Анастасия Гор
Ковен озера Шамплейн
© Гор А., 2023
© ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Ковен озера Шамплейн
Пролог
Шалфей. Чай, солоноватый и приторный, с щепоткой кайенского перца наполненные до краев пиалы, на сутки сместившие со стола кофе и традиционное какао со взбитыми сливками. Лаванда. Сиреневый бархат на дне ступки, высушенный и перемолотый, щедрая почесть огню, шепчущему в камине. Полынь. Ароматное тление свежесрезанных стеблей, омывающее дымом углы и изголовья детских постелей. Духовная чистота пространства синоним физической безопасности. По преданиям, ничто не отпугивало злых духов лучше, чем священные травы, которые моя семья проносила в подожженных вазочках через все комнаты дома накануне Имболка.
Чем ты меня напоил?
Перечная мята, въевшаяся в кашемир его свитера. Гвоздика, напоминающая о варящемся в котелке пряном вине и скором ужине, на котором обещали подать домашнюю утку с брусникой. Дурман, соком которого пропитались его рукава и пальцы, пока он сидел на чердаке пять часов кряду и готовил заклинание, до того безобразное, что оно извращало саму природу колдовства.
Беззвучная вспышка молнии за окном напомнила мне о бесчисленных ночах, проведенных вместе под овчинным покрывалом. Черно-белое кино на проекторе и подгоревший соленый попкорн. Сплетение рук и ног в самых надежных на свете объятиях. Мы могли бы лежать так всю жизнь, наплевав, что в таком огромном особняке полно свободных спален. Мы бы могли
Маттиола, которую он тайком подмешал мне в напиток.
Чай, снова прохрипела я, разлепив отяжелевшие веки и увидев лицо брата, примостившегося на краю подушки. Это был не шалфей. Ты дал мне другую кружку. Там был левкой, да? Я не сразу узнала вкус.
Да, цветочный мед превосходно притупляет горечь левкоя, нежно улыбнулся он, любуясь тем, что сотворил со мной. Радуйся, что это не тетушкин ксанакс.
Я застонала, когда меня скрутил приступ головной боли. Она прошила виски, и я перевалилась на спину, подавляя рвотный позыв. Брат насильно вернул меня на прежнее место, сцепив руки замком под ноющими ребрами. Все, что я могла сделать, это сжимать пальцы, силясь стряхнуть онемение с тела, как птица стряхивает с перьев воду.
Зачем? спросила я, мечтая отстраниться от влажного дыхания брата, когда он придвинулся слишком близко. Нам двоим на одной подушке сделалось тесно. Не помню, чтобы я страдала бессонницей.
Иначе ты бы мешалась.
Мешалась?
Да. И злилась, а я очень не люблю, когда ты злишься.
Нежный поцелуй в лоб ничуть не утешил. Брат провел рукой по моей расплетенной косе, длинной, неподъемной, из года в год он отговаривал меня состригать волосы.
Как же Имболк? Я встрепенулась, и тяжелая медовая дремота наконец-то начала отступать, возвращая голосу силу, а мышцам подвижность. Только не говори, что пытался досадить ковену, заставив меня проспать шабаш! Который час? Празднество уже началось?
Нет, не началось. Брат бесцеремонно оттянул назад мою голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. И никогда не начнется. Маленькой Верховной не к чему тревожиться. Мы всегда предпочитали общество друг друга, давай снова посмотрим «Кошачий глаз» и закажем пиццу. Помнишь, в детстве мы мечтали, как однажды сбежим отсюда и создадим собственный ковен?..
Слюна во рту стала вязкой, и предчувствие беды перестало тихо скрестись в грудной клетке теперь оно вопило.
Что ты сделал?
Где не будет никаких правил продолжал брат, не слушая.
Джулиан Что ты сделал?!
Где мы будем только вдвоем.
Бессмысленные слова. Бессвязные мысли. Его кожа болезненно горячая. Я исступленно заерзала, борясь с желанием сдаться И с нарастающим гневом. Мой брат сумасбродный, импульсивный мог напугать кого угодно, но только не меня. Невзирая на его бред и снотворный настой, которым он меня напоил. Несмотря на тошнотворные поцелуи, хаотично сыплющиеся на мои ключицы Он не был способен навредить ни мне, ни кому-либо другому. Не был
Шалфей. Лаванда. Полынь.
Мята. Гвоздика. Дурман. Маттиола
Железо, которым пропитался каждый сантиметр этого дома, раз и навсегда вытеснило из него все прочие запахи.
Джулиан ткнулся носом мне в шею.
Ковен нас недостоин.
Моя рубашка задралась, и под ней я почувствовала его холодные руки, липкие и мокрые. Густая слизь пропитала хлопок, вызвав волну омерзения, еще более сильную, чем вызывали его поцелуи. Задергавшись и высвободившись из плена одеял и властных объятий, я перекатилась на другую сторону кровати и включила торшер.
Что-то не так? спросил Джулиан с бездушной улыбкой на рябиновых губах, подставляя под свечение ночника окровавленные руки. Его свитер был облеплен багровыми ошметками человеческой плоти. Ах да. Ты слышишь это? Именно так звучит тишина! Кто бы подумал, что цена пяти минут покоя в собственном доме окажется так несущественна. Шестеро Дефо. Четыре атташе. Пять семей. В сумме тридцать семь душ. Я похож на ту раковую опухоль, что убила нашу мать, только управился быстрее. «Верховная умерла да здравствует Верховная!» Ты плакала, когда услышала это. «Ковен умер да здравствует ковен!» Так звучит гораздо лучше. И плакать совсем не хочется, правда же?
* * *
Я распахнула глаза и, проглотив крик, резко села на подушках, убирая с лица всклоченные волосы, что приклеились к щекам от холодного пота.
Надо уходить, прошептала я и вгляделась в матовую темноту, которая простиралась до парадной двери и рассеивалась снаружи, уступая мерцанию садовых ламп.
Там, со следами от жесткого матраса и потекшей косметики на лице, босиком стояла Рэйчел. Мое пробуждение не стало для нее сюрпризом: передернув затвор карабина, она сдержанно кивнула. Зигзагообразные узоры татуировки, пересекающие ее шрамы под лямками майки, пульсировали огненным светом в такт моему сердцебиению.
Да, я знаю, тихо ответила Рэйчел. Слишком поздно. Достань гримуар и спрячься. Он уже здесь.
Где-то вдоль аллеи мелькнула тень, затмевая свет ламп.
В дверь постучали.
I
Новый Орлеан
«Н».
Я крепко зажмурилась, успев разглядеть следом «О» и «В», а затем все же пересилила себя и дочитала до конца.
«Новый Орлеан».
Свиной чертополох! выругалась я и, потупившись от осуждающего прищура многодетной мамы за соседним столиком, нечаянно смахнула локтем костяные кубики с рунами, вырезанными на каждой из граней.
Они рассыпались по бледной коралловой плитке, привлекая ко мне нежеланное внимание.
Ладно, истерически посмеиваясь, я с головой нырнула под стол, судорожно сгребая руны. Простите меня. Сами знаете, как я психую, когда вы ерничаете, да к тому же эта простуда Небесная карма, не иначе. Давайте поговорим по-хорошему, идет?
Я выковырнула ногтем последний кубик, закатившийся в выемку между стеной и поцарапанным стулом, и вернулась на место. Осторожно оглянувшись на посетителей кафе, я немного расслабилась: все были заняты изучением здешнего меню. Чувство тотального одиночества немного убавилось: кажется, в этом месте собралось немало безумцев, которых пресные вафли интересовали больше, чем происходящее за окном. А происходила там нехилая чертовщина: от ветра деревья пригибались к самой земле, на фоне этого обычное штормовое предупреждение, переданное по радио, звучало наивно. Небо заволакивала темная туча, будто кто-то уронил на небосвод чернильную кляксу. Она уже расползлась вширь так, что, прильнув горячим лбом к стеклу, я так и не смогла разглядеть ее края. Бесформенный черный хаос, проглотивший солнце и пытающийся разродиться дождем, туча пульсировала, чего-то выжидая. Даря людям надежду успеть добраться до дома. И я разделила бы с ними это стремление, если бы только у меня тоже был дом.
Вместо этого я втянула голову в шарф и, уткнувшись в него заложенным носом, стала перебирать пальцами жемчужные бусы, успокаиваясь.
Я никогда не верила в сказки, как бы парадоксально это ни звучало из уст ведьмы, в чьем рюкзаке губная помада уживалась с гадальными картами, а проездной на метро прилип к свече с сердцевиной из мыши. Жуткие, правдоподобные и темные, сказки братьев Гримм больше всего напоминали истинную магию, из которой испокон веков сплеталось наше существование. Волшебство в этой книге соседствовало с вкраплениями крови на страницах волшебство граничило с тем же и в ковене. Именно поэтому у каждого из нас находилась любимая сказка братьев Гримм. Но если моя семья предпочитала «Гензель и Гретель» или «Милого Роланда», то Джулиан всегда выбирал сказку о двенадцати братьях несчастных принцах, приговоренных к смерти после рождения их долгожданной сестры. «И велел король выстругать двенадцать гробов для каждого из своих сыновей, коль понесет ему королева желанную дочь, которая унаследует все его королевство»
Я никогда не верила в сказки. Так почему же вдруг оказалась в одной из них?
Еще раз, вздохнула я и, прикрыв глаза, встряхнула пригоршню костей. Ну же!
«Ты всегда должна быть там, где велят быть руны. Они молвят голосом духов, а духи всегда видят больше. Ведь полная картина открывается только тем, кто смотрит на нее сверху».
Руны посыпались в небрежном броске, задевая пустые тарелки, а затем сошлись в старой треклятой вязи. Наутиз, Иса, Вуньо
«Новый Орлеан».
Да я уже два месяца здесь торчу, черт возьми! Значит, моя судьба умереть, смотря на французский квартал?! воскликнула я, откидываясь назад так, что ударилась затылком о спинку дивана. Вы правда не понимаете, глупые костяшки?! Он уже близко! Джулиан придет за мной. Мне нужно знать, куда бежать дальше. Где будет безопасно? Что, неужели нигде?.. Вы принципиально меня не слушаете? Да, я не Рэйчел, которая могла договориться даже с табуреткой, но Умоляю!
Я стиснула пальцы и стукнула кулаком по столу. Встряска подбросила кубики на несколько сантиметров, но, даже закрутившись в воздухе, они все равно приземлились так же.
Новый Орлеан, со вздохом прочитала я в сотый раз.
«Никогда не выбирай место самостоятельно, поняла? Всегда слушайся рун. Поклянись, что и шага без них не сделаешь, Одри!»
Благо нарушать клятвы моя коронная фишка.
Прости, Рэйчел, но семейные традиции и ожидание чуда не спасут меня от смерти, прошептала я и, стряхнув руны в мешочек, кинула его в сумку поверх носовых платков и дорожных карт. Теперь моя судьба исключительно моя личная прерогатива. И, пожалуй, я давно мечтала побывать в
Наличные или кредитка?
Я передернулась, поднимая взгляд на мужчину в фартуке и с проседью в волосах, который стоял прямо передо мной. Он смерил подозрительным взглядом сначала меня, а затем мои сумки, сложенные под стулом. Заметив, что женщина и шестеро ее чад пересели от меня в другой конец зала, я поняла, что мой диалог с неодушевленными предметами мог быть воспринят неоднозначно.
Я не сумасшедшая, тут же попыталась оправдаться я. Просто трудный день выдался.
Официант нахмурился и развел руками, кивая в сторону окна.
Дело не в этом. Мы закрываем кассу. Через пятнадцать минут мы должны бы закрыть кафе, но из-за шторма мы открыты до тех пор, пока на улице не станет безопасно. Посетители могут переждать здесь, только счет нужно оплатить сейчас.
Я замешкалась и демонстративно похлопала по карманам, подавляя панику, которую уже давно разучилась испытывать. В этот раз ситуацию усугубляло вовсе не мое безденежье, а стоящий снаружи гул от раскатов грома. Ветви деревьев безжалостно хлестали по крыше.
На улице прямо шекспировская «Буря», нервно хихикнула я, пытаясь разрядить обстановку. «Ад пуст, все дьяволы сюда слетелись». Похоже ведь, правда?
Да, сухо кивнул официант и, сложив руки на груди, нетерпеливо кашлянул. Знаете, моя коллега Маргарет заметила, что вы сидите в нашем кафе уже восемь часов. У вас точно есть деньги?
Есть. Просто Я подхватила какую-то заразу. Сопли затопили мозг, и я плохо соображаю, сказала я полуправду. У меня есть деньги. Уж на такое-то! Я съела всего ничего
Три порции жареного картофеля, отбивные, салат с каперсами, салат с уткой, томатный суп и ромовый брауни с вафлями. Ах да, еще молочный коктейль из шоколадного печенья, отчеканил мужчина, и его рот скривился в дежурной улыбке. Отличный выбор, кстати. Так наличные или кредитка? Что выбираете? Может, полицию?
Кредитку! выпалила я, лишь услышав последнее слово, и быстро достала из рюкзака чью-то старую банковскую карту, давно заблокированную владельцем.
Официант облегченно выдохнул.
Славно. Принесу терминал.
По коже побежали мурашки.
«Ад действительно пуст, сестренка. Я не оставил ни одного беса скучать в том унылом месте. Ты-то должна это знать, мы ведь оба оттуда родом».
Грудную клетку сдавило. Я схватилась за шарф, оттягивая его, будто дышать мне мешал он, а не голос брата в голове, который мне не доводилось слышать уже много лет. Я тревожно оглянулась, но, кроме многодетной семьи и еще нескольких зевак, в кафе уже никого не было. После пережитого Орлеаном урагана «Катрина» большинство жителей бежали домой при любом признаке непогоды. Мало кому могла понравиться мысль встретить потенциальную смерть в низкопробной забегаловке. Мне она не нравилась в том числе.
Пока официант отсоединял терминал, я бросила отчаянный взгляд на бурю за окном.
Выбор без выбора. Вот что это было.
Кристиан, мы горим! Пожар!
Раньше это требовало больше времени и сосредоточия, но теперь элементарный щелчок пальцами. Впрочем, раньше во мне и ярости было меньше. Теперь же она пылала, как самый высокий костер инквизиции, точь-в-точь такой всколыхнул кухню кафе, когда я ударила ладонью по грязной поверхности стола и шепнула:
Fehu.
Официант ахнул и, выронив терминал, бросился на помощь повару, на бегу хватая кувшин с ледяным лимонадом. Я же подняла рюкзак, закинула за спину футляр со скрипкой и незаметно покинула кафе, выбежав навстречу шторму.
«И великие обеты в огне страстей сгорают, как солома».
У меня перехватило дыхание от потока воздуха, ударившего в лицо, и я закуталась плотнее в шарф. Холод из-за надвигающегося дождя, странный в это время года, остудил меня. Ноги подкашивались от слабости. Но я быстро преодолела несколько улиц, стараясь не приближаться к раскачивающимся столбам, чтобы мое бегство не закончилось под одним из них. Пройдя еще квартал по пустому подземному переходу, я окончательно выбилась из сил и, выплевывая мокроту, скопившуюся в легких, сползла на асфальт по каменному ограждению.
Деньги. Мне нужны деньги. А затем транспорт и новый город, чтобы оказаться как можно дальше отсюда. Звучит легко, вот только сейчас я была не только слаба, чувствуя себя совершенно больной, но и одинока в худшем смысле этого слова. Одиночество для вора приговор: десятки безлюдных скверов, а значит, и отсутствие тех, кого можно обокрасть.
Штрудель. Штрудель. Сосредоточься Дело. Сначала дело. Штрудель потом. Я люблю гром. Я люблю гром Нет, я ненавижу гром! Пожалуйста, тише!
Прошло почти полчаса, пока я пряталась за ограждением и вслушивалась в ругань ветра, когда мимо проскочил человек. Я приподнялась и, выглянув из-за уродливой горгульи, рассмотрела высокий силуэт мужчина в бежевой куртке пересекал парк размашистыми шагами. В какой-то момент незнакомец остановился: тучи вновь взорвались, и он буквально осел, съежившись в комок и обхватив голову руками. Он заткнул уши и не двигался, пока все вокруг не смолкло, а затем выпрямился и, достав из кармана нечто круглое и бронзовое, похожее на компас или часы, невозмутимо продолжил свой путь.