Пошто разорались? Спать старому деду не даёте?
В бреши блеснули два глаза: пронзительных, ярких, как будто бы кошачьих.
Простите, еле слышно просипела я, и, прочистив горло, продолжила: Мы увидели дым и решили зайти. Хотели бы спросить: что это за место? И что от него ожидать?
Мы? недоверчиво уточнили с той стороны стены.
Эм, да, я и мой домовой.
Из-за плеча высунулась голова ужика и тотчас спряталась обратно.
Мне показалось, что говоривший чуть слышно охнул, хихикнул, а потом я уже отчётливо услышала, как хлопнули в ладоши, и в стене появился дверной проём.
Ах, вы мои бедные детушки, всенепременно заходите. На всё отвечу. Всё расскажу. Проходите.
Слышен только голос. Никого видно не было. Входить в избу, в которой не видать хозяина не хотелось, но что оставалось? И всё от того, что я не желала выбирать дорогу раньше, чем поговорю с кем-то из этого мира.
А вы не могли бы показаться? Неприлично прятаться перед гостями, решила я попытать счастья.
И то верно отозвалось в темноте.
В проёме показался дед. Его чёрная борода в некоторых местах была разбавлена седыми волосками, словно он иногда целовался с луной. Глубокие, желтоватые с чёрными крапинками глаза глядели насторожено и игриво, рассматривали, не сводили взгляд, пригвождали к месту. Стало неловко, но и отводить глаза от него не хотелось, потому что с дикостью от деда одновременно исходил домашний уют.
Дед оказался крупным мужчиной. В нашем мире я бы дала ему лет шестьдесят пять, но в форме он был отличной. Походил даже на этакую персонификацию медведя: чуть горбился, руки висели впереди, а меховая накидка и пушистая шапка дополняли и подчёркивали звериный образ.
Так и будем глядеться? Или зайдёте? дед говорил мягко, слегка шамкая.
Давайс-с, вперёд, прошипел у меня за спиной Мий.
Тебе легко говорить. Ты в любой щели спрячешься, а мне с этим лицом к лицу сидеть, испуганно прошептала я.
Не боись, не обижу, отозвался дед, как я поняла, на мой шёпот.
Вот это слух Да и кто ж знает, что у него могло быть ещё лучше, чем у простого человека.
Ла-адно, протянула я. А как?..
Ах да, спохватился дед и щелкнул языком: сверху свалилась верёвочная лестница, ступени которой подозрительно походили на кости.
От недоверия, я начала ругаться себе под нос. В капюшоне снова задвигался Мий, как бы намекая, чтобы я поднималась. А надо ли мне теперь туда идти? Словно я самолично заходила в логово хищнику.
Лесенка качалась, но скинуть меня не пыталась. Быстро очутившись перед дедом, который уже стоял в дверном проёме, я опасливо глянула вниз. Земля была много дальше, чем казалось снизу. Подозрительно.
Заходь, угощу, дед приветливо махнул рукой. Если бы не его диковатый вид, я бы подумала, что это мой родной дед сюда забрёл, чтобы встретить меня и проводить.
Изба была древняя с одной единственной комнатой, разделённой зонально: слева огромная печь, за ней спальное место, отделённое чем-то наподобие ширмы, справа стол с яствами. Самое интересное, что помещение было светлым, словно в окна какие окна? Их же не было снаружи! Ошарашенно я замерла на входе. И правда, со всех сторон в комнату лился свет.
А свет откуда? недоумевала я.
Дык, с улицы, дед сам удивился такому вопросу.
Но там же начала я и не закончила. Махнула рукой. Поняла, что разбираться в волшебных составляющих неизвестного мира пока не готова. Мне бы бабушку найти.
Дед в приглашающем жесте махнул на стол, который был полностью заставлен. Там была и квашенная капуста, и пареная репа, и печёные бобы, и пирожки с грибами, и парное молоко, по которому я скучала в городе. Есть не хотелось. Но как только Мий почуял исходивший от стола запах, мигом вылез, враз сделался обратно человекоподобным и довольный уселся за стол на скамью, предварительно попросив мой рюкзак и положив его под зад.
Но переведя взгляд на деда, я заметила с какой жадностью и вожделением он смотрел на Мия. Будто хотел его съесть. Но разве домовых едят? Для начала я решила повременить и присела на краешек лавки. Не стоило раньше времени судить о человеке, который и глядел так, словно вы для него маковый рулетик к чаю.
Мий хватал всё подряд. Он напился молока. Закусил мягкой сдобой. Шлифанул это блинами с мёдом. Потом снова накинулся на молоко. А дед всё это время не сводил с него взгляда. Мне стало не по себе.
А как, говорите, вас зовут? решила я нарушить его прямолинейную гляделку.
Не говорил. Но скажу. Дед Йаг меня зовут.
А меня зовут Тина, и я
Дай-ка угадаю, бабушку ищешь?
Теперь мной овладел страх. Откуда этот подозрительного вида дед, к которому мы добровольно согласились зайти, знал, для чего я здесь? Да что уж греха таить: вероятно он знал, и кто я. И Мий.
Откуда вы
Как-то появился тута нездешний дух. Пришлось итти проверять. А я ой как не люблю выходить из семистопки. Нашёл старушку. Шла куда-то. Брела зачарованная через чащу. Кудать? Не ведаю.
Значит, куда шла, не знаете? уточнила я, потому что чудные слова мало поняла.
Дык я так и сказал, Дед Йаг впервые за всё время разговора оторвался от Мия и посмотрел на меня, словно я нашкодивший котёнок.
Верно.
И что дальше? Дед Йаг, видно, больше ничего не знал. Мий будто бы вообще плевал на мир реальный, когда перед ним находилась еда. Оставалось только идти дальше и надеяться, что по пути кто-нибудь встретится, кто знал и видел, куда ушла бабушка.
Когда это было, говорите? уточнила я.
Дед Йаг задумчиво прикрыл один глаз, вторым так и следя за Мием. Да отчего он так таращится на него?!
Давненько. Уж луна успела смениться двенадцать раз и предупредить, что пропустил лаз родню заблудшей.
Ч-что? Он знал, что я приду?
Год прошёл, говорю. Эх, непонятливая ты девчуля. Как вообще выжила такая в мире?
Мой-то мир попроще, дерзко ответила я, поднимаясь с лавки. Не нравилась мне резкость деда. Да и кому понравится правда? Мий, пошли. Бабушку искать надо. Времени прошло предостаточно.
Мий поднял на меня отсутствующий взгляд, словно и не ожидал, что рядом с ним кто-то окажется. Да уж, видимо еда его полностью поглощает, а не он её.
Как, уходите? Мож останетесь на ночёвку? Куды ж торопиться? День тута, день тама. Отдохнуть не помешает, засуетился Дед Йаг. Подозрительно так засуетился.
Мий тоже глянул на него. Только внимательней и пристальней. Они долго смотрели друг на друга, изучали. Вдруг Мий пискнул, снова свернулся ужиком и сиганул в рюкзак.
Вы даже моему домовому не нравитесь, подытожила я, хватая сумку и пятясь к выходу.
Послушай, девчуль, устало проговорил Дед Йаг, почёсывая бороду. Есть у меня средство, что поможет тебе узнать, что с твоею бабушкой
Какое средство? перебила я Деда Йага.
Ты ж понимаешь: услуга за услугу, хитро прищурил он глаза.
Голова уверенно качнулась.
Так вот. Банника знаешь?
Снова кивок.
Молодца. Так вот. В моей баньке он особенный. Тебе надо в ней попариться, думая при этом вопросы. После задашь их и узнаешь ответы.
А я вам?..
Молодца, девчушка. А ты мне за это отдашь домового.
По избе расползлась тишина, которая быстро разорвалась гневным шипением, а потом всамделишными матюками.
Да что за кто вы да я заводился Мий, пытаясь выползти из рюкзака, но только неловко перекатывался и снова падал обратно. Наконец он свалился на пол, уже в виде человечка, и твёрдо зашагал к Деду Йагу. Мне стало смешно: со стороны они были немного похожи. Послушай ты, старик! Не надо считать, что я какая-то вещица, с которой можно легко расстаться. У меня тоже есть голова на плечах, и я сам по себе. Да! Сам по себе! И никто не может распоряжаться моей жизнью, даже если я такой маленький и зависящий от человека, который пропал и не живёт в хранимом мной доме. Вот!
Пока Мий выговаривался, я смотрела на Деда Йага. Вначале он источал этакую уверенность, от которой хотелось убежать подальше, потому что ничего хорошего она не сулила. Потом же его борода стала вять и опускаться, будто принимая слова Мия близко к сердцу. Дед Йаг приуныл. Взглядом печально уткнулся в пол: ему стало стыдно? И судя по тому, как дед неуверенно стал переминаться с ноги на ногу, так и было. В душе качнулась жалость. Ведь неизвестно отчего ему взбрело в голову такое предложение.
Мий, подожди, шикнула я. Дедушка, скажите, зачем вам домовой?
Дед грустно улыбнулся полу и поднял на меня свои большие звериные глаза.
Ну как зачем? Дому не быть без домового. Мой вон помер намедни. Совсем старый был. Дык я теперича одиношенек живу. С хозяйством справляться всё сложнее. Это ж надо за гусями и козами присматривать, дома прибираться, путников встречать. Одному сложно. Кузька мой помогал в этом. Чуть я на боковую, как он выходит: хозяйничает, прибирается, шебуршит по углам. А сейчас, э-эх махнул рукой Дед Йаг и кулем опустился на лавку.
Как-то бабушка рассказывала, как в их деревенском доме, где она родилась, пропал домовой. Это было в бабушкино детство, но она говорила, что отчётливо запомнила атмосферу разрухи и горя. Родители её тогда долго горевали, пытаясь отыскать нового домового: и гостинца оставляли, и наговоры читали в тёмные ночи, и веник новый мастерили. Без толку всё было. Конечно, он потом сам к ним забрёл: дикий, своенравный, не терпящий и лишней соринки в доме но всё равно долгожданный и любимый.
Отдавать Мия было не вариант. А что делать, я пока не придумала.
Слушайте, Дед Йаг, у вас здесь домовые вообще водятся?
Канеш. Без них никуда, закивал Дед Йаг. А что такое?
Он подозрительно уставился на меня.
Думаю, начала я медленно соображать. Вот пойдём мы дальше. Как-никак, а бабушку я, верю, в любом случае найду. Мы могли бы отыскать вам нового домового. Если встретим его по пути, обязательно отправим сюда.
Закончила я бойко и победно глянула на Мия. Тот скептически, поджав губы и сощурив глаза, мотал головой, словно я сказанула глупость. Но судя по оживившимся усам Деда Йага, он мне поверил и даже был согласен на авантюру.
Отличная мысля. Сам-то я не могу покинуть дом надолго. А тута надо, как ты сказала, в дорогу, в поиски. Благодарствую, девочка.
Дед Йаг поднялся с лавки и слегка поклонился мне, хотя я-то ничего ещё не сделала. А вдруг я проходимка? Оставалось надеяться, они не все здесь такие легковерные и открытые. Или это наоборот было бы мне на руку?
Только вот начала я неуверенно, бросая взгляд в сторону двери и вспоминая развилку и смутное наставление ворона. Куда же идти.
Дед Йаг хлопнул себя по лбу.
Голова бедовая. За своими хлопотами чуть не позабыл: я ж могу тебе помочь.
Это я помню, вы говорили про баню.
Тогда иди в баньку. Выпаришься там. Помоешься. Подумаешь про бабушку. А опосля вопросы задашь баннику. Он тебе и ответит на всё, улыбнулся Дед Йаг.
Так уж на всё? недоверчиво уточнила я.
Ну да.
А почему нельзя без мытья обойтись?
Потому как соблюсти ритуал важная часть гадания.
А-а, протянула я. Так это гадание?
Канеш. А ты думала?
И насколько правдиво это гадание? усмехнулась я недоверчиво.
Как насколько? Все гадания говорят правду-истину, удивлённо приподнял плечи Дед Йаг, словно другого и не дано.
Так и быть. Схожу попариться.
*
В бане стояла влажная духота. Дышалось тяжело и жарко. С трудом я пыталась пропихнуть в себя горячий воздух, насыщенный водой и хвойным запахом.
Дед Йаг рассказал, что делать и в какой последовательности. Наказал мне не беспокоиться о Мие, но я всё равно переживала: а вдруг дед его уговорит остаться? Что я тогда буду делать в дороге? Да и бабушка потом спасибо не скажет.
В предбаннике было тепло. Весь потолок и верхняя часть стен были в копоти, что говорило о том, что баня топилась по-чёрному. Мне не нравились такие бани. Одно неверное движение и у тебя на уже чистом теле появляется чёрный мазок, который снова приходиться смывать и оттирать. Да и часто доски подолгу «плачут» от такого способа топки: падающие сверху капли смолы остаются на лавках, отчего садиться и прилипать к ним не так уж и приятно, но хоть капли не падают на голову, и на том спасибо.
Перед тем как зайти, я оставила в бане травяную настойку и парочку сушек, при этом рассказала для чего хочу попариться. Дед Йаг сказал, если по возвращении сушки будут поломаны, а настойка отпита или выпита, то Банник даёт добро на вопросы, если же подношение не будет тронуто, то лучше молча, быстренько помыться, да и не тревожить Банника дальше.
Через пару минут от сушек остались только крошки, настойка тоже была почти выпита. Тяжело выдохнув, я чуть слышно сказала «спасибо» и принялась готовиться к ритуалу.
Возле печи: небольшой, но жаркой стояла бадья с замоченным дубовым веником. Со страданием я посмотрела на этот веник, понимая, что придётся им себя полупить. Мне не нравилось париться, да и принимать горячую ванну или душ для меня уже мучение: опускается давление. Такие вот у меня проблемы.
Но делать нечего. Необходимо узнать, где бабушка и что с ней. Поэтому я достала из кипятка веник, уселась на полок и принялась говорить.
Дед Йаг сказал, что надо рассказать Баннику то, как бабушка пропала. Всё, что я сама знаю и успела увидеть. Поэтому постукивая себе веником, учащённо дыша, я говорила про то, как бабушка шла через посёлок, как её видели несколько человек и не остановили, как её искали и ничего не нашли, как год я жила сомнамбулой, не думая, не подозревая, что сама решусь пойти в лес её искать, тем более через такой большой срок, и как я наконец пошла и нашла гребешок и лаз.
В какой-то момент я заметила, как за печкой мелькнули два блестящих, жёлтых глаза. По рукам пробежали холодные мурашки, хоть и от жары они тотчас испарились. Но я не останавливалась и всё рассказывала и рассказывала.
Выйдя в предбанник и забрав оттуда тяжёлое деревянное ведро со студёной водой, я затащила его в баню и содрогнулась. Если парилка у меня опускала давление, то, казалось, холодная вода его либо резко подкинет, либо просто меня вырубит холодом. Не думаю, что неподготовленным людям полезно резко переходить на полную закалку.
С трудом подняв ведро над головой, я втянула в себя воздух и начала опрокидывать ледяную воду на себя. В первое мгновение я не успела ничего почувствовать, но, когда вода начала стекать по всему телу, а волосы на голове пропитались холодом, я поняла, что замерзаю, а вода всё не заканчивалась. Но останавливаться нельзя. Вода всё лилась и лилась. И тогда, не выдержав, я тихо и неуверенно заскулила, а потом перешла на бодрое «р-р-р», каким пользуются матёрые мужики, когда кидаются в сугробы или проруби. И по итогу я уже довольная оттого, что закончилась вода отфыркивалась. Где-то в районе полка послышалось весёлое покряхтывание: ну хоть Банника порадовала, и на том спасибо.
Наступала самая сложная и страшная для меня часть. Сложная в том плане, что ранее я никогда не сталкивалась с нечистью, с мистической составляющей мира реального. И если с домовым всё было вроде как понятно: он живёт рядом и зла не желает, лишь помогает и наставляет. То с Банником было опасней: я читала или слышала, если ему что не понравится, он может и кипятком ошпарить, и духу поднять, чтобы человеку худо стало. А банные гадания, когда до девушек дотрагивается либо голая, либо волосатая лапа это меня всегда пугало. Это же какая-то нечистая и неведомая сила, которая не считается с человеком. Да что уж там, на человека ей просто-напросто начхать. И как после этого не бояться её? Не уверена, что этот страх у меня был иррациональным, потому как человеку опасаться неизвестного и неизученного в порядке вещей.
Как и наставлял Дед Йаг, я села спиной к печи. Правую руку завела за спину, ладошку раскрыла, чтобы Банник смог отвечать на мои вопросы. Дед Йаг сказал, что можно спросить лишь три вопроса, не более. Не хотелось уточнять, почему именно три что за ограничения. Прекрасно понимала, что спорить и ссориться с чужим миром не вариант. Три? Ну и ладно. Попробую с помощью этих трёх вопросов вызнать по максимуму.