Тоне тогда уж лет шесть было, скоро в школу идти. Те, в милиции, заявление приняли и вызвали как-то тетю Лину на опознание неизвестного трупа молодой женщины, подходящей по описанию на Тонину пропавшую мать. После посещения морга тетя Лина явилась домой бледная, как сама смерть, и вдруг упала в коридоре на пол и затряслась. А потом стала кататься и биться головой о стену. Тоня, выскочившая в коридор, взвыла от страха. Пока дядька брызгал на тетю Лину водой и орал на Тоню, чтобы та заткнулась, в незапертую дверь заглянула соседка и, сориентировавшись в ситуации, вызвала «скорую».
Медики приехали быстро, накололи тетю Лину успокоительным, сказали, что это нервный срыв. Как узнали, что в морге была на опознании, так только руками развели что же вы хотите, ничего удивительного, такой стресс.
Дядька не то чтобы испугался за жену, просто не хотелось с ней возиться, поэтому на следующее опознание тетю Лину не пустил. А потом вдруг в почтовом ящике оказался конверт с деньгами.
«Моей дочери» так было написано на конверте. И все ни письма, ни подписи, ни обратного адреса. Их адреса тоже не было, и марки тоже, стало быть, кто-то просто пришел в подъезд и опустил конверт в почтовый ящик.
«Жива, шалава», сказал тогда дядька и послал тетю Лину в милицию забирать заявление. С тех пор деньги приходили мало и нерегулярно, а потом перестали, потому что началась перестройка.
Организация, где дядька работал начальником административно-хозяйственного отдела (так у них назывался завхоз), закрылась, он устроился завхозом в ведомственную поликлинику, а через некоторое время там сняли главврача, поскольку пропали все материалы, выписанные на ремонт.
Тоня была не такой уже маленькой, чтобы понять дядька тоже успел половить рыбку в мутной воде, уж очень трясся он вечерами, ожидая неприятностей. Все обошлось, поскольку организация, от которой была поликлиника, тоже закрылась. Дядька спешно уволился и по знакомству устроился мелким служащим во вновь выбранную местную администрацию. С тех пор так и закрепился там, переходил потихоньку с должности на должность, а после стал директором какой-то мелкой фирмочки. Зарплату получал приличную, однако делать, как понимала теперь Антонина, ничего особенного не умел, только на подчиненных орал, так что года через два его уволили.
Но дядька не растерялся, оброс за это время полезными знакомствами и устроился в салон красоты директором. Тоня к тому времени выросла и подрабатывала в этом салоне уборщицей. Деньги небольшие, но зато девочки стригли и причесывали ее бесплатно.
Училась Тоня в школе средне, учителя так и говорили серединка на половинку, никакими предметами особо не интересуется, кое-как переползает с тройки на слабую четверку. После девятого класса тетя Лина уговорила ее поступать в свой техникум, который теперь назывался колледжем. Тоне было, в общем-то, все равно куда поступать, только она твердо знала, что никогда не станет заниматься детьми. Это дело все-таки любить надо, а Тоня детей не то чтобы не любила, но больше любила животных.
С детства ни одной бродячей кошки пропустить не могла, всех ей надо было погладить и пожалеть. Собак тоже совершенно не боялась, ни одна собака на нее не зарычала. Дядька, однако, этот вопрос решил раз и навсегда никаких животных в доме, от них только грязь и блохи. Ни собак, ни кошек, ни попугая, ни канарейки, ни мышей, ни крыс, ни морских свинок! Увижу какого-нибудь хомяка ногой раздавлю и в туалет спущу! Тоня верила, что так оно и будет.
Один раз в своем подъезде Тоня нашла котенка рыжий пищащий комочек. Принесла домой, напоила молоком, после чего котик заснул у нее на руках. И тогда, пожалуй, первый и единственный раз за все детство, Тоня почувствовала небывалое счастье.
Тетя Лина, придя с работы, нахмурила брови, потом поглядела на Тоню и промолчала. Тонино счастье продолжалось до прихода дядьки, после чего начался обычный крик и последовал строгий приказ унести из дома эту гадость. Где взяла там и оставь, хоть в помойку выброси, сказал дядька, с этой дрянью ты в дом не вернешься.
И Тоня решилась. Молча оделась, сунула котенка за пазуху и шагнула к двери. Она решила не возвращаться. Просто будет идти и идти, пока не упадет на улице. Выбросить беспомощного котенка в мусорный бак она была не в состоянии. Лучше самой умереть.
Очевидно, тетя Лина почувствовала что-то, заметив, как тщательно Тоня завязывает капюшон куртки и ищет варежки, потому что взяла племянницу за руку и сказала, что они поспрашивают соседей, может, кто возьмет котеночка.
Взяли Звонаревы со второго этажа, их Ленка училась с Тоней в одной школе, на класс старше. С тех пор Тоня перестала вслушиваться в дядькины крики. Они ее больше не волновали. Никому не нужна, ни на что не годна, ни к чему не приспособлена, ни рожи ни кожи Про жилплощадь дядька не прибавлял, потому что сумел приватизировать квартиру, оформив-таки Тонину мать умершей, нашел нотариуса, который сквозь пальцы посмотрел на сомнительную ситуацию.
Было у него желание и Тоню площади лишить, но тут номер не прошел, нотариус не решился впрямую нарушить закон. Не то дядька пожадничал и заплатил ему мало, не то побоялся в совершенный криминал соваться как бы вообще квартиру не отобрали.
В общем, заикнулась как-то Тоня, что хочет после школы на ветеринара пойти учиться такого от дядьки наслушалась. «Всю жизнь, орал он, котов больных будешь усыплять, а здоровых кастрировать! Того и гляди собака бешеная покусает, или от попугая орнитоз подхватишь, или еще что-нибудь похуже!»
К тому времени дядька устроился в салон красоты и старался показать себя умным и культурным человеком. Купил костюм, стал носить галстук, постригся коротко (задаром, в том же салоне) и даже поставил коронку на передний зуб. В салоне он затеял полное переоборудование, заявил, что теперь будет не парикмахерская, а косметическая клиника, нахватался разных красивых слов («фотоомоложение», «мезотерапия» и так далее), сумел заморочить голову хозяйке салона, наврав ей, что имеет отношение к медицине работал, мол, в ведомственной поликлинике, не уточняя, что трудился завхозом. Об этом подробно сообщила Тоне Ленка Звонарева, которая устроилась после окончания школы в этот же салон администратором.
Никакое улучшение внешности дядьке не помогло, клиентки, завидев в помещении здоровенного громогласного мужика, который приставал к ним с разговорами и орал на мастеров, пугались, были очень недовольны и многие больше не приходили. Еще дядька заявил мастерам, что их услуги скоро будут не нужны, раз теперь будет не салон, а клиника.
Коллектив салона в полном составе перешел на другое место и увел оставшихся клиентов, а из дядькиной затеи ничего, разумеется, не вышло, потому что не было у него ни лицензии, ни разрешения на открытие клиники от горздрава и еще много чего. Взбешенная хозяйка салона велела дядьке убираться вон, так он перед уходом пустил налево массажные столы и еще кое-какое оборудование. Об этом Тоня тоже узнала от Ленки.
О ветеринарном институте пришлось забыть, дядька сидел без работы и скрепя сердце разрешил Тоне поступать в педагогический колледж. И то потому, что после школы можно было пойти только в продавщицы, а дядька был твердо уверен, что Тоня по своей глупости проторгуется в первый же день.
В колледже как раз открыли секретарское отделение, отдавая дань моде, и тетя Лина посодействовала, чтобы Тоню приняли туда с плоховатым аттестатом. Дядьке про это решили не говорить, чтобы не слушать его непременных воплей по поводу секретарш и козлов-начальников, которые лапают их в своих кабинетах. Дядька по обыкновению употреблял бы более сильные слова.
В колледже Тоню не замечали. Девчонки на секретарском отделении подобрались все хорошенькие, но ленивые. Учились в школе неважно, вот и решили пойти в секретарши. А что, если фирма попадется приличная, то можно если не с начальником закрутить, то какого-нибудь мужчину найти побогаче. Замуж выйти или так, через постель, в общем, устроиться в жизни.
Тоня в этом плане была личностью бесперспективной, это каждому было ясно. Не то чтобы выросла она очень уж некрасивой, нет, тетя Лина, бывало, глядя на нее, вздыхала тихонько вроде бы и черты лица правильные, нос-глаза на месте, не толстая и не худая до безобразия, ноги не кривые, а вот поди ж ты, все вместе какое-то несуразное, несочетаемое. На занятиях ничем особенным Тоня себя тоже не проявляла, так что преподаватели только плечами пожимали кто ее, такую растелепу, на работу возьмет?
Как встанет боком да глянет искоса, а в глазах такое отрешенное выражение нет, с этой девчонкой каши не сваришь
Однако на третьем курсе Тоня как-то выровнялась, с учебой наладилось, подрабатывала летом листовки раздавала, подписи собирала, потом приоделась немножко, стала с девчонками ходить на дискотеку, ездить на озера купаться.
Не слишком ее привечали, да если честно, ей и самой такое времяпрепровождение не нравилось парни грубые, только пиво пьют да гогочут. Девчонки визжат, развлечения у них какие-то глупые. Подкрадутся, кинут кого-нибудь в воду в одежде то-то весело. Но все-таки не одна как перст. Не дома же сидеть, дядькину ругань слушать?
После косметического салона дядька долго сидел без работы растерял прежние связи, поскольку все его старые знакомые в местной администрации давно уволились, на их место пришли молодые и, по дядькиному выражению, наглые до неприличия, подметки на ходу рвут, им бы только от государственного пирога кусок побольше откусить, а остальное их не интересует.
Тоня тогда еще плечами пожала как будто дядька не этим самым всю жизнь занимался, да только не слишком хорошо у него это получалось, вот он и злился. Дядька перехватил ее взгляд и хоть и был по природе сильно толстокожим, все же что-то понял и открыл было рот, чтобы заорать на нее, но тут тетя Лина вовремя отвлекла его каким-то хозяйственным вопросом.
Дядька смирился с тем, что он не будет больше начальником, и стал искать работу попроще. Но, как уже говорилось, делать толком ничего не умел, и катило ему уже к пенсии, так что можно было найти работу только сторожем или сменным вахтером. Консьержем и то не брали дядька пытался по старой памяти орать на жильцов, изображая начальника, а им это не нравилось.
Девочки из салона подсуетились, рассказывали всем клиентам, что за человек дядька, как он обманул хозяйку, да еще и обокрал по мелочи, так что связываться с ним в районе никто не хотел.
На выпускном вечере Тоня впервые в жизни напилась. Это получилось случайно, выпила пару коктейлей, да еще ребята водки налили. Как домой добралась, не помнила, провожать, конечно, никто не стал, хорошо хоть в такси посадили. Таксист попался жуликоватый, вытащил все деньги из кошелька, правда, было там немного, да еще и сережки из ушей вынул, теткин подарок на восемнадцатилетие.
Тысячи девчонок ездят в такси, и ничего, а тут попался подлец. Такое уж Тонино счастье. Дядька, увидев Тоню, просто оторопел, а тетя Лина только руками всплеснула. Дядьке бы промолчать тогда, да где там, начал орать как обычно.
Все знают, что с пьяным ругаться бесполезно, себе дороже обойдется, но дядька никогда здравым смыслом не руководствовался. Тут уж Тоня не стерпела, тетя Лина ей потом рассказала. Как дядька начал ее неприличными словами костерить, так обозвала она его тоже по-всякому да поварешкой по лбу съездила. Удар получился несильный, все же здорово она была пьяна, да только дядька заголосил, упал. «Скорую, кричит, милицию вызывай». Больше Тоня ничего не помнила, очнулась в своей комнате лежащей на кровати в одежде. Плохо ей было, в горле пересохло, она тихонько пошла на кухню. А там свет горит, и голоса слышатся. Тоня подкралась к двери и приникла к щелочке.
Дядька сидел на стуле, на голове мокрое полотенце. С виду ничего в нем не изменилось, крови видно не было, у Тони отлегло от сердца. Злой как обычно. Я, говорит, эту такую-сякую в тюрьму посажу. Пойдет у меня на зону баланду жрать да охранниц ублажать. Завтра же в милицию пойду и заявление на нее напишу.
Тетя Лина полотенце у него забрала да и встала напротив. Только было Тоня подумала, что скажет тетка свое обычное: «Как хочешь, так и будет», как вдруг тетка хлестнула мужа полотенцем и сказала тихо так, но твердо: «Никуда ты не пойдешь. Мало ты ей жизни испортил, так еще и на зону отправить хочешь? Имей в виду, я ничего подтверждать не стану, а еще и скажу, что ты сам упал, а на нее сваливаешь. Соседи все подтвердят, что у нас каждый день скандалы, ты своими криками всех достал. Да еще и порасскажу там, в милиции, про твои темные делишки».
Дядька-то трус был изряднейший. А тут жена бессловесная заговорила, он так удивился, что едва со стула не упал.
«Ты что?! закричал. Ты в уме ли такое говорить?»
А тетя Лина свое твердила: «Оставь племянницу в покое, и так девчонке досталось без отца, без матери растет. Да ты еще тут. Так что угомонись, никуда не ходи, ничего с тобой не случилось, подумаешь, по голове поварешкой получил. Да у тебя там монолит. Чего ты к ней привязался? Не пьет, не гуляет, учится как-никак, по дому помогает, парней не водит чего тебе еще? Не знаешь ты, какие дети бывают, я на своей работе нагляделась. Вот окончит она уже колледж, работать пойдет, жизнь свою устроит, нам на старости помощь будет»
«Вот это, сказал дядька, вряд ли. От осинки, милая, не родятся апельсинки. Если мать была шалавой последней, ребенка малого бросила, то и дочка рано или поздно такой же станет».
На это тетя Лина промолчала, а Тоня напилась воды в ванной прямо из-под крана и спать пошла.
Утром пришлось, конечно, перед дядькой извиняться. Он против обыкновения сильно орать не стал, но и милицией не грозил. И пошло у них все по-старому.
Дядька-то мерзавец, конечно, каких мало, но тетя Лина всегда к Тоне хорошо относилась.
И теперь получается, что нет у Тони никакого родного существа, кроме вот Рика. Только он к ней по-доброму относится. Как познакомились, сразу ее принял.
Рик, должно быть, почувствовал, что Антонина думает о нем. Приподнялся, взглянул на девушку своими умными темными глазами, в которых светилась преданность и благодарность.
Антонине сразу стало легче все-таки она не одна, Рик не даст ее в обиду.
Да ты уже и на лапы опираешься! обрадовалась она. Ну, Рикуша, скоро бегать станешь!
Рик едва слышно рыкнул и снова сделал попытку положить голову ей на колени. Антонина, смеясь, схватила его за уши и поцеловала в нос. Рик отстранился и чихнул. И даже рыкнул посильнее мол, что ты себе позволяешь, я же серьезная сторожевая собака, а не диванная болонка или там что-то мелкое, что под мышкой носят вместо сумочки. Этих можно тискать и целовать
Да ладно, я же вижу, что тебе нравится. И потом, никто не узнает, сказала Антонина и почесала пса за ухом.
Он блаженно вздохнул и закрыл глаза.
Успокоившись, она вспомнила, что так и не позвонила по тому номеру телефона, который ей дал Владимир Борисович. А ведь он велел ей звонить в случае любых неприятностей, или форс-мажорных обстоятельств, как он выразился. Ни в полицию, ни в другие службы, а только ему.
Она начала уже набирать номер и вдруг задумалась.
Что она скажет?
Что в доме неизвестно откуда появился труп незнакомого ей человека и что потом этот труп необъяснимым образом исчез? Пока она, как полная дура, валялась под лестницей.