Он же ребёнок, глаза Люциана вспыхнули синим пламенем, он повысил голос на стражника и позволил себе толкнуть его, отчего малец впечатался в решётку. Неожиданно набравшись то ли смелости, то ли глупости, наполненный решимостью, малец наставил остриё копья на паладина. Пусть неумело и дрожащими руками, но всё же наставил.
Это же звери забормотал он, тараща наполненные страхом и слезами глаза в полумраке. Нас так учат
Это вы здесь звери, Люциан схватил копьё и выдернул у того из рук. Открывай решётку.
Орки разом завыли, когда в клетку зашёл Люциан. Он подошёл к юнцу, что лежал в углу, и присел. От одежды на нём остались лохмотья в крови, костяшки на кулаках сбиты: сопротивлялся, значит.
Ты встать можешь? спросил он его, а тот никак не реагирует, только учащённо дышит с редким прерыванием. Эй, юнец? Люциан протянул к нему руку и хотел было повернуть, как тот вскочил и прижался спиной к прутьям. Тише, я тебя не трону, Люциан отдёрнул руку и чуть отошёл. Помнишь меня? юный орк не двигается, только испуганно смотрит на него. Не бойся, я пришёл поговорить с тобой, дыхание юнца участилось ещё сильнее, глаза посмотрели за спину паладина, где стояли эрелим и стражник.
Зачем? пробубнил орк и заёрзал спиной, в надежде сбежать или просто испугавшись.
Мне нужно знать, почему вы нападаете?
Я уже всё рассказал таким, как он, его глаза указали на мальца-стражника. Орды нет, мы давно уже не нападаем на вас юнец стёк по прутьям и поджал разбитые колени. В глазах заблестели слёзы.
Тогда кто это в других клетках? Люциан чувствует боль юнца и не скрывает, что ему искренне жаль его.
Раньше были братьями и сёстрами, но их дух пал, их забрало безумие
Безумие? Люциан вновь присел перед ним, чтобы хоть так быть на равных.
Оно пришло с чёрной водой в реке, юнец хлюпает носом и не поднимает взгляд. Испив однажды чёрной воды, обретаешь силу, неведомую доныне, но в любой момент она может забрать всё: и дух, и сердце
Много кто испил воды?
Река большая, все пьют эту воду, и вы здесь тоже, он пронзительно заглянул в глаза Люциана, взывая о помощи.
Скажи, сколько есть времени, прежде чем безумие наступит?
Не знаю, мой брат через месяц покинул нас.
Есть лекарство от безумия? Люциан ощутил связь с Ней, о ком в Империи не говорят.
Я не знаю, юнец заплакал не от ссадин на своём теле, ему больно за родных.
Люциан, Табрис окликнул того, тут дело куда серьёзнее, чем кажется на первый взгляд.
Тут и на первый взгляд всё плохо, Люциан встал и вышел из клетки.
Нам нужно в Цитадель и юнца взять с собой.
Юнца никто слушать не будет, поверь мне, был опыт
Что предлагаешь? Люциан не ответил Табрису, а вернулся обратно к юнцу.
Сможешь меня отвести к своим старшим?
Ты хочешь идти в лес, Люциан? Табрис опешил, услышав слова друга.
Смогу, юнец без промедления ответил и вытер слёзы.
Вот и договорились, Люциан вновь вышел из клетки и пошёл к выходу, будто не замечая немое удивление Табриса. Я приведу в Цитадель того, кого они будут слушать.
Ты понимаешь, что это самоубийство? Табрис услышал безумное решение Люциана, и единственный довод, что в этот момент созрел в его голове, он озвучил немедля. Вспомни своего двоюродного деда Лорда Пура, он тоже ушёл в лес и не вернулся.
Я не прошу идти со мной, Табрис, но, если пойдёшь, я приму это как честь, он остановился у самого выхода. Вам всем нужны доказательства, я достану столько их, что никто не останется в стороне.
Знаю, что не просишь, Табрис посмотрел на мальца-стражника, что всё это время приставлен к ним для смеха генерала. Он как стоял, так и стоит, чему он точно научился так это быть ненужным, но я пойду, мне тоже нужна ясность.
Благодарю, Табрис, Люциан поклонился его словам, и этот жест стоит больше тысячи пустых слов.
Ещё рано такое говорить усмехнулся эрелим, и они вышли на свет из казематов, а там, как и прежде, жара и испепеляющий свет южного солнца.
Где сейчас генерал? Люциан обратился к мальцу-стражнику, что вышел следом.
У себя должен быть, удивился тот такому вопросу, ведь других указаний от генерала ему не поступало.
Веди тогда, не будем медлить, Люциан упёрся взглядом в стражника и смотрел на него до тех пор, пока тот не сдвинулся с места. Кстати, Табрис, тебя не удивляет, что вся стража у генерала один молодняк?
Удивляет, это же Тир-Харот, здесь вся элита должна быть, матёрые воины, они идут вслед мальцу и обсуждают, будто его вовсе нет. Может, мы чего-то не знаем про бравых стражей?
Думаю, они таят свою силу в дисциплине усмехнулся Люциан. Военное дело и дисциплина что ещё нужно, чтобы быть стражем?
Мне кажется, щепотки возраста к этому всему не хватает, поддержал его Табрис, а малец впереди идёт и краснеет от злости. А если правда где стражи более опытного возраста?
Мы пришли, малец подошёл к дому и потянул кольцо на двери. Он всё делает, лишь бы не отвечать насмешкам в свой адрес.
Когда я был здесь в последний раз, мы ещё не были знакомы, Табрис, Люциан зашёл в тёмный прохладный коридор дома за мальцом.
Представь себе, я тоже после этого не заходил сюда, эрелим закрыл за собой дверь. Ты думаешь, генерал просто так возьмёт и отпустит нас, так ещё с орочьим юнцом?
Я даже больше скажу: он этому будет рад, Люциан обернулся с горящими глазами и этим убедил Табриса. Мы как бельмо у него в глазу, он только и ждёт, когда мы сгинем из его заставы вдруг малец показательно закашлял, показывая, что подошли к лестнице, где этажом выше находится генерал. Он остановился и поднял копьё, три раза стукнул древком в пол.
Кто ещё там? послышался хриплый голос генерала сверху.
Эрелим Табрис и паладин Люциан в сопровождении сержанта Вошь.
Сержант? шёпотом усмехнулся Табрис, глядя, как лицо Люциана расползается в улыбке.
Вошь? ответил так же тихо ему тот, чуть ли не смеясь.
Поднимайтесь, пренебрежительно рявкнул сверху генерал, и малец пропустил их вперёд.
Там, на втором этаже, за столом сидит генерал в окружении всё той же своей свиты: уважаемого Сабнака и достопочтенного Ваала. В этот раз генерал не встал поприветствовать гостей, да и никто не встал. Гости встретили на себе взгляды омерзения и пренебрежения. На такую неприязнь никто не рассчитывал, но ожидать стоило.
Приветствую, генерал, Люциан поднялся первым, его приветствие осталось без ответа, только генерал удосужился подать кивок. Табрис поднялся следом, но он уже ничего не сказал, только кивнул и остался на входе. С Вашего разрешения я поговорил с юным орком, Люциан максимально избегает своего взгляда на Ваале, чтобы не взорваться злостью и не забить его прямо здесь, хотя уже и представил это во всех красках, особенно в красных.
Ну и как он себя чувствует? генерал опустил взгляд на стол, ковыряясь глазами в бумагах, показывая свою занятость.
Терпимо ответил тот, но генерал зашипел от недовольства. Я пришёл просить покинуть заставу Тир-Харот, от этих слов генерала покоробило, и неприязнь сменилась радостью, которую он всё же попытался сдержать, как вожжи коня на скаку.
Что ж так скоропостижно? его голос изменился и стал мягким. Уважаемый Сабнак заёрзал рядом, а достопочтенный Ваал продолжал вопросительно прожигать взглядом Люциана, будто требуя от него обратной связи.
Появился интерес в Дремучем лесу, и я полон решимости отправиться туда.
К оркам, что ли? генерал вскинул взгляд и одарил такой честью своих гостей.
Именно к ним, и поэтому
Как твой двоюродный дед, что ли? генерал оборвал его смехом. Его поддержал в этом и уважаемый Сабнак, и достопочтенный Ваал. Какой-то новый парадокс складывается: вопреки вашей живучести у всех вас, паладинов, извращённое желание умереть, резко стал серьёзным генерал и сбавил голос. Ты же знаешь, что он сгинул там?
Знаю, генерал, холодно ответил Люциан.
И серьёзно хочешь идти?
Да, но не один.
Табрис, думается, тоже идёт с тобой? эрелим кивнул в ответ, сжимая с силой зубы. Его тоже напрягает вся эта ситуация.
Прошу Вас, генерал, отдать мне в проводники юного орка, сказал Люциан и опустил взгляд в пол. В комнате повисла немая пауза: все ждут ответа.
Хм генерал встал из-за стола и вышел к гостям. Медленными и тяжёлыми шагами он подошёл к Люциану и остановился перед ним в неприличной близости. Всю свою неприязнь к молодому и наглому паладину он выразил во взгляде, который не сводил с него, будто желая задушить. Небирос втянул воздух между ними, набираясь вседозволенности на своей земле, но не почувствовал страх. В голове перемешались мысли, планы и последствия, которые сейчас зависят от его решения. От этой неопределённой смуты началась мигрень, и из носа пошла кровь, которая бесшумно стекла по губам на подбородок, а оттуда уже капнула на грудь генералу. Он не подал виду, что это произошло, и лишь промолвил: Напиши мне расписку, и уходите вон.
Действие 17
Тропа для мертвецов
Лето. Застава Тир-Харот. Главные ворота. День.
Главные ворота Тир-Харот распахнулись, но на этот раз чтобы пропустить юного орка в сопровождении паладина, эрелима и вьючного мула. Такой свиты ни один орк не удостаивался за всю историю мира. Вокруг уходящих столпился весь люд заставы, лица у мирян проклинающие, словно чумных выгоняют из стен своего дома. Ещё немного и они начнут кидать в них камни. На стене генерал в окружении своей свиты: уважаемый Сабнак и достопочтенный Ваал, который до сих пор жив и своим ехидным взглядом взывает к отмщению Люциана, но опять не в этот раз. Генерал с омерзением смотрит на них свысока, словно предвкушая возвращение этого наглого паладина на коленях к стенам его заставы. Он за спиной сжимает расписку от Люциана, в которой тот просит разрешение покинуть крепость и направиться в Дремучий лес. Это письмо является для него алиби в случае исчезновения сына наместника Твердыни Адма, если, конечно, с тем что-нибудь случится, и он не вернётся.
Юный орк стоит первым, его взгляд вновь горд и не сломлен, он смотрит вдаль предстоящей дороги. Руки за спиной связаны верёвкой, конец тянется к морде мула, которого ему придётся тянуть за собой.
Юный орк обернулся в позыве и, встретив глаза Люциана, прочёл по ним, что пора идти. Он сделал шаг, и верёвка натянулась. Толпа от движения завыла, её негодование растёт, и вместе с тем презрение к уходящим. Мул упрямо замер, будто тоже считая поход предательским. Толпа засмеялась, как юнец повис на верёвке. Табрис, долго не дожидаясь, хлопнул мула по заду ладошкой, и тот пошёл за юнцом. Пройдя под аркой главных ворот и пересекая теневую полосу под ней, они услышали хруст и грохот равнодушно закрывающихся ворот никчёмной заставы.
Люциан, окликнул его через мула Табрис, вот и покинули мы этот злачный Тир-Харот.
Даже на душе легче стало немного помешкав, ответил тот.
Согласен, за воротами и воздух чище, дышится полной грудью, добавил Табрис и перевёл внимание на юного орка. Ну, что, куда нам?
Будем идти прямо по дороге, пока дорога есть, он обернулся и оскалился: может, это радость, а может, злоба, с их острыми зубами так сразу и не понять. Потом придётся идти по тропе, если нам повезёт
Что значит если нам повезёт? усмехнулся Табрис. Нам обязательно повезёт, у нас нет другого выбора.
Просто можем до тропы не дойти, это уже не от меня зависит.
Зависит и от тебя, и от нас, недовольно произнёс Люциан, хмуро глядя, как дорога начинает уходить глубже в лес. Ты просто веди нас правильно.
Что значит «правильно» для человека? юнец засмеялся, что-то в этой фразе его взбодрило.
Правильно для человека это по совести, чтобы не было потом особо горько за потраченную жизнь, в голосе Люциана прозвучала нота угрозы, и юнец её уловил.
Слушай, опять вступил в разговор Табрис, а сколько до вашего лагеря топать?
Три дня ходу
Три дня? усмехнулся Табрис. Значит, всё это время вы были под носом у генерала, и он ни разу не удосужился провести с вами переговоры?
Люд злой и беспощадный, у них нет чести ответил юнец, не оборачиваясь. Поверхностно, но достаточно мудро для своего возраста.
Ты говоришь про людей, а значит, и про нас?
Для орка вы все на одно лицо, он закончил фразу и гордо потянул мула.
Люциан, ты слышишь, каков наглец? Табрис не перестаёт усмехаться словам юного орка и привлекает к этому Люциана.
Слышу и уверен, что он прав, Люциан, покинув стены заставы, стал заметно бодрее, возможно, взгляды нагнетали на него негатив, разжигая в нём злобу и агрессию. Посмотри на нашу Империю, Табрис.
Она прекрасна, Люциан, воскликнул тот и махнул рукой так, будто фанфары вокруг должны прозвучать.
В этом я согласен полностью он улыбнулся настрою друга. Но посмотри: во всех углах её люди строят козни друг другу, желая лишь нажиться и разбогатеть.
Людям свойственны интриги, у многих это в крови, особенно у придворных. Иначе жить им скучно Табрис развёл руками, считая, что выдержал нейтралитет.
Корысть и зависть, а не интриги, так бы я это назвал. Ведь там, где есть хоть что-то из перечисленного, нет место для чести, Табрис промолчал, и довольная ухмылка сошла с его лица. Тот же генерал Небирос и именно Красный. Он герой Империи, воевал бок о бок с Тираэлем, он славный муж и верный был соратник, тут не поспоришь. Но вот к чему ведёт его зависть или, может быть, обида какая-то?
Не знаю, Люциан, быть может, к погибели
К восстанию, скорее всего Люциан посмотрел на Табриса, и тот нахмурился. Рассуди весь тот военный опыт и целая армия в руках генерала, что делать со всем этим?
Да ничего, генерал не страшен Империи со своими молодцами в доспехах не по размеру, что меч в руках удержать не могут, Табрис вновь усмехнулся над генералом и не беспочвенно.
Он-то не страшен, а страшна вся эта злоба и жестокость, которую он может причинить невинным и беззащитным людям.
Здесь не поспоришь, согласился Табрис, но мы же и идём, чтобы остановить все эти предположения в зачатке?
Идём, Табрис, идём как-то чересчур грустно закончил Люциан.
Дорога всё дальше уводит конвой в Дремучий лес, и чем глубже в него входят, тем выше деревья. Совсем скоро солнце спряталось за пышные кроны, лишь изредка пробиваясь одинокими лучами. Дорогу накрыла долгожданная тень. Для утомлённых жарой наступила благодать, и уже на первом привале Люциан надел доспехи под домино. Кожаный жакет со стальными вставками и высоким воротом, без наплечников, но с длинными рукавами, поверх которых затянул наручи, переходящие в перчатки. Тканые штаны и военные ботинки, всё прикрыло домино. Глухой шлем надевать не стал, оставив его на спине мула, важно успеть накинуть прямо перед боем, если таковой предстоит впереди.
Дорога тянется ровным направлением, словно кто протаптывал, боясь заблудиться, и шёл только прямо в земли южных народов. Южане отличаются тёмной кожей и своеобразным нравом. Зачастую они мирные, а если воюют, то исключительно сами с собой. Агрессия орков мешает торговле, отчего и дорога уже зарастает травой, а ведь она помнит с десяток или того больше обозов за день. На той стороне Дремучего леса дорога упирается в торговый город южан Валафар. Он назван в честь своего покровителя, что заложил его на руинах Содомы. Город стал отражением самого Валафара не город, а скопище напасти для незнающего путника. Он не стал отстраивать новые стены и здания, а просто приспособил руины. Огромные деньги, необъятная власть и закон всё принадлежит Валафару. Самыми ценными, не считая прозрачных камней, являются специи. Невероятные специи, от которых даже камень может стать верхом творения кулинарии. Уважаемый Сабнак единственный торговец, чьи обозы на свой страх и риск продолжают ходить по этой дороге. Ведь на этих специях сосредоточена вся его торговля, благодаря им спрос именно на его мясо не падает, а только растёт с каждым днём. Один из трёх обозов теряется, но выручки за остальные два с лихвой покрывают затраты.