Где моя дочь? как громом оглушил тётку-повитуху Император, и та рухнула на колени.
Молю Вас, милорд, не серчайте. Ваша дочь никого к себе не пускает.
Что значит никого? Император даже чуть опешил. Я отец её, я Император в конце концов! Открой дверь!
Исида вскочила, кряхтя, с колен и прижалась лицом к двери, вознесла руку над головой и робко постучала.
Душенька моя, открой дверь, с обратной стороны двери тишина, молодая дева затаилась. Ваш отец пожаловал, очень просит аудиенции.
Да что происходит? Какой ещё аудиенции я прошу? Император отодвинул повитуху и дёрнул ручку двери, но дверь заперта. Дочь моя, открой дверь немедля! в ответ лишь тишина за дверью, будто держит свой ответ. Открой дверь немедленно, не заставляй ломать её! Император хотел было уже приложиться плечом к двери и выставить её, как изнутри щёлкнул засов. Ждите здесь, Император открыл дверь и шагнул в покои, писарь хотел было прошмыгнуть следом, но эрелим ухватил его рукой и вернул в коридор. Дочь, это я твой отец, его голос дрожит в переживаниях, он вошёл и закрыл дверь так же на засов.
Отец, послышался её голос колокольчиком, устало звоня в пустоте. Император сначала не увидел её в таком полумраке и направился на ощупь. Мне так больно спустя мгновение он нашёл свою дочь, которая, прижавшись спиной к стене, сидит в самом дальнем углу, так, что даже свет из окна не попадал на неё. Мне бесконечно больно, вот здесь, в сердце, Император немедленно ринулся к ней и пал на колени. Отец, мне никогда не было так больно он взял её за плечи и прижал к себе.
Доченька моя, кровиночка ты моя, Император обнял её и почувствовал холод, да такой, будто мёртвая она. Прошу тебя, отдай мне всю свою боль, не нужна она тебе, а я тебя согрею, он посмотрел в её глаза, а в них блеска нет, как будто мутные от горя. Излей душу мне, отцу своему, что так мучает тебя?
Отец, с ним что-то случилось, с ним что-то произошло и с первыми словами слёзы градом полились из её глаз. Отец понял, что она тоскует по молодому паладину, который так смело забрал её сердце.
Ручаюсь, дочь моя, никто не в силах причинить ему вред, ведь не слаб духом твой избранник, ещё и Табрис с ним в помощь
Вот именно, отец, она опять уткнулась в грудь ему лицом и зарыдала.
Так что плохого в этом, не пойму? он изумился, поглаживая ей волосы.
Уже месяц, как нет вестей от Табриса твоего, Лилит посмотрела на отца так устало и беспомощно, что его это шокировало. Я так устала ждать, считаю дни
Ну и что, тут всего-то месяц.
Мы договаривались, что он будет писать раз в декаду, пусть слово или два, но главное писать.
Всё что угодно может случиться с письмом: потерялось, или вообще бумага закончилась у них в Тир-Харот такое бывает, Лилит чуть согрелась в руках отца и перестала плакать. Я знаю эту заставу, там постоянно что-то заканчивается
Я уже не знала, что и думать, страшные мысли лезут в голову.
Гони их прочь, не нужны они тебе отец пронзительно посмотрел в её глаза, и они слегка заблестели. Тебе не нужно запираться здесь, больше гуляй на чистом воздухе. Только посмотри за окно, там радость жизни, а ты сидишь здесь и выдумываешь горе, в уголках её губ появилась улыбка, ей стало легче. Давай откроем окно? Император встал и подошёл к окну. Скинув защёлку, он распахнул ставни и свежий тёплый воздух ворвался в покои молодой девы. Я немедленно напишу указ для тебя: больше гулять и радоваться жизни, и запрещу грустить, дочь ожила, отец вернул ей радость, пусть не наполнил до краёв, но на столько, как мог сделать любящий отец. Теперь пойдём, он посмотрел на неё и улыбнулся, его рука потянулась к ней. Я не приказываю, я прошу. Пойдём прогуляемся по Летнему саду? Я отложу все свои дела, я брошу всё и этот день посвящу тебе
Иду, отец, вот только есть одна просьба, можно? Лилит взяла отца за руку и остановилась.
Всё что угодно, дочь моя.
Узнай, что с ним.
Я первым делом запрошу у генерала лично полный и подробный отчёт по молодому паладину, Император поклонился и тут же улыбнулся. Я полностью уверен, что на днях придёт известие от эрелима, и душа твоя успокоится.
Отец, я очень жду она скромно улыбнулась и пошла вперёд отца, но у дверей вновь остановилась. Спасибо, батюшка, за силы, что подарил ты мне сейчас, я бесконечно благодарна
Как мало я тебе дарю и уделяю время, ты даришь мне в разы больше, Император открыл дверь и пустил её вперёд. Ступай с тётушкой, я догоню.
Я буду ждать тебя, батюшка, внизу, у входа в Летний сад.
Ступай, родная, я вас нагоню, махнул он вслед и подошёл к писарю. Отправь запрос Небиросу: пусть сразу предоставит мне полный отчёт, что с сыном Фер Элохима и где он, его взгляд строгий и беспощадный, писарь слегка просел и, поклонившись, побежал исполнять.
Действие 14
Ненависть
Лето. Застава Тир-Харот. Гостевая. День.
Как такое могло произойти? в полной пустоте звучит голос Люциана и тут же теряется, не оставляя за собой эха. Почему? Неужели всё так и закончится в пыльном песке забытой всеми заставы Тир-Харот? отчаяние подбирается к сознанию и пугает Люциана, собственные слова звучат как угроза. Отец, отец мой, как же ты мне нужен сейчас со всей своею мудростью. Почему ты так прав, почему всему виной моя горячая заносчивость? он хлестнул себя по липу и заорал, что есть сил. Отец, прости меня! но ничего: голос тут же стих и вновь потерялся в пустоте. Всё, чего я хотел, это быть полезным, быть нужным людям, просто жить на благо, исполнить, быть может, тем своё предназначение. Как жаль, что моё существование оборвала эта пыльная Арена и моя самонадеянность. О, Лилит, на одре я думаю о тебе, о том, что так и не смог поцеловать тебя, я не забуду никогда твой запах, клянусь тебе, любить тебя я буду вечно, и пусть будет проклят тот, кто не дал быть нам вместе. Кому понадобилось губить меня, губить судьбу мою и главное зачем? Ведь не могло меня так солнце спалить вино вино промолвил он себе, будто нашёл искомое своей погибели. Достопочтенный Ваал, в тебе скрывается за нищенской личиной простоты демон вероломства и обмана. Ты отравил меня, прикинувшись простачком со своим днём рождения. Ты сдохнешь, демон, от руки моей, я обещаю, я клянусь! даже в этой пустоте вскипел паладин такой лютой ненавистью, что вспыхнул жаром во тьме. Только дай мне шанс, один лишь шанс, и ты поверь, его я не упущу его слова вдруг обратились эхом, и он открыл глаза на самом деле. Я жив? спросил он сам себя, но наружу вышло лишь мычание.
Вы вернулись? в ушах, как за стеной, послышался женский голос. Хвала Хранителю, то ли голос приближается, то ли слух заново настраивается у Люциана в голове. Он открыл глаза и тут же зажмурился от слепящего света. Он как ни в чём не бывало лежит в своих покоях. Окно настежь открыто, и уличный воздух колышет занавеску. К нему подбежала сиделка преклонного возраста с убранными под медицинский колпак волосами и склонилась над его лицом.
Где я? хотел спросить Люциан, но из пересохшего рта вновь вышло только мычание.
Воды? Сейчас принесу, она суетливо взяла кувшин с тумбы рядом, налила воды в пиалу и, приподняв голову Люциану, поднесла её к его сухим губам. Вода, как нектар, постепенно проникает в горло и наполняет его жизнью. Он наслаждается каждым глотком, вкушает свежий вкус прохлады.
Где я? оторвавшись от пиалы, опять спросил Люциан, и в этот раз вышло лучше.
Милорд, вы не узнали собственные покои? по-доброму усмехнулась сиделка.
Да как же их узнать, я был здесь два раза, да и то под винным соком, Люциан так бодро начал, что захотел приподняться, но руки тут же содрогнулись и упали без сил обратно на постель.
Ох, милорд, рано вам вставать она поправила подушку под его головой. Вам покой нужен, силы восстанавливать.
Так что же произошло, сестра? силы есть только на то, чтобы говорить, да и то не особо внятно. Почему я здесь?
Я, право, не всё знаю она обернулась, волнуясь, и чуть снизила голос. Вас в агонии сюда доставили с Арены. Мне настрого приказано быть с вами и, если что, докладывать всё сразу господину Табрису.
Табрису? А где он сейчас? Люциан прошептал ей еле слышно, но та услышала.
Он у себя, может, что-то передать ему?
Скажите, как и мне, что я вернулся, Люциан от усталости закрыл глаза и отключился, а когда открыл вновь, то в углу покоев на вязаном из сухостоя ротанга кресле уже сидит Табрис.
Эрелим умиротворённо читает какую-то тряпичную книгу. На его лице то и дело пробегает ухмылка. Красный плащ он накинул на ноги, щит с мечом поставил под левую руку вплотную к стене, а коринфский шлем лежит на подоконнике распахнутого окна.
Табрис, просипел Люциан.
О, молодой наследник, слава Хранителю Вы вернулись, эрелим тут же закрыл книгу и встал с кресла.
Я благодарен за Ваше чрезмерное внимание к моей персоне. Уверен, благодаря Вам я вернулся.
Очень рад помочь наследнику, но, думаю, хвала Хранителю Вашему, Табрис усмехнулся и подошёл к кровати. Он положил книгу на тумбу возле изголовья, сделав акцент на том, что её стоит прочесть.
Не очень понимаю, о каком Хранителе идёт речь? силясь собраться с мыслями, спросил Люциан, ведь эта фраза более чем двоякая.
О Вашем, Люциан, только о Вашем усмехнулся Табрис и хлопнул его по плечу.
Давно я здесь валяюсь?
Три дня в агонии Вы здесь валяетесь, как изволите сказать, эрелим резко изменился в лице и отвернулся, пытаясь скрыть появившуюся нервозность.
Табрис, на чьей вы стороне?
Не вижу смысла в таком вопросе, сторона у нас всех одна сторона трона Империи в лице Императора Вириона, ответил он пренебрежительно, будто оскорблён.
Табрис, я не хотел обидеть или зацепить, просто меня отравили, и я знаю кто, еле слышно промолвил Люциан, и Табрис склонил голову с тяжёлым вздохом. Прислужник генерала, такой худой и жалкий тип. Генерал зовёт его достопочтенный Ваал, но он далеко не достопочтенный
На чём основано столь серьёзное обвинение?
Основано на том, что я лежу здесь, Люциан повысил голос. Вам что, недостаточно моего слова?
Мне Вашего слова более чем достаточно, но при всём уважении недостаточно доводов, на чём основано обвинение.
Вином меня он отравил, подал яду и прикрыл праздником, заставил выпить, а ещё жара он всё предусмотрел.
Зачем ему это? Табрис с подозрением огляделся. Он же Вас и знать не знает
Здесь всё гниёт куда глубже, чем видно на поверхности, Люциан уловил нить мотива и сам потянул за неё. Возможно, всё подстроено по приказу генерала.
Это обвинение в измене, наследник, Табрис вздрогнул, ожидая этих слов, ведь всё-таки складывается.
Как бы это ни выглядело, я поклялся, что убью Ваала собственными руками, и пусть никто не встаёт у меня на пути. Люциан чуть приподнялся с кровати, но сил по-прежнему недостаточно, чтобы встать с неё.
Мы не можем устроить самосуд на чужой территории, это обвинение нужно доказать, и тогда его осудят по закону Империи.
Табрис, закона здесь нет. Мы на чужой территории Ваши слова?
Слова мои, и я верен им, по лицу эрелима пробежало напряжение, но если бы это была измена, то вряд ли мы встретились бы снова.
Плевать на встречи, плевать на измены, Табрис, Люциан выдавил из себя злость. Я убью Ваала, чего бы мне это ни стоило.
Быть может, наследник, но не сейчас, эрелим улыбнулся, щуря глаза, и отошёл. Сейчас вы не в состоянии убить и муху у себя на лице, а после Ваших обвинений за Вами могут и прислать.
К чему Вы клоните? Люциан опять приподнял голову, наблюдая, как тот взял щит и, просунув руку, закинул его за спину под плащ.
Клоню к тому, что сил Вам нужно поднабраться, а пока Вы бессильны Он снова усмехнулся, взяв гладиус в правую руку и шлем в левую. Я за Вами пригляжу, Табрис замолчал и вышел вон. Люциан проводил его взглядом и устало уронил голову на подушку.
Действие 15
Брат по крови
Лето. Застава Тир-Харот. Гостевая. Утро.
Дни в покое тянутся так уныло и бесполезно, как один за декаду.
День сменяет ночь, и Люциан идёт на поправку всё больше чувствует силу в руках. С передышками начал ходить по комнате и вскоре позволил себе выйти на улицу. Он сбился со счёта проведённых взаперти дней, сколько потерял времени, но ему никогда не было одиноко. Не отпускает чувство чужого присмотра, то сиделка зайдёт, покудахчет, то Табрис нагрянет, опять походит из угла в угол, особо ничего не скажет и уйдёт. Но ни разу не зашёл генерал Небирос. Неуважительно с его стороны: наследник у него в гостях, а он ни разу и не побеспокоился, чем больше вызывает к себе подозрений.
Ну что, наследник, Вам, я вижу, гораздо лучше? добродушно усмехнулся Табрис, застав его на крыльце дома.
Приветствую, Табрис, он протянул ему руку, ожидая его сегодня. Я очень рад твоему визиту.
Я сам рад захаживать к Вам, здесь зачастую в пыльном Тир-Харот и делать нечего. Весь Лупанарий мне известен, Арена раз в неделю, я читать здесь начал, о тренировках позабыл, в общем, скука, да и только.
Так, значит, весь Лупанарий ты познал? засмеялся Люциан, опираясь на пернач, используя его как костыль.
Да, есть там парочка девчат, и с ними очень интересно. Такое вытворяют, чертовки, что хочется ещё.
Они тебя без гроша оставят, им только дай волю, Люциан чуть покашлял от слабости, но всё же улыбнулся.
Мне следует Вас представить им?
О нет, без любви и Лупанарий скука у Люциана слегка поник настрой.
Как будет Вам угодно, но если вдруг, если только Табрис опять усмехнулся. Вы мне скажите, я дорогу покажу.
Договорились, Люциан шагнул с крыльца. Ты мне поможешь проветриться?
С удовольствием, наследник, Тарбис подошёл и закинул его руку себе на плечо. Куда изволите?
В Храм.
Устало перебирая ногами, наследник слегка повис на плече эрелима. С виду затруднительно, но в то же время быстро подошли они к Храму. Двери закрыты, но внутри, как и прежде, чувствуется присутствие. Табрис толкнул дверь, и она без труда открылась. Протоиерей Соннелон всё также стоит спиной и читает псалтырь. В пустом пространстве Храма стоит прохлада, даже свежесть и лёгкий запах горящих свечей. Умиротворение и покой вот что нужно для скорого выздоровления Люциана.
Они молча зашли и сели на скамью возле входа. Протоиерей, не меняя темпа, дочитал и обернулся.
Храм нынче не пользуется популярностью в Тир-Харот, но прихожане всё же есть, он закрыл псалтырь и, разведя руками, поприветствовал гостей. Его улыбка не скрывает за собой ни лжи, ни обмана, она по-настоящему праведно-добрая. Я весьма рад Вашему возвращению, молодой паладин Люциан, во всех смыслах, если позволите, протоиерей подошёл и приветственно протянул руку.
Моё почтение, отец, Люциан приложился к его руке и почувствовал благодать в сердце, что согрелось теплом.
Я слышал, что случилось на Арене, протоиерей перевёл руку к эрелиму, и тот так же приложился. Хвала Создателю, что уберёг, а то бы я не стерпел потерю двух паладинов на своём веку, он с грустью во взгляде посмотрел в слабый свет очей Люциана и тяжело вздохнул. Я молился за тебя
Благодарю Вас, отец, молитвы помогли
Хотел зайти, но всё боялся потревожить, спасибо, что сам теперь пришёл.
Только здесь я ощущаю покой и мир в сердце, Люциан глубоко вздохнул, окинув взором Храм.
Так ради этого мы здесь сейчас и всегда.
Не только это привело меня сегодня к Вам. Там, на Арене, я не был сражён орками у Люциана участилось дыхание, в гневе забурлил голос, как только он заговорил об этом. Меня отравили, и я даже знаю кто.
Ужасно, можно приравнять к предательству Империи, отшатнулся в ужасе протоиерей, его глаза забегали, ища успокоения, но будто натыкались на острие обмана.
Это сильное обвинение, отец, вступился Табрис и склонил голову.