И море хочу увидеть открытое, и земли другие
Натала сперва нахмурилась, но потом усмехнулась:
Ха! И сама такая, не могу долго на одном месте! Добро, беру с собой, если успеешь за минуту собраться
Рута успела, и через четверть часа они уже были в порту. В кораблях чуточку уже разбиралась, подумала: «Какой же? Та пузатая бирема, гружёная с верхом? Тот грозный ледоход? А может, тот красивый корвет?» Нет, свернули в сторону простой големной галеры.
Не знаю, обрадуешься ли, сказала Натала, но в попутчиках у нас старые знакомые
Пояснения не требовались Рута увидела два плоских лица, отличительный знак восточной расы, ундинионцев. Кунг и Дурной Глаз. Обрадовалась ли? Уж точно не огорчилась, ведь плохие воспоминания о плавании по Горячей вырваны вместе с кошмарным сном.
[Год двадцать второй] Второе рождение
Синглия, город-порт Декабрина
[1]
Жил Кунг в башне, стояла башня в предместьях города невысокая, сложенная из камня, с зубчиками. Как в Декабрину приплыли, алхимик пригласил к себе, предложил у него и остаться, Рута от предложения не отказалась. Что она, дурочка, что ли, от такого отказываться?
Ярусов в башне три: на верхнем у Кунга личные комнаты и мастерская, средний гостевые покои, нижний кухня, баня, голем-склад, и тому подобное, хозяйственное. Рута, понятное дело, расположилась на среднем, выбрала себе комнатку самую приятную. Во всю стену, противоположную двери, лист волшебного льда, оправленный в оконную раму, и благодаря чарам кажется, будто и правда окно. Вид из этой диковины открывается на море и утёс вдалеке, щербинками в утёсе гнёзда грифонов (создания крупные, с человека размером, из «окна» видятся крошечными, будто стрижи). Пол застелен ковром, с ворсом по щиколотку, кровать тенётой, нежной тканью, получаемой от пауков-вышивальщиков. Изначально и не ткань вовсе, а паутина, как рассказывал Кунг, ценится очень дорого. В общем, приятно, одно слово, приятно!
Уютно устроившись на кровати, Рута раскладывает пасьянс свой любимый, «Огненное колесо». Круги к овалам, квадраты к звёздам, переворот звёзды к овалам, круги к квадратам, переворот
Рута, к тебе можно, маленькая? осторожный стук в дверь, голос с лёгким гортанным акцентом, хочу поделиться успехом.
Она быстро собирает колоду, убирает в ларчик, поправляет ночную рубашку:
Да, конечно, я не занята.
Кунг входит: в правом глазу линза, какие используют ювелиры, в руках стрела, разгорячён.
Погляди-ка на наконечник, что скажешь?
Не знаю Рута пожимает плечами, зелёным чуточку светится, словно гнилушки.
В самую точку, маленькая, в самую точку! плоское лицо алхимика озаряет улыбка. Краак заказал снасть для охоты на гарпий, а с гарпиями, сама знаешь, шутки плохи
Краак? морщит нос Рута, это тот ярл, похожий на борова?
Да то есть, нет, не стоит сравнивать его с боровом, Кунг хмурится. Слушай же, что говорю!
Да-да, хорошо, Рута послушно смотрит на кончик стрелы.
Так вот, сперва ничего не получалось, даже близко не удавалось подобраться, но стоило мне соединить камнесталь с настоем инеистого щавеля, как заклинание сложилось! Именно щавель, именно в наших широтах даёт интересный эффект
Разговор, который вернее назвать монологом, продолжается ещё долго, заканчивается, как обычно, в постели. Любиться с Кунгом нечто особенное, но сравнение Рута быстро нашла: грифон. То спокойный полёт, то падение камнем вниз, то острые когти боли, то мягкие подушечки ласки. После он, по обыкновению, курит трубку, а она, по обыкновению же, спрашивает о разном. Ответы всегда обстоятельные, слушать одно удовольствие. И не столько в новых знаниях дело, сколько в том, чтобы снова почувствовать себя маленькой девочкой.
Вот ты говорил о щавеле, он же волшебный, так? воркует Рута. Чем тогда волшебные растения отличаются от артефактов?
Начну издалека, Кунг выпускает колечки дыма, позволишь?
Конечно, люблю, когда издалека.
Вот и славно. Суть волшебства, как я тебе объяснял, в Ихоре. Урок с матрёшками, надеюсь, не запамятовала?
Да помню я, помню, Рута хихикает. Если ковырять от самой маленькой, которая в серединке, которая самая главная, то можно проковырять дырки во всех остальных это и будет Дыра.
Именно, кивает Кунг. Мы же, алхимики, взаимодействуем с Ихором на уровне самой большой матрёшки матрёшки мира физического.
То есть, Рута проводит над головой круг, вот этого.
И опять верно. Теперь отвечу на вопрос.
Да уж, хотелось бы, вздыхает Рута, пока я не забыла, о чём спрашивала
Терпение, маленькая, терпение, Кунг смеётся. У волшебных растений и животных отец один Ихор, у артефакта же отцов два Ихор и алхимик, вот в чём отличие. Обработать волшебный камень может и ювелир, изготовить артефакт исключительно мастер предметного волшебства.
Ах, вот оно что
Да, суть именно в этом. Работая с вещью, алхимик в прямом смысле вкладывает в неё частицу себя, частицу своей силы.
Значит, спрашивает Рута, для создания артефакта высокой силы нужен же и высокой силы чародей?
В самую точку.
А вот если слабые алхимики объединятся и создадут один совместный артефакт, разве не возрастёт от этого его сила?
Нет, силы чародеев не складываются, вещь будет всего лишь на уровне самого из них способного. Такие артефакты называют артельными, многие алхимики в том числе и я и артефактами-то их не считают. К этому разряду, кстати, относится и сердце голема, отлично тебе знакомое
Дальше Рута не слушает, только делает вид. Спустя несколько минут проверяет, сладко потянувшись, не вернулась ли сила в артефакт, данный Кунгу от рождения. Вернулась, никаких сомнений, и вскоре на постельное ложе вновь опускается грифон
[2]
Рута на пристани, любит здесь бывать. «Люди как корабли, думает она, глядя с одного из пирсов в бесконечную синь. Одни маленькие, другие большие, одни плывут строго проложенным курсом, другие как придётся». Путешествие от Тёплой Гавани до Синглии снится ей часто, жемчужина воспоминаний. Рута поднималась ночью на палубу из-за звёзд, Кунг из-за бессонницы, но общий язык нашли быстро. Алхимик не только показал созвездия круга, ещё и рассказал о каждом, затем пришла очередь легенд и хроник. Больше всего Руте запомнилось предание о Кровавом времени.
Известно, что после Разделения люди пробудились близ Ивинги, величайшей из рек Играгуда, но оставаться там было нельзя.
Из-за Дыры?
Именно. Тогда цверги изготовили для людей невероятных размеров корабли ковчеги, уплывали те в трех направлениях: на север, на восток, на юг
Так и получились северяне, южане и ундинионцы?
Так и получились.
Держава острова Синглия имя острова и носит, ещё её называют Северным Островом, или же просто Островом. По впечатлениям Руты, Синглия всегда с кем-нибудь, да воюет, а если не воюет, то к войне готовится. Взять ту же Северную Ленту: была ведь колонией поначалу, за свободу пришлось платить кровью, и большой. Как рассказывал Кунг, было пять Северных войн, и все очень жестокие. К счастью, теперь между Державой и Лентой союз, незыблемый и нерушимый, грифон и снежный медведь заодно.
Рута наблюдает, как легионеры поднимаются по сходням на палубы «грифов», боевых кораблей, взмахивают короткими мечами, возглас на всех один:
Слава боеводе, слава!
Зачарованная слитным движением отрядов, она пытается вспомнить, кому объявлена война на этот раз. Какие-то острова в морях Студёного океана Канаки и Оем, кажется. Один известен птицами с железными клювами, другой дикарями-людоедами, если она, опять же, ничего не напутала.
Удачи, говорит Рута тихо, почти что про себя, пусть ваши капитаны привезут вас всех назад живыми
Знакомство с капитаном галеры, Браном, убедило в одном: неизведанного в мире океан, изведанного капелька. Байками Бран сыпал, как из рога изобилия, а Рута не уставала слушать.
Эй, красавица, слышь-ка, о Блуждающем острове тебе ещё не рассказывал! А история знатная, да-а.
Ты бы за штурвалом лучше следил, красавец, ворчит по привычке Натала.
Не встревай, женщина, отмахивается Бран, не с тобой разговор.
Стало быть, за красавицу ты меня не считаешь? Ну, хоть за женщину, и то хлеб
Не обращай на эту гарпию внимания, капитан подкручивает ус, сюда слушай. Сказывают, есть в морях Внешнего океана хитрый такой островочек, на месте ему не сидится, сегодня здесь, завтра там, да-а
Слушательница твоя и сама как тот островок, усмехается Натала, сегодня здесь, а завтра там!
Не гневи меня, женщина, рычит Бран, за борт же сброшу!
Хорошо, хорошо, уговорил, пойду големов проверю, Натала воздевает в жесте примирения руки. А то один с левой стороны совсем унылый, да-а
Значится, на чём это я капитан поправляет повязку через левый глаз, а, ну да, Блуждающий остров. Сказывают, талисманов там видимо-невидимо, сокровищ выше крыши, что на башне, и если тот островок сыскать, разбогатеешь в один миг, да-а
Рута провожает «грифы» взглядом, время возвращаться в башню. Как же там стало скучно! Кунг занят каким-то важным исследованием, внимания не уделяет ни малейшего. Сбежала бы, да некуда. Почему, ну, почему Натала не взяла с собой?
А ты неплохо здесь устроилась, как погляжу, Натала осмотрела комнату, постучала согнутым пальцем по «окну». Я попрощаться.
Уплываешь? Так скоро?
Да, очень выгодное предложение. И, предваряя твой следующий вопрос: со мной нельзя.
Почему?
На Беллкор плывём, а там последнее время неспокойно. Что-то большое и грозное затевается, верь мне, схлестнётся север с югом.
Береги себя, Рута порывисто обняла, и спасибо за всё
Только соплей не надо, Натала неуверенно похлопала по спине, не люблю я их, знаешь же. Будь умницей, детка, пантеон даст, ещё свидимся
Прихотливые улочки Декабрины, и Рута не спешит, подолгу задерживается у торговых рядов. Приценивается к серёжкам из жемчуга, когда гремит взрыв, земля вздрагивает. Огненная кисть раскрашивает небо красным, с той стороны раскрашивает, где башня Кунга. Рвётся крик, но Рута молчит, нужно бежать, но стоит. Как же сделать шаг, как сдвинуться с места? И когда все кричат, все бегут, она истуканом
У башни Рута через час, осталось от башни мало: камень, растёкшийся, будто вода, земля, спёкшаяся камнем. Рута чувствует жар, идущий от развалин, и на щеках тоже жар слёзы. А мимо пробегает сорванец с осколком волшебного льда, в осколке небо с утёсом грифонов
[3]
Пристань Декабрины быстро удаляется, набравший ветер в паруса катамаран мчится стрелой. Рута стоит, облокотившись на поручни левой кормы, с правой что-то кричит Тай, размахивает руками.
Наше направление разбирает она, на запад!
Да уж, не поспоришь, хотя до сих пор Руте не верится, что плывёт в Играгуд, увидит волшебную страну цвергов своими глазами.
Девочек не забыла покормить?
Подходит Ядвига, недовольная и злая, как всегда. Короткое кнутовище стека похлопывает по бедру, тёмные волосы зачёсаны назад и убраны под заколку, карие глаза, как камешки.
Да, конечно. Лира, с хохолком которая, злющая до невозможности, палец едва не откусила.
Она на море всегда такая, привыкай.
Оставшись одна, Рута искала работу, долго не могла найти ничего подходящего. Затем повезло вовремя заметила объявление, очень пёстрое, с четырьмя звездочками по углам, пятой в центре. Цирку требовалась танцовщица, причём срочно. Не теряя ни минуты, Рута отправилась в указанное место: на палубу стоявшего в порту катамарана. Как и объявление, раскрашен тот был ярко: борт левой палубы в звёздах, правой в полосах, во всю длину левой кормы слово «звёздный», во всю длину правой «свет». То есть «Звёздный свет» название как корабля, так и труппы.
О-хо-хо, посмотрим на тебя, седоусый мужчина берёт за подбородок. Пальцы у него жесткие и шершавые, как неотёсанное дерево. А личико ничего, хм, смазливое
Ага, мне тоже нравится, говорит парень с лицом не менее смазливым.
Мелочи, ворчит усач, нужно смотреть, как двигается. Давай, лисичка, спляши нам что-нибудь, а мы посмотрим.
Что, прямо здесь?
Кхм, а где ж ещё? Впрочем, если умеешь на воде отплясывать, то возьмём без промедления
Сбросив плащ, Рута показывает, что умеет, а умеет она немало.
Во даёт! парень корчит умильные рожицы. Не знаю, как тебе, дружище Олдос, а мне девчонка по душе! Не хуже Хлои будет, упокой пантеон её пламенную душу
Речь о прежней танцовщице, так? спрашивает Рута после танца, спрашивает с испугом. Она погибла?
Ага, разорвали гарпии, парень продолжает дурачиться. Я даже знаю, какая именно самая из них главная
Заткнись, говорит Олдос и парень тут же затыкается. Спору нет, девчонка хороша, но выслушаем и другую половину.
Звать их? спрашивает парень.
Зови.
Катамаран мчался всё быстрей и быстрей, причём на одних парусах. Рута с жадностью вдыхала солёный ветер, солёные же шуточки Тая, успевшего не только перебраться с правой палубы на левую, но и приобнять за талию, слушала вполуха. Материал парусов булатик, ткань столь же эластичная, сколь и прочная, частица заключённого в ней волшебства расходится по полотну замысловатыми узорами. На случай безветрия два артефакта-механизма, и артефактов-опреснителей тоже два, и артефактов-кухонь. Плавание будет долгим, тут уж ничего не поделаешь, но безнадёжным его никак не назвать.
Издеваетесь? Ядвига постукивает кнутовищем по бедру, она же хлипкая, как рыхлый снег, того и гляди, растает.
Мнения аналогичного, кивает Вурфин, худой горбоносый старик.
Что же, паритет, Олдос дёргает длинный ус, за мной решение. Дам, кхм, девчонке шанс. Выдержит программу в Декабрине возьмём в труппу, сломается найдём замену.
Не помню, Олдос, говорил ли, восклицает парень, уже успевший шепнуть Руте, что зовут его Тай, но ты определенно голова!
Она не сломалась, выдержала, хоть и тяжко пришлось. Больше всего досталось, как и следовало ожидать, от Ядвиги, сдувавшей пылинки с трёх своих гарпий Лиры, Виолы и Флейты. С клоуном, наоборот, выступать было интересно, оказался им, во что Рута никогда не смогла бы поверить, угрюмый Вурфин. Тай ходил по канату, фокусничал и жонглировал, Олдос сражался с волшебными зверями, гнул камнесталь, ну, и тому подобное. Рута же, помимо участия в номерах, уборки и прочего, танцевала, танцевала, танцевала. И теперь она в деле, пятый участник, так необходимый труппе, выступающей под знаком Хакраша.
[Год двадцать четвертый] Второе дно
Играгуд, город-порт Кипелар
[1]
В небе над торговой площадью висят механические крылатки, от одной к другой тянутся транспаранты с ярко вспыхивающими объявлениями. На ближайшем к Руте можно прочесть: «Трактир «Левиафан» лучшая в городе морская кухня». Мешают транспаранты очень даже, поскольку Рута и Тай на ходулях. Хорошо ещё, что ходули из волшебного дерева свалиться с таких практически невозможно. У Руты трико золотистое, у Тая красный и чёрный ромб, её от палящего Игнифера защищает обсидиановая звёздочка, его зачарованный тенётовый платок. Для переговоров тоже есть вещицы длинноговорители, исполнены в виде обруча.
Не спи, лисичка, кинь «птичку» в музыкантов!
Ха! По-твоему, это музыканты? фыркает Рута. Честно тебе говорю, я бы предпочла Лиру, Флейту и Виолу!
На подиуме троица, у каждого в руках большой мясистый лист. У первого из «музыкантов» листок волнистый, с колком и струнами, пиликает на нём, будто бы на скрипке; у второго зубчатый, водит сверху вниз стальным прутом; у третьего ни дать ни взять лопух, бьёт колотушкой. Рута тянет с пояса свёрточек величиной с конфету, в такой же яркой обёртке, дёргает за нить, подбрасывает. С лёгким хлопком в небе появляются соловьи, целая стайка, разливаются на все голоса, затем взрываются один за другим, распадаясь на десятки крошечных колибри. Колибри собираются в буквы, буквы вспыхивают, висят в воздухе какое-то время. Зеваки внизу громко хлопают, свистят, читают, водя пальцем: «Сегодня и только сегодня, не пропустите! Сладкоголосые сирены на четвёртой южной арене».