Включаю теплую воду, вставая под упругие струи. В голове роятся мысли, как быть дальше. Пока у меня выключен телефон моя геолокация недоступна. Тимур меня не найдет. А вот Ната будет волноваться. Как и мама, если отчим расскажет ей о моих выкрутасах.
Но домой сейчас возвращаться желания нет. Во-первых, я пока не готова к встрече и разговору с родителями, а во-вторых, слишком много эмоций за этот вечер, которые нужно принять, переварить, свыкнуться. И решить, что делать дальше. Потому что пока в моей голове вариантов ноль.
Густая ароматная пена стекает под струями теплой воды, смывая с меня следы нашей с Марком близости. Я медлю, с некоторым сожалением расставаясь с ароматом мужского парфюма на своей коже. Отголоски пережитого оргазма все еще волнуют. Перед глазами до сих пор сильные плечи, бугры мышц и капельки пота на них. В ушах звучат пошлые комплименты, и тело фантомно ощущает приятную тяжесть партнера.
Мне повезло. Только сейчас я начинаю понимать, как рисковала, соглашаясь на подобную авантюру. Это для Натахи приключение, драйв, контролируемый со стороны процесс; это не она шла на поиски мужика вслепую. Для меня же все могло сложиться фатально, окажись на месте Марка какой-нибудь моральный ублюдок с милой улыбкой и ангельской внешностью.
Выдыхаю, выключая воду, и заматываюсь в банный халат. В любом случае дело уже сделано. И махать кулаками поздно.
С легким паром, слышу, как только выхожу из ванной комнаты.
Марк, одетый в рубашку и брюки, сосредоточенно просматривает что-то в телефоне.
А ты начинаю было, но он перебивает:
Номер оплачен до обеда, можешь оставаться, если хочешь. А мне надо ехать.
А-а, киваю растерянно.
И совершенно неуместное разочарование растекается в груди. Не то чтобы я надеялась на продолжение романтика или ночи в его объятиях, но и того, что он уйдет сразу после того, как все закончится, даже не приняв душ, тоже не ожидала.
Сколько я должен? Переводит на меня вопросительный взгляд.
И снова он о деньгах!
Ничего ты не должен. Я сама хотела, отвечаю чуть резче, чем планировала.
Отворачиваюсь, проходя мимо. Чувство того, что мною попользовались и выбросили, навязчиво лезет в душу. И это даже несмотря на то, что, по идее, все как раз наоборот.
Воробушек?
Что? недовольно оборачиваюсь.
Возьми. Марк протягивает зажатый между двумя пальцами белоснежный кусочек картона.
Что это?
Моя визитка. Позвони мне, как будешь свободна. У меня есть к тебе предложение.
Руки и сердца? вырывается ехидно.
Визитку я не беру. Даже руки принципиально прячу за спину.
Лучше, довольно улыбается Марк. И не ходи больше по барам одна. Тем более по ночам. Это небезопасно.
Так и хочется ответить: не переживай, в ближайшее время мне будет совсем не до того. Но вместо этого я лишь зеркалю его улыбку.
Марк, понимая, что я не собираюсь забирать у него визитку, кладет ее на тумбочку. Подходит вплотную, приподнимая мой подбородок и вынуждая посмотреть ему в глаза.
Обещаешь? наклоняется к самым губам.
Угу, вылетает прежде, чем я успеваю подумать о том, что никому звонить не буду, а белоснежный кусочек картона сразу же после расставания отправится в мусорку.
Аромат горьковато-древесного парфюма снова проникает в ноздри, будоражит, влечет. Сердце ускоряется, и веки закрываются сами собой в ожидании поцелуя. Я не знаю, что это за магия такая, но, когда Марк так близко, я плавлюсь от его феромонов, как шоколад на паровой бане. И жду продолжения.
Прости, что сделал больно, Воробушек. В следующий раз буду более аккуратным. Спокойной ночи! Мягкие губы легким мазком касаются моих, и почти сразу я слышу торопливый звук уходящих шагов.
Открываю глаза, провожая взглядом широкую спину. Ушел.
Ну вот и все, Лилька. Ты добилась, чего хотела, все прошло удачно, только почему на душе так тяжело и пустота внутри? Я все-таки не выдерживаю, беру в руки визитку, вчитываясь в имя своего первого мужчины. Багиров Марк Дамирович. Красиво звучит. Да и сам он очень даже ничего.
Скрепя сердце разрываю картон на мелкие части. Прости, Марк, это была наша первая и последняя встреча. Следующего раза, увы, не будет.
Глава 6
Где ты шлялась, мать твою? гремит голос отчима.
Главное не отводить взгляд. И я не отвожу. Вскидываю подбородок, глядя ему прямо в лицо.
Что не так? стараюсь говорить ровно, чтобы не выдать своего волнения.
Потому что в животе все скручивается в тугой узел от плохого предчувствия. Дышать больно.
Что не так? Что не так?! цедит с яростью каждое слово Тимур. Тебя не было всю ночь, твоя подруга, заикаясь, несет какой-то бред про украденный телефон, мать уже морги обзванивать собирается, а ты, тварь неблагодарная, спрашиваешь, что не так?!
Тим, не надо. Не дави. Она и без того волнуется, видно же, дрожащим голосом вступается за меня мама, прикасаясь ладонью к плечу супруга. Давайте лучше сядем за стол и спокойно поговорим.
Вот маму жалко. Она действительно переживала за меня. Лицо бледное и глаза красные от слез.
Нина, не лезь! Эта гнида возвращается домой поутру с наглым видом, будто ничего не произошло, а я должен перед ней расшаркиваться, чтобы она, случаем, не разволновалась?! взрывается отчим. Она опозорила меня, тебя, семью!
Гипсовая статуэтка с комода летит об стену, разбиваясь на несколько кусков.
Тим, прошу тебя, успокойся! кидается ему наперерез мама, вставая между мною и мужем. Не надо, умоляю! Еще никто никого не позорил. Ничего не ясно. Мы даже не знаем, что на самом деле с ней произошло. Давай просто поговорим. Без эмоций. Лиля и так напугана.
Тимур затихает на секунду. Усмехается криво, недобро, выдерживая паузу.
Напугана? снижает голос на полтона. Кто? Вот эта бессовестная мразь, которая стоит передо мной и даже глаза не отводит?!
Отчим никогда не поднимал на меня руку. Мог ругать, отчитывать, но до насилия не доходило. Я и повода не давала. С детства росла послушным, спокойным ребенком, соглашалась с его мнением и лишний раз не лезла на рожон. Но, кажется, сегодня день крайностей. Судя по перекошенному от бешенства лицу Тимура, он вообще готов меня убить. Прямо здесь. Прямо сейчас.
Я уже совершеннолетняя. И имею право не ночевать дома, не спрашивать на это разрешения и не отчитываться, стараюсь держать лицо.
Сложно. Я неконфликтный человек, и у меня нет опыта огрызаться, поэтому каждое слово дается с трудом.
Лиля, пожалуйста, помолчи, умоляюще просит мама. Мы с отцом ночь не спали. Он всю службу охраны на ноги поднял, всех на уши поставил. Тебя искали везде, где только можно. Ты хоть понимаешь, что я чувствовала в этот момент? Что мы с отцом пережили? А ты вместо того, чтобы объясниться, дерзишь.
В то, что мама волновалась, я верю. И мне стыдно перед ней. А вот в отцовские чувства Тимура, который ночь не спал, мучился от неведения, страдал, уже нет. Если только переживал за свою выгоду, которую может потерять из-за моей выходки, тогда да, возможно. Потому как на мою жизнь ему плевать. Я это уже выяснила.
Совершеннолетняя, говоришь. Можешь не отчитываться угрожающе тянет он.
Но договорить не успевает: телефонный звонок отвлекает отчима от происходящего, и Тимур, выругавшись себе под нос, выходит из комнаты. А я выдыхаю. Пусть ненадолго, на каких-то несколько минут, но наступает так необходимая мне сейчас передышка.
Лиля! Лилечка, дочка, что происходит? Тебя кто-то похитил? Насильно удерживал? Ты попала в нехорошую компанию? Тебе угрожали? бросается с расспросами мама, как только за Тимуром закрывается дверь.
Сегодня привычка отчима уединяться при телефонных разговорах дала мне возможность поговорить с мамой прежде, чем меня казнят.
Нет, мам. Со мной все в порядке. Прости, что не позвонила. Телефон сел, вру неумело.
А где ты была? Лиля?
Гуляла.
Всю ночь? Одна?
Мам, пожалуйста. Да, всю ночь, да, одна. Мне это было нужно.
Мама зависает после моих слов. Смотрит удивленно, будто ожидала каких угодно объяснений, но не того, что услышала. Трет переносицу растерянно.
Я не не понимаю. Зачем надо было? Что случилось? Лиля, что ты от меня скрываешь? Мне, маме, ты же можешь сказать? Я ведь тебе не чужой человек. Зачем ты так
Ее тон, ее растрепанный вид болезненно задевают что-то внутри. Снова будят чувство вины. Если бы не мама, я бы и не вернулась домой. Плюнула бы на все и начала жить самостоятельно.
Мам, прости, но я не могу так. Я не выйду замуж за того, кого нашел мне Тимур. Я не вещь. И на дворе не средние века, чтобы выходить замуж по договоренности. Меня никто не спросил, хочу ли я этого, что я чувствую и как к этому отношусь. От жалости к самой себе на глаза наворачиваются слезы. Я живая! Я тоже хочу иметь право на свою жизнь, а выходит, что
Лиля, солнышко! совсем как ребенка успокаивает меня мама. Обнимает, прижимая к груди. Ты чего себя накрутила? Это все из-за этой дурацкой свадьбы? А я уже себе что только не надумала, боялась, что не увижу тебя живой. Бог с ней, с этой свадьбой, скажу Тимуру, чтобы не давил. Он зациклился, что тебе так лучше будет, что парень перспективный и не за кого попало пойдешь. Что будешь обеспечена всю жизнь. Обещал познакомить на днях.
Я не хочу, мам. Шмыгаю носом, чувствуя, что еще чуть-чуть и совсем расклеюсь. Напряжение начинает отпускать, а следом накатывает слабость. Я так не хочу.
Не хочешь значит, не будет ничего. Почему не пришла сразу? Не сказала? Я бы поговорила с Тимом, он бы понял. Я уверена. Мама с облегчением выдыхает и немного отстраняется, внимательно рассматривая меня. Словно не веря до конца, что это правда. Ты, наверное, голодная? Пойдем, я тебя покормлю.
Есть тоже не хочу, качаю головой.
Тогда чаю с шарлоткой. Я вчера вечером пекла. Пойдем, пойдем, хоть успокоишься. И я тоже.
Мама тянет меня на кухню, ставит чайник, достает кружки. Посреди стола красуется домашний пирог. Отрезаю себе кусочек, кладу на блюдце и жду, когда будет готов чай.
Хочется верить, что все будет так, как она обещает, что Тимур действительно осознает ошибку и отступит. Но что-то подсказывает, что расслабляться рано. Отчим так просто не откажется от своих целей. Особенно если там замешаны деньги.
И уже спустя пять минут я в этом убеждаюсь.
Поела? заходит он на кухню с хмурым видом.
Последний кусочек шарлотки застревает в горле, и я невольно давлюсь.
Тимур, делает шаг к нему навстречу мама, но останавливается, замечая недобрый взгляд.
Поговорила с ней?
Поговорила.
Отлично. А теперь мой черед. Допивай чай, и жду тебя у себя в кабинете. Одну, обращается уже ко мне отчим. Проясним пару моментов.
Тимур, подожди!
Я вам не мешал общаться? осаждает жену. Вот и ты дай мне возможность провести воспитательную беседу с дочерью. Не переживай, я ее не трону. Ты знаешь, женщин я не бью. Но кое-что выяснить не помешает. А после разворачивается ко мне: Не заставляй себя ждать. У меня мало времени.
И тяжелым шагом покидает кухню.
Машинально дожевываю остатки пирога, не чувствуя вкуса. Запиваю последним глотком чая. Никто не обещал, что будет легко, а посему держись, Лилька, держись.
Ты не зли его сейчас, дочка, цепляет меня за рукав мама, когда я решительно встаю из-за стола. Он на взводе. Начнешь доказывать что-то только еще больше разозлишь. Ты же знаешь, что Тимур у нас старых закостенелых взглядов. Я потом сама с ним поговорю, объясню, донесу помягче. Он ведь тоже переживает, поверь, просто выражает это топорно, по-мужски, отсюда и такая реакция.
Усмехаюсь грустно в ответ. Конечно, он переживает, ага. До седых волос.
Мама всегда выступала эдаким миротворцем в наших конфликтах с Тимуром. Защищала его передо мной, меня перед ним, находила нужные аргументы, остужала горячие головы. Раньше я прислушивалась к ее словам. Соглашалась, уступала. Но не сейчас, когда мое молчание наверняка будет расценено как признание неправоты.
Я все понимаю, мам.
А вот о том, что молчать в этот раз не собираюсь, я не распространяюсь.
Вот и отлично. Я знаю, что ты у меня молодец, кивает она ободряюще. Главное, не спорь с ним, ладно?
Я неопределенно веду головой, оставляя ее последнюю просьбу без ответа, и иду в сторону кабинета отчима. За дверью тихо. Не слышно ни мата, ни звуков бьющихся предметов. Вхожу, застывая на пороге. Тимур стоит у окна, спиной ко мне. Руки спрятаны в карманы, плечи напряжены.
Присаживайся, бросает, не оборачиваясь.
Ровно, спокойно, будто и не метал молнии несколько минут назад, не пытался крушить все подряд и не рвался стереть меня в порошок. Внутри все подбирается от нехорошего предчувствия. Я готовилась к разносу. К крикам, гневным высказываниям, угрозам, оскорблениям в общем, к двенадцатибалльному шторму. А нынешнее спокойствие Тимура никак не тянет на ураган. Скорее на затишье перед бурей, и это пугает сильнее. Пробирает до кончиков пальцев.
Отчим холерик по складу характера. Он не умеет держать себя в руках, когда зол. А он зол. Поэтому такие проявления выдержки ему не свойственны. Не к добру все это, ой, не к добру.
Я прохожу в середину комнаты и сажусь на диван рядом с журнальным столиком. Складываю руки в замок перед собой.
Ну что, поговорим? разворачивается, наконец, он в мою сторону.
Я тебя слушаю.
Тимур удивленно вскидывает бровь.
Ты? Меня? издевательски кривит губы. Мне казалось, должно быть наоборот.
А что ты хочешь от меня услышать?
Например, где ты была всю ночь и чем занималась? С кем? Какова цель этой выходки? Чего ты этим пыталась добиться?
Расцепляю пальцы и обхватываю сама себя за плечи. Несмотря на внешне спокойный тон, от Тимура разит негативом. Я чувствую это на подсознательном уровне. И мне жутко неуютно здесь, в его рабочем кабинете, на его территории, где все: стены, мебель, каждая вещь пропитано грубой мужской энергетикой.
Я была с мужчиной, не отвожу взгляда. И да, это то, о чем ты подумал. Цель? Это моя жизнь, и я распоряжаюсь, с кем мне спать, кого любить и за кого выходить замуж.
С каждым моим словом складка между бровей Тимура залегает все глубже, а глаза темнеют от ярости. Но внешне он продолжает держать себя в руках. Обдумывает несколько секунд услышанное, а после спрашивает:
Хорошо. Ты взрослый человек, способный отвечать за свои поступки и определять для себя цели, я правильно уловил?
Да, соглашаюсь осторожно, все еще не понимая, куда он клонит.
Следовательно, ты понимаешь, что несешь ответственность за свои поступки, констатирует будничным тоном, который абсолютно не вяжется с его зловещим взглядом.
Понимаю.
Тогда давай поговорим как взрослые люди. Без всяких скидок на возраст, без поблажек и с реальным взглядом на жизнь. Ты ведь этого хотела?
Я внимательно смотрю на отчима, все еще не совсем понимая, куда он клонит, а самое главное каким козырем собирается ходить. В том, что он у него припрятан, я не сомневаюсь.
Тимур шумно втягивает носом воздух и резко дергает ящик письменного стола. Достает небольшую папку, перекидывая ее мне на колени.
Ознакомься, цедит сквозь зубы.
И растягивает губы в ядовито-торжествующей улыбке.
Холодок ползет по спине.
Что это? уточняю, глядя на папку, как на ядовитую змею.
Начнем с самого простого.
То есть это еще не все? догадываюсь с первого раза, указывая на бумаги.
Нет, моя хорошая. Это начало. Привыкай. Во взрослой жизни все взаимосвязано, и сегодня, раз ты решила, что готова к трудностям, я покажу тебе, что значит быть взрослой и нести ответственность за свои поступки. Читай!
Глава 7
Прошедшие сутки оказались слишком насыщенными в плане событий за последний год. Большей частью проблемными, но были и приятные моменты. Как, например, встреча с Воробышком. Странная, неожиданная и чертовски приятная.