«Знаете, Моника, продолжил он разговор, я пока не знаю, как мы разойдемся с румынской жандармерией, по поводу того вашего письма, но, думаю, было бы легче это сделать, если бы вы тоже пошли нам навстречу в некоторых вопросах».
«Чем же я могу помочь? осмелилась спросить Моника.
«О помощи с вашей стороны, говорить пока рано, но, думаю, наступит и такой момент, может быть даже скоро, а пока давайте просто поговорим о вас, да, да о вас»-добавил Отто, заметив удивление на лице девушки.
«Представим себе, что вы закончили тот ваш педагогический лицей, или училище, не важно. Что дальше?. А дальше вам, кстати, отличнице, в совершенстве владеющей пятью языками, дадут направление, в лучшем случае, в одну из школ Черновцов, преподавателем немецкого языка, что мало вероятно, так как уже опытных учителей немцев, в этом городе хоть пруд пруди, а, если и будет где-то вакансия, так её в первую очередь, заполнят выпускником румыном, вы же понимаете в какой стране живете. И что, пойдете искать себе другую работу, так и там все будет тоже самое, вы не будете в приоритете. Тогда какой смысл вообще в такой учебе?».
Моника, молча, слушала, понимая, что все так и может быть, но с надеждой ожидала, что Отто не просто начал этот разговор и, скорее всего, он хочет ей что то предложить, более существенное, чем все то, что он перечислял сейчас.
Отто сделал паузу, налил в чашки свежего кофе, посмотрел на огорченно вжавшуюся в кресло Монику, и сказал: «Все, что я здесь нарисовал, вы и сами хорошо знаете. Просто считаете, что это случится еще не скоро, а там может как-то все образуется, может быть, удастся выйти замуж, ну и так далее. Все это, лишь пустая и нерасчетливая лирика, а «физика» будет таковой, как я вам представил. У меня такое ощущение, что сама судьба перекрестила наши дороги, и, наверняка, то письмо, которое нас познакомило, было написано не вами, а самой Судьбой. Думаю, что и вы уже начинаете убеждаться в этом. Не так ли, Моника?».
«Простите меня, но я чувствую, что все, что со мною произошло и происходит вовсе не случайно» тихо проговорила Моника.
«Раз вы, невинная и чистая человеческая душа, сами почувствовали это, значит, так оно и есть это Судьба!. А раз это так, то у меня есть для вас, хорошее (на мой взгляд) деловое предложение. Давайте расширим ваш кругозор и приумножим ваши возможности, используя ваши же способности, и, естественно, с некоторой нашей помощью. Хотите, мы поможем вам, параллельно с текущей учебой, используя тот же период производственной практики, приобрести какую-нибудь дополнительную, «хлебную», как люди говорят, специальность, ну, например, нотариальное дело. Спрос на эту профессию всегда был и будет. Да и оплата там гораздо выше, чем у преподавателя, даже самого опытного. У нас есть такая возможность за несколько месяцев, обучить вас этому делу в солидной профессиональной немецкой школе. Вы получите соответствующий диплом. Причем и содержание ваше, и обучение будет совершенно бесплатным. Как вы на это смотрите? Мне просто жаль будет, если с вашими способностями и возможностями, вы просто потеряетесь! Не спешите с ответом, решайте это сами, никого в такие вопросы посвящать не стоит. А места в нашей школе ограничены. Если надумаете и захотите обговорить отдельные детали, то вот вам листок с адресом. Это наша поликлиника, здесь в городе, для граждан Германии. При желании поступить в ту школы, просто надо пройти обычное медицинское обследование. Если надумаете, пойдете в эту поликлинику, там будут о вас знать. После прохождения обследования и получения врачебного заключения, я вас найду, и будем говорить, что делать дальше. Подумайте хорошенько, а я пока займусь разбором проблем с румынскими властями по тому вашему письму» как-то многозначительно завершил разговор Отто.
Они допили кофе, и он отвез её поближе к дому. На том они расстались.
Глава четвертая
Моника понимала, что Отто её заметил, чем-то она привлекла его внимание, но не только её внешними данными. Здесь что-то было другое, какой-то особый интерес, и даже не его личный, а именно того, кто за ним стоит. А то, что за ним кто-то стоит и очень серьезный, не важно, человек это или организация, она уже не сомневалась. В Европе уже полным ходом шла война, германские войска вели локальные боевые действия от Скандинавии, до северной Африки. Уже гремели выстрелы в Польше и на западе Украины. Тревожная обстановка складывалась и вокруг самой Буковины.
Все было непонятно и потихоньку закипало, со дна, но в любой момент могло вырваться на поверхность. Она чувствовала, что у Отто, какая-то своя, особая, миссия в этом городе и регионе, и вряд ли она связана с чисто промышленной или коммерческой деятельностью. «Здесь, наверняка, что- то другое, и, возможно, в этом «другом», найдется место и для неё, Моники», думала она. Иначе зачем бы Отто с ней возился, интересовался, беседовал, что-то предлагал, когда можно было просто арестовать, посадить в тюрьму, а то и расстрелять, за клевету на гражданина великой Германии, да еще в военное время.
Она вспомнила его слова о том, что ему было бы легче разобраться с местными правоохранительными органами по её анонимке, если бы она была «Своей», понятное дело, своей для тех, кого здесь представляет Отто. Что-то он этим хотел сказать ей, но пока не сказал. Но, раз сделал предложение по учебе в специальной школе, значит, пришла она к выводу во всей этой истории со мной, должно быть продолжение. «А вообще Отто, хотя и старше меня лет на пятнадцать, но выглядит лет на двадцать пять, не более. И с ним рядом, я чувствую себя так надежно, уверенно и просто хорошо, скорее всего, что ощущаю внутренне, какое-то чувство своей Нужности. То есть, как раз того, чего я не ощущала еще никогда в своей жизни. Спасибо ему за это.» благодарно думала она, засыпая в ту ночь.
Через день после их встречи, с утра не было занятий, и день, на редкость для этих мест и в это время, выдался солнечным. Моника отправилась по указанному Отто адресу, в поликлинику. Когда она сказала в регистратуре, что ей необходимо пройти обследование для поступления на учебу, регистратор спросила: «Вы Моника?» и, после её утвердительного ответа, тут же была вызвана дежурная медицинская сестра, у которой уже была готовая программа прохождения обследования, какие нужны лабораторные анализы, осмотры врачей и т.п.. Медсестра не отходила от Моники все время, пока та была в поликлинике. Выступая в роли ведущего проводника, медсестра значительно ускорила весь ход обследования, они расстались только тогда, когда весь процесс был завершен и, как раз успели до обеда. После обеда поликлиника уже работала по другому графику. Когда Моника покидала поликлинику и подошла к регистратору, поблагодарить за все сразу, дежурная приняла её благодарность и сказала, что о результатах обследования, Монике сообщат отдельно, те, кто её направил.
На следующей неделе, Монике исполнилось девятнадцать лет. Утром она получила поздравительную открытку от отца с матерью, из Карловых Вар, куда они поехали на две недели, подлечить маме легкие. Мама, еще в подростковом возрасте, как-то сильно простудилась и с тех пор, у неё были серьезные проблемы с дыхательными путями. Так как день рождения был «проходной», не юбилейный, то и остался незамеченным в их группе. Близких подруг у неё не было, друзей тем более. Основная часть её сокурсников, были румынками, несколько девушек были из Галиции, и только одна была из местных немцев, но близких контактов с ней, у Моники, за все время учебы так и не возникло. Девушки были совершенно разные, по всем направлениям сразу.
Солнце еще не скрылось за горами, было относительно тепло. Моника, после окончания занятий, не спеша двигалась в сторону дома, прикидывая в уме, что приготовить себе на ужин. Как- никак День рождения! Её обогнала легковая машина и, метрах в десяти по ходу, остановилась. Никто из неё не выходил, и дверцы не раскрывались, до тех пор, пока Моника с ней не поравнялась. Открылась правая передняя дверь и, находившийся за рулем, Отто, приветливо произнес: «Добро пожаловать, именинница, прошу вас в машину!». На переднем сидении лежал огромный букет цветов. Отто поднял его, а когда Моника села и закрыла дверь, вручил букет ей, и торжественно проговорил: «С Днем Рождения вас, Моника! Успехов и удач во всех делах ваших! Что ж это вы, в такой день, так медленно идете по улице, да еще с таким грустным видом!?. Или вы считаете, что девятнадцать лет уже старость?!.Так это же раньше так девушки считали, а сегодня на дворе уже середина двадцатого века! Совсем другие отношения к такому возрасту. Ведь вы еще не начинали жить!».
«Моника вы сегодня хозяйка положения, скажите вы не будете против, если мы вместе отметим как-то ваш праздник. Или у вас дома намечается какое-то мероприятие?» спросил он. Моника ответила, что дома её никто не ждет, так как родители отсутствуют по объективным причинам.
« Ну, а раз так довольно заметил Отто, то у нас есть два варианта отметить ваши именины: посидеть в каком-нибудь хорошем кафе, или посетить уже знакомый вам мой дом. Итак?».
« Мне бы не хотелось появляться в кафе с мужчиной, вечером. Увидит кто-то из знакомых пойдут ненужные разговоры, а мне в период окончания учебы, этого не хотелось бы».-просто сказала Моника.
«Полностью разделяю ваше мнение и с удовольствием доставлю вас в мой дом! Думаю, там будет не хуже, чем в любом здешнем кафе!» поддержал её Отто.
На этот раз, Моника уже не уселась в кресло, в ожидании подачи ужина, а предложила свою помощь, которая была с благодарностью принята. Отто, определил букет цветов в великолепную старинную хрустальную вазу и поставил её на небольшую тумбочку рядом со столом. Зажег две толстые восковые свечи и, когда они все, приготовленное для торжественного ужина, выставили на стол, он открыл бутылку шампанского, налил вино в бокалы и потушил электрическую люстру. Две свечи освещали убранный стол, длинные тени скользили по старинной мебели, создавая уют, расслабляющую и располагающую к происходящему, обстановку.
Прежде, чем приступить к ужину, Отто подошел к резному секретеру, взял там какую-то коробку, подошел к сидящей Монике. Встал перед ней во фронт и прочувственным таким джентльменским голосом, произнес: « Моника, поздравляю вас с Днем Именин! Пусть ваша жизнь сложится удачно, и примите от меня небольшой подарок!» он поцеловал ей руку, передал поднявшейся Монике, коробку дорогих французских духов и добавил: «Надеюсь, что это первый, но не последний мой подарок для вас!».Он поднял бокал и пригласил её последовать его примеру. Потом приступили к ужину.
«Должен вам доложить, Моника, что я очень доволен заключением врачебной комиссии, после того, как вы прошли все предусмотренные регламентом процедуры медицинского обследования. Вы не только красивая и талантливая девушка, вы, к счастью, обладаете еще и отличным здоровьем. А это уже очень важный подарок вам, от самой Природы. Надо этим богатством правильно воспользоваться» начал разговор Отто.
«В прошлый раз, мы убедили друг друга, что мы оба Немцы. Ну, со мной все понятно. А позвольте спросить у вас, Моника, как вы думаете, должны поступать немцы, когда их страна ведет тяжелую и жестокую войну на многих фронтах?» Отто пристально посмотрел ей прямо в лицо.
«Я думаю, что в такой период, все немцы, где бы они не находились, должны помогать своей стране, Германии, и, конечно же, друг другу. Это и будет посильная помощь каждого из нас» высказала свое мнение Моника.
«Я от вас и не ожидал иного ответа! Очень хорошо и очень правильно! Только не каждый немец знает, что для этого надо делать. Мы знаем, что и как надо, и, если вы, Моника, тоже пожелаете помочь Великой Германии, и пойдете с нами рядом, то мы и вас научим, чем и как, лучше помочь своей родной стране. Научим вас служить Родине и жить вначале её интересами, а потом только своими, но опять же в ее интересах. Это действительно служба, да, ответственная, сложная, суровая, но интересная, а -главное, постоянная, на всю жизнь. С этой службы никто не может уволиться по собственному желанию, с неё могут только убрать. Навсегда. Да, это так. Ради неё (этой службы), может быть, придется отказаться, от чего-то, особенно личного, но служение высокому долгу, а также некоторые довольно заметные привилегии и преимущества тех людей, которые состоят на такой службе, значительно перевешивают все возможные при этом неприятности. И люди идут на такую службу, а таким талантливым индивидуумам, как вы, в нашу службу всегда открыты двери.
И еще. Абсолютное большинство людей, работающих на нас (не «у нас»), несут свою службу незаметно, если хотите тайно. Они официально и легально работают в разных отраслях, но каждый из них, в своей «второй» жизни, работает над выполнением тех заданий, которые ему доведены при поступлении на службу к нам, и он их выполняет под постоянным контролем соответствующих кураторов. Идет, повторяю, война. Да, мы располагаем целой сетью школ, в разных странах, где готовим кадры для нужд нашей армии и разведки. Одних учат минировать, других устраивать различные диверсии, взрывать и убивать; мы также готовим радистов, пропагандистов, разведчиков-шпионов и провокаторов, учим внедрению в различные сферы деятельности на территории потенциального противника и еще многому, многому другому. И особое внимание уделяем учебе работать с документами, шифровкой, дешифровкой, их изготовлением, подделкой и т.п.. Это как раз направление, близкое по духу именно вам, Моника. Я не зря рекомендовал вам, и вас, для поступления именно в школу такого профиля, которая работает под легальной вывеской нотариальной, и где, кстати, получают очень неплохие знания и по этому направлению. Я бы вам советовал, во-первых придти к нам на службу, а во-вторых -позаниматься в такой школе и получить попутно перспективную профессию нотариуса. Всегда пригодится по жизни. Как вы вообще на все это смотрите?».
Внимательно слушавшая его монолог, слегка расслабившаяся от его прямой и убедительной речи, ну и, конечно, от двух бокалов шампанского, Моника, не колеблясь, ответила: « Я вас поняла и полностью согласна со всем, но у меня будет одна и большая просьба». «Какая?» -уточнил Отто.
«Не знаю, насколько это возможно в системе, которой вы служите, но я бы хотела, чтобы мы с вами работали рядом. Лучше если бы всегда. Простите, может я не так что-то сказала.»-испугалась она самой себя и так посмотрела на Отто, что он, почти непроизвольно, поднялся, подошел к ней, легко, как пуховую, поднял её на руки и отнес на кровать в спальню, сам сразу вышел оттуда в гостиную, промолвив: «Я скоро приду!», жестом руки показав ей дверь в уборную.Они пробыли вместе эту ночь. После того, как Отто убедился, что Моника впервые так близко сошлась с мужчиной, и именно с ним, она еще более выросла в его глазах. Утром они перешли на «ты». Еще немного понежились, потом собрались, Моника приготовила завтрак, за которым они завершили вчерашний разговор.
Она подтвердила свое намерение работать с ним в одной системе, и готовность сразу с наступлением времени производственной практики, идти учиться в ту специальную школу, куда он рекомендовал.
Они стали чаще встречаться. Каждый раз Отто приносил ей дорогие подарки, а потом начал оставлять и деньги «на карманные расходы». Монике это нравилось. Постепенно она вошла во вкус таких отношений между ними и принимала все, как само собой разумеющееся. Никаких поручений Отто ей не давал, ничего не требовал, посещал её, когда она обучалась в «нотариальной» разведывательной школе, и продолжал дарить подарки.
Моника закончила обучение в училище (лицее), получила диплом педагога, с отличием, даже в двух экземплярах, на немецком и на украинском языках, что было вполне объяснимо для того места, выпускники румыны, получали дипломы тоже на немецком и румынском языках, по желанию. Потом Моника закончила с отличием ту специальную «нотариальную» школу и там тоже получила дипломы на двух языках. И так все было хорошо для Моники в то лето сорокового года, так приятно было ей жить в этом замечательном городе Черновцы, в этой действительно «малой Вене на Пруту», имея рядом такого надежного опекуна, как Отто, Но.
В августе месяце того же года, в Черновцы вошли советские войска. Все перевернулось с ног на голову, а потом начало рассыпаться во все стороны. Сбежал отец, оставив их даже без крыши над головой. Исчез из Черновцов, в спешном порядке, Отто. В городе творилось что-то непонятное одни спешно покидали его, появлялись другие, шла неизбежная в таких случаях чехарда во власти, румыны ушли, автоматически заменить все и сразу, было сложно. Появилась масса организационных проблем и все это не улучшало общего настроения людей, и тех, кто был за вхождение Буковины в СССР, и тех, кто был против.