Закуривай, чего уж, Виктор Степанович неожиданно вспомнил о своем обещании бросить курить: «Мало ли я таких обещаний давал? Но то странно, что когда я курю сам, то об обещаниях не впоминаю».
Он вздохнул и потянулся к бутылке.
Погодь, чутка, Сеня придержал его руку. Так, Жора, что ты там говорил про пятиминутную готовность автомобиля? Дезинфекцию и как там его сделал?
Профилактику, вздохнул Жора, Ну я пошел, он нехотя одел куртку, взял со стола кусок булки с салом, положил сверху кусок колбасы и взялся за ручку двери, Примерно через пять минут выходи, все будет в ажуре.
Сеня скривил уголок рта и кивнул Виктору Степановичу:
Что ж, теперь наливай, отец. Пару рюмок успеем пропустить. Кстати, отличнейший самогон! Не поделишься рецептом?
Это не мой. Свояк с Черемхово привозит. Сам я делать не умею. Брался, да все не то получается. А тут родственная душа заглянет на огонек, да подкинет аква виту вместе с молоком и хлебом.
Аква? Ого, латынь!
Я почем знаю? Свояк так называет. Может это сорт самогона или название такое
Название, наверное. И часто свояк заглядывает?
Частенько. У него ведь бизнес. В одном месте покупает, а в городе перепродает. Спекулянт, как когда-то говорили. Сейчас бизнесменом кличут. Говорит, что очень уважают самогончик городские.
Еще бы! Мы бы тоже уважили, да где взять. Поделись секретом, отец!
Да какой секрет! Но я и не знаю толком. Мне оно к чему? Свояк говорит, что берет в Черемхово, а где там После въезда третий дом налево али четвертый? И бабку Ефросинией звать Или Акимовной.
Ценные сведения. Но, все равно, спасибо. А по этой дороге мы выберемся?
Раньше можно было. А теперича и не знаю. Хотя, что я говорю свояк же заезжает, значит можно как-то. На такой машине, как у тебя точно можно, зачем тебе вообще дорога?
Снаружи раздались несколько коротких гудков в ритме кричалки спартаковских болельщиков. Похоже, что Жора управился с поломкой досрочно.
Ну, давай на посошок и я побег, Сеня, не дожидаясь реакции хозяина, плеснул по рюмкам и ухватил соленый огурец. Будем!
Торопитесь все, торопитесь, проворчал Виктор Степанович. Есть ли толк в спешке?
Толк всегда есть. Только он не всегда сразу становится очевиден, туманно сказал Сеня, накинул куртку и уже в дверях помахал рукой, Продукты оставляю в благодарность за гостеприимство. Счастливо оставаться!
Виктор Степанович выглянул в окно. Грузная машина фыркнула сизым выхлопом, выбросила песок из-под колес, отчего ее чуть повело юзом, и быстро покатила вдоль железки, а через несколько секунд исчезла за ветками молодых елей, пристроившихся вдоль дороги.
Гости не часто баловали этот переезд своим посещением. Виктор Степанович мог по пальцам перечислить появление незнакомцев, особенно после открытия объездного пути. Разные люди появлялись. Охотники, грибники, строители вот, недавно давеча были Но историки?
Тоже мне, историки! рассудил Виктор Степанович и выкинул из головы мимолетных гостей.
О них лишь раз вспомнил через пару дней. И то, только после того, как подкативший свояк обратил внимание на новую пепельницу жестянку из под шпрот.
Ого! удивился он, Да у тебя, Степанович, никак гостил кто? Или с проводниками проходящего сторговался?
Полно тебе, Макарыч. Сам знаешь, что поезда тут остановку не делают.
А как же тогда? На ходу тебе банки кидают?
Да с чего ты взял, что это с поезда? Гости у меня были Нежданные. Закатили намедни на машине, что побольше твоей раза в два будет, вот и посидели с полчаса , пока машину они чинили. Под твой самогон посидели, кстати.
Ну, если под мой самогон, тогда ладно А чего хотели?
Поймешь разве? Одни дорожниками сказываются, эти вот, историками какими-то. А, по-моему, все одно искатели они колчаковского золота, вот что я думаю. Все ездят и вынюхивают, высматривают чего. Зря, что ли, на таких огроменных машинах ездят? Таким любые дороги нипочем. Тебе, Макарыч, на такую в жизнь не скопить.
А оно мне надо? Толку-то от того, что она поболее моей будет? Да я, если хочешь знать, на две таких, как у меня, заработал. А меня еще и первая устраивает.
Машина у свояка была хорошая. Настоящий японец, сделанный, как он говорил, японцами для внутреннего рынка, а оттого с любовью и высоким качеством, как и все, что делается для себя любимых. Ну и что такого страшного, что правый руль? Дело привычки! Таких машин в Забайкалье больше половины автомобильного парка. Цена плюс качество, как любил говаривать сам Макарыч, это самые главные слагаемые, что ведут к коммерческому успеху. Под этим словом он мог поклясться, как успешный продавец самогона.
Вот, попробуй новинку, Макарыч приволок из машины большую спортивную сумку, расстегнул молнию и последовательно извлек четыре бутылки, А посуду я попрошу обратно.
Куда ты столько притащил? Мне и за месяц столько не выпить!
Бери-бери! Ты, как я вижу, становишься полноценным станционным смотрителем. Начал уже принимать и отпаивать путников.
Какой еще станционный смотритель? Глаза разуй нет здесь станции никакой.
Это я так Слово хорошее и тебе соответствует. А вообще, классику надо читать. Лермонтова там, Пушкина
Свояк, а ты часом не того не начитанный уже приехал? То-то я чувствую, что духом культуры от тебя за версту несет.
Здесь русский дух, здесь русью пахнет!
Только настоянным на спирту, почему-то.
А как же иначе? Я ведь когда самогон покупаю, сначала пробу снимаю. Потому как к бизнесу подхожу с заботой о клиенте. И если мне попытаются продать дрянь какую, так лучше учую это я, а не мой покупатель. Бизнес это в первую очередь репутация!
То ли в этот раз свояк перебрал, снимавши пробу, то ли самогон был слишком хорош, но в дорогу он в этот день не отправился. Ну перебрал человек, с кем не бывает? Не для себя же старался, а покупателей ради. Виктор Степанович положил его на лавке, а сам отправился спать на печку, благо места в доме на двоих хватало с лихвой.
Свояк уехал на следующее утро, а у Виктора Степановича жизнь опять вошла в привычную колею размеренных будней. Двух, произошедших друг за другом событий, было даже многовато для дней, наполненных одиночеством. Но произошедшие вскоре события затмили их, заглушив своей ошеломительной яркостью, и закинули пылиться на дальние полки далеко не молодой памяти.
2. Гости из прошлого
Этот день для Виктора Степановича начался раньше обычного. Пара рюмок нового самогона, принятых накануне в качестве снотворного, легли не особенно удачно, подарив наполненный кошмарами сон и ощутимое похмелье с утра. Организм настоятельно требовал принять чего-то ответного в качестве контрмеры. Взвесив все «про и контра» между огуречным рассолом и опохмелочной стопкой и не придя к консенсусу, выбор был доверен интуиции, которая явно склонялась в пользу последней.
Значительное улучшение самочувствия и подъем духа убедили Виктора Степановича, что решение довериться подсознанию было правильным. Часы показывали всего лишь шесть утра, но досматривать ночные кошмары желание уже пропало. Однако и полюбоваться на рассвет тоже не удалось за окошком словно натолкали ваты, да так густо, что, казалось, открой форточку, и ее будет полный дом. В этот раз туман явил себя во всей красе и, судя по его плотности, отступать не собирался.
Погода меняется, потер виски Виктор Степанович, Вот и потому и давит голову, а я, по-дурости, на самогон грешу
Рекламацию свояку он решил не предъявлять. Для убедительности выводов относительно плохого качества напитка требовались дополнительные экспериментальные исследования. В принципе, можно было этим и заняться, но Виктор Степанович, прежде всего, был человек дела. Ведь как-никак, а встречать московский скорый кому-то надо.
Чтобы не смущать себя оставленной на столе бутылкой, он выглянул за дверь. Раскинувшийся повсюду туман сразу же лизнул его в щеку холодным влажным языком, дарую предрассветную бодрость.
«Даже умываться не надо», подумал он, захлопывая дверь перед носом этого утреннего зверя.
Взгляд его снова уперся в бутылку, но теперь он уже решительно подошел и убрал ее в ящик под столом. Подумал. Достал, налил стопку и, после этого, снова спрятал ее под стол. «Теперь правильно», заключил Виктор Степанович и, в предвкушении, открыл холодильник, чтобы поискать что-нибудь на закуску.
Длинный паровозный гудок прозвучал подобно грому от ударившей из холодильника молнии. Виктор Степанович замер, не сколько оглушенный, сколько ошарашенный, и не верил своим ушам. Он некоторое время тупо смотрел в холодильник, а потом резко захлопнул дверцу, как будто это могло заставить замолчать резкий басовитый звук.
Его сознание не могло взять в толк появление такого гудка. За все время службы на железной дороге, Виктор Степанович мог различить по звуковым сигналам не только марку тепловоза, но и разницу в буксируемом составе. Но то, что он услышал, не соответствовало никакой современной категории. Нет, по молодости ему не раз и не два приходилось слышать что-то подобное, но сейчас это могло быть вызвано разве что странностью рассудка, повернувшегося от реальности в мир воспоминаний.
Поэтому, абсурдная мысль хлопнуть дверцей холодильника, чтобы унять звуковую волну неизвестной природы, в тот момент показалось совсем не абсурдной.
Только когда дверца уже была закрыта, а звук продолжал терзать барабанные перепонки, Виктор Степанович сообразил, что источник его, чтобы это ни было, на железной дороге, а вовсе не в его доме.
Накинув по привычке служебную куртку, он выскочил из дома в чем был в вытянутых на коленках трениках и шлепанцах на босу ногу.
Разрывая ватную перину тумана, расшвыривая ее остатки шумным дыханием, в клубах пара, на него шел, замедляя ход, самый настоящий паровоз. Рельсы гудели, передавая земле дрожь многотонного колосса, пар валил из трубы и из-под огромных черно-белых колес, по которым двигались длинные стальные дышла, словно жвала гигантского насекомого. Стальная махина надвигалась с неотвратимостью пародышащего дракона.
Бог ты мой прошептал Виктор Степанович и непроизвольно сделал шаг назад.
Шлёпанец зацепился за выступающий из земли камушек и съехал с ноги. По инерции, голая ступня ступила на мокрую холодную траву, что, впрочем, осталось незамеченным.
Наконец паровоз встал, окутавшись паром, а паровозный свисток издал три коротких пронзительных свистка. Дым из трубы потащило на землю, и вокруг сразу распространился характерный запах костра.
За черным цилиндром парового котла виднелась будка машиниста, за ней тендер с углем, а еще дальше в белой завесе проглядывали несколько вагонов. Было непонятно то ли вагонов всего несколько, то ли остальные были скрыты в залатавшем свои прорехи тумане. Конструкцией они были незнакомой, похоже, под стать раритетному паровозу. Над крышей одного из них развевалось сразу несколько флагов, разной расцветки.
«Праздник что ли какой? подумал Виктор Степанович, присматриваясь к полотнищам. Так непохоже Белое полотнище с красным солнцем это Японский флаг, сообразил он, Триколор неправильный это Французский, со звездно-полосатым понятно. Какой там еще, Британский? Куда же без него!»
Международная делегация какая в Иркутск едет? предположил он и вспомнил о желтом флажке.
Извлек его из кармана, расправил плечи И только сейчас до него дошло, что ниже форменной куртки вид у него, как бы помягче выразиться не деловой.
Ах ты ж, незадача какая, раздосадовано почесал он флажком в затылке, Так перед иностранцами опростоволоситься!
Виктор Степанович хотел дать деру и скрыться от позора в своем доме. Хотя бы на время, чтобы переодеться. Но изменившаяся ситуация такой возможности ему не предоставила.
Эй, любезнейший! со стороны вагонов уже успел спуститься первый пассажир и бодрой походкой шел к нему, придерживая рукой фуражку.
Был он среднего роста, не худощав, но весьма подтянут. Шашка на боку и кобура на поясе выдавали в нем человека военного они, да фуражка с черным околышом сразу бросились в глаза Виктору Степановичу. Уже успокоившись, он отметил зеленый френч с погонами, бордового цвета галифе и черные сапоги. Все это сидело ладно на владельце, выдавая его неустанную заботу о своем внешнем виде. Вот только форма выглядела странновато. В бытность своей армейской юности ему тоже довелось поносить сапоги и галифе. И пусть сапоги были кирзовые, а не яловые, но галифе малиновым не было никогда. Еще смущал черный околыш на фуражке и шашка прямо персонаж для «Свадьбы в Малиновке».
Но разве сейчас уследишь за военной модой? Вот взять, к примеру, только такой атрибут военной формы, как погоны. Погоны были в царской армии, при Советской власти трансформировались в кубари на воротнике, потом вернулись на свое место, недавно переползли на пузо, а сейчас, говорят, снова вернулись на плечи. Чего уж удивляться всей прочей амуниции?
Процесс созерцания эволюции военной моды был прерван самим военным:
Любезнейший, повторил тот, приблизившись, Где я могу отыскать начальника станции?
Какой станции? опешил Виктор Степанович.
Как какой? удивился военный, Здесь же должна быть станция Или мы ошиблись местом? он растерянно оглянулся в сторону паровоза, пытаясь разглядеть кого-нибудь в будке машиниста. Все этот чертов туман!
Было видно, как из вагонов выгружались люди в форме, подобной той, что была на собеседнике. Даже до сюда долетал их громкие слова и смех. Видно было, что остановка планировалась не на пять минут.
«А как же скорый? Виктору Степановичу хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что перед ним не сон. Тут же такая трагедия будет!»
Прошу прощения э-э-э
Поручик Климов, Сергей Яковлевич, к вашим услугам, козырнул офицер.
Очень приятно. То есть не очень Нет, я не то хотел сказать. Здесь должен пройти пассажирский скорый из Москвы! Уф-ф, выдохнул Виктор Степанович.
Не беспокойтесь, отмахнулся поручик, Дальше Нижнеудинска никого не пропустят. Да и какой скорый из Москвы? Бронепоезд от атамана Семенова прорвался бы, да что-то не торопятся казачки наши.
О чем речь? к ним неспешно подошел коренастый военный с красным лицом и загнутыми на гусарский манер усами.
О станции, господин штабс-капитан! доложил поручик.
Что с ней не так?
Ее нет.
Как это нет? А что я буду докладывать Верховному? Вы хорошо подумали, поручик?
Хорошо, господин штабс-капитан. Можете сами убедиться.
Не понял штабс-капитан прошагал мимо и выглянул вдоль рельсов, пытаясь рассмотреть что-нибудь вдали. Тщетно. Ватная перина тумана легла плотной завесой, скрыв пути через сто метров.
Странно, он потрогал навес, под которым встречал поезда Виктор Степанович. А это что такое? Разве не здесь дежурный по станции встречает прибывающие составы?
Я, конечно, извиняюсь, подал голос Виктор Степанович, Но это место для меня.
Ему ужасно не хотелось встревать в разговор двух офицеров, но, что поделать! До него так или иначе они бы добрались в своих поисках.
А вы кто таков будете? штабс-капитан наконец обратил внимание на невзрачного седого человека рядом с ними.
Виктор Степанович гордо выпрямился и отчеканил:
Станцион Тьфу ты! Дежурный по переезду, Виктор Степанович Анисимов!
Поди ж ты! Так значит должность ваша при станции, а станции, говорите, нет! Признавайтесь, что с ней произошло? Партизаны?