Хорошо. Что же вы хотите от меня? спросил он.
Я полагаю, начал Дарий Аркадьевич, схемы находятся у убийц. Если бы их забрали шпионы, с которыми собирался встретиться Рогожин, то тело агента так и не всплыло бы. Раз его вышвырнули таким варварским образом, значит, убил кто-то из городских. Кто-то достаточно могущественный и осведомлённый, тот, кто может выйти на международный рынок и продать планы странам-соперницам.
Майор встал и в несколько быстрых шагов приблизился к Павлу.
Вы знаете, какая напряжённая ситуация сейчас в мире. Все говорят о войне, и не без основания. Этот самолёт может переломить ход истории, а в случае военного конфликта обеспечить победу той стране, которая будет располагать им. Майор понизил голос. Схемы нужно вернуть, тихо и внушительно прибавил он. А вы можете рассказать, кто в городе подходит под описанную мною роль. Кто мог убить агента и присвоить документы.
Почему вы не принимаете в расчёт, что вашего агента мог убить и ограбить какой-нибудь случайный бандит? спросил Павел.
Он был агентом высочайшего класса. Кроме того, в рапорте сказано, свидетель слышал звук мотора, что означает: убийцы привезли тело на машине. Много у вас обычных грабителей на машинах разъезжает?
«Трудно поспорить», решил Павел, да и рассчитывать майору было больше не на что: если схемы забрали шпионы, разводить сыскную деятельность поздно.
Алтынов Леонид Георгиевич, начал Павел, секунду подумав. Он купец первой гильдии и самый крупный криминальный авторитет в городе. Король Тёмного Петрополя, Павел улыбнулся уголком рта. Содержит подпольные игорные дома, это основная статья его доходов, и ещё бордели. Но занимается также рэкетом и имеет свой процент почти со всякой незаконной деятельности в Петрополе. Самый крупный из его борделей это отель «Европа».
Вы знаете о его делах, и он до сих пор спокойно живёт? спросил Валентино, приподняв одну бровь.
Алтынов окружил себя посредниками, к нему не подобраться, спокойно объяснил Павел. К тому же он крупный меценат, жертвует большие суммы на нужды города, вот его и не позволяют трогать. У него есть связи на международном уровне, а в городе полно его людей, поэтому думаю, он мог узнать о схеме и встрече. Есть и ещё кандидатуры.
Это кто же?
Павел прошёлся по комнате, скрестив руки на груди.
Тело нашли на Княжьем острове, а это земля семьи Лиховых, банда «Лихие». Из-за некоторой изолированности острова им удалось занять уникальное положение: на острове Семья живёт как феодальная знать. Во главе сейчас стоит Рада Филиповна, мать предыдущих глав банды. Они занимаются воровством, контрабандой, но основной доход имеют с подделки спиртных напитков, и, кстати, до сих пор держат монополию в этой области. Не знаю, что они стали бы делать с вашей схемой, но на острове ничего не происходит без их ведома. Правда, в последние годы семья сдала позиции, а Алтынову никто не указ, и если при Филате он ещё поостерёгся бы хозяйничать на Княжьем, то молодые «княжичи» его не пугают. Он даже не стал бы ставить Лихих в известность.
Закончив, старший лейтенант стал терпеливо ожидать, пока майор снизойдёт до ответа: похоже, тот взвешивал оба варианта, пытаясь решить, какой больше похож на правду. Сам Павел считал, что схемы давно уплыли из Петрополя: труп нашли на острове, наверняка встреча состоялась в Гавани, и агента попросту «пришили», забрали схемы и дали дёру из города водным путём. Но предположения свои Карский благоразумно держал при себе.
Мне понадобятся досье на Алытнова и на всё семейство Лиховых, заговорил, наконец, майор. Где ночуют, куда ходят, что делают. Их окружение, привычки всё.
Павел даже не сразу смогу ответить:
Господин майор, выговорил он, кашлянув. Сейчас я работаю над делом в вашем распоряжении ресурсы всего Управления
И я их использую, кивнул Валентино, и взгляд у него сделался таким, что следователь мгновенно понял, за что майора прозвали Василиском. Работайте, Паша. Информация нужна мне к завтрашнему дню.
И он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Несколько секунд Павел пялился на дверь с отрешённо-огорошенным видом, потом схватил со стола Прокопенко дротик и всадил в центр мишени.
Через пару минут в дверь постучали, и Павел, всё ещё не отошедший от «явления» майора, крикнул «Да!» с такой неподдельной злостью, что стучать прекратили, но внутрь тоже никто не вошёл.
Да! снова крикнул Павел.
За дверью повисло напряжённое молчание. Старший лейтенант глубоко вздохнул, провёл рукой по волосам, подошёл и распахнул дверь.
Входите, прошу, спокойным голосом пригласил он, посторонившись. Доброе утро, Агафон Германович. Очень рад, что вы нашли время для беседы.
Сотрудник банка с опаской, почти что боком проскользнул в кабинет, двумя руками, как щит, держа перед собой шляпу. Моложавый, узкокостный, одетый без шика, но по моде. На приветствие следователя его губы несколько раз дёрнулись улыбнуться, однако безуспешно.
Садитесь, Павел жестом указал на стул, который минуту назад занимал майор, спохватился и передвинул его на прежнее место, подальше от себя.
Спасибо, сесть всегда успеется, хихикнул Агафон Германович, глянув на Павла в поисках одобрения, но дождался только внимательного взгляда. Банковский служащий стушевался и сел на краешек стула. Следователь тоже занял своё место, но заговаривать не спешил: открыл папку, пролистнул страницы, хмуря брови, несколько раз глянул на мужчину поверх листов.
В прошлую нашу встречу разговор как-то не задался, заговорил, наконец, Павел, когда Агафон Германович от нервов уже начал дёргать кончик галстука, кажется, сдерживаясь, чтобы не начать его грызть. Предлагаю начать заново. Вы, как, не против?
Помотав головой, Агафон Германович сделал страдальческое лицо.
Вопросы, собственно, очень простые, «успокоил» Павел. Чьи деньги похитили налётчики?
Служащий сделался ещё бледнее, чем прежде, но сдаваться без боя не собирался. Надежда, что под давлением мужчина не выдержит и выложит всю подноготную, не оправдалась.
Господин следователь, ведь это же секретная информация, я уже объяснял, торопливо заговорил Агафон Германович. Поймите, данные о клиентах мы разглашать не можем! Лицо мужчины приобрело умоляющее выражение. И рад бы помочь следствию, да
А если я обращусь непосредственно к директору банка? спросил Павел.
Так и директор вам ответит ровно то же самое! всплеснул руками Агафон Германович.
А если я приду с санкцией прокурора? усилил нажим Павел.
«Да что за тайна такая? думал он. И сумма просто астрономическая. Кто-то отмывает деньги через банк, наверняка. Вот только один человек или несколько? Для одного многовато. Да что там, колоссально!»
Агафон Германович молчал, поэтому Павел решил разнообразия ради помучить его другими вопросами.
Кто знал о перевозке столь крупной суммы денег?
Из бледного Агафон Германович сделался пятнисто-зелёным.
Я То есть, поспешно поправился он. Не только я, конечно. О сумме известно всегда начальнику охраны, который отряжает сопровождение.
Сами инкассаторы могут располагать такими сведениями?
Нет. То есть, да, в момент погрузки они же всё видят и могут догадаться по количеству мешков.
Хорошо. Давайте дальше: кто ещё?
Начальник охраны, повторил Агафон Германович. Я, как начальник отдела мониторинга.
А чем именно вы занимаетесь в банке? снова перебил Павел.
Агафон Германович запнулся, пытаясь собраться с мыслями.
Я эм занимаюсь проверкой банковских документов, контролирую все внешние и внутренние операции на основании отчётов, конечно же. Веду проверку анкет клиентов на предмет причастности к криминальным структурам, препятствованием отмывания денег, проверяю документы, подтверждающие законность операций и денежных средств.
Хорошо, дальше.
Агафон Германович утёр взопревший лоб.
Так. Эм ещё служащие хранилища, которые готовились принять деньги. Сам директор банка, разумеется.
Что насчёт банка, из которого поступили деньги? И работников почты? спросил Павел. Они ведь тоже знали о деньгах.
Да, но они не могли знать, когда их будут перевозить, ответил служащий. На почте о поступлении денег не знали вовсе, они ожидали груз, но не знали, какой, охрану обеспечивал банк, переводивший деньги. Кто мог у них знать о переводе денег, мне неизвестно.
Очень хорошо. Павел положил перед мужчиной чистый лист бумаги и перо. Буду крайне признателен, если напишете список с именами.
Пока Агафон Германович, потея от усердия, заполнял листок кучерявыми буквами, Павел курил и смотрел в окно. «Невозможно так нервничать, если ни в чём не виноват, рассуждал он. Бывает, что честные граждане боятся полиции, но этого Ершова сейчас удар хватит от страха. С другой стороны, он может быть замешан только в отмывании денег, а к ограблению совершенно не причастен. Придётся проверять всех, но за господином Ершовым понаблюдать. Приставлю к нему пару агентов» Мысли следователя оборвались, когда он вспомнил, что помимо прочего предстояло ещё заниматься заданием майора. Положим, какая-то информация уже имелась, и не мало, но агентов, все же придётся отправить. И, чтобы разобраться и с тем и с другим делом, обед придётся пропустить, так что домой не удастся попасть до вечера. «Ничего, позвоню Анфисе Алексеевне, узнаю, как там Поль» утешил себя Павел, но настроение всё равно уже испортилось.
***
Никогда ещё в своей жизни Анна так не волновалась. И смешно и страшно: страшно, что не возьмут, смешно, что она боится оказаться недостойной работы официантки.
Трактир располагался в квартале от кладбища, на узкой улице с домами, похожими на неприступные бастионы. Впрочем, весь город выглядел так же: прямые, геометрические линии, башни, камень, металл Повернув под мост монорельсовой дороги, Анна чуть не присела от грохота, когда прямо у неё над головой пронёсся состав. Рельсы слишком низко шли над землёй, на уровне первого этажа, и на секунду показалось, что мост рухнет. Когда поезд проехал, следом за ним опустился шлейф чёрного дыма. Анна зажала нос рукавом пальто и ускорила шаг.
Улица производила жутковатое впечатление, кругом была грязь, которую не смог замаскировать даже свежий снег. Он уже испачкался, соприкоснувшись с городом, запятнал себя. На грязно-белой поверхности свежего снега оставались следы её ног. Цепочки следов людей и животных тянулись со всех сторон, переплетаясь друг с другом, двигаясь в одном направлении, а затем расходясь снова.
Утро ещё только разгоняло ночную серость, неспешно, как будто протирая запотевшее стекло. Солнце вставало над городом, пытаясь пробиться сквозь смог и дым. Трактир, о котором рассказала Тома, отыскался быстро, даже дорогу спрашивать не пришлось. Анна постояла несколько секунд под железной крышей, поёживаясь от холода, а в голову лезли разные мысли: что нужно закупать дрова, иначе недолго и околеть, что в лёгком пальтишке всю зиму не отбегать, и сила воли тут не поможет, а на манке месяц она не протянет.
Анна открыла дверь и вошла внутрь.
Доброе утро.
Помещение оказалось очень тёмным, что не удивительно для подвала, но беспокойство вызывал не только, и даже не столько подвал, сколько вообще всё место: улица с домами, многие окна в которых незряче пялились заколоченными ставнями, грязь, обшарпанные стены, ощущение, будто попал на какие-то задворки. И здесь, внутри, напряжение не отпускало.
Трактирщик занимался тем, что ходил вдоль столов, снимал стулья и ставил их на только что вымытый пол, готовясь к открытию. Немолодой мужчина с маленькой лысиной, вытянутым лицом и большими плоскими ушами. Рукава рубашки закатаны до локтей, с плеча свешивается тряпка. Появление женщины застало его врасплох: он замер со стулом в руках, разглядывая посетительницу как диковинную зверушку в зоопарке. Анна неловко повела плечами и, чтобы скрыть волнение, спросила громче, чем требовалось:
Вам требуется официантка?
Трактирщик выпрямился, поставил стул и оглядел девушку с ног до головы.
Ты? Официанткой?
Я, подтвердила Анна, чувствуя, что голос начинает звучать увереннее. Официантой.
Он перевёл взгляд ей за спину.
А скрипка зачем?
Футляр выглядывал у девушки над плечом. Скрипку Анна взяла не без умысла, это был её козырь, который она надеялась использовать. Циничность собственных рассуждений удручала, но девушка решила, что положение создалось такое, что единственные богатства, оставшиеся в её распоряжении, это собственная внешность и умения, больше опереться не на что.
Я скрипачка, ответила Анна, снимая футляр. Если вы меня возьмёте, и согласитесь платить пятнадцать рублей в месяц, то получите не только официантку, но также уборщицу и музыканта я смогу играть в перерывах.
Трактирщик скрестил руки на груди и снова оглядел девушку, но уже гораздо внимательнее.
Предыдущей я платил восемь, медленно выговорил он. И за эти деньги она ещё и прибиралась вечерами. А музыкант мне не нужен.
Такой, как я, нужен, нагло заявила Анна, решив идти ва-банк. Послушайте, а потом решите, стою ли я таких денег.
Она положила на стол шляпку, сняла пальто и аккуратно повесила на спинку стула, поддёрнула рукава повыше локтей. Трактирщик следил за её манипуляциями с любопытством, что уже обнадёживало. Она подняла скрипку и стала ногой отбивать ритм, ускорясь, смычок описал ровный полукруг, и она заиграла. С первых же нот песни хотелось пуститься в пляс, такое играли в ирландских кабаках. Преподавательница в училище, мисс Вайт, внешне строгая и даже чопорная дама, частенько развлекала своих учениц музыкой разных народов и современными мелодиями, чтобы они не заскучали в окружении помпезных и торжественных мотивов классики. Анна схватывала на лету, иногда ей хватало несколько раз послушать мелодию, и она могла тут же воспроизвести её на скрипке. Если и не сразу, то, во всяком случае, припомнить и восстановить по памяти. Мелодий и песен она знала без счёта, среди них достаточно таких, которые подошли бы для трактира.
Резко оборвав мелодию, Анна опустила смычок.
Так что? По рукам?
Трактирщик поскрёб щетинистый подбородок, раздумывая.
Десять.
Вы ведь получаете три работника в одном лице, возразила Анна.
Зачем мне скрипач? ответил трактирщик. Неизвестно ещё, понравится ли здешней публике твоя игра.
Вам понравилась, резонно заметила девушка.
Трактирщик махнул рукой.
Четырнадцать, сказал он. Если твоя музыка принесёт прибыль, увеличу жалованье. Идёт?
«Минус восемь за комнату, остаётся шесть рублей, это около двадцати копеек в день», быстро подсчитала Анна и чуть не расплакалась.
Идёт, ответила она вслух.
Приходи вечером, велел трактирщик, к шести. Не опаздывай и скрипку не забудь.
Анна вышла на улицу, сразу же по контрасту ощутив, как душно в трактире. Ей пришлось вцепиться в шляпу, чтобы не унёс налетевший ветер. Сделав несколько шагов, она остановилась, выдохнула. «Ведь получилось», подумала она. Её приняли, и впервые в жизни у неё есть работа. Денег нет, так и что? Вещи всего лишь вещи. Ей не нужно больше необходимого. Ни поездок, ни книг, ни нарядов. Всё это мусор, всё исчезнет, она прекрасно обойдётся без мишуры и побрякушек. Разве что ещё одно платье не помешало бы
Поправив ремешок сумки, Анна закинула за спину футляр со скрипкой и отогнула край перчатки, чтобы проверить время. Итак, сегодня в шесть часов у неё начинается рабочая смена. А до этого времени она совершенно свободный человек.