Старший сын унаследовал семейную обеденную и отцовскую любовь к мясным пирогам. Средний просто любовь к готовке и открыл закусочную. А младший готовить не любил и потому спрятался от отцовской слабости в сыскном деле, дослужился до главы отдела убийств и крайне редко, лишь в беспокойное время и только перед сном, позволял себе ровно семь капель. И хотя спустя несколько лет понял, что гиблый отцовский гнус его не коснулся, семь капель стали традицией.
И знаком: если выпьет ночь спокойной будет, а если что-то мешает то что-то случится. И сейчас Рьен смотрел на рюмку с отцовской настойкой и понимал: рано, хоть и глубоко за полночь. И предчувствие ни разу его не обмануло. Ни разу за почти двадцать лет работы.
За окном сонно бродили призраки дождя, то в стёкла стучась, то по крыше. Рьен невольно прислушивался, но опустевший дом не издавал ни звука, кроме еле слышного тиканья часов в гостиной. Недавно но опустевший. И за пять лет он так и не привык к его унылой и напряжённой тишине.
Когда у жены и дочки открылась внезапная непереносимость сырости обе начинали задыхаться, лекари лишь развели руками и посоветовали сменить климат. Рьен увёз семью на юго-восток Севера в крохотный городок Тихополье, откуда до ближайшего мелкого притока реки Говорливой надо было добираться больше суток. Снял домик, попытался обжиться, порадовался вернувшемуся здоровью любимых девочек и спустя луну запросился обратно. И денег глава сыскного отдела, конечно, зарабатывает больше сельской ищейки, и без дела Рьен не мог. Задыхался.
На том и порешили. И на лето жена привозила детей в Семиречье. И двое старших мальчишек на каникулы приезжали (их сырость не коснулась, но на семейном совете было принято детей не разлучать, плюс занятость у сыскников такая, что не до присмотра). И денег хватало. И любовь не угасала. Но каждый раз ему заново приходилось привыкать к опустевшему по осени дому. Как жёлтые листья по ветру так и мёртвая тишина после весёлого детского гомона.
В дверь вежливо, но настойчиво постучали.
Рьен поставил рюмку на стол, встал и запахнул домашний халат. Вот оно и случилось то самое что-то Он торопливо вышел из кухни в тёмный коридор и в несколько шагов добрался до входной двери. Кого принесло на ночь глядя, его не интересовало. Рьен сразу открыл дверь и ничуть не удивился, увидев невысокую фигурку, закутанную в длинный песочного цвета плащ с восемью щелями карманов вместо обычных двух.
Матушка Шанэ, он улыбнулся и посторонился. Доброй ночи. Никак вам опять не спится?
Да будь ночь доброй, конечно, спала бы, благодушно отозвалась матушка, проходя в дом и скидывая капюшон. Вдоль узкого смуглого лица зазмеились, выбившись из пучка, смолянисто-седые прядки. Но дела, дорогой мой, дела. К несчастью, наши с тобой общие.
Прошу на кухню, Рьен указал направление, но больше по привычке.
Ибо вот уже почти двадцать лет матушка Шанэ прибегает к нему недобрыми ночами с делом. И тоже никогда не ошибается.
Заходи, сынок, не стесняйся, матушка обернулась на закрытую входную дверь и пояснила для Рьена: Убили ночью мальчонку. Вот, привела.
Где? подобрался сыскник. Кого?
Погоди, милый, попросила она и снова глянула на дверь, терпеливо повторив: Заходи, Дьёр. Мастер Рьен в вас, призраков, верит.
Почти, шёпотом поправил он.
А сам быстро перебрал в памяти все известные имена.
На Севере было дурным тоном и нехорошим поверьем носить одинаковые имена. Считалось, что при совпадении имён ребёнок разделит силу и судьбу с кем-то, не принеси реки, незнакомым и непонятным. Похожие да, случались, от умершего предка унаследовать запросто, одинаковые иметь нет. Зато фамилии были простые и зачастую одинаковые у половины семиреченцев, поэтому использовались редко. (Или же поверье возникло из-за распространения одних и тех же фамилий.)
Так, Дьёр, Дьёр Звучало знакомо.
Это не поэт, часом? Рьен тоже посмотрел на дверь. Конечно, никого не увидел, но он действительно верил в духов. Почти. Парень, ты не тот поэт, который в «Вестях Семиречья» так душевно про реки писал?
Ну наконец-то! улыбнулась матушка и повернулась к хозяину дома: Верно, сынок. Поэт. Незадолго до полуночи его столкнули в реку Лунную со Стеклянного моста. Или усыпили, или усталостью воспользовались не скажу. Но вот утонул парень с чужой помощью. Это я могу сказать точно.
Рьен всегда подозревал, что в сынки он не годится не такая уж у них с матушкой разница в возрасте, но давно смирился и привык: и к сынку, и к дорогому, и к прочему. Всё же почти двадцать лет в одной упряжке и за общими делами.
Река Лунная и Стеклянный мост, повторил он. На кухню прошу, матушка. Вы там всё знаете где кипяток, где кружки. А я сейчас.
И поспешил по коридору к кабинету. Третья дверь стол склянка с водой реки Чёрной второй стол, поменьше и свободный Это всё повторялось из ночи в ночь. Рьен привычно разбил склянку о крышку стола и произнёс над растёкшейся водой имя помощника:
Мьёл!
Вода отражением показала кровать и спящего (к счастью, в одиночестве, а то бывала и иная картина) помощника. После начальственного окрика Мьёл перевернулся на бок и сонно пробормотал:
Чего вам?
Мьёл служил при главе отдела убийств уже лет десять и был очень сильным колдуном, поэтому иногда позволял себе некоторые вольности.
Лунная, Стеклянный мост между Девятым и Шестым. Живо изучить, велел Рьен. И труп в реке найди на мосту парня недавно убили. Следов, скорее всего, никаких нет, но ты покопайся. Найди хоть что-нибудь.
Опять эта ваша ненормальная из чайной? Мьёл с ворчанием протёр широкое носатое лицо. Полчаса-час и нет следов, вы же знаете. И не жертва уже, а самоубийца. Или случайно утоп. Где я вам чего найду?
Ты уж постарайся. Я в тебя верю, снизошёл до льстивого начальник. Группу собрать?
Сам вызову, пробурчал помощник, лениво потягиваясь. Если надо будет.
Убитый Дьёр, ударил напоследок Рьен. Ты его стихи обожаешь.
Откуда вы знаете? покраснел Мьёл, и с постели его как ветром сдуло, лишь донеслось глухое: Считайте, я уже там!
Картинка пропала, и над столом поднялся чёрный пар. Рьен быстро переоделся в рабочее, сгрёб с соседнего стола подготовленные писчие принадлежности и поспешил на кухню. Мьёл найдёт. А если нет
Предыдущий глава отдела убийств, наставляя Рьена, сразу предупредил: призраков к делу не пришивать. Слушать матушку Шанэ можно и нужно, верить ей тоже. Но при этом обязательно находить то, что укажет именно на убийство любой след, любую мелочь. Иначе, несмотря на подробные рассказы матушки, закрывать дело с пометкой «случайная смерть». Ибо никто призраков не видел, кроме одной весьма странной чужеземки, в законах они не учтены и, да, к делу их пришивать нельзя.
И Мьёл что-нибудь да находил. А если нет они шли от обратного. Находили убийцу по объяснениям матушки Шанэ и указаниям жертвы, и колдун лениво бросал: «Ничего, сам скоро прибежит каяться». И ведь действительно прибегал.
Тем временем матушка обжилась на чужой кухне как на своей. Рьен знал, что она презирает северные чаи и носит с собой свои. А вместе с ними и волшебное блюдце для призрака (чашку в карман плаща не спрячешь неудобно). И именно в такие моменты он и начинал верить в призраков когда с блюдца исчезал чай, а на стене за пустым стулом появлялась чужая тень.
Итак, Рьен сел за стол напротив того самого «призрачного» стула и уже опустевшего блюдца, говори, парень. Кто таков, где жил, чем в последние дни занимался, что последнее запомнил?
Матушка Шанэ, в задумчивом молчании сидевшая рядом с призраком, встрепенулась. Тень шевельнулась, повернула курчавую голову к Рьену и послушно «заговорила». И матушка пересказала всё, что выудила из Дьёра накануне, плюс ещё кое-что по мелочи.
Что, совсем ничего подозрительного не заметил? поднял тёмные брови сыскник. За тобой явно наблюдали, отмечая все твои привычки, а ты?
А у него же вдохновение, грустно пояснила матушка Шанэ. Мимо знакомого в полушаге пройдёт не заметит. Его окликают а он не слышит. А когда доходит, что кто-то звал, оказывается, уже час с тех пор прошёл.
М-да Рьен цокнул языком и перебрал свои записи.
Тень понурилась. В окна с новой силой заколотил дождь, в очаге рассерженной кошкой зашипело пламя.
Значит, врагов нет, больших денег тоже нет, а из родных только некая тётка, подытожил хозяин дома.
Троюродная, уточнила матушка. Живая. А второй, тоже троюродной, давно нет, но родня-то у неё, поди, есть.
Найдём, задумчиво кивнул Рьен. Поговорим. А вы, матушка? Не поверю, что вы ко мне только с призраком. Вы всегда что-нибудь находите на месте преступления.
Она смущённо улыбнулась и показала шейный платок, который прежде прятала под столом.
В парке нашла, призналась виновато. В том, что на набережной на Девятом, недалеко от Стеклянного моста. Силой своей клянусь, сынок, он преступницей потерянный.
Сирень, принюхался Рьен. Жена одного моего подчинённого любит сиренью злоупотреблять. Однажды так надушилась, что мой отдел полдня чихал, хотя она всего-то на минутку забежала. Ввек не забуду. Уточню, где берёт.
Ну и, как Дьёр заметил, цвет нынче немодный, скромно добавила матушка Шанэ. Сейчас, поди, такой нигде не купишь. Трёхлетней давности вещь. Или очень бедна наша девица, если не может позволить себе новый платок, или приезжая и не знает, по какой моде одевается в этом году Семиречье.
Скорее, второе, сыскник снова принюхался. Мы не бедствуем, а в лавке для пробы так сильно не надушат. Хотя, он повернулся к очагу и рассмотрел затяжки на платке, девица может быть и не девицей. Вы ведь тоже не в модном цвете, а?
Ну, я это я, засмеялась матушка Шанэ. Я старая чудачка и люблю свои старые вещи. Чем вещь старше тем любимей и тем больше душу греет. Ой, сынок Да и сирень она тоже не для молодиц Но платок-то девчоночий, две мои младшие дочки в таких ходят. Он же тоненький совсем, для красоты. А мы, постарше, потеплее вещи любим. Или всё-таки приезжая. Не ожидала скорых холодов, да? матушка оживилась. Она обожала строить предположения. И денег лишних нет, чтоб купить потеплее. А сирень А ведь в лавках можно надушиться за деньги. Учти, сынок. Не на пробу чуть-чуть и бесплатно, а именно на день и за деньги. Это дешевле, чем целую склянку покупать, потому и в ходу. Слыхал о таком?
Найдём, повторил Рьен и положил шейный платок на стол, с такими-то приметами. А если платок речной воды не касался и в тумане не побывал, то мой колдун быстро след возьмёт.
Он внимательно посмотрел на тень на понурую курчавую голову. И мягко спросил:
Ещё что-нибудь добавишь?
Голова качнулась: нет.
Тогда я вас оставлю, Рьен поспешно встал. Побегу догонять своего помощника.
Конечно, бодро подскочила матушка Шанэ и остро глянула снизу вверх: В верхнем ящике комода, где у тебя чаи, белый мешочек с травами для семьи. Узнаешь, кто убил, заходи после девяти вечера. Чтобы Дьёр услышал. Тогда он сможет спокойно уйти в свою реку. А я тебе ещё чая целебного дам. Ты зря, сынок, стесняешься. Ведь помогает же? Да?
И ещё как, улыбнулся сыскник. Спасибо вам.
Жду, подмигнула она. И обязательно с подробным рассказом.
Сдаётся мне, вы уже всё знаете, заметил Рьен прозорливо. Кто, когда, за что
Ничего подобного я не знаю, разгладила подол платья матушка. Я сильна в поисках и предположениях, а вот правда от меня всегда прячется, и торопливо, шёпотом: Ну хоть подскажи, сынок! Ни денег у мальчика, ни дела, до зависти прибыльного, ни жены-красавицы Ну за что?
Рьен глянул на свои бумаги, на тень и тихо ответил:
Если у парня нет больших денег, это не значит, что та же его троюродная тётка нищая. И имеет прямого наследника. Но это только одна из версий, матушка. Чаще всего убивают или из-за денег, или из-за вражды, или, так сказать, по любви, или по случайности-глупости. Я всегда начинаю с денег, и в большинстве случаев первопричина именно они.
* * *
Беспокойный дождь шёл третий день то мелко-мелко, почти не мешая, то хлёсткими злыми потоками, загоняя прохожих под крыши. Лишь реки радовались дождям шипели, вскипали, вставали на дыбы, бились в каменных берегах. И в такую погоду только работники Речного ведомства и отдела наблюдения не сходили с набережных, постоянно замеряя уровень воды. Наводнения в Семиречье были редкостью реки любили жизнь и живых, но случались.
Он придёт, матушка Шанэ подлила Дьёру чая. Не переживай, сынок. Скоро придёт. И ты обретёшь покой.
И не только мастер Рьен, подумала про себя матушка. Но об этом она пока не говорила. И не была уверена до конца, и не хотела портить возможный сюрприз.
Поэт взял чашку и грустно глотнул чаю. Он давно и сильно хотел удрать от опеки, но не выходило. И матушка запретила («Здесь, сынок, ты силу рек не впитаешь, и губительные изменения в тебе не начнутся. Сиди»), и чайная не отпускала. В прямом смысле слова. Войти в неё сквозь стены получилось, а вот выйти уже нет.
Часы пробили девять, и в дверь постучали. Дьёр с матушкой одновременно выдохнули. Развлекать нервного призрака та ещё забота.
Вот видишь! просияла она и крикнула: Открыто!
Хотя на двери висела иная надпись «Закрыто».
Мастер Рьен вошёл в чайную и затоптался на пороге. Вода стекала с его заколдованного плаща ручьями, но сам сыскник был сух и свеж. И очень доволен.
Нашли, торжественно сообщил он с порога.
Сейчас чаю принесу, засуетилась матушка Шанэ. За это надо посидеть.
Отдельные чашка с чайником для живых, отдельные для мёртвых. Подобным образом стол накрывался много раз, но Рьен отчего-то до сих пор не привык сидеть за одним столом с призраком и с двумя чайниками, и с чашками из разных наборов.
Матушка глотнув чаю, Рьен с укором посмотрел на хозяйку чайной.
В его горячем питье явственно ощущалась капля мятной настойки.
Это не я, весело заверила она. Это то, что тебе сейчас нужно. Расслабься, сынок. Рабочий день закончен, а до дому тебе от меня всего-то через мост. Пей. И рассказывай. Извёлся же парнишка-то, и шёпотом добавила: И я тоже.
Рьен сделал несколько мелких глотков, дождался, когда опустеет вторая чашка и на стене появится размытая курчавая тень, и неспешно, обстоятельно поведал о том, что им с помощниками удалось раскопать.
История убийства несчастного поэта была проста и горька, как сырой осенний вечер.
Та сама живая троюродная тётка собралась отчаливать в мир рек. Это молодые не понимали, что их может внезапно унести несчастным случаем или болезнью, а старики ощущали скорую смерть, слышали во сне зов своей реки и понимали, что вот-вот увидят Призрачный причал, а Лодочник протянет им руку, помогая попасть на борт своего судна.
Почуяв отбытие, тётка богатая вдова успешного торговца занялась поисками походящих наследников. У неё было три дочери, но муж перед смертью завещал передать значительную часть своего состояния парню. Будут внуки в семье наследство останется, а нет так у него, торговца, братья были по другим родовым веткам. Но уж если и там мальчика не найдётся, то тогда ладно, тогда между дочками всё поделить.
А у дочерей были только девочки у всех троих. А тётка очень любила мужа, чтила его память и делать вид, что не нашлось мальчика, не собиралась. К тому же они с ним из одной реки из Говорливой. И встретит он её и что она скажет, как оправдается, если волю не выполнит?
Тётка, сама проживающая в недельном пути от Семиречья в крупном городе Севера под названием Лиховодье, наняла вневедомственных сыскников, и те взялись копать. И выяснили, что по ветке мужа есть целых два парня троюродной линии, но всё же. Развели родню когда-то по разным берегам жизненные обстоятельства, но для тётки это препятствием не стало.