Хорошо жили, сытно! говорил он о годах, проведенных в Советской Гавани.
Вскоре им удалось получить участок под строительство собственного дома на окраине города, в поселке Курикша бывшей Японской Бухте, переименованной в честь красного партизана Петра Курикши. Весь участок был занят вековыми деревьями, которые надо было срубить и вывезти собственными силами. Двенадцатилетний Коля с мамой вдвоем валили деревья, корчевали пни и сами строили свой небольшой домик. «Колька был ловкий, как кот! вспоминал о себе в третьем лице Батюшка. Возьмет одноручную пилу и карабкается вверх по стволам. Опилит там наверху крупные ветки, а мама их внизу собирает». «Домик построить несложно, говорил он. Мы с мамой всё вдвоем сделали сами. Поставили четыре пенька по углам, на них сверху стали класть бревна, потом крышу. Печку сами сложили, глиной обмазали».
Домик, построенный Колей Байбородиным и его мамой в районе бухты Курикши. Совр. вид
В этом строительстве им помогал добрый друг, которого послал одинокой матери с сыном Господь. Егор Тихонович Шелестов, полюбивший юного Колю, давал им свою лошадь, чтобы возить строевой лес, и этим очень облегчил их работу. Егор Тихонович был благочестивым крестьянином родом из-под Царицына, в советское время переименованного в Сталинград. Глубоко религиозный, он очень любил духовные книги, всю жизнь искал и читал их, успев собрать довольно большую библиотеку. Именно из-за нее его и решено было арестовать как человека, ведущего на селе «религиозную пропаганду». Однако нашлись добрые люди, успевшие предупредить Егора Тихоновича о готовившемся аресте. В одну ночь он погрузил свое духовное сокровище книги на телегу, взял семью и отправился в далекий путь, приведший его на самый край света в Советскую Гавань.
Познакомившись здесь с Пелагеей Максимовной и Колей Байбородиными, он узнал в них близких по духу верующих людей, с которыми мог разделить общие интересы. Можно сказать, что Егор Тихонович заменил Николаю отца, который так рано ушел из жизни их семьи. У Егора Тихоновича был сын, которого тоже звали Николаем, всего лишь на год старше своего тезки. Два Николая очень близко сдружились и стали друг для друга словно бы родными братьями. Кроме Коли в семье Егора Тихоновича была еще младшая дочь Раиса 1930 года рождения. Человек добрый и душевный, Егор Тихонович во всем старался помочь и поддержать таких же, как он, беженцев от гонений новой власти. В его лице одинокие мама с сыном нашли духовного друга и доброго советчика. И что особенно важно, Егор Тихонович делился с ними своей драгоценной библиотекой, давая из нее Коле книги для чтения.
В это время происходило духовное созревание Николая, в сложные отроческие годы закладывался фундамент его будущей духовной жизни и мировоззрения. Заканчивалась объявленная в СССР «безбожная пятилетка», к концу которой само слово «Бог» должно было быть забыто на всем пространстве страны «победившего атеизма». Храмы, за малым исключением, были закрыты и либо разрушены, либо превращены в клубы, склады и прочие государственные учреждения. Ни во Владивостоке, ни тем более в Советской Гавани не осталось ни одного действующего храма. Священника здесь можно было встретить только в каком-либо из исправительно-трудовых лагерей, где их было множество но по другую сторону заграждений из колючей проволоки.
В таких обстоятельствах единственным духовным наставником для юного Николая стала его верующая мама. Она всеми силами старалась воспитать в благочестии свое единственное вымоленное дитя. Будучи человеком прямым и даже строгим, Пелагея Максимовна держала Колю в ежовых рукавицах, с детства приучая к полному послушанию и ответственности за свои поступки. За любые шалости и проступки мальчика ждал от матери строгий выговор, и потому Коля рос очень послушным и серьезным, а любовь к маме единственному близкому человеку на земле заставляла его бояться чем-нибудь огорчить ее.
Еще в раннем детстве, когда маленький Коля жил в сибирской деревне вместе с мамой и бабушкой, проявилась его особенная духовная одаренность. Уже младенцем его волновали вопросы спасения души и вечной жизни. Сам Батюшка однажды рассказывал об этом своим духовным чадам, как всегда упоминая о себе в третьем лице, словно о другом человеке.
«Был один мальчик лет шести, вспоминал Старец. Он все приставал к бабушке и маме с вопросом:
А где ад?
Но те ничего не могли сказать. А как-то рано утром прибегает в комнату, где спала бабушка, и кричит:
Ну что же ты спишь! Там же люди!
Где? удивляется бабушка.
В аду люди! Я видел Матерь Божию! Она повела рукой, и земля расступилась. И я сам видел, как там много людей и как они страдают. Вставай, бабушка, не спи! Молиться надо!»[28]
Этим видением в ребенке уже тогда был предуказан будущий молитвенник за погибающие человеческие души, заложено направление его подвижнического пути.
Тем не менее в годы отрочества Коля оставался бойким и любознательным мальчишкой, успешно учился в школе и старался особо не выделяться среди других детей своим благочестием, что в те времена, конечно, было бы очень небезопасно. Но, чтобы заложенная с детства вера не выветрилась в ребенке с годами под влиянием светского окружения и в отсутствие церковной жизни, Пелагея Максимовна с двенадцати лет стала приучать сына к занятиям Иисусовой молитвой. Николай очень полюбил эту молитву, быстро привившуюся к чистому детскому сердцу и скоро принесшую ощутимые плоды. Даже внешне он тогда заметно изменился взгляд мальчика стал более глубоким и сосредоточенным, словно бы обращенным внутрь самого себя, в сердце. На всю последующую жизнь Иисусова молитва стала крепкой основой всей духовной жизни отца Наума.
Лишенные возможности посещать церковь, Николай и его мама молились вместе дома или собирались для общей молитвы в доме Шелестовых. Эти собрания были смертельно опасными если бы о них узнал кто-нибудь посторонний и донес в органы госбезопасности, то по тем временам такая общая молитва могла быть расценена как антисоветское собрание. Те же, кто принимал в ней участие, рисковали быть осужденными как члены подрывной антисоветской организации. В этом случае их ждали бы годы заключения в Колымских исправительно-трудовых лагерях. Но семьи Шелестовых и Байбородиных доверяли друг другу, чувствуя близких по духу и вере людей.
Коля Байбородин. Советская Гавань. Ок. 1939 г.
У Шелестовых будущий Старец открыл для себя сокровища духовной литературы Священное Писание, жития святых, патерики и сочинения святых отцов, которые Егор Тихонович позволял своим друзьям брать из его библиотеки на дом. Сама будучи малограмотной, Пелагея Максимовна заимствовала у Шелестова книги для своего сына, который очень полюбил это чтение. «Мама уйдет на работу, вспоминал Батюшка, а сама оставит мне книги. И я сижу дома и читаю. Очень я тогда полюбил чтение Священного Писания и житий святых».
Тогда же отец Наум самостоятельно освоил и чтение на церковнославянском языке, о чем сам позднее рассказывал в одной из своих проповедей-бесед: «Один человек вспоминал: когда он был юношей, лет шестьдесят-семьдесят назад, не знал он еще Евангелия. В то суровое время таких книг и нельзя было иметь, считались врагами народа, кто крест носил, иконы имел. Его мама попросила у соседа книгу, положила в ведро, прикрыла и так принесла домой. Это оказалась книга святителя Кирилла, патриарха Иерусалимского. Да только открыл он ее, а там всё пославянски. Цифр не было, ничего не мог понять. И стал разбираться. Некоторые славянские буквы похожи на русские. На месте, где обозначают номер страницы, стоят тоже славянские буквы, значит, ими обозначаются цифры. За несколько дней он разобрался, составил себе как бы азбуку, стал читать. Потом смог понять, как рассчитывать Пасху, и определил, когда будет Пасха в тот год. То есть у кого есть желание, трудолюбие, пусть не страшится: двух-трех дней достаточно, чтобы понять славянский язык»[29].
Батюшка всю жизнь был благодарен Шелестовым за их любовь и поддержку. Уже из Троице-Сергиевой Лавры он посылал другу детства Коле Библию и другие духовные книги, словно стараясь вернуть долг, ту духовную милостыню, которую он сам получал в семье Егора Тихоновича. После войны жизнь надолго разлучила их, и, когда Батюшка, спустя много лет, вновь смог отыскать Николая Егоровича, тот уже был парализован и лежал на смертном одре. Но, когда ему сказали, что пришло письмо от его старого друга, у него от радости просияли глаза. До конца своих дней Батюшка продолжал молиться за друзей своей юности семью Шелестовых.
Переезд в Киргизию
Мудрый Егор Тихонович успел оказать своим друзьям еще одно благодеяние, на этот раз вовремя данным добрым советом. Еще в 1939 году, когда Германия напала на Польшу, а Советский Союз занял ее восточные территории, Егор Тихонович понял, что скоро будет большая война. Отечески привязанный к Николаю, он сказал Пелагее Максимовне:
Смотри, начинается война. Ты Колю после школы отдай в военное училище. Пока он будет там учиться, будет считаться, что он служит в армии. А когда закончит глядишь, и война уже скоро кончится.
Этот совет оказался как нельзя кстати, показав, насколько проницательным, даже прозорливым человеком был простой верующий крестьянин Егор Тихонович Шелестов. Действительно, меньше чем через два года после сказанных им слов Великая война добралась и до Русской земли. Ее страшные сражения ежедневно уносили сотни и тысячи жизней. Миллионы солдат и командиров оказались во вражеском плену уже в ее первые месяцы, многие погибли в первом же бою. Молодой лейтенант, окончивший краткие трехмесячные курсы красных командиров, успевал провести на передовой в среднем не больше недели, прежде чем погибал, и на его место направляли нового. Не дольше была на передовой и жизнь простого солдата. В страшном жерле войны гибли молодые воины, еще вчера только окончившие среднюю школу.
Примечания
1
См., например: Словарь русского языка XIXVII веков. Вып. 1 (А Б). М.: Наука, 1975. С. 83; Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный вторым отделением Императорской Академии Наук. Т. 1. СПб., 1847. С. 26; Словарь русских народных говоров / Сост. Ф. П. Филинов. Вып. 2. М.; Л.: Наука, 1966. С. 5253; Срезневскiй И.И. Матерiалы для словаря древне-русскаго языка по письменнымъ памятникамъ. Томъ первый. А К. СПб., 1893. С. 4647.
2
См.: Даль В.И. Толковый словарь живаго великорусскаго языка. Т. 1. М., 1863. С. 34.
3
См.: Псковская вторая летопись (69136915 гг.) // ПСРЛ. Т. 5. СПб., 1851. С. 19.
4
См.: Веселовский С.Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М.: Наука, 1974. С. 20.
5
Сухих В.А. Воспоминания из недалекого прошлого Вилегодского народа. Котлас, 2010. С. 117.
6
См.: Лыков О.М. Звезда над Обью. Новосибирск: Новосибирское книж. изд-во, 2006. С. 8391.
7
Рачинский С.А. Сельская школа: Сб. статей. М., 1891. С. 45.
8
Сухих В.А. Воспоминания из недалекого прошлого Вилегодского народа. Котлас, 2010. С. 32.
9
См.: Метрическая книга о рождении, браке и смерти по Томской Духовной Консистории Николаевской церкви села Ордынского за 1907 год // Государственный архив Новосибирской области (ГКУ НСО ГАНО). Ф. 156. Оп. 1. Д. 792. С. 135 об. 136, запись 66.
10
См. там же. Д. 334. С. 58 об. 59, запись 243; Д. 456. Л. 4748 и 178, запись 126; Д. 626; Д. 704. С. 86 об. 87, запись 29; Д. 792. С. 184 об. 185, запись 127.
11
См.: Метрическая книга о рождении, браке и смерти по Томской Духовной Консистории Николаевской церкви села Ордынского за 1901 год // Государственный архив Новосибирской области (ГКУ НСО ГАНО). Ф. 156. Оп. 1. Д. 334. С. 27, запись 114.
12
Сеянка хлеб из просеянной муки, без отрубей, который в то время на селе считался изысканной пищей.
13
Лыков О.М. Звезда над Обью. Новосибирск: Новосибирское книж. изд-во, 2006. С. 165.
14
Там же. С. 179.
15
См.: Лыков О.М. Звезда над Обью. Новосибирск: Новосибирское книж. изд-во, 2006. С. 173.
16
См.: Лыков О.М. Ордынская хроника. Книга вторая. Трагедия и подвиг Ордынской земли. Новосибирск: Сибирское книж. изд-во, 2010. С. 4346.
17
Там же. С. 52.
18
Там же. С. 3435.
19
См.: Лыков О.М. Звезда над Обью. С. 173174.
20
См.: Лыков О.М. Ордынская хроника. Книга вторая. Трагедия и подвиг Ордынской земли. С. 57, 6061.
21
Там же. С. 4749.
22
Там же. С. 57.
23
Там же. С. 65.
24
Названия некоторых районов Владивостока происходят от небольших речушек, впадавших в воды Петровского залива. Имена эти звучат порою несколько необычно. Так, помимо Первой и Второй Речек, здесь есть еще река Объяснения и речка Седанка, также давшие названия городским районам. В советское время пять районов, на которые был разделен Владивосток, получили другие официальные имена, но и народные не забылись и продолжают широко использоваться в повседневной жизни. Вторая Речка теперь входит в состав Советского района города.
25
Гинзбург Е.С. Крутой маршрут: хроника времен культа личности. М.: Астрель; АСТ, 2008. С. 303.
26
Воспоминания матушки Серафимы (Булгаковой) // Надежда. Душеполезное чтение. Вып. 15. Цюрих: Мюлуз, 1991. С. 239240.
27
То есть в Мало-Ирменке.
28
Ксения (Зайцева), игум. Блажен муж Коломна: Изд-во Свято-Троицкого Ново-Голутвина женского монастыря, 2018. С. 7576.
29
Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников. М.: Сибирская Благозвонница, 2019. С. 108.