ПРАВИЛО 10. Пытаясь избавиться от неприятных чувств, мы мстим, чтобы заставить виновников ощутить то же самое, но это редко приносит ожидаемые плоды. Если вы порядочный человек, то вред, причиненный обидчику, не принесет вам великой радости. В этом и заключается благородство: получив возможность отомстить и показав ее притеснителю, вслед за этим проявить к нему милосердие.
Глава 11
«Беспроводная» помощь другу
У меня был приятель по имени Юсуп из тех, с кем можно кашу сварить. В один из вечеров он позвонил мне. По голосу было заметно, что он слегка встревожен. Оказалось, необходимо мое содействие в одном щепетильном вопросе.
Нужно было перевезти девушку из пункта А в пункт Б, и, несмотря на полное согласие «объекта» на транспортировку, предлагаемая миссия имела откровенно авантюрный характер.
Щепетильная часть вопроса состояла в том, что девушка была замужем, и отправной точкой являлось супружеское гнездо.
История благородного порыва моего приятеля, начавшаяся со слов «Брат, нужно помочь одному хорошему человеку», повествовала о семейном насилии, невыносимых условиях жизни и безысходности. Все это обрушилось на бедную девушку вместе с замужеством, как скрытые платежи при оформлении кредита.
Друг предложил мне помочь молодой особе в ее душекричащем марш-броске из брачного терема, и я согласился.
Определяющим фактом для принятия решения стала ее беременность, которая в моих глазах превращала пьяные дебоши мужа с рукоприкладством в тошнотворное свинство. История настолько взбудоражила меня, что в своем порыве помочь я даже не стал интересоваться у друга деталями событий, предшествовавших такому положению дел.
В тот же вечер мы забрали девушку и отвезли в дом его родителей, при этом, в целях сохранения репутации беглянки, нас сопровождала его мать. Меньше всего хотелось оказать пострадавшей медвежью услугу, бросив тень на ее честь, в виде сомнительных катаний в автомобиле с двумя парнями.
Идея взять с собой маму казалась нам верхом предусмотрительности, которая не должна была оставить сомнений в благородности наших побуждений.
На тот момент у меня почему-то не возникло вопросов об оправданности нашего участия в этом деле при бездействии ближайших родственников девушки.
Я, подобно рыцарю, у которого при виде вопиющей несправедливости «упало забрало», выпрыгнул на эмоциях из привычных, взвешенных скриптов своих действий.
Но бессознательность, особенно в серьезных вопросах, часто приводит к нежелательным последствиям. Не прошло и двух дней, как друг снова связался со мной, приглашая на роль секунданта
Оказалось, что девушка, оклемавшись от спонтанности своего решения, вышла на связь с супругом, чтобы выслушать его извинения и просьбы вернуться.
Муж, в свою очередь, в промежутках между этажами нецензурной брани, выведал все о благородных разбойниках, позарившихся на его «собственность». Затем, воспылав желанием поквитаться с похитителями, он набрал номер моего приятеля, и беседа у них сразу не задалась.
И вот, спустя некоторое время, мы пришли на «стрелку», вооружившись «газострелялкой» и парой сомнительных аргументов в защиту своей позиции. Там нас уже ждал благоверный агрессор с двумя типичными персонажами дагестанских разборок.
После фиктивного салама сразу понеслось. Супруг нашей наивной подопечной, не страдавший деликатностью, начал разговор с брани. Приятель остудил его, намекнув, что при таком векторе диалога вряд ли кто-то останется в плюсе, что мы и сами горазды на «выяснения» со всеми вытекающими последствиями, поэтому хорошо бы сначала определиться, стоит ли доводить до этого.
Ты че бычишься? Нормально выскажи свои претензии
А ты не знаешь мои претензии!? Какое право ты имеешь забирать мою жену из дома?
Никто ее из дома не забирал, как ты выразился
Продолжая разговор, они неспешно отошли в сторонку, оставив меня с двумя оппонентами, стоявшими напротив, как спартанцы в локации Фермопилы.
Брачный террорист, отходя, все так же импульсивно жестикулировал, погружая меня в саспенс резко вылетающими из общей тональности нотами выкриков.
Чтобы понять, чем мне грозит потасовка отстранившейся пары, учитывая численный перевес в оставшейся на месте группе, я оценивающе присматривался к своим «конвоирам».
Тот, что покоренастее, то и дело опускал руку в карман ветровки и теребил там что-то, явно металлическое. Другой, на вид моих габаритов, не сводил взгляд с основных действующих лиц, двигая при этом только одной частью тела. Даже с красноречием Набокова я бы не смог передать шарм жующего жевачку, движения его челюстей с атипичным прикусом и демонстративными харчками в природу.
Пока вдали от нас продолжалась эмоциональная беседа, я, включив доктора Стрэнджа, просчитывал варианты развития событий, пытаясь нащупать победоносную цепь манипуляций, которая позволит мне оформить техничный геймерский «дабл-килл».
Как назло, в голове крутился сплошной треш, в финале которого я трясся на заднем сидении оголтело мчащегося в больницу автомобиля, вгоняя салон в красноту из зияющего в животе огнестрела.
Только сейчас, откуда-то из глубины меня, подобно титрам в конце фильма, поползли в голову доводы рассудка, осуждающего все происходящее. Что ты делаешь? Как вообще тут оказался? Великий решатель чужих проблем, безотказный друг и гладиатор уличных потасовок задумался и мысленно взялся за голову. Пылающий огонь погас, вернув мне здравый смысл в момент кульминации театральной постановки, где я в роли Меркуцио ищу себе оправдания.
Тем временем пара стала потихоньку возвращаться. Оказалось, что приятелю удалось подобрать нужные слова, чтобы остудить негодования супруга и даже заручиться его намерением пересмотреть методы семейного общения.
Все нормально, разобрались, бросил он мне по пути к машине. На этой короткой фразе ситуация исчерпала себя, а я получил очередной урок.
ПРАВИЛО 11. Иногда эмоциональность ситуации с презрением тычет в нашу рассудительность, призывая к немедленным действиям. Ей хочется, чтобы мы отбросили мелочность взвешиваний «за» и «против» и героически ринулись в бой. Не слушайте ее. Она первая покинет вас ровно в тот момент, когда в гуще событий вы начнете понимать, что наломали дров.
Глава 12
Экспресс-дежавю
В июле 2008-го исполнялся год моей стажировки в антимонопольной «банде». Меня все больше преследовало ощущение, что в этой локации я все «расшарил» и пора бы уже сниматься с якоря.
Последние несколько месяцев меня преследовали навязчивые мысли о работе в «Экспрессе». Он был бы идеальным пространством для моих нереализованных амбиций, с хорошей перспективой для роста и главное отвечающим актуальным вызовам времени.
Я грезил о таком трудоустройстве все университетские годы, и отказаться от упоительного для моих желаний места оказалось нелегко. Но, к счастью, я уже умел говорить себе «нет», и сомнений в правильности такого выбора не возникало.
Однако ничто из вышеперечисленного не умаляло моего нежелания горбатиться на ФАС, к тому же во всю эту ситуацию печальным постскриптумом влетело августовское присвоение мне должности сторожа с минимальным окладом.
Но пока я, предвкушая коронацию, взвешивал богатырские перспективы подобно Илье Муромцу на распутье, абсолютно новый сценарий материализовался звонком на мобильный.
«Салам алейкум, Мурад! Это Камиль беспокоит, если помнишь такого»
Камиль «экспрессовский», сам того не зная, уже был внесен в список контактов на моем телефоне. Мы побеседовали, и я получил координаты для следующего хода в партии. «Экспресс» решил выпускать беспроцентные карты для мусульман, толерантно назвав их «специальные», и мне предложили взяться за данное направление.
Для вчерашнего выпускника без опыта работы было неожиданно второй раз подряд получить приглашение в ведущий банк республики.
Я понимал, что нужно предварительно пройти собеседование, но прежде чем отправиться на него, дав положительный ответ Камилю, решил удостовериться, что это не уловка «лукавого», который посчитал, что я уже не так принципиален, как год назад.
И второе предложение отправилось туда же, куда и первое в комнату ожиданий, до моего разговора с имамом. Уже на следующий день все в том же кабинете я рассказывал признанному ученому о новом приглашении в «Экспресс», не упуская ни одной детали.
Понимая, что банк не лучшее место работы для мусульманина, я не знал, каков будет ответ. Ни один человек, встречая меня то в мечети, то в заведении, занимающимся ростовщичеством, не станет выяснять, в чем заключается моя работа. Любителей осуждать ближнего своего во все времена хватает.
Имам задумался на некоторое время, а потом сказал:
«Если ты сможешь заниматься только мусульманскими картами, не впутываясь в другие банковские операции, то я вижу благо в этом, и не только для тебя. Надо использовать любой шанс, чтобы избавить хоть небольшое количество людей от необходимости связываться с риба.
Пусть Аллах поможет тебе в этом. Если мы сами не начнем изменять ситуацию к лучшему, никто за нас это не сделает».
Заучив слова имама как кодекс «Бусидо», я сразу же позвонил Камилю и объявил о готовности к собеседованию. Через пару дней отутюженный, гладковыбритый ФАСовский «стражник» шагал по коридору одного из офисов банка в направлении заветного кабинета.
Вопреки прописным порядкам учреждения, беседовал со мной один из членов правления банка. Оказалось, что Камиль уже зарекомендовал меня как атипичный продукт ФЭФа со знаком «плюс» и щепетильным отношением к религии.
По пути на встречу я, в привычной себе манере, проговаривал реплики из предстоящей беседы. Несмотря на то, что речь должна была пойти о моем соответствии предлагаемой работе, у меня имелись и свои принципиальные условия для работодателей.
Собеседник многое обо мне уже знал, и это сэкономило уйму времени. Я был «на уровне» в течение всех пяти минут беседы, в конце которой мне, ожидаемо, предоставили возможность высказать свои пожелания:
Я буду заниматься только «специальными картами», и мне бы хотелось посещать намаз в мечети, не отпрашиваясь для этого, отрезал я, всем видом показывая принципиальность обоих вопросов.
Обычно пожелания бывают связаны с размером зарплаты, ответил собеседующий меня с улыбкой на лице, символизирующей, что мои условия выполнимы.
Мы определили тебе место в отделе работы с частными клиентами, так что с завтрашнего дня можешь приступать к стажировке. Получать будешь семь тысяч рублей в месяц, это не много, но такой у нас стандарт для стажеров.
Знал бы он о моем годовом жаловании на федеральной службе, мог бы сэкономить почти две трети оплаты, не лишив меня при этом ни радости, ни мотивации.
По итогам собеседования ФАС потеряло в моем лице образованного, энергичного и, главное, копеечного сторожа. А я приобрел работу своей студенческой мечты, и буквально на крыльях несся домой, чтобы обрадовать родителей.
Следующий день предвещал мне судьбоносный трансфер между казенными домами в пользу моего дипломного профиля, и это приятно щекотало мне нервы.
Я мечтал о месте, где мои знания будут полезны и по достоинству оценены. Где, не я буду подгонять, а меня, и не останется времени для поединков в «Контр Страйк» между отделами. Что-бы не выискивать себе дела с утра, бродя по «зевающим» кабинетам, а гнуться под ними, как ослик под хурджинами среди таких же стремяг.
Отказываясь от работы в «Экспрессе», я был искренне намерен не связываться с греховным, хотя понимал, что это наплевательство на всю университетскую учебу. Какого ротшильда я пять лет «грыз» банковское дело, чтобы отфутболить лучший банк в регионе, который буквально пришел за мной на экзамен? Тот же самый банк второй раз обращается к студенту с новым предложением, учитывающим его религиозные интересы. Какие после этого могут остаться сомнения?
ПРАВИЛО 12. Помни слова священного хадиса: «Кто оставит что-либо ради Господа, тому Он воздаст лучшим». Всевышний гарант своих обещаний.
Глава 13
Первый пот, или метод Ахбердиевича
Начало трудодней в «Экспрессе» выдалось отрезвляющим. Меня пристроили в обособленный отдел, где пятнадцать человек разного профиля и специализации, заточенные на частного клиента, раскидывали мозгами на ворк-площадке в сорок квадратных метров. Работа кипела как в шашлычной на колесах.
Как единственный сотрудник сектора по развитию исламского банкинга, я был вынужден опираться лишь на собственные силы. Мне предстояла серьезная работа по поиску желающих открыть специальные карты, произведенные на свет еще до моего трудоустройства в банк, в количестве 4900 штук.
«Не так уж и много», сказал я себе, и решил начать с производства рекламных флаеров, из которых желающие смогли бы понять в общих чертах, что такое специальная карта и что в ней особенного.
По этим картам мало кто «ориентировался» даже в самом банке, не говоря уже о клиентах, поэтому каждый пунктик приходилось тщательно выводить самому, а потом еще конвертировать в удобоваримый для обывателя текст на рекламной листовке.
Все бы ничего, но была одна загвоздка. Система активности сотрудников строилась таким образом, что даже для получения дополнительного карандаша необходимо было писать служебную записку, которая потом проходила несколько этапов согласования.
Первую записку я настрочил куратору нашего отдела Тимуру Ахбердиевичу по поводу необходимости создать рекламные флаеры.
Спустя некоторое время она вернулась ко мне с припиской «исправить». Я пользовался шаблоном при написании, поэтому был удивлен такому повороту событий. Поколдовав над ней еще часок, я снова отправил ее на рассмотрение начальнику. Не прошло и минуты, как она вновь оказалась у меня с новой пометкой «доработать».
Я не совсем понял, чем не устроил первый вариант, а после возврата второго был раздражен как зубной нерв, в который тычут инструментом. В этот раз, взявшись за текст с пристрастием, я буквально выкручивал руки каждой букве. Мне, отличнику с претензией на незаурядную грамотность, было неприятно начинать с такого комообразующего блина.
По третьему варианту жалоб не поступило и я, успокоившись, поинтересовался у коллеги, с какой радости написанная по шаблону, грамотная «служебка» может дважды возвращаться к автору? Причем во второй раз так стремительно, будто Ахбердиевич ждал, как цербер, чтобы наброситься на нее в поисках оплошностей.
«Не принимай близко к сердцу, первые две он просто не читал» ответил сосед по столу.
Оказалось, я стал адептом оригинального метода повышения качества написания служебных записок, с которым ранее знакомились все новички отдела. Я тогда еще не знал историю Лорда Уинстона, чей доклад трижды возвращался от госсекретаря США Генри Киссинджера с замечанием: «Это лучшее, на что вы способны?»
И когда Уинстон после третьего возврата, возмутившись, вспылил: «Да, черт возьми, это лучшее, на что я способен!», Киссинджер ответил: «Отлично, пожалуй, на этот раз я его прочту».
Сам метод конечно, достоин внимания, но не в моем положении со сжатыми сроками и тысячами новехоньких бесхозных карт.
У меня горели задачи по флаерам, и этот бадминтон со служебной запиской был некстати.
Подождав немного, я заглянул к начальнику узнать о судьбе «служебки». Оказалось, что она отправилась дальше в свой долгий путь по кабинетам в конечную, «дозволяющую» инстанцию.