Я стала аккуратно открывать дверь так, чтобы она не заскрипела. Чудовище либо был настолько туп, что даже не удосужился закрыть меня с обратной стороны, либо не мог допустить и мысли, что у меня хватит смелости выбраться из укрытия.
Оказавшись в коридоре, я взглянула на входную дверь: мне нужно сделать шага четыре и я буду на воле. Но была одна проблема: я знала, как сильно скрипят половицы в этом месте. Я боялась, что он меня услышит.
Из дальней комнаты по-прежнему раздавались удары и мольбы подруги, но я отбрасывала от себя мысли о том, что там происходит, все мое внимание было сосредоточено на побеге. Я понимала: чем раньше выберусь из квартиры, тем меньше вреда он принесет Тоне.
Но был и плюс во всей этой ситуации: я знала, куда нужно наступать, чтобы избежать скрипа половиц. Вдохнув побольше воздуха, в три прыжка я очутилась у выхода. И уже не задумываясь о том, что выдам себя громкими звуками, быстро повернула замок и, распахнув двери, выскочила в подъезд.
Громко и четко я стала звать на помощь. Я знала, что те соседи, которые были в данный момент дома, прибегут на крик.
Я металась от одной двери к другой, громко стуча по ним кулаками. Сама не заметила, как вокруг меня собралось очень много народа, кто-то стал меня трясти за плечи и спрашивать, что случилось. Я лишь повторяла одно: «Он там. Он там», показывая при этом в сторону своей квартиры.
Несколько мужчин, не раздумывая, ворвались внутрь. В коридоре стояла плачущая, напуганная и сильно избитая Тоня. Вся одежда на ней была разорвана в клочья, но сама она, не считая побоев, была цела.
Физрука как ветром сдуло, скорее всего, он слился с толпой и просто удрал.
Глава 2
После того случая Тоня перестала со мной общаться. А для всех соседей я стала плохой девочкой, которая бросила свою подругу в трудный момент. Я же так не считала и всё задавалась вопросом, почему взрослые, которые умнее детей, не понимают, что таким поступком, я спасла нас обеих? Если бы я впустила Тоню в ванную, мы бы не успели закрыть двери. Этого никто не хотел понимать, да и слушать меня особо никто не желал. Даже мама. Она в принципе не разговаривала со мной на эту тему, как, впрочем, и на любую другую.
Я не парилась, что со мной никто не общается. С раннего детства я много читала. Всех подруг, любое общение, развлечение очень легко могла заменить новая книга.
Я росла изгоем, даже в собственной семье я не чувствовала любви и поддержки. Отец ушел, когда мне было девять. Причину развода родителей я до сих пор не знаю: в детстве мне никто ничего не докладывал, а потом мне это стало неважно и неинтересно. А так как отец много пил, применял физическое насилие над матерью, я решила, что развелись они именно поэтому.
Помимо книг, я много времени проводила с сестрой. Мы гуляли, общались и играли. Этого мне хватало.
Как-то раз мама сказала мне, чтобы я вынесла мусор. Взяв ведро, я пошла на помойку, которая находилась в конце двора. И вот иду я себе, никого не трогаю, как слышу сзади смех и тихое: «Тише, тише».
Я обернулась и увидела толпу девочек, соседок по дому. Человек двенадцать. Они крепко держались за руки и шли за мной, по их лицам я поняла, что идут по мою душу.
Я остановилась и спросила, что им надо. Они окружили меня и по очереди стали толкать. Кто был посмелее, пинал. А Анна, самая добрая и милая, какой я всегда ее считала, подбегала сзади и со словами «оп-па, оп-па» пыталась задрать подол моего платья. Я каждый раз уворачивалась и старалась пнуть ее по рукам.
В итоге самые наглые вырвали из моих рук ведро и вывалили его содержимое к моим ногам. Противная жидкость затекла в тапки, в которых я выскочила на улицу. Меня это очень разозлило, но я понимала, что невозможно противостоять толпе в одиночку. Пнув по ведру, пытаясь угодить хотя бы в одну из противных девчонок, я лишь вызвала смех и новые пинки. Тогда я схватила ведро и, замахнувшись, кинула его в девочек. Оно угодило в Анну. Она тут же расплакалась и побежала домой. «Сейчас нажалуется и мне снова влетит». Я подобрала ведро и поплелась домой.
Собери мусор, начали ругать меня сидящие на лавочке бабульки.
Сами собирайте! огрызнулась я.
Хамка!
Ничего не ответив, я скрылась в подъезде.
Быстро забежав в ванную, я закрыла двери на засов, сняла тапки и начала отмывать их под краном, затем собрала волосы и вышла в коридор. Маме что-либо говорить было нельзя, я же еще останусь виноватой.
Отпустить этот инцидент было против моего характера. Никогда в жизни я не давала себя в обиду.
Выловив каждую шутницу по одной, я выместила все свои обиды на них поочередно. Я била, не жалея ни их, ни себя, прекрасно осознавая, что после этого дома мне влетит. Я знала, что мою кожу вновь иссечет шнур от кипятильника, но так уж повелось: его я никогда не боялась.
Первых обидчиц я подкараулила у их подъезда. Драла им волосы и раздавала тумаки по всему телу. Не смогла побить лишь одну девочку, ту самую Анну. Это была миловидная блондинка с голубыми глазами. Я знала, что она очень хорошая, просто попала в тот день под влияние своей старшей сестры и ее компании.
Попалась, сказала я, остановив ее на лестничной площадке.
Мы жили в одном подъезде, она на третьем этаже, а я на четвертом.
Чего глазки выпучила? спросила я, глядя в ее испуганное лицо.
Пропусти меня, пытаясь обойти меня, пищала Анна.
Ну нет, ответила я. Глядя на нее, я понимала, что она единственная, кого я не стану бить. Но проучить ее все-таки надо. Я схватила ее за лицо, прижала к стене и со всей злостью и ненавистью сказала: «Только еще раз меня тронь». И со всей силы впечатала ее в стену.
Она посмотрела на меня испуганными голубыми глазами и, не проронив ни слова, быстро поднялась по лестнице и зашла домой.
Я прекрасно осознавала, что это возмездие от Тони. Что с ее подачи девочки набросились на меня. Возможно, она и не убеждала их бить меня, но в любом случае все это произошло из-за той истории.
Сестру Анны я настигла спустя три дня.
Жанна, подожди меня, крикнула я, увидев ее как-то днем во дворе дома. Жанна явно куда-то торопилась и вот-вот свернула бы за угол.
Жанна была старше меня на год. Ей было девять, но для меня это не имело абсолютно никакого значения. Про Жанну я знала только одно: она старшая сестра Анны. Мы никогда не общались и даже не здоровались.
Когда стало ясно, что Жанну мне не догнать, я подняла с земли камень поувесистей и швырнула его в сторону обидчицы.
А-а-й! Ай! завопила она.
«Походу, я переборщила», подумала я, но не показала виду, что испугалась за нее. Камень прилетел точно между лопаток.
Подойдешь еще раз, вообще убью! крикнула я.
Остальным досталось примерно одинаково. Что меня удивило, практически никто не пытался ударить в отместку. «Только когда вместе смелые», размышляла я как-то перед сном.
Двух последних обидчиц, Веронику и Лизу, я выловила по одной. Одну я отлупила каким-то проводом, вторую, от которой ждала самого сильного отпора, отдубасила палкой, да так, что она не смогла скрыть слез от боли. В этот момент меня увидела мама, которая возвращалась домой.
А ну иди сюда! на весь двор крикнула она.
«Мне конец», подумала я и поплелась к ней.
Это еще что такое?
А пусть не лезут, сказала я, глядя матери в глаза.
Быстро домой!
Мы зашли в подъезд и пока поднимались на четвертый этаж я все думала, будут ли сегодня меня бить шнуром от кипятильника, или шлангом от стиральной машинки? Вот бы это был шланг, им не так больно
Мы прошли в квартиру.
Уроки сделала? зло спросила мама.
Сделала, тихо ответила я.
Иди займись делами.
«Фу, пронесло», подумала я и пошла заниматься делами.
В мои дела в подобных ситуациях входила имитация бурной деятельности. Даже тогда, когда все дела переделаны.
Мама просто не могла терпеть, когда я смотрю телевизор, читаю книгу или занимаюсь еще какими-либо вещами, кроме тех, что я, по ее мнению, не доделала либо сделала, но недостаточно хорошо. Поэтому я снова подметала полы, мыла их, читала школьные учебники и, как только темнело за окном, мне можно было спокойно, минут пятнадцать, почитать любимую книжку в постели.
В дверь постучали. «Вот и все, кляузничать пришли». И я не ошиблась. Открыв двери, я увидела мамочек тех самых девочек.
Позови-ка маму, сказала одна из них.
Зачем? с вызовом спросила я.
К этому моменту мама вышла из своей комнаты. Я быстро ретировалась в детскую и забралась с ногами на кровать. Пока мама общалась с кляузницами, я в кровь изгрызла на руках ногти. Ожидание утомляло, и я на цыпочках добралась до двери и, приложив ухо, стала подслушивать.
За своими следите! обрезала мама все доводы женщин и закрыла дверь.
Услышав приближающиеся шаги мамы, я запричитала: «только бы не сюда, только бы не сюда». И шаги пронеслись мимо детской. А когда я услышала, как мама закрыла дверь в свою комнату, прислонилась лбом к стене и, успокоившись, выдохнула.
***
На следующий день после эмоциональной встряски у меня разболелась голова. Я встала с постели, быстро застелила ее и вышла в коридор. Обычно я не вставала так рано, но голова она так трещала, что не было сил даже лежать.
Ты на работу? спросила я, увидев в прихожей маму.
Да. Ты приберись давай. Чтобы вся квартира блестела. И поесть приготовь. Из дома никуда не выходи. Ходишь позоришь меня.
Мама, в доме ведь чисто, генеральную уборку в выходные делали
Что сказала? удивленно обернулась мать.
Ну просто у меня очень болит голова, мне плохо.
Быстро пошла и навела порядок! сорвалась на крик она.
Я не буду, мне плохо! я тоже повысила голос.
Мама вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. Я начала жалеть о своем протесте, понимая, что ничем хорошим это не закончится, но моя голова она просто раскалывалась
Мама повесила сумку на вешалку и молниеносно бросилась ко мне, схватив за волосы, она потащила меня в комнату. Протащив через всю спальню, свободной рукой она начала вытаскивать ящик серванта. Тот не поддавался. Тогда она отпустила мои волосы, и я упала на пол. Ползком добравшись до противоположного угла, я попыталась подняться, но в тот же миг над моей головой пролетел громоздкий ящик, в котором хранились школьные принадлежности.
Все содержимое ящика валялось у матери в ногах. Я испуганно встала и посмотрела на ящик, который по счастливой случайности не прилетел в мою голову. Ударившись о стену, угол у ящика отломился.
«Она ведь могла меня убить!» подумала я.
Тварь такая! прошипела мать и, пройдясь по школьной канцелярии, вышла из спальни. Прежде чем выйти из квартиры, она крикнула: «Теперь тебе есть чем заняться!»
Я села на пол, обняла колени и просидела так до тех пор, пока не вернулась из школы Нина. Зайдя в комнату, она окинула взглядом погром и, посмотрев на меня, молча закрыла за собой дверь.
Глава 3
Несколько месяцев я просидела под домашним арестом. Читала книги, занималась уборкой и ходила исключительно в школу.
Привет, поздоровалась со мной Тоня, когда мы столкнулись у тропинки, ведущей к зданию школы.
Привет, я огляделась по сторонам, чуя неладное. Тоня никогда в жизни со мной бы не поздоровалась.
Бывшая подруга обернулась и кому-то махнула рукой.
«Ну сейчас начнется». К нам тут же подбежали Женька и Танька. Женька с ходу толкнула меня, и я, не удержавшись, рухнула в сугроб. Девочки, смеясь, побежали в сторону школы. «Еще легко отделалась», отряхиваясь, думала я.
Зайдя в класс, я осмотрелась: четверка сидела во втором ряду, занимая третью и четвертую парты. Увидев меня, они дружно рассмеялись.
Можно выйти? я подняла руку, привлекая внимание учителя, примерно на середине урока.
Выйди, только быстро.
Я поднялась из-за парты и посмотрела на Тоню. Как только она поймала мой взгляд, я улыбнулась ей и вышла из кабинета. По широким ступенькам я спустилась на первый этаж, в гардеробную. Пожилая женщина, которую все учащиеся за глаза называли гардеробщицей, мыла полы в холле. Она, на мое счастье, не заперла дверь на ключ.
Вынув из кармана лезвие, которое в последнее время я всегда носила в портфеле, я вдоль и поперек иссекла оранжевого цвета пуховик, принадлежащий Тоне. Убедившись, что гардеробщица меня не засечет, я выскочила из гардеробной и понеслась на второй этаж.
Вернувшись в класс, я снова достала лезвие и, подойдя к парте Тони, бросила его ей на тетрадь. Бывшая подруга подняла на меня глаза.
Будет хуже, если ты продолжишь на меня спускать своих псин.
Лика, услышала я спокойный голос учительницы, в чем дело?
Ни в чем, пожала я плечами, вернула Тоне карандаш, ответила я и прошла за свою парту.
К вечеру я ждала, когда мать ворвется с кипятильником в руках и начнет меня избивать. И она ворвалась. Она хлестала меня наотмашь, а я, перед тем как шнур коснется моей кожи, слышала, как он рассекает воздух. После этого, схватив за волосы, мама потащила меня вдоль по коридору.
Мама, мне больно! кричала я, цепляясь за ее руку, пытаясь хоть как-то ослабить хватку. Отпусти меня!
Но мать продолжала меня тащить, не обращая внимания на крики. Дотащив до ванной комнаты, она открыла дверь и швырнула меня на пол.
Подумай, сволочь, над своим поведением! зло выкрикнула она и закрыла дверь снаружи.
Я тут же подскочила и бросилась к двери, навалилась всем телом и попыталась ее открыть. Увы, дверь не поддавалась.
Ну ты хоть свет включи, продолжала плакать я.
Поняв, что матери рядом нет и кричать бесполезно, я открыла кран, попила воды и умыла лицо. Затем залезла в ванну и, приняв удобную позу, закрыла глаза. «Зато не избила», на лице появилась довольная улыбка.
Проснулась я от холода. Вылезла из ванны и подошла к двери, прислонила ухо и прислушалась. В квартире стояла гробовая тишина, из-под двери не просачивался свет, а значит, была глубокая ночь, а про меня, видимо, забыли.
Мам, тихо позвала ее я. Мама, ты забыла меня выпустить, я замерзла.
Но никто не отзывался. Я не стала рисковать и будить ее. Нащупав стиральную машинку, я вынула все грязное белье, что находилось внутри, и бросила на дно ванны. Так же, на ощупь, я пыталась найти хоть какую-то более или менее теплую одежду. Никак не могла определить, что за вещь в моих руках и кому она принадлежит. Ощупав ее, я поняла, что это кофта. «То, что нужно». Надев ее, я нашла носки. Потрогав их, я поняла, что они разные, но это было неважно. Натянув носки на ноги, я снова легла в ванну. Вытащила из-под спины какую-то тряпку и, потеплее укутавшись, снова провалилась в сон.
Разбудил меня внезапно включенный яркий свет. Я услышала звук открываемой щеколды.
Вставай, в школу опоздаешь, сказала мама.
Поднимаясь, я ощутила боль. Осмотрела свои ноги и увидела красные полосы следы от кипятильника. Подобные неприятные ощущения были в области спины и на руках. Я сняла кофту, руки были в таких же полосках.
Бросив кофту в машинку, я сняла носки. Туда же последовало грязное белье, вынутое из ванны.
Зайдя в спальню, я прошла к зеркалу и взяла расческу. По опыту уже знала расчесать волосы будет сложно. Любое прикосновение к голове вызывало жгучую боль.
Тебя расчесать? спросила Нина.
Я не буду расчесываться. Соберу волосы и заколю крабом.
Я делала так постоянно, когда мать таскала меня за волосы.
В школе, на мое удивление, все было спокойно. Тоня смотрела на меня исподлобья, но ничего не сказала. «Вот и замечательно», подумала я и села за парту.
***
К четырнадцати годам у меня появились подруги: Катя, Алена, Вероника и Лиза. Мы проводили очень много времени вместе. Гуляли по городу в поисках приключений, ходили на дискотеки, собирались с ночевками друг у друга. Позже научились курить и начали выпивать. Наша компания состояла из пяти человек, и мы действительно были неразлучными подругами.
Тоня была единственной, с кем я по-прежнему не общалась. Она усердно делала вид, что меня не существует. За исключением тех моментов, когда время от времени натравливала всех девочек в классе на меня.