Напомните, что я задавала на прошлом занятии, спокойно попросила Татьяна Альбертовна со своего места, пролистывая тетради, лежащие на её столе невысокими стопками.
Мила Крытова, сидящая ближе всех к учительнице, одна из трех отличников нашего класса, подняла руку и, дождавшись одобрительного кивка, отчиталась. Я сидела через парту от неё и Зои Власовой, которая постоянно списывала у подруги. Впрочем, у Милы списывала не только Зоя, но и добрая треть одноклассников, которые быстро смекнули, что с умной девочкой лучше дружить.
Елена, у вас остались вопросы по домашней работе? обратилась ко мне учительница.
Нет, ответила я быстро, помотав головой.
Тогда для закрепления решим уравнение. Подготовьте доску, Елена, и записывайте условия.
Мне хотелось сползти под парту, исчезнуть из этого душного помещения, но после секундной заминки и моральной подготовки, пришлось пойти к доске. И почти сразу едва не растянуться на потертом светло-коричневом паркете от подножки Лизы Уховой. Я еле удержалась на ногах, ухватившись за соседнюю парту. Обернулась на одноклассницу, но она даже не смотрела на меня, а улыбалась Диме Градову. Какая прелесть. Я поспешила к доске, чтобы не злить Татьяну Альбертовну, настроение которой менялось очень быстро и неожиданно.
Подножка забылась сразу, стоило мне оказаться у доски. Увы, уверенности во мне не прибавилось и пальцы предательски задрожали. Интересно, учителя хотя бы представляют, какой дискомфорт приходится испытывать некоторым из нас от таких вот публичных выступлений, пусть даже перед своим классом? Хотя, о чём это я. У них свои методы и программы для нас, порой для некоторых очень жестокие, но проверенные временем. И среди этих детей, таких как я, наверное, десятки, а может и вовсе единицы. И это уже только моя проблема, как с этим справляться.
Возможно, это всё во благо, только пока я этого не вижу.
Я взяла пыльную сухую тряпку, которую вчера словно нарочно оставили такой запачканной, промыла её как следует и тщательно протерла доску. Такие действия помогали немного успокоиться и оттянуть момент публичной пытки. Да и я, как обычно, надеялась, что Татьяну Альбертовну куда-нибудь вызовут или ещё что-то произойдет, лишь бы не решать на глазах у всех задачу.
Дубровина, отрабатываешь навык для будущей профессии? очень громким шепотом поинтересовался Дроздов и, дождавшись тихих одобрительных смешков, засмеялся сам.
Максим, хотите провести урок за дверью и получить прогул? тут же подняла голову от журнала Татьяна Альбертовна.
Я уже закончила и вся красная стояла вполоборота к классу, теперь уже мечтая, чтобы учительница скорее дала задание, лишь бы не поворачиваться к одноклассникам.
Ну что вы, Татьяна Альбертовна, конечно нет. Просто решил поощрить Дубровину, ведь она прекрасно ориентируется в востребованных профессиях и не теряет зря времени. Молодец, Ленка, бодро ответил Дроздов, а я чуть не сгорела от стыда, и не знала, куда деть руки, куда деть себя.
Я всегда с уважением относилась к любой, или почти любой профессии, но слова Максима были такими издевательскими, что было сложно оставаться равнодушной. У него точно имелась странная способность: придавать любым словам оттенки оскорблений.
Учительница хотела что-то ответить, но её опередил Градов.
Помолчи, Дрозд, произнес он лениво.
Я не видела их лиц сейчас, но видела тысячи раз до этого, поэтому не сложно было представить, как Максим сжал челюсти.
Помолчите оба, наконец, произнесла Татьяна Альбертовна. Елена, записывайте уравнение.
После замечания учительницы никто больше не захотел высказываться, а поэтому остаток урока прошёл спокойно. Я решила уравнение, к счастью, эта тема была мне вполне понятна и получила четвёрку. Не отлично, конечно, ведь решить-то я решила, но решение объяснила сбивчиво, торопливо и тихо, что совсем не понравилось Татьяне Альбертовне, за что она и снизила оценку. А я лишь в очередной раз подумала о том, что было бы славно скорее получить аттестат и забыть об этом месте как о страшном сне.
Глава 2
Урок русского языка прошел спокойно. Ирина Андреевна рассказывала новую тему урока, приводила интересные примеры и в конце дала самостоятельную работу, которую требовалось завершить дома.
Видела вчера Старостина с его новой девушкой, заговорила Яна, моя подруга, как только прозвенел звонок на перемену. Очень красивая. Но если бы я не знала, что она к нам переведется, решила бы, что ей лет девятнадцать.
А где ты их видела? спросила я, укладывая учебник в рюкзак.
В их кафе с мамой заходили, там и встретила. Ухова с ума сойдёт, когда её увидит, мстительно добавила Яна так, чтобы Лиза точно услышала.
Ухова только закатила глаза и, приняв максимально безразличный вид, вышла из класса в сопровождении подружек.
Думаю, в соцсетях она давно успела оценить соперницу, ответила я, и перевела тему. Рада, что ты пришла сегодня. На алгебре был дурдом.
С утра Яна должна была посетить поликлинику, и не знала наверняка, придёт ли в школу. Точнее, когда мы вчера списывались, она ещё не определилась, хочет ли пойти на уроки или всё же поехать домой и соврать, что поездка к врачам была настолько долгой и выматывающей, что никаких сил на учебу не осталось.
Я ещё и в парикмахерскую успела заскочить, волосы подравнять, похвасталась подруга, демонстрируя ровный срез густых каштановых волос по линии плеч.
Не успели мы выйти в коридор, как кто-то сильно влетел мне в плечо.
Уйди с дороги, Доска, тут же прозвучал злой голос Дроздова, который быстро прошел мимо.
Идиот, крикнула я вслед, потирая ушибленную руку. Места ему не хватило, видите ли.
Не обращай внимания, Лен, махнула рукой Яна.
Ага, ответила я, ощущая, как внутри расползается ядовитое пятно обиды и несправедливости.
Мы пришли в класс английского языка и заняли свободное место в первом ряду на последней парте. Яна отправилась поболтать с девчонками, а я сложила на парте руки и уронила на них голову, устало прикрыла глаза.
А ведь когда-то с Максимом Дроздовым мы были хорошими приятелями. Даже, наверное, друзьями.
В младших классах мы с ним не враждовали. Иногда вместе шли после уроков, пока было по пути, но чаще гоняли в футбол в соседнем дворе. Максим тогда жил неподалеку, и на небольшом поле собиралось много ребят, чтобы поиграть после школы или в выходные. Девчонок в команду тоже брали, и я с радостью бегала со всеми, забывая про стеснение и заботы. Однажды Макс даже приходил ко мне с тётей. Её тогда не было дома до вечера, и мы вместе уплетали пирожное, которое накануне приготовили по рецепту из интернета, и ещё смотрели какой-то полнометражный мульт по телевизору. А потом вместе делали уроки. Потом, правда, Дроздову влетело от родителей, и я тогда не очень поняла, за что. Он несколько дней со мной не говорил, на что-то злился, а потом всё наладилось, словно и не было той заминки. Я лишь потом догадалась, что это было.
В школе мы мало общались, но все было более менее нормально, если не считать того, что Дроздов с Градовым постоянно соперничали за место лидера в классе. Никто этого не говорил вслух, конечно, но со стороны было очевидно. Градов всегда был хитрее, продумывал всё на несколько шагов вперёд и хорошо прятал эмоции, тогда как Макс был более прямолинеен и очень вспыльчив. И Дима часто выводил Дроздова из себя.
Дружба закончилась резко, тяжело и очень унизительно. У Макса была подруга и другие приятели, с которыми он меня не знакомил, ссылаясь на то, что мне с ними будет скучно. И я почему-то верила в это, хотя в глубине души понимала, что дело вовсе не в скуке. Однажды я, глупая, решила зайти за Максом, чтобы погулять. Тётя была в запое и дома находиться было невыносимо. Я прибежала во двор одноклассника и увидела его с незнакомыми ребятами на детской площадке. Растерялась, хотела уже развернуться и пойти домой, но меня заметили.
Кажется, они собирались куда-то идти все вместе. Класс шестой или седьмой все уже такие деловые и самостоятельные. И первым на меня обратил внимание не Максим вовсе, а как раз его подруга Маша. Я как-то видела её на одной из фотографий у Дроздова, что он показывал на своем дорогом телефоне.
Макс, это что, твоя подружка? с какой-то недоброй улыбкой поинтересовалась эта Маша, кивая на меня.
Беспечное лицо друга изменилось, стало растерянным, уязвимым, так мне тогда показалось. Наивная. Длилось это недолго, и вот на упрямом лице возникла отстраненность, холодность.
Просто одноклассница, поправил Макс девушку и обратился ко мне. Лена, иди домой, завтра в школе поговорим.
Я сразу поняла, что зря пришла, а его это небрежное «одноклассница» резануло по сердцу, заставляя его биться ещё сильнее и надрывнее. Я ведь и правда считала, что мы дружим. У меня кроме него тогда и не было никого, а Яна к нам перевелась только в начале девятого класса. Тем не менее, я кивнула, понимая, что там мне делать нечего. Шагнула назад, но не тут-то было.
Она же убогая, Макс, махнула на меня Маша. Что это за обноски на ней? Надеюсь, ты не приглашал её к себе? Она же вынесет что-нибудь, потом проблем не оберешься. И как тебя только угораздило?
Девушка говорила громко, а остальные ребята с интересом рассматривали меня. Кто-то поддакивал, кто-то молчал или занимался своими делами. Мне было так плохо. Так страшно. Я не могла пошевелиться, так и стояла там, на краю площадки, сквозь шум в ушах слушая гадости.
Никуда я ее не приглашал. Мы учимся в одном классе. Всё, раздражённо проговорил Дроздов. Лена, иди домой. Не стой тут.
Я ощущала себя побитой собакой. Сделала один шаг назад, второй. Я так и не поняла, за что он так со мной. Неужели наше общение ничего для него не стоило?
Твои родители хоть в курсе, что ты с ней до сих пор общаешься? всё не унималась эта Маша. Вот твой отец обрадуется, когда узнает.
Дальше я уже не слушала. Убежала прочь, глотая едкие слёзы.
Несколько дней Дроздов вел себя так, словно меня не существует. А потом началось то, что происходит до сих пор.
Его бесконечные издевательства.
***
Я не знаю, от чего зависит удача или везение. Но накануне, похоже, я сделала что-то не так, потому что этот день с каждой минутой становился всё кошмарней, и я всерьёз подумывала прогулять последние уроки, лишь бы не задерживаться больше ни секунды в этом месте.
Я вернулась после столовой в класс истории, сытая, довольная и сонная, но мой рюкзак исчез. Посмотрела рядом со своей партой, присела и проверила, нет ли под другими, но и там его не оказалось. Заметила, как весело компании девчонок, что сидели на партах на третьем ряду и что-то обсуждали, поглядывая в мою сторону. Ясно.
Не видели мой рюкзак? спросила у Милы и Зои, которые активно обсуждали какую-то серию книг.
Мила покрутила головой, осмотрела класс, закрепила заколкой растрепавшиеся светло-русые длинные волосы.
Извини, Лена, не видела. А у них, думаю, спрашивать бесполезно, всё равно не сознаются, ответила Мила, кивая на компанию во главе с Лизой.
Я тоже не видела, качнула плечами Зоя, доставая из книги красивую широкую закладку с интересным золотисто-зеленым орнаментом.
Ну ладно, спасибо, ответила я.
Мила была права, спрашивать у тех, кто спрятал, не имело смысла. Поэтому я заглянула ещё под учительский стол и отправилась на квест.
Лен, звонок скоро, пойдем в класс, позвала Яна, когда мы встретились на лестнице.
Мимо пронесся парень из одиннадцатого, и едва не снёс Яну, зацепив её плечо. Вслед ему посыпались проклятья и ругательства, но прекратились сразу, стоило увидеть в коридоре завуча.
Скоро приду, ответила я, не желая втягивать подругу в это. Если задержусь, скажи, пожалуйста, что я подойду скоро.
Девушка положила ладонь на моё предплечье. Посмотрела с беспокойством.
Ты бледная что-то. Как ты? Может, проводить тебя к медику?
Нет-нет, всё в порядке, правда. Хочу в библиотеку зайти, соврала я, зная, что Яна это место в школе не слишком любит.
Подруга пожала плечами.
О, тогда я пас.
Подруга ушла, а я продолжила поиски. Открытые классы, женские туалеты, пространство за каждой открытой дверью, раздевалка. Прозвенел звонок на урок, а рюкзак по-прежнему где-то лежал одиноко и ждал меня. Я даже в столовую заглянула, а потом вернулась на опустевший второй этаж. В глазах щипало, а я силилась не разреветься. Идти на урок без учебника, тетради и прочего было бессмысленно. И снова злость и бессилие заполнили тело и мысли противоречиями. Добавилось чувство неминуемой безысходности.
История с рюкзаком повторялась периодически, но не слишком часто. А сегодня, видимо, после показательного выступления Градова на первом уроке, все недоброжелатели получили негласную команду «фас». Вот что значит сила влияния. А мне бы хоть чуточку сил и терпения для противостояния. В идеале, чтоб от меня просто отстали. Я согласна быть невидимкой, стремилась к этому, но меня насильно выдергивают из моего кокона, сталкивают лицом к лицу с ненавистным и сложным, с непонятным и ненужным. Если вся жизнь будет такой, то я не знаю, на сколько меня хватит. Я очень надеюсь, что после школы всё изменится, но ещё понимаю, что от самой себя не сбежишь.
Потерянная, брела по коридору, глядя на свои уже не новые, разношенные черные балетки с бантиками, и подняла голову, лишь когда услышала тихие шаги. Сердце сжалось, в груди оборвалось что-то. Конечно. Я не могла не встретить того, кого видеть хотела меньше всех. Градов. С моим рюкзаком в руке.
Твоё добро? спросил он равнодушно, остановившись напротив.
Спасибо. Где он был? спросила я, забирая рюкзак и прижимая его к груди, ощущая себя самой настоящей слабачкой.
В учительской. Пойдём. И так уже опоздали, сказал Дима, и пошел вперёд.
Я поплелась за ним, стараясь успокоиться и перестать краснеть. Это ужасно краснеть практически от всего. Краснеть за себя, за неловкость, за глупость и просто за свой страх.
Тебе нужно научиться стоять за себя. Иначе каждый найдет причину и возможность вытереть об тебя ноги, заговорил вновь одноклассник, когда мы почти дошли до кабинета.
А то я не знаю, сказала я негромко, ощущая вспыхнувшую пожаром злость. Если бы не ты, не было бы этого. Отстанешь ты, отстанут другие. Но ты же не отстанешь, да?
Градов развернулся. В небольшом закутке мы оказались очень близко друг к другу. Настолько, что я отскочила назад, чтобы не смотреть ему в грудь. На его лицо смотреть тоже не хотелось, но я пересилила себя.
Думаешь, проблема только во мне? Серьезно, Дубровина? спросил он едко, прищурив глаза.
Нет, конечно. Но ты задаешь тон и настроение. Издеваешься ты, издеваются другие, так всегда было. Скажи ещё, что не замечал.
Меня уже потряхивало. Так много хотелось сказать ему, высказать, а я подбирала слова, вытягивала почти наугад из той мешанины, что случилась в мыслях. Я потом буду днями-ночами крутить этот разговор, ругая себя за упущенную возможность поставить точку в нескончаемой ненависти. За то, что в очередной раз не смогла заставить этого парня относиться ко мне с уважением или хотя бы просто не портить и без того несладкую жизнь.
Терпеть не могу слабых, Дубровина. И не могу понять, зачем ты строишь из себя жертву. Хочешь жалости? От меня её не дождешься.
Да что тебе надо от меня? я выпустила рюкзак из рук и толкнула Градова в грудь, едва сдерживая злые слёзы.
Он перехватил мои руки, не давая ударить снова или вырваться. Теплые, почти горячие пальцы удерживали мои запястья. И смотрел так странно, что я растерялась. Без раздражения и надменности. Как-то слишком по-человечески. Но вот его руки разжались, на лице проступило презрение.