Закончив процедуру по возврату ценностей, старушка выпрямилась, погладила рукой ноющую поясницу, а потом снисходительно улыбнулась притихшему парню.
Я заметил, как тому стало не по себе от улыбки только что обиженной им женщины. Видимо ожидал от неё иной реакции на свои деяния.
Господи, накажи их мудрыми словами, но не наказывай делами! произнесла старушка, подняв глаза к небу, и перекрестилась. Они уже и так одной ногой в аду!..
Старик получил портмоне с содержимым, положил в карман пиджака и застегнулся. Обидчик, стоящий перед ним на карачках, его уже не интересовал.
Пожилую пару заинтересовала моя персона.
В полицию звонить не нужно, молодой человек, спокойным голосом посоветовал мужчина, заметив, что я пытаюсь извлечь из нагрудного кармана куртки мобильный телефон. Лена уже попросила у Господа наказание для заблудших агнцев. Да и от вас им досталось! Вполне достаточно
Да, модой человека, да! добавила старушка и указала мне на тропинку. Если вы следуете в Немецкую Слободу, то мы вас проводим. А заодно и познакомимся Я Елена Владимировна. А мой супруг Рейн Александр Карлович. Мы живём в Москве. А в ваш город приехали к сыну. Погостить. Он тоже военный. Недавно в отставку выпроводили
Это так, добавил Александр Карлович. Сам наш Витенька из армейских кладовщиков, ни за какие коврижки бы не ушёл.
Представился и я. Но на этом наша беседа прервалась. Меня и в самом деле нужно было провожать. А вернее, тащить на себе моим немощным попутчикам. Потому что нестерпимая боль резким толчком охватила всю мою «ходовую часть» и сделала продвижение по сырой тропе до Слободы «девятым кругом ада».
На Четвёртой Слободской улице я очутился в гостях у соседей. Так как моё пребывание в пустующем доме, где отсутствовали элементарные условия для отдыха, показалось спутникам не совсем приемлемым.
Да вам, молодой человек, скорую помощь нужно вызывать! поворачивая к дому номер три, сказал Александр Карлович, стоически выдерживая часть моего веса, подставив плечо под мою левую руку. Рано вы выписались из госпиталя. А уж если выписались, то не следует делать такие сложные прогулки А с другой стороны, если бы не вы!..
Моим соседом оказался отставной интендант из нашей дивизии полковник Рейн Виктор Александрович. Я с ним не был знаком. Но его супруга Вера Васильевна, подрабатывала дежурной медсестрой в той же музыкальной школе, где преподавала Маша. Дружила с ней и обладала некоторой информацией о моих фронтовых подвигах.
Оценив плачевное состояние «гостя» и выслушав подробный рассказ о «приключении» на тропе от ещё возбуждённых родителей, Виктор Александрович решительно уложил меня в гостиной комнате на диван и попросил супругу сделать обезболивающий укол.
Потом мы пили чай, и слушали новую версию рассказа о «приключении», но уже для других членов семьи. Там я познакомился с сыном полковника Игорем, невесткой Светланой и внуком Георгием. Мальчика в семье называли Гошей.
Приятные и общительные люди. Но обременены семейной бедой.
Десятилетний Гоша инвалид с рождения. Врождённый порок с возрастом развивался и приближал трагический конец его жизни. Медицинская помощь местных и столичных врачей оказалась безрезультатной. Родители мальчика недавно узнали, что в некоторых европейских странах делают операции и успешно устраняют подобные недуги. Оперировать Гошу следовало срочно, желательно до десятилетнего возраста. И заплатить за данную услугу нужно приличную сумму в долларах или в евро. Вот старики и решили помочь правнуку и привезли свои накопления. Как раз сегодня они получили деньги через банк и несли их без охраны в дом сына. А грабители в кожанках выследили получателей валюты и надумали совершить преступление. И если бы не военный инвалид, быть бы мальчику Гоше калекой на всю оставшуюся короткую жизнь
Так что на чай с шоколадными конфетами я в этом доме заработал.
После чаепития меня ознакомили с внутренней планировкой дома, идентичной с моим жилищем, и пригласили в детскую комнату, где я имел неофициальную беседу с мальчиком Гошей.
Там у меня сложилось впечатление, будто бы я выслушал проповедь священника о спасении души в моём бренном теле. Что при болях и страданиях мне будет легче воспитывать свой дух, чтобы прощать грехи других смертных
Худенький, с большими умными глазами, мальчик обладал отличной памятью и цитировал мне из Евангелия, Талмуда и Корана, и советовал не противиться злу. Что я, по просьбе прародителей Гоши, сегодня и сотворил в отношении молодых преступников
И ещё мне показалось, что я, как собеседник, совершенно ему не интересен. Не о чем нам было разговаривать. Говорил Гоша, а я слушал и поддакивал. Я всего лишь грубый солдафон. А он: о высших материях, о прочитанных книгах, о музыке. Обо всём по паре фраз. И я вдруг понял, что к сорока годам прожил совсем неполноценную жизнь. Стал боевым офицером, награждён орденами и медалями, но пропустил мимо своего внимания так много интересного и полезного. Это «интересное» и «полезное» не занимает во мне и доли процента. Одна лишь фанатичная вера в силу, которая вредит моей душе. Она же вредит многим моим соотечественникам И ещё упрямство, из-за которого я потерял любимую супругу.
Я попрощался с маленьким вундеркиндом. Пожелал ему скорейшего выздоровления. И ушёл к себе.
Я словно во сне бродил по моему пустому жилищу, не оценивая местоположение комнат и не представляя, где буду размещать мебель, которую привезут из служебной квартиры.
Уже покидая дом, я очнулся от наваждения и понял, чем буду заниматься в будущей жизни. Мои мысли с каждой минутой светлели, словно кто-то идущий впереди отворял для меня двери в незнакомые миры. А там раскрывались взору неведомые мне просторы, ублажали слух неслыханные доселе звуки, щекотали сознание не исполненные обеты, томили душу непознанные тайны. Я понимал, что там таится другая, бесконечно интересная и красивая жизнь. И она существует не только для меня, но и для других людей, уже вошедших в те врата и там обитающих, или только входящих в парадиз и собирающихся прожить отведённое судьбой время с пользой для себя и других
Вечерело. Солнце уже не ласкало теплом округу. Комарики не толкли мак над шиповником, и муха где-то спряталась до следующего восхода. Однако сохранилась приятная весенняя истома
Рыжий кот вышел из-за мусорного бака, стоящего близ недавно возведённого небоскрёба, перебежал через улицу и замер в двух метрах от меня. Пощурился на склонившееся к горизонту светило, взглянул мне в глаза и медленно побрёл по пустырю, изредка замирая и прислушиваясь к шуршанию подсыхающей почвы. Наверное, собрался на мышиную охоту.
Рейсовый автобус подъехал к остановке.
Через тридцать минут я буду дома, в военном городке. Целых полчаса можно мечтать, сохраняя и закрепляя полученный от Гоши душевный настрой. Благостные мысли уже нарождались и тревожили разум.
Сегодня же позвоню Маше Непременно позвоню!
Интересно, почему я не сделал это вчера, месяц тому назад?..
Заходя в автобус, оглядываюсь на рыжего охотника. Он всё ещё крадётся к предполагаемой жертве
В салоне пыльно и тихо. Несколько пассажиров на передних сидениях маячат безликими манекенами.
Вхожу во вторую дверь и занимаю кресло, с которого удобно наблюдать через широкое заднее стекло уходящую от автобуса панораму. Вижу, как кот, почти неприметный в пожухлой траве, замер и провожает взглядом автобус. Мы встречаемся взглядами
Автобус возвращает меня в военный городок из ещё не познанного мира, в котором буду обитать.
Немецкая Слобода освободилась от сизой дымки и вырисовывается на сером фоне черепичными крышами. Талые сугробы у заборов заметно сникли. За ночь совсем пропадут
А вот и наша Красная шапочка! шепелявит мне на ухо знакомый голос. Как твоя ножка? Не болит?
От неожиданности вздрагиваю.
Парни в кожаных куртках стоят рядом. Толстощёкий весомо наваливается мне на руку с костылём. Я обездвижен. Оборачиваюсь и вижу ехидную физиономию его спутника. Тот хихикает и прикладывает палец к пухлым губам.
Тихо! Мы сейчас выйдем, а ты поедешь дальше. Нас завтра в военкомат приглашают. Повестки вот прислали. Хотели вечерком погулять в ресторанчике, но ты, сука, помешал! А без бабок, какие проводы!..
Гулко скрипят тормоза. Дверь распахивается.
Прощай, Красная шапочка!..
Ребята выходят. Дверь со скрежетом раскладывается в проёме. Автобус трогается. По инерции меня влечет к тамбурной перегородке.
По её серой поверхности бежит тёмно-красная струйка.
Краповый берет соскользнул по ней к запылённым берцам
Заходя в автобус, оглядываюсь на рыжего охотника. Вижу, крадётся к обнаружившей себя жертве
Показалось, что этот кадр я уже когда-то видел. Сейчас мы встретимся взглядами
Встретились! Дежавю!..
Утомился от пережитого за день а тут ещё обезболивающее лекарство тянет в нирвану.
В салоне автобуса пыльно и пусто. Лишь несколько человек сидят на передних сидениях. Я вошёл во вторую дверь и хотел водрузиться на кресло возле тамбура и понаблюдать панораму удаляющейся Немецкой Слободы
Ах! Какой-то неряха разлил на дерматиновую подушку сидения майонез или сметану.
Автобус трогается, и я несколько секунд вишу на поручне, преодолевая ускорение. Потом прохожу в середину салона и сажусь на свободное место в левом ряду. Раненую ногу вытягиваю в пустой проход и понимаю, что мне необходим покой. Отвыкшее за истекшие полгода от интенсивного воздействия земной гравитации тело налилось ватной тяжестью. Лишь «телепатический гипноз» от мальчика Гоши взбадривает и подгоняет мыслительную работу к сотворению прожектов, приемлемых для реализации пенсионером в новом жилище и на приусадебном участке.
Автобус приближается к следующей остановке.
А вот и Красная шапочка, прошепелявил знакомый голос. Как твоя ножка? Не болит?
Я неохотно выхожу из нирваны, ибо намеревался вздремнуть
Парни в кожаных куртках стоят передо мной. Толстощёкий возвышается немного сзади шепелявого и подталкивает своего спутника ближе ко мне. Тот, нервничая, шарит в кармане куртки. Звякнул металл. Дюралевый костыль, синхронно моим мыслям, упирается концом в болевую точку, уже известную первому парню. Ему становится не по себе. И он бьёт локтем спутника под дых, чтобы тот не напирал. И оба отступают назад.
Всё вам неймётся, молодцам-удальцам! Хотите познакомиться с полицией?
Не надо, Красная шапочка! заикается шепелявый. Нас завтра забирают в армию. А ты сорвал нам вечеринку. Бабок у нас нет, а небольшие проводы организовать не помешало бы. Подкинул бы пару сотен деревянных.
Автобус остановился. Двери жалобно пропищали и впустили в салон прохладу.
Я достаю из внутреннего кармана куртки пятисотрублёвую купюру и протягиваю ребятам.
Держите. Этого хватит на вино и закуску.
Опешивший парень смотрит на деньги и мне в глаза. Точно так же он смотрел на старушку, улыбавшуюся ему после неудачного ограбления. Он привык брать сам и в подачках не нуждался.
Да ты нас извини, майор! Мы это сделали по глупости Больше не повторится
Берите деньги!
Спасибо! шепелявый оглядывается на спутника. Неудобно как-то!..
А вы где служите, товарищ майор? спрашивает толстощёкий, протягивая руку за деньгами.
В отдельной мотострелковой дивизии оперативного назначения ОМСДОН. Одно из подразделений дислоцируется в нашем городе. Конечная остановка автобуса.
Спецназ! восклицает толстощёкий и убирает руку.
О, а нам сейчас выходить! шепелявит первый парень и подталкивает товарища к передней двери. На пиво у нас и своих бабок хватит Прощай Красная шапочка! Может, ещё свидимся!
К конечной остановке автобус прибывает наполненный пассажирами, собранными с территории города. В основном жёнами офицеров, работающими в гражданских организациях.
Щебечущая масса дружно высыпает на площадку возле КПП и выстраивается в очередь перед проходной.
Подул ветер и зашумел в елях, украшающих периметр военного городка. Солнце спряталось у горизонта за серую тучу, и округа погрузилась в полумрак.
Я выхожу последним, оглядываюсь вслед отходящему автобусу и вижу Машу и Веронику. Они стоят в павильоне остановки и встречают меня
Лейтенант Трифонов шевельнулся на моём плече и что-то невнятное бормочет. Его тёплая кровь напитала одежды. Алые капельки стекают на камни и указывают преследователям наш путь. Моя правая нога, прострелянная навылет в голени и перетянутая ремнём, одеревенела и пружинит при беге, словно бесчувственный протез. Спина и шея, наоборот, противно ноют от увесистого тела сослуживца, двух «Калашниковых» и подсумков с пустыми магазинами. Сзади слышны глухие выстрелы. Они-то и подгоняют меня вперёд. Однако хлопки раздаются всё ближе и громче.
«Не успею!» думаю я с сожалением и открываю глаза.
В дверь стучат. Не громко, но настойчиво.
Я пленённый ватной дремотой сижу перед выключенным телевизором. Голова опрокинута на спинку кресла. Челюсть слегка отвисла и от этого во рту сухо. С трудом инициирую железы к слюноотделению. Перетаскиваю голову вперёд, на грудь. На мне шорты цвета хаки, голубая тенниска и серые шлёпанцы. Правое колено покрыто рубцами от пуль и скальпеля хирурга. На загорелой голени распустились две ромашки от сквозной раны. Отвоевался, солдат! Теперь я инвалид и вижу врагов лишь в тревожащих разум снах.
На коленях книга. Достоевский. Князь Мышкин, уже в который раз усыпляет ленивого читателя в самом начале романа.
Повторный стук вытягивает из зыбкого небытия. Осматриваюсь без явного желания возвратиться в нормальное состояние.
За окном медным заревом полыхает закат. Плотная июльская духота, смешанная с гулкой тишиной, предвещают тёплую ночь.
Я дома один.
Стучат. Ну, какого чёрта! Могли бы позвонить. Возле калитки есть кнопка. Нажми её и жди, когда хозяин соизволит
А, впрочем, о чём это я? Просыпайся, пенсионер! Иди, встречай гостей!
Лакированная деревянная клюка, недавно сменившая костыль, от неловкого движения соскальзывает с подлокотника кресла и бабахается об пол. Довольно-таки громко бабахается. Даже в голове от грохота слегка просветлело. Подбираю палку, осторожно поднимаюсь и подхожу к двери в прихожую, чтобы оттуда через окно посмотреть, кто же это ко мне пожаловал в столь позднее время. На часах десять вечера.
Нет там никого, возле калитки. Да и стучат-то вроде бы в дверь. И не в эту, что выходит в палисад, а в ту, что ведёт в гараж. А эхо мечется по всему дому, сразу и не разобрать, где стучат.
Свободной левой рукой массирую глаза. Не проснулся ещё, стало быть. Возвращаюсь. Дверь в гараж не заперта. Нужно повернуть ручку, и она откроется.
Войдите! говорю я, не веря, что там кто-то есть.
Чтобы попасть в гараж, минуя гостиную, нужно открыть ворота. С улицы, или со двора. Но они заперты изнутри, и открыть их без ведома хозяина невозможно. Ключи от калиток в воротах тоже не пропадали. Значит, у меня в доме завёлся барабашка. Там, за дверью, кроме садового инвентаря, ничего нет. Машины тоже нет. И никогда не было. А гараж мне достался вместе с домом. Его таким построили немецкие военнопленные в 1944 году.
Ручка двери вильнула вниз, и передо мной возник человек. Ростом чуть ниже моего. У меня метр восемьдесят. Чуть старше меня. Мне сорок три. На нём серый плащ-пыльник, костюм тёмно-серого цвета и голубая рубашка. Без галстука. На голове джинсовая шляпа с деформированными полями. На шляпе и плечах пыльника следы влаги. На тёмно-серых лакированных туфлях от солнечного блика из зеркала трюмо блестят капельки, точно перламутровые бусинки. Словно гость только что вошёл с улицы, где шпарит летний ливень. Я оглядываюсь на окно. Нет никакого ливня. Солнце там красит медью горизонт и тонкую полоску далёкой тучи над ним. Гость снимает шляпу и виновато улыбается. Лицо у него красивое, смуглое, волосы коротко подстрижены, с едва заметным серебром на висках. Брови и усики-стрелочки чёрные. Вылитый индийский актёр Радж Капур из «Господина 420». Вчера по местному телеканалу показывали.