, вдруг позагорать захотим.
Отличная идея! Я уже хочу! Главное, не обуглиться.
Я тебя намажу сметанкой, если сгоришь, подтолкнул он её в сторону лифта, улыбаясь.
Вот уж нет, лучше уж кремом после загара или с алое. Сметанка это же прошлый век.
Я люблю сметану, совсем как мартовский кот улыбнулся Андрей, нажимая кнопку лифта. Посмотрел на Вику как на мышку в мышеловке, и добавил, особенно есть.
О, до Виктории дошёл посыл. Он её намажет сметаной, чтобы потом съесть В лицо ударила кровь и щёки запылали.
Солнце на улице всё ещё нещадно жарило и так и непривыкшая за половину лета кожа, сразу почувствовала на себе его обжигающий поцелуй. Захотелось окунуться в озёрные воды и спрятать под поверхностью себя целиком. В квартире на самом деле было очень жарко и душно, особенно тяжко было находиться вдвоём в маленькой комнатушке, устанавливая полки на собранные стеллажи. Либо это так действовала на них близость друг друга, от которой до сих пор бросало в жар.
Когда они уселись в его нагретый на солнце тёмно-серый внедорожник и включили климат-контроль, чтобы не изжариться по дороге, Вика решила спросить.
А где теперь твой велосипед? Я так привыкла тебя на нём видеть, ты выглядел очень спортивно.
Как из ремонта забрал, стоит на подземной стоянке. Я там снимаю место, но сейчас там только велик. Машину лень туда ставить.
Да? Здорово, не знала, что у нас стоянку можно арендовать.
Можно, но очень дорого. Если не сильно нужна, не заморачивайся.
Ну, машины у меня нет. Так что, наверное, не нужна.
Ты же умеешь водить, да? уточнил он, выруливая с районного асфальта на грунтовку в сторону озера.
Да, несколько лет водила, пожала плечами Вика, вспоминая Ауди, купленную ей Ренатом. Теперь у меня только мотоцикл и тот на даче.
Если решишь перевезти его сюда, то можешь ставить на мою стоянку. Мотоцикл на улице оставлять нельзя.
Да нет, ты что. Пусть это место будет для твоей машины.
Я серьёзно, Вик. А если я привезу свой Кавасаки, то поставлю его рядом.
Вика тут же вспомнила, что Андрей тоже счастливый обладатель шикарного спортивного байка, который сейчас грустит в одиночестве в гараже его старого дома в Зеленограде.
Вот тогда я точно соглашусь, и очень хочу покататься вместе с тобой! она воодушевлённо представила себе эту картину. Только всё равно у меня нет шлема, так что не раньше, чем я его себе куплю.
Я подарю тебе шлем.
Что? Нет! шутливо, но не совсем, нахмурилась она, хватит с меня благотворительности, а то я начну себя чувствовать содержанкой! И так столько всего для меня сделал.
А ещё для Ольги, подумалось тут же. Щедрость, не знающая границ разумного. Обеспечить всех своих женщин. Так! Нет! Стоп! Никаких множественных чисел, у Андрея будет только одна женщина и это будет Вика. Но и насчёт обеспечения ещё надо серьёзно подумать, ведь может получиться ситуация в точности повторяющая их жизнь с Ренатом. А этого категорически не хотелось бы. Как хорошо, что Андрей с доходом пожарного не станет пытаться покупать ей дорогие подарки, чтобы потом она чувствовала себя в глубоком неоплатном долгу.
Когда у тебя день рождения? невинно хлопая ресницами, уточнил он.
Вика глянула на его профиль, по которому ползли солнечные зайчики, проскочившие сквозь густую листву.
Хитрец какой, не скажу!
Значит, придётся тебя пытать, пока не расколешься?
Пытать?
Андрей высунул язык, пошевелил кончиком, а потом облизнул губы. Вика почувствовала прилив крови и совсем не к мозгу.
Это запрещённый приём. Бесчеловечный и нечестный.
Я знаю много способов «пыток».
Я в курсе, она шутливо округлила глаза и засмеялась, откинулась на спинку широкого пассажирского сидения. Потом подумала и огляделась, мне нравится твоя машина. Почему ты на ней только недавно начал ездить? Где ты её раньше прятал, в подземном гараже?
Дома стояла. Там, намекнул он про родительский дом, раньше мне она не нравилась.
Почему?
Потому что её подарил отец, когда ещё был жив.
А, Вика стушевалась, помня рассказы об отце и его нехорошей смерти. А ещё об их старом конфликте, из-за которого Андрей и отправился в контрактную армию наперекор отцовским планам.
Теперь я думаю, что был полным дураком. Не хотел пользоваться его деньгами и подарками, нос воротил, гордость свою показывал и самостоятельность, Андрей коротко глянул на Вику, снова вернул взгляд на дорогу, а потом отец умер, и кому нужна эта гордость? Теперь это единственный его подарок, что у меня остался. Больше дураком я не буду. Пока близкие люди рядом, надо ценить всё, что они могут тебе дать. Потом сожалеть будет поздно, мёртвым не нужны сожаления.
А мне папа подарил Ямаху. Я ведь тоже на ней не езжу совсем, задумалась Вика, уже столько лет только и делаю, что перебираю её и масло меняю.
Значит, не упусти свой шанс и воспользуйся, наконец, его подарком. И моей стоянкой, он подмигнул ей в конце.
Ты всё-таки хитрый жук. Вот, всё равно вывернул в свою сторону.